Даниил Медведев. Уникальное интервью родителей чемпиона
В 2019-м теннисист стал финалистом US Open-2019, победителем четырех турниров ATP и ворвался в топ-4 мирового рейтинга. В конце года журналисты «СЭ» по традиции определили лучшего спортсмена России — им стал Медведев. Тогда обозреватель «СЭ» Игорь Рабинер встретился с родителями одного из героев года — Сергеем и Ольгой, а также его сестрой Еленой.
Приводим часть масштабной беседы, которая была опубликована в двух частях, о том, как Медведев вырос в мировую звезду.
Не смотрят матчи. Иначе можно не выдержать
В первой же фразе разговора Медведевы-старшие меня поразили. Когда я предположил, как они переживали во время финала US Open-2019 с Рафаэлем Надалем, Сергей вдруг сказал: «А мы не смотрели». Чуть позже это, правда, окажется некоторым лукавством...
— Иначе можно не выдержать, — пояснила Ольга. — Эта игра с Надалем — что-то из ряда вон выходящее. Пять часов играть! Для меня самый лучший матч — быстрый матч. Потому что я знаю, что мой сын не устал. Если матч до двух часов — еще нормально. Больше двух — мне уже не нравится. Пять часов — ни в какие ворота не лезет. Хочется сказать: «Даня, прекрати, что это такое!» Слава богу, пятисетовые бывают только на «Большом Шлеме», я за это их и не люблю.
Обычно мы смотрим матчи в записи, уже зная результат. И на сообщения не отвечаем. Во время турниров у нас режим тишины. Потому что если вдруг начинают поздравлять, а сыгран только третий матч на турнире — ничего хорошего не жди. Помню, когда Дане было 14-15 лет, его тренер Ваня Приданкин сказал нам: «Вы уж слишком не реагируйте на победу. Выиграл турнир — не надо «а-а-а!» Его надо приучать, что это нормально».
— Все отдельные победы забываются, а в памяти остаются только выигранные турниры, — говорит Сергей. — Но для нас на первом месте — чтобы сын не нервничал, был здоров. Чтобы у него ничего не сводило. И его поражения мы переживаем не потому что он в рейтинге потеряет столько-то очков, а потому что у него будет плохое настроение...
Несколько лет назад Сергей перенес операцию на сердце — поэтому волноваться в режиме реального времени ему бы лучше дозированно. Тем более что, как вы наверняка уже поняли из письма, все успехи и неудачи сына он пропускает через каждую клетку.
— Жена может смотреть, когда напряжение большое, а я — нет, — признается он. — Нет, врачи не запрещают, но сердцебиение учащается и сам чувствую — пальцы становятся холодными. Думаю — зачем? Я же помочь не могу. Если бы Даня сказал: «Папа, сиди. Ты мне на расстоянии помогаешь» — я бы сидел. Но такого нет. Существует масса сопутствующих факторов, которые позволяют узнать, как проходит матч. Допустим, захожу на сайт, где идет прямая текстовая трансляция игры Медведева. Знаю: если количество комментариев быстро увеличивается — значит, дело идет хорошо. Если их мало — плохо.
Елена, старшая сестра Даниила, говорит:
— У него всегда была самая главная поддержка — это родители. Они верили в него до последнего и были рядом. Вот вы спрашиваете, не затаилась ли у семьи на кого-то обида, что не верили в Даню, не поддерживали. А мне кажется, наоборот, хорошо, что больше никого не было. Потому что была единственная и постоянная величина, и никто другой не мог увести его куда-то не в ту сторону. Папа настолько может убедить в чем-то любого человека, что в определенный момент и я поверила, что из него что-то получится. Хотя, если честно, сама не ожидала, что у брата будет такой успех.
Не знаю, как в этом плане себя ощущает Даня, но у меня всегда было чувство, что мы росли за крепкой, широкой папиной спиной. Любые проблемы, с которыми сталкивалась наша семья, финансовые или другие, мы, дети, даже не замечали. Папа настолько вселял уверенность, что всегда все будет хорошо и любая проблема разрешится! И Даня не думал ни о чем, кроме как о том, чтобы идти и тренироваться. Все остальные проблемы решал папа.
К этим проблемам — а без них, и серьезных, не обошлось — мы позже еще вернемся. Родители Медведева расскажут мне о них во всей красе.
Даня еще в животе решил, что будет россиянином
Тут самое время, как сказали бы киношники, для флешбека. В московское детство Даниила.
