Анна Курникова: "Смотрю на прошлое со стороны. И удивляюсь"

Собственный корреспондент "СЭ" в Северной Америке встретился с бывшей суперзвездой, которую еще недавно боготворили миллионы болельщиков.

     Заблудиться на острове Майами-Бич практически невозможно - там и с дороги-то не собьешься, разве только съедешь прямо в океан. Однако с гордостью заявляю, что для российского журналиста нет ничего невозможного, и я все-таки заблудился. Совсем чуть-чуть, но минут 20 поплутал по улицам с односторонним движением - достаточно, чтобы опоздать на интервью. Психовал, конечно же, можете себе вообразить как.

     Вы только вспомните все то, что широкому кругу любителей спорта известно об Анне Курниковой. Горделивая, вздорная, взбалмошная примадонна, циничная героиня светской хроники, искусно маскирующаяся под спортсменку. Это полный набор или есть что еще? И подумайте теперь, на что можно надеяться журналисту, заставившему этакого клиента прождать десять лишних минут на жаре. Хорошее ли выйдет интервью даже в том невероятном случае, если меня дождутся?..

     - О, а вот и вы! - вскрикнула Анна, вставая из-за столика летнего кафе. - Что, парковку найти не смогли? Да вы садитесь, где удобно. А я уже стакан колы выдуть успела.

     Ну и кто виноват в том, что человек совершенно не соответствует вашим о нем представлениям? Значит, представления были такие... Интервью, запланированное на час, в итоге продлилось два, и полностью его в газетную статью я бы не смог вместить даже при очень большом желании. Анна, по-видимому, никуда не торопилась, а сам я продолжал беседу, даже когда в памяти диктофона уже не осталось места. Потому как с Курниковой, представьте себе, было очень приятно общаться.

     Выдать общие впечатления? Пожалуйста.

     Внешне все та же - хоть сейчас на календарь. Веселая, живая, говорливая, очень темпераментная. Майка с портретами "битлов", джинсы и шлепанцы. Акцент? Да, есть и, кроме того, очень часто сбивается на английские слова ("В свое время я настолько привыкла давать интервью по-английски, что ответы на этом языке с тех пор формируются автоматически. Наверное, буду часто спрашивать, что вы имеете в виду. Вы, пожалуйста, объясняйте, ладно?"). Для удобства читателей большинство проскользнувших у Анны англицизмов ниже переведены на русский.

     Совершенно раскована ("Да не получится у вас никакой большой статьи. Материала не наберете"), хотя иногда и случаются маленькие конфузы. Например, настаивала на том, чтобы я говорил ей "ты", хотя сама автоматически пользовалась формальным "вы".

     Ездит на огромном черном "кадиллаке" ("Он просто очень удобный"), который называет "мой крокодил". Живет прямо на берегу Атлантики, но на пляже не была уже два года ("Это здесь, как для москвича - Красная площадь"). Майами-Бич - место обитания знаменитостей, и она тут всем давно привычна. За время беседы мы прервались только один раз, когда две прохожие (по виду - туристки из Восточной Европы) попросили автограф.

     Интервью Анна не давала уже давно, но решила сделать исключение для любимой газеты детства ("Помню, больше всего любила читать "Спорт-Экспресс" и эту... что-то про комсомол".). Спросила, по-прежнему ли мы в "СЭ" уделяем так много места футболу ("А я весь чемпионат мира смотрела с друзьями. Что случилось со сборной России? Почему ее там не было? Я так хотела поболеть").

     Что ж, пожалуй, хватит пока светской хроники. Тем более что ниже она еще будет. Такая уж у Курниковой судьба: спортивное и околоспортивное переплелось до полного слияния. И раз уж Анна так легко опровергла все мои предубеждения, наверное, неплохо было бы дать ей шанс сделать то же самое и с вашими.

"МОТОРЧИК ВНУТРИ НЕ УНИМАЕТСЯ"

     - В последнее время вы несколько "выпали" из поля зрения публики. Чем занимаетесь сейчас?

     - Да вот в июне, по-моему, как раз ровно три года прошло с тех пор, как я закончила играть. Был очень интересный переходный период, который и сейчас еще продолжается. Было и страшно, и любопытно, и много всего хотелось попробовать, о чем раньше мечтала. Что я в последние три года и делала.