— Я-то всегда сидела на трибуне во время турниров, — рассказывает Ольга. — И продолжаю сидеть сейчас, когда мы ездим. А Сергей — нет. Он с Даниного детства во время матчей ходил вокруг корта, наматывал круги.
— Это в какой-то степени связано с тем, что я пытался его воспитывать, если он плохо себя вел, — поясняет Сергей. — Бросал ракетку и т.д. Или кричал на соперника. В 9-10 лет это для него было нормой. Сын всегда на меня смотрел и уже видел, когда я вот-вот начну кипеть. У меня взгляд менялся.
Потом он наконец начал играть на соревнованиях. И ему было комфортнее, когда меня нет. И мне так комфортнее было. Я уходил на расстояние в зависимости от того, какая местность была, ровная или холмистая — когда на триста метро, когда на пятьсот. Но если Даня проигрывал, даже за полкилометра было слышно, как он орал и плакал. В частности, в Новогорске. Там есть маленькие корты в глубине, довольно далеко. А я сидел на лавочке за корпусом. И там слышно было!
Ольга посчитала нужным внести уточнение:
— А в жизни — спокойный. Но в спорте превращается в другого человека. Когда выходил на корт, я сына не узнавала.
Тут папа усмехнулся и возразил:
— Да я бы не сказал, что очень спокойный. Если обижается — может и эмоции включить. Сейчас-то, когда живет с другой семьей, на нас уже не срывается. А когда жили вместе — на меня в основном, конечно. Мама-то ему слова не говорила против.
Ольга, услышав это, не полезла за словом в карман:
— А зачем? Мальчик хороший. Почему я должна что-то говорить против?
Сергей смягчился:
— Вообще жили очень мирно. У нас никогда не было никаких конфликтов. Мы не умеем жестко воспитывать. Кстати, Оля очень хотела мальчика.
Ольга: — Да нет!
Сергей: — Как же, я видел!
Ольга: — Для меня было главным, чтобы ребенок родился здоровым.
И вот вся наша беседа с родителями Медведева проходила в режиме такого обмена репликами между ними. Короткие, быстрые фразы — то уточнения, то возражения, то согласия. Но эти мини-споры звучали очень мило. И лишь доказывали, как сплачивалась эта семья, когда надо было постоять за своих.
Даниил Медведев стал третьим ребенком и первым сыном в семье. Первая дочь Юля старше на 12 лет, средняя, Лена, — на восемь.
— Две старшие дочери больше развивались сами по себе, — вспоминает Ольга. — Смотрели на нас, смотрели на других взрослых — и понимали, как надо. А Даня был очень энергичным, все быстро успевал. Тут уже нам надо было следовать за ним, улавливать, что ему нравится и идет, а что — нет. Мне сразу было видно, что он необычный ребенок. Не знала только, со знаком плюс или минус. Думала, отличие связано с тем, что он — мальчик, а они — девочки. Но теперь понимаю, что он и вправду был необычным.
Я поинтересовался, не под впечатлением ли от фильмов «Брат» и «Брат-2» и их главного героя Медведевы назвали сына. Каюсь, до интервью не перепроверил — ведь первый «Брат» вышел на экраны в 97-м, а будущий теннисист родился на год раньше. Но не спросил бы — не услышал от мамы историю рождения Даниила.
— У нас с сыном — интересные истории в любом возрасте. Даже до его рождения! — улыбается Ольга. — У нас был план, чтобы Данила родился во Франции.
Это уже прозвучало мощно — для 96-то года. Сразу захотелось подробностей.
— Была такая тенденция, что в России плохо, и люди стремились уехать на Запад, там закрепиться. В нас эти веяния тоже проникли. Мы поехали в путешествие, выбрали точку в Европе, в районе Альп, чтобы посетить сразу несколько стран — Швейцарию, Германию, Францию. Взяли машину и ездили, смотрели всю эту красоту. Разговаривали со случайными людьми, чаще русскими. В итоге проанализировали ситуацию и поняли, что неплохо бы ребенку родиться именно во Франции. Потому что это единственная страна в Европе, в которой, когда ему исполнится 18, он сможет, если захочет, автоматически получить местный паспорт. А я тогда уже была беременной, месяце на седьмом...
Отъезд во Францию Медведевы наметили на март 96-го, когда сын и доложен был родиться. Сергей добавляет колоритную деталь: даже шубу купили специальную, чтобы живот не был заметен, когда настанет момент посадки в самолет. На всякий случай.
Но вышло иначе.
— Мы сидели на чемоданах и ждали виз, с которыми была какая-то заминка — их тогда выдавали не очень быстро, — вспоминает Ольга. — И он внезапно родился на восьмом месяце, в феврале! В Москве. Сам решил, что будет россиянином. И сыграл на опережение, показал ту скорость, которая будет проявляться у него всегда и во всем.
Вот такой, например, штрих. Одно время мы жили на Проспекте Мира. Представьте: Дане шесть, семь, восемь лет. Картина все время одна и та же. Мы выходим из дома, он сразу бежит. Там дорога, и я, естественно, бегу за ним. Постоянная гонка! Добегаем до остановки. Он начинает бегать вокруг нее. И не просто бегает, а что-то на ходу читает — все надписи, стихи, которые в школе попросили выучить... Голова у него быстрая и сам он быстрый.
— Остановить его невозможно было?
— А зачем? Многие родители так и говорят: «Сядь, успокойся». Мы, наоборот, все эти движения поощряли. И вот однажды я сидела на остановке, Даня бегал вокруг нее, а рядом присела пожилая женщина и стала наблюдать за всей этой картиной. Вдруг говорит: «Вы ощущаете счастье?» Я подумала: действительно, это и есть счастье. Что у меня такой ребенок, что он тут скачет, все время что-то выдумывает. Это прекрасно!
Да, так об имени. Как раз во время того европейского путешествия, когда мама Медведева вынашивала и самого Даню, и смелые планы по месту его рождения, супруги познакомились с молодым адвокатом из Швейцарии, который спустя годы станет главным прокурором Женевы. Его звали Даниэль. Медведевы одновременно сказали: «О, какое интересное имя!» И Даниэль мигом превратился в русского Даниила.
Тогда это имя только входило в моду. И когда Дане придет момент идти в школу, Ольга с большим удивлением обнаружит, что в его классе — то ли четверо, то ли пятеро Дань.
Но этот, как вы уже начинаете понимать, был особенным.
Объявление в бассейне «Чайка», перевернувшее жизнь
Тут, что называется, — яблоко от яблони. Отец Медведева в молодости был человеком очень инициативным и предприимчивым. По медицинской линии своей мамы (бабушка Даниила работала в комбинате питания санитарным врачом) не пошел — ему нашлось чем заняться.
— Для Сергея перестройка — это как раз было хорошо, — отмечает Ольга. — В этом плане сыну есть с кого брать пример. Его папа — тоже неординарная личность. Когда был Советский Союз, он не мог в полной мере развернуться. Ходил, как все, на работу. Ведущий инженер, зарплата, никуда не денешься из этого коридора.
— Работал системным программистом, — уточняет Сергей. — Машины были такие — СМ-1420. Моей задачей было, чтобы в нескольких местах работала операционная система. Писал программы-предложения для других предприятий. Для одной сделал систему управления базой данных, как раз тогда заработал на первую машину.
Очень любил музыку. Это был 1987-88-й год, как раз разрешили создавать кооперативы. И одновременно с работой программистом я занялся звукозаписями. Поставлял их в различные магазины Москультторга. Оттуда шел заработок. Потом, когда дело пошло еще лучше, у меня появилось порядка пяти видеосалонов в Москве и области. Пункты проката видеокассет находились прямо в билетных кассах кинотеатров. Это было очень удобно — и, поскольку все устроилось через знакомых, платить за аренду надо было копейки...
Жизнь в Союзе становилась все менее стабильной, а слово «дефицит» — все более распространенным. В какой-то момент таковым, например, стал кирпич. Сергей Медведев, поняв это, стал добывать этот самый кирпич и выставлять его... в этих же пунктах видеопроката.
Отсюда — корни строительной фирмы, одним из двух руководителей которой на много лет он стал.
Ольга объясняет:
— Сергею, как и Даниилу, не нравится размеренная жизнь. Ходить на работу, с работы — это не для них.
Сергей добавляет:
— Фирма, которой я руководил, занималась поставкой строительных материалов на объекты строительства. И частным лицам, и организациям. Мы были одной из первых фирм, которые начали этим заниматься. Имели прекрасные отношения как с заводами — производителями стройматериалов, так и непосредственно с теми, кто занимался строительством. Строители в те времена не всегда знали, как материалы взять. Все фонды были распределены, особенно летом. Наш бизнес шел успешно, и та сумма, которые приходилось тратить на Данин теннис, когда он только начинал, была для меня незаметной. Но это — до поры...