     Я ведь 15 лет жила и дышала одним только теннисом. Сейчас же в основном занимаюсь благотворительностью - работаю с детьми в Boys and Girls Club, самой крупной молодежной организации Америки. Рассказываю им о спорте, о здоровом образе жизни, о том, что надо заниматься, а не сидеть перед телевизором. Особенно много работаю с девчонками: им очень нужно развивать уверенность в себе, и спорт в этом здорово помогает.

     Это главное направление, но еще я часто играю в благотворительных матчах, в просто показательных турнирах, в "Лиге командного тенниса". Уже просто для себя: очень уж скучаю по этому... Что еще? Скоро выпущу DVD по фитнесу для женщин. Я столько лет занималась фитнесом профессионально, каждое упражнение знаю наизусть и хочу поделиться всем этим.

     - Иными словами, вы сейчас живете в свое удовольствие.

     - Конечно, по большей части - именно так. Нет больше... как бы это сказать - cut-throat? (дословно - "нож у горла". - Прим. С.М.)

     - Давления, то есть?

     - Нет, давление - не то. Я вообще-то внешнего давления на себе никогда и не чувствовала. Я сама на себя хорошо давила. Да и сейчас так. Естественно, моя главная карьера сейчас приостановлена, но я как человек хочу добиваться каких-то вещей, у меня есть в жизни стимул, есть что-то, чем я хочу быть. Просто загорать не могу - это не мой характер. Я очень энергичный человек... Даже гиперактивный. Моторчик внутри не унимается. Просто сейчас я могу выбирать себе то, что действительно люблю. Те занятия, которые приносят мне удовольствие. Мне кажется, что это самое главное: если чем-то занимаешься, то это должно быть от души.

     - И что, вы не скучаете по славе, по газетным заголовкам, по скандальной шумихе?

     - Если честно, то нет. Когда все это со мною происходило, я даже не осознавала, что это нечто экстраординарное. Я ведь не проснулась в один прекрасный день знаменитой: я была еще ребенком, когда все началось. Мое имя в газете и на телевидении для меня было не большим, захватывающим событием, а частью обычной, ежедневной жизни. Никакой другой жизни я и не знала.

     - Но теперь-то знаете.

     - Скорее сейчас ситуация в большей мере под моим контролем. Я могу пойти куда-то, где точно знаю, что мною будут интересоваться. А могу не идти. Есть выбор. А еще можно смотреть на прошлое как бы со стороны и удивляться. Как будто это все было не со мною. Смотришь: "Уау... Интересно как!"

     - Это взгляд ветерана, умудренной годами женщины...

     - Да ладно вам...

     - Вот именно. Вам ведь всего 25, вы еще девчонка. Неужто не хочется опять "зажечь"?

     - Зажечь что?

     - Да вот хотя бы вспышки фотоаппаратов.

     - Ну как сказать... Конечно, я хочу кое-чего добиться, теперь уже в других видах деятельности. Хочу внутренне расти, получать удовлетворение от успехов. Но в то же время, после пятнадцати лет тенниса, хочется немного более спокойной жизни.

     - Что ж, давайте тогда бросим умудренный, спокойный взгляд на вашу карьеру. Начнем хотя бы с того, что вы открыли для Америки новый, не известный ей доселе облик русской женщины. И, в частности, спортсменки. Ведь недаром сейчас, как только появляется какая-нибудь удачливая и красивая теннисистка, термин "вторая Курникова" всплывает как-то сам по себе. Так, например, было с Марией Шараповой в начале ее карьеры.

     - И зря! Зря все это. Девчонки заслуживают иметь собственное "я". Никто ведь не хочет быть "вторым кем-то". Они так много работают, столь многим жертвуют. Несправедливо лишать их своего лица.

     - Намек принят: пресса редко бывает справедливой. Но вы ведь не станете отрицать, что были в своем роде первопроходцем.

     - Да ну... Тут это называется - "оказалась в нужное время в нужном месте".

     - Но ваше имя стало, по существу, нарицательным. Что вы чувствуете, когда видите продолжательниц своего дела?

     - Я рада за них. Молодцы, девочки! Женский теннис развивается, получает признание, и уже никого не удивляет, что можно быть удачливой, трудолюбивой - и одновременно красивой, женственной. Девчонки ведь работают ничуть не меньше мужчин. И даже больше: нам труднее поддерживать физическую форму и избегать травм. Спорт это вообще адский труд. Это только кажется, что мы ведем гламурную жизнь: Лондон, Париж, Мельбурн... На самом деле, кроме гостиницы, кортов и тренажерного зала, мы почти ничего не видим. А если и видим, то настолько измочалены, что нам уже не до этого. Так что перед всеми теннисистками я снимаю шляпу.

     - Тогда со стороны казалось, что вам такая жизнь очень даже нравится.

     - Была молодая и - ух! (Смеется.) Все было по фигу Сейчас я более чуткая. Сейчас больше задумываюсь над тем, что делаю и что вокруг происходит. Нет, мне, конечно, все очень нравилось: и играть, и вариться в этой каше. Но сейчас, если бы у меня был шанс все повторить, я, наверное, вела бы себя поспокойнее. Дала бы себе шанс остановиться, оглядеться вокруг, получше усвоить происходящее... Хотя, наверное, любой человек так думает о том, что пережил в юности.

ТИТАНОВАЯ НОГА

     - Расскажите подробнее о травмах, из-за которых вы завершили карьеру. Вы ведь завершили ее из-за травм?

     - Да, сначала были стрессовые переломы ступни. Их было три.

     - То есть нога продолжала ломаться раз за разом?

     - Нет, в разных местах. Два раза в одной ступне и один раз в другой. Вот, смотрите (Анна сняла туфлю и показала хорошо заметный шрам под мизинцем ноги. - Прим. С.М.): два других перелома сами срослись, а этот - нет. Так что там пришлось вставить титановую пластину с которой я хожу до сих пор.

     - Это очень неудобно?

     - Нет, сейчас я ее даже не чувствую.

     - От чего происходят стрессовые переломы?

     - От перенагрузок. Слишком много было тренировок.

     - А какие проблемы были со спиной?

     - Врачи сказали, что это все пошло после операции по поводу этого самого перелома. Я подсознательно начала оберегать ногу. Как результат - изменились походка и осанка, после чего вдруг начала болеть спина. Выяснилось, что косточки в тазобедренном суставе сместились: одна выше, а другая ниже.

     - То есть в 25 лет вы получили хронически больной позвоночник.

     - Ничего страшного, в повседневной жизни это не мешает: часок позаниматься в спортзале, побегать, попрыгать, поиграть немного в теннис я могу без проблем. Но профессиональные нагрузки, по четыре-пять часов серьезных тренировок в день (три часа тенниса, час на дорожке, час на тренажерах), уже противопоказаны. Косточка тут же опять выскакивает, и нужно ложиться на массажный стол - вправлять ее обратно.

     - Значит, возвращение в профессиональный теннис исключено?

     - Пока - да, хотя я не хочу делать никаких категорических заявлений. Но считаю, что если ушел, то уж уходи. Не люблю, когда спортсмен объявляет об отставке, а потом вдруг возвращается. А я пока не готова объявить о завершении карьеры. Вот когда точно для себя это решу - тогда и объявлю.

     - Вы сказали, что переломы были следствием перенагрузок. Хотите сказать, что Золотая девочка тенниса была фанаткой тренировок?

     - Я работала в том режиме, какой знала. Сначала тренеры заставляли, а потом я и сама решила, что чем больше буду тренироваться, тем увереннее буду себя чувствовать. Естественно, я никого не хочу винить. Просто действительно перенагрузки были. Наверное, лет с 18 надо было больше работать над другими вещами: больше концентрироваться на качестве. То есть на игре, тактике, психике. А у меня по-прежнему были очень большие объемы ежедневных занятий. На определенном уровне, скажем - в первой двадцатке, физика у всех более или менее одинаковая. По мячу лупить все уже могут. И тогда решающую роль начинает играть менталитет. Психология.

     - В чем были ваши сильные и слабые стороны?

     - Мои плюсы - скорость, видение корта, чувство игры (это значит, что я могла предугадывать, что будет делать соперница), хорошие руки, то есть я чувствовала мяч и могла делать с ним все что угодно (даже чересчур, как говорится: "Бог дал, бог и наказал"). У меня всегда было столько разных вариантов, что я часто терялась: что мне делать? Могла и "свечку" кинуть, и косой, и резаный, и укороченный, и с лета, и то, и это.