— Я почувствовал, как интересно зарабатывать деньги, — говорит Сергей. — Бизнес — это самое интересное, потому что все зависит от тебя, твоей предприимчивости. В теннисе, как и в гольфе, ты тоже зарабатываешь сам. Тебя никто не давит, ты сам можешь тренера сменить, с федерацией поругаться... Что хочешь, то и делаешь. Во всех остальных видах спорта ты зависишь от многих людей.
Впрочем, для того, чтобы начать зависеть лишь от самого себя, Медведеву-младшему нужно было пройти еще очень большой путь. В котором не могло не обойтись без огромной поддержки родителей, которые никакого отношения к большому спорту не имели.
Теннис в его жизнь пришел, как у многих, благодаря стечению обстоятельств. Даня занимался плаванием в знаменитом бассейне «Чайка» на «Кропоткинской» — и как-то раз, забирая его оттуда, Ольга увидела объявление о наборе в секцию тенниса. Это только потом выяснится, что тренирует там Екатерина Крючкова, воспитавшая одну из лучших теннисисток России, а в свое время и мира Веру Звонареву. Тогда мама Дани просто увидела объявление и позвонила мужу.
Тот дал добро. Отбор у Крючковой был довольно строгий, но на мой вопрос, волновались ли они, пройдут ли его, Ольга ответила:
— Нет, не волновались. Потому что у нас не было такой цели — обязательно отдать Даню в теннис.
— Другие родители волновались, — добавляет Сергей. — Они между собой разговаривали, мы слышали.
— Но не мы с тобой, — снова вступает в разговор мама. — Нам в тот момент было все равно. У нас было много всяких занятий. Будет еще и теннис — хорошо. Не будет — и ладно. Повезло, что Екатерина Ивановна любит детей с таким характером, азартом.
Ну и с такими габаритами, надо думать. Ольга рассказывает, что уже, когда Даня родился, он был «вытянутый, как огурец». Ей сказали, что восьмимесячные дети часто бывают такой формы.
— Таким он и остался, — смеется мама. — Уже в детском саду был выше всех!
— А в 14 лет у него рост был метр девяносто, — вспоминает папа. — Я его мерял каждый год, книжка есть. В кого? У Оли родной брат ростом два метра. А его сын, мне кажется, еще выше.
На первую тренировку родители отправили Даню в розовых кроссовках старшей сестры Лены. Ракетку купили в супермаркете. Сыну было шесть с половиной, и он как раз пошел в первый класс. Успевал все легко. По рассказу мамы, выбегал из школы, которая заканчивалась в 12, и она думала, что сейчас надо еще заставить сделать уроки. А он отвечал: «Я уже все сделал». — «Когда?» — «На перемене. А что на перемене еще делать?» И главное ведь — не врал. Правда — успевал. «Вот такой скоростной», — резюмирует Ольга.
И увлекающийся. Мама рассказывает, что с чтением или просмотром фильмов у него в детстве было, как со всем остальным: если понравится — погрузится с головой, если нет — не заставишь. Допустим, был период увлечения книгами Артура Конан-Дойля. Пока всего не прочитал — не успокоился. Схожая история — с Джеком Лондоном. Отец добавляет, что точно так же Даня пересмотрел все фильмы с популярнейшим еще в СССР французским актером Луи де Фюнесом. Дальше настало время мистера Питкина...
Когда Даня проигрывал, родители других ребят убегали из раздевалки
У родителей Медведева не было идеи-фикс сделать из ребенка большого спортсмена. Ольга повторяет:
— Наша задача была создавать условия, а там уж что получится. Я-то сама спорт и сейчас не люблю. Мне вообще непонятно, что это такое. Для чего он. До конца не осознаю, что это за вид деятельности, который собирает целые стадионы, и они по пять часов смотрят, как два человека мяч через сетку перекидывают. Хотя теперь и понимаю, что нужно сделать, чтобы до уровня этих стадионов дойти...
— Если отец или мама — тренер по теннису, вот здесь уже почти гарантированно получится, — включается Сергей. — Потому что все или почти все бесплатно. Плюс родители могут беседовать с ними беспрерывно, правильно направлять. Они знают — как. И максимально в этом заинтересованы. Примеры — Рублев, Зверев. У Циципаса мама тоже играла...