     А минус самый большой - никогда не было терпения. Этот недостаток был и на корте, и в жизни. Я, повторюсь, недостаточно работала над психологическим аспектом игры, над тактикой. На тренировках вместо того, чтобы сделать триста ударов и уделить часок разбору тактики, мы предпочитали сделать тысячу ударов.

     - В связи с этим вспоминаются некоторые ваши поражения вблизи от титулов. Например, в Майами, где вы упустили верную победу в финале против Винус Уильямс.

     - Ну, там я просто физически сдохла. Играла пять дней подряд, потому что были переносы из-за дождей. А соперницы были, по порядку: Лючич, Селеш, Мартинес, Санчес, Дэвенпорт и, наконец, Уильямс. Если сейчас посмотреть на фотографии того финала, то сразу видно, насколько мне было тяжело. Я ведь к тому же была там самая худая, а жара в день финала стояла страшная. Выиграла один сет - и выдохлась. Вот и все дела.

     - А полуфинал Уимблдона в 16-летнем возрасте?

     - А там Хингис меня просто переиграла. Она была в то время на голову выше меня. Пришла в теннис раньше, имела больше опыта и, в общем, была куда более сложившимся мастером.

     - Эти две "чуть не победы" были самыми яркими моментами вашей карьеры?

     - Может быть, со стороны. А для меня лично самыми яркими моментами были конкретные матчи. Когда я выиграла, например, у Хингис, занимавшей тогда первую строчку в рейтинге. Когда выиграла у Граф, у Дэвенпорт, у Санчес - тоже первых ракеток мира.

     Первая победа над Моникой Селеш, моим кумиром по жизни, вообще осуществила мою самую заветную мечту. Я достигала наибольшего удовлетворения, когда доказывала себе, что в этом отдельном матче была лучше, чем соперница, великая теннисистка, добившаяся в спорте всего.

     - Но на турнирную победу этого бензина так и не хватило.

     - Да, как-то все не складывалось и не получалось. То есть играть неделю или две на стабильном уровне. Я слишком увлекалась сиюминутными успехами. Личное противоборство - один на один - было для меня всем. А рассчитать тактику на следующие матчи не умела. Это меня и подводило: могла обыграть Хингис, а назавтра выйти на корт уже "нулевой".

АНКА-ПУЛЕМЕТЧИЦА

     - Однако все ваши теннисные удачи и неудачи все равно заслоняла потрясающе успешная карьера медиазвезды. Причем складывалось такое впечатление, что как раз это и было ваше.

     - Все это - индивидуальность, известность вне тенниса - отчасти стали продуктом того, что уже было заложено во мне. Да, я всегда была общительная, дерзкая, любила быть в центре внимания. Даже в детстве, в пятилетнем возрасте, была клоуном. Всех развлекала, не сидела на месте. Я всегда была командиром.

     - Например...

     - Помню, как в детском саду другие дети ленились или плакали, а Аня приходит, вся такая из себя важная, всех одевает, всем шнурки завязывает. Шефство любила брать. Как бы такую девочку назвать?..

     - Анка-пулеметчица?

     - Вот! Ага! Оно самое! Такая вот Нюрка... И именно такой я и выросла. Причем это пришло само собой, целенаправленно я популярности вне тенниса не добивалась. Теннис всегда был для меня главным. Все остальное приложилось само, да и вообще по большей части было создано прессой. Вся эта сенсационность. Я же как-то больше шла по течению и подыгрывала.

     - Да, мы - народ мерзкий, но...

     - Нет-нет, что вы, я очень уважаю журналистов! И сейчас смотрю на прессу совсем по-другому То, что вы пишите, критика это или нет, в большинстве своем - все правильно. Просто спортсменам иногда очень не хочется слышать и читать критику о себе, и они принимают это в штыки. Но есть одна вещь, которую прессе неплохо было бы понимать. Пока мы активно играем, мы не можем раскладывать перед публикой все карты. Не можем показывать себя полностью, оголять свои чувства, свои слабости. Игрок всегда хочет смотреться сильным, создавать в глазах соперников и зрителей этакий имидж непобедимости. Это сейчас я могу сидеть с вами и рассказывать все мои "страшные секреты", а тогда, когда я еще играла, мне очень не хотелось, чтобы люди говорили о том, с кем я живу и так далее.

     - Однако же, как вы сами сказали, вы подыгрывали. Вам все это нравилось.

     - Да ну...

     - Нет-нет, позвольте, - подыгрывали, и очень грамотно.

     - Вот чего никто понять не может... А потому всегда будут говорить "вторая Курникова" и тому подобную чепуху. Никто не верит, что все, что я делала, не было распланировано. Вы что, всерьез думаете, что я сидела и просчитывала: "Сегодня я скажу что-то эдакое на пресс-конференции, завтра напишут об этом что-то такое, и под это дело мы срубим еще один контракт и продадим какую-нибудь Барби-Курникову"? Да ведь такое нельзя спланировать. Это либо есть, либо нет.

     - То есть все эти ваши репризы были сплошной импровизацией? "Это не юбка короткая, это у меня ноги длинные", "Я - как меню в дорогом ресторане: все смотрят, но не все могут себе позволить".

     - Мне теперь так стыдно, что я такое говорила. О, боже! Про юбку я, кстати, помню, потому что это у меня есть на видеопленке, а про меню... Даже не знаю, когда это было. Это же сплошной прикол! Ну скажите, можно ли такое себе нарочно придумать?

     - А стыдно-то почему?

     - Нет, это я неудачно выразилась. В том смысле, что сейчас я бы скорее под стол спряталась, чем такое сказала. А тогда было весело. Откровенная была по молодости. Это все было по наитию. Поэтому "второй Курниковой" не будет - это же не наука какая, а просто черта тогдашнего моего характера. Называйте девчонок своими именами, пожалуйста.

НЕ ВСЕ ДРУЗЬЯ - БОЙФРЕНДЫ

     - Однако же, вот что интересно. Именно эта часть вашего облика и была процентов этак на 90 причиной вашей популярности. Да, вы были в первой десятке мирового рейтинга, но ведь там было еще девять девушек, и никто из них и близко к вашей славе не подбирался. Так что этот "персональный аспект", эти загадки личной жизни и смелые репризы - все это было важной составной частью вашего успеха и финансового благополучия.

     - Совершенно верно.

     - И, если откровенно, вам это нравилось больше, чем сам теннис?

     - Все это делалось помимо тенниса и даже помимо моего участия. Например, бывало, что я каждый год отдыхала по три месяца из-за стрессовых переломов - а популярность оставалась прежней. Это, конечно, нравилось, но... Не знаю. Уверена, что меня и так бы узнавали на улицах как теннисистку.

     - Но разве может 17-летней девушке не нравиться, когда в нее влюблен весь мир?

     - На это нельзя так смотреть! Мне кажется, что если бы я к этому так относилась, то сошла бы с ума. Это ведь смерть, когда ты садишься и говоришь: "Все меня любят! Я идеал!" Я, наоборот, всегда пытаюсь найти в себе какие-то недостатки, что-то плохое, что можно было бы улучшить. Для того чтобы остаться нормальным человеком, надо уметь отделить главное от неглавного. Я, конечно, очень рада тому что мои фанаты меня любят, считают меня самой лучшей или самой красивой, но в конце концов все это - поверхностное. Я могу сидеть и молиться на Майкла Джексона, но ведь я в конце концов его не знаю.

     - А как насчет обратной стороны славы? Многие из ваших же коллег считали вас зазнайкой. Помните, как Дэвенпорт сказала: "Никто из нас не хочет проиграть Анне. Никогда"? Разве это не задевало?

     - Нет. С Дэвенпорт у меня всегда были отличные отношения. По-моему, это пресса все раздула. Хотелось создать какой-то конфликт за кулисами. Конечно, не будешь лучшими друзьями со всеми тридцатью двумя девушками на турнире. Но я бы не сказала, что я была зазнайкой. Где-то осторожной - да, холодноватой - да, дистанцию держала - тоже. Но это понятно: мне ведь тоже было нелегко. Девчонка была, молодая, красивая, популярная, но ничего вокруг не понимающая. Мама со мною тогда путешествовала, тоже молодая, красивая и ничего не понимающая. А теннис - это как шоу-бизнес, где все хотят от тебя какой-то кусок урвать. Нельзя никого к себе слишком близко пускать, а то съедят. Пытаешься держать дистанцию, быть осторожной, чтобы на шею не залезли. И получается, будто ты - плохой человек.

     - Получился ваш всем известный имидж. С одной стороны, смелые высказывания, яркие фразы, от которых сходили с ума журналисты. С другой - скрытность, некоторая отчужденность, а также попытки отделить спортивное от личного.

     - Да, и это было правильно. Я всегда буду так делать. Если какие-то люди хотят кричать с крыш о своей личной жизни - пожалуйста, их дело. Я об этом говорить не хочу, хотя и знаю, что когда совсем не даешь никакой информации, часто ее просто придумывают. Но я, во всяком случае, буду лучше спать, зная, что это выдумка, а не то, что я сама сказала. Личная жизнь и так тяжела, даже для людей, у которых она не обсуждается в мировом масштабе.

     - Ваша обсуждалась предостаточно. В связи с этим вопрос. Вы утверждаете, что ничего заранее не планировали. Это касалось и чуть ли не ежемесячных заголовков из серии "Анну сегодня видели с кем-то новым"?

     - Конечно же! Просто жизнь шла, не стояла на месте, я куда-то ходила с друзьями, как-то проводила досуг. Не буду же я каждый день заниматься одним и тем же с одними и теми же людьми. У меня был круг друзей, с которыми я общалась. Это не значит, что они были моими бойфрендами. Ну а прессе ведь надо было о чем-то писать каждый день.

ЧТО ДЕЛАТЬ СО СЛАВОЙ?

     - Анна, а теперь, если не возражаете, мне хотелось бы рассказать вам, как в свете всего этого выглядел со стороны ваш постепенный уход из тенниса. Во всяком случае, лично для меня. По ходу разговора вы это логическое построение и так уже здорово разбомбили, а теперь попытайтесь, если хотите, разрушить его окончательно.

     - Ну-ну, давайте.

     - Итак, умозаключение было таким. В какой-то момент вы решили, что не стоит больше ломать свое красивое молодое тело (тут Анна рассмеялась. - Прим. С.М.), что гоняться за титулом, шансы на который уменьшаются с каждым днем, уже не так весело (Анна прыснула в стакан с кока-колой. - Прим. С.М.) и, наверное, лучше было бы...

     - ... загорать в шезлонге, курить сигару и пить "пинья-коладу"!.. И жить со своим шикарным бойфрендом, который вдобавок ко всему еще и поп-звезда.

     - Ну, или скажем так: легче было бы продолжать извлекать славу другими способами.

     - А куда мне эта слава? Зачем мне она? Что я с ней - спать пойду? Сегодня ты известен, а завтра нет!

     - Такое чувство, как тщеславие, существует, и недооценивать его нельзя.

     - Знаете, что куда лучше тщеславия? Это когда ты знаешь, что сегодня встал, пошел куда-то и сделал то, что тебя удовлетворяет. И день прожит не зря. Вот это - да. А какой толк от тщеславия? Это, как сидеть на облаке. Я не вижу смысла в такой жизни. Но многие этого не понимают и говорят, что спорт, мол, меня не интересовал, а был лишь способом получения славы.

     Впрочем, мнение публики почти всегда несправедливо. Посмотрите на Пита Сампраса! Вот кто добился в спорте больше, чем кто-либо. Один из величайших игроков всех времен. Так знаете, за что его ругали в прессе? За то, что он скучен. За то, что он, мол, "плохой посол" игры. Так что же людям нужно: спортивные достижения или яркая личность?

     - Давайте теперь поговорим о том, что довольно сильно волнует многих наших читателей. Речь о вашем статусе "гражданки мира". У вас российский паспорт, поклонники у вас - по всей планете, живете вы в США. Примерно в той же ситуации сейчас находится и Шарапова. В Америке ее, как и вас, считают россиянкой, но в России к ней, как и к вам, относятся неоднозначно. Многие считают вас обеих американизированными дамочками, которые позабыли свою страну. А каковы на самом деле ваши отношения с родиной?

     - В душе я всегда была русской и всегда ею останусь, это абсолютно точно. Это касается воспитания и мировоззрения. Родители ведь у меня - россияне на сто процентов. Они воспитали меня в русской культуре, и это постоянно чувствуется и сейчас. Я часто конфликтую с американским менталитетом. Ну а то, что в России там любят - не любят, так ведь и в Америке отношение к своим бывает точно такое же. Своих не любить всегда легче - эмоции тут более сильные. Это, знаете, как у детей: на родителей огрызнешься, а чужого человека послушаешь.

     - А в чем выражаются эти ваши конфликты с американским менталитетом? Вы ведь уже здесь, в самом что ни на есть американском Майами, как рыба в воде. Вплоть до некоторых проблем с русским языком.

     - (Смеется.) Ну это просто потому, что я в последнее время редко общалась со своими. Я вот до разговора с вами неделю ни с кем по-русски не говорила. Стоит только немного попрактиковаться - и все проблемы тут же исчезают. Ну а в чем выражается "русскость"... В том, как думаешь, как видишь людей, как оцениваешь жизненные приоритеты. Да вот хотя бы любая бытовая мелочь, как, например, кто должен перед кем открывать дверь. Здесь же феминизм и все такое прочее, а у нас мозги по-другому работают.

     - Во что это выливается? "Энрике, марш открывать мне дверь"?

     - (Смеется.) Да нет, он тут ни при чем, я просто пример привожу. Мировоззрение ведь действительно разное. Американцы больше думают о себе и о своем деле. Тогда как мы, русские, привыкли немного больше обращать внимание на окружающих. Вот только один пример: в российских семьях принято сохранять коробку конфет для гостей. Здесь это никому и в голову не придет.

     - Интересно было услышать от вас шпильку в сторону феминизма. Вы ведь, хотели того или нет, продвинули в массы вполне феминистский образ отчаянной, независимой, сильной девчонки, которой наплевать на мнение других.

     - Но это не мешает мне в душе оставаться русской девушкой, которой не только хочется, чтобы ее уважали как личность, но и чтобы ее ласкали и лелеяли. Мужчина, как мне кажется, должен быть главой семьи, должен ухаживать за женщиной.

     - И как? Удается?

     - Работаем! (Улыбается.)

     - А не бьет по чувству собственного достоинства то, что вас сейчас больше воспринимают не как спортивную звезду, а как девушку Энрике Иглесиаса?

     - Да нет, я же знаю, чего я добилась, каких личных успехов достигла. Это я даже не о теннисе, а о совершенствовании себя. Если люди это занижают, то только потому, что не знают полной картины. А Энрике... Мне даже нравится, что мы - такая пара, в которой мужчина находится на переднем плане. Это русская часть моего менталитета: хочется, чтобы мужчина был лидером. У нас как раз все хорошо срабатывает. Ведь двум знаменитым людям нелегко быть вместе: тут же начинается борьба двух "я". Мне же больше нравится быть на подхвате, поддерживать его.

ХОККЕЙ, ТОЛСТОЙ И ДРАМА ЖИЗНИ

     - Но вернемся к российской теме. Вам хотелось бы каким-то образом завоевать более полное расположение россиян?

     - Вы знаете, нельзя быть любимой абсолютно всеми. Кто-то в России относится ко мне хорошо, кто-то - нет, и пусть люди думают, что им угодно. Я не добиваюсь всеобщего одобрения, для меня гораздо важнее, что думаю о себе я сама и близкие люди, которые меня хорошо знают. Да и не мое время уже. Сейчас люди другими интересуются.

     - А вот это уже самодостаточность - качество американского менталитета. "Если я собой довольна, можете думать обо мне что хотите".

     - Нет, это не Америка, это просто я сама такая. И всегда была, с самого детства. Вообще, у меня действительно такой вот коктейль из менталитетов. Я, как мне кажется, чересчур много думаю и чересчур много говорю. Что ж, зато что-то интересное из этого получается. Жизненная драма.

     - Когда вы были в России в последний раз?

     - В феврале. Я езжу на родину регулярно, по три-четыре раза в год. Там у меня бабушка, мой первый тренер Лариса Дмитриевна Преображенская. Приезжаю на несколько дней, на выходные - их навестить.

     - На улице вас узнают?

     - (Потупив глаза.) А я по улице не хожу.

     - Как-то вы очень смущенно это сказали.

     - Мне просто кажется, что у людей есть другие проблемы, кроме глазения на меня. Я ведь, как приезжаю, живу в гостинице и езжу оттуда или в бабушкину однокомнатную квартиру или на дачу. Приехала-уехала. На тусовки не хожу, по бульварам не гуляю, никто и не знает, что я там. Все приватно. Да и бабушка сейчас сюда приезжать стала, ее папа привозит...

     И еще про отношения с родиной. За сборную я всегда играла - и не забываю, что свой самый первый матч выиграла в 14 лет, как раз выступая за Россию. Стала самой юной теннисисткой в истории, выигравшей матч в Кубке федерации. И на Олимпиаде за свою страну играла.

     - А какие-то, скажем, культурные связи с Россией еще поддерживаете или все-таки живете полностью американской жизнью?

     - Смотря какие связи. Политикой, например, я не интересуюсь. А книги и фильмы - это да. Папа кое-что из фильмов привозит. А книги предпочитаю старые перечитывать - Пушкина, "Мастера и Маргариту", "Войну и мир".

     - Неудивительно, что у вас спина болит - четырехтомники-то таскать.

     - Классику я только русскую читаю. А из американских - что полегче, "пляжное чтение".

     - Хоккеем еще увлекаетесь?

     - Я на самом деле никогда в нем особенно не разбиралась. Только в Детройте на хоккей ходила, а здесь уже нет.

     - Исключительно на Сергея Федорова?

     - А на кого ж еще (смеется).

     - Ну... там, например, Гашек еще играл.

     - Кто?

     - Вопрос снят.

     - Зато мы тут в прошлом сезоне увлеклись баскетболом. "Майами Хит". Как было здорово! Мы ходили, мы болели, "Майами" стал чемпионом. Ух! Понравилось. А хоккейная арена отсюда очень далеко, да и команда плохая, и болельщиков поэтому у нее немного.

БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ

     - Глядя назад, вы сожалеете о чем-либо?

     - Здоровье хотелось бы сохранить получше. Все эти переломы ведь можно было предотвратить: по-другому подходить к тренировочному процессу по-другому планировать расписание поездок. Не исключено, что я и теперь еще играла бы. Но тогда это было тяжело сделать. Мы ведь с мамой в этих делах были - "первый раз в первый класс". Вперед-вперед, быстрей-быстрей, завтра будет поздно.

     - Что еще в жизни повернулось не так?

     - Все в жизни замечательно. Да вы сами посудите: я вылезла из однокомнатной квартиры непонятно где, добилась очень многого, получила финансовую независимость и при этом осталась самой собой.

     - А могли бы вы обойтись без газетной шумихи вокруг личной жизни? Имею в виду распубликованные истории ваших отношений с Сергеем Федоровым и Павлом Буре.

     - Меня это совершенно не беспокоило.

     - А то, что Сергей, рассказав о вашей недолгой женитьбе, якобы навредил вашим интересам в бизнесе?

     - Это я не обсуждаю. Сергея я как любила, так любить и продолжаю. Он замечательный человек, и больше ничего я говорить не буду. Косточки перемывать не люблю, а что было на самом деле, знает очень мало народа. Остальные только думают, что знают. Оставим это так. Закрытая глава моей жизни.

     - Павел - то же самое?

     - То же самое. Абсолютно. И никаких сожалений нет. Все, что было, - было хорошо, даже то, что было плохо. Ведь на этом учишься.

     - Вы сейчас счастливы?

     - В какой части моей жизни? Кое в чем - да. Я, например, в общем-то здорова. Имею возможность поставить перед собой любую цель и идти к ней. Окружена людьми, в которых верю, и круг этот создала себе сама. Могу принимать свои решения, пусть они будут правильными или неправильными. Я наконец-то взрослая. Никогда не хочу больше быть 18-летней! Характер остался тот же, но теперь я могу его направлять. Могу рассуждать и высказывать свои мысли. Раньше я и этого не умела, да никому это интересно и не было.

     - Что на сегодняшний день вы считаете своим самым большим жизненным успехом?

     - То, что у меня сейчас есть цель в жизни, есть точное понимание того, чем я хочу стать и что в себе улучшить. И то, что честно могу сказать: я прошла через очень многое и сумела остаться нормальным человеком.

     ...С этим, признаюсь честно, не согласиться было невозможно. Хотя Анна, уже прощаясь, сама предостерегла меня от поспешных выводов: "Мне интересно будет почитать и посмотреть, поняли вы меня или нет. Но даже после двух часов разговора вы вряд ли знаете меня хорошо". И то правда.

     Одно могу сказать честно: Курникова как человек - сложная и яркая. К Курниковой как к теннисистке можно относиться по-разному. Но после интервью стало ужасно жалко, что она уже не играет. Я бы с удовольствием за нее поболел.

     Слава МАЛАМУД

     Майами-Бич - Вашингтон