Материальных стимулов у Дани не было. «У нас наоборот, — вспоминает мама. — Мы все время ему говорили: «Что ты так переживаешь, расстраиваешься из-за поражений? Нам не надо, чтобы ты выигрывал! Главное, чтобы тебе нравилось!» И даже тренер спрашивал: «Даня, что ты так плачешь, кричишь, когда проигрываешь? Что, родители тебя заставляют выигрывать?» — «Нет!»
— Как он кричал, вопил! — вспоминает Ольга. Когда входил в состояние азарта, ему было все равно, что на него зрители смотрят, судьи... На детских турнирах даже были такие моменты. В Новогорске здание небольшое. Даня проигрывал — и родители других ребят входили в раздевалку, хватали свои вещи и убегали оттуда. Потому что сын орал на всю раздевалку, никого не стесняясь. И от него в эти моменты старались держаться подальше.
Но он успокаивался, одевался, выходил с арены — и начиналась другая жизнь, и в ней был другой Даня. Параллельно маленький Медведев поначалу занимался музыкой — играл на клавесине, потом гитаре. «Это был мой проект, — говорит Ольга. — Традиция интеллигентных московских семей — музыкальная школа, художественная...
Но не было рвения. И не встретили педагога, который увлек бы его так, как Екатерина Ивановна — теннисом. А еще, как потом оказалось, ему обязательно нужен соревновательный момент. Побеждать! А в музыке некого побеждать. И в рисовании — а это у него тоже получалось неплохо.
Гитарой с ним занималась молодая девушка, победитель многих конкурсов, сама игравшая великолепно. Но достучаться до Дани ей не удалось. Может, на счастье будущей теннисной звезды — а то вдруг ушел бы в другую сторону и без особого толку?
Сергей только раз слышал от сына о мечте, не связанной со спортом, — тот упомянул, что хотел бы летчиком стать. Но тема продолжения не получила. Все остальное было только о теннисе. Хотя и без конкретных кумиров — по словам родителей, ничьих постеров на его стенке никогда не висело.
Тем более что, по словам Ольги, теннис он по телевизору и не смотрел. В отличие от футбола, биатлона, велогонок. Лишь однажды Крючкова устроила с детьми совместный просмотр матча — с кем-то играл Марат Сафин. И сейчас Медведев в интервью вспоминает ту игру, потому что дома теннис он не смотрел никогда.
Одна из историй, рассказанных Ольгой, напомнила мне факт из биографии Валерия Харламова. Правда, в более мягком варианте — у Легенды N 17 вообще был диагностирован порок сердца и выдан категорический запрет на какую-либо физическую активность после того, как в 13 лет из-за осложнений ангины у него на месяц отнялись рука и нога. Но Харламов не послушал, втихаря продолжал гонять шайбу и мяч во дворе, затем вообще записался и начал ходить в школу ЦСКА — и, когда там потребовалась справка, у врачей вдруг выяснилось, что никакого порока больше нет, и ребенок абсолютно здоров.
У Медведева сложилось не настолько драматично, но тоже не без волнений.
«У Дани были проблемы со здоровьем, — говорит мама. — Когда ему было шесть, мы пошли на плановый осмотр к кардиологу. Тогда у меня не было никаких мыслей о его спортивной карьере. И врач говорит: «Вам нельзя профессионально заниматься спортом». — «Да мы и не собирались. Нельзя и нельзя».
Долгое время теннис, которым занимался Медведев, был любительским, и о рекомендации кардиолога родители не вспоминали. Тем более что имелись и другие медицинские проблемы — то колено подводило, то что-то другое. Случались операции. Бывало, приходилось прекращать тренировки месяца на три. Каждый раз мама думала: все, сейчас наступит спокойная жизнь, будем просто учиться. Но он так любил теннис, что каждый раз начинал заново.
«Значит, судьба», — философствует Ольга. И продолжает:
— У нас все время все было вопреки. Когда Даня начинал играть на более серьезном уровне, мы сделали вывод, что большую часть юных теннисистов составляют мальчики либо из обеспеченных семей, либо из спортивных. К тому моменту мы уже не относились к первому разряду, а ко второму — никогда. И я все время спрашивала себя, что мы здесь делаем, как можем конкурировать с такими людьми — либо богатыми, либо спортивными, которые знают все. Этот мир не ждал нас с распростертыми объятиями.
Не ждал — но дождался. А детские проблемы со здоровьем рассосались. Так же, как у Харламова. При этом вот что интересно:
— По здоровью Даня не может пойти в армию, — говорит Ольга. — Мы этим вопросом занимались. Вспомнили все наши детские проблемы, все собрали воедино. В военкомате ему назначили какие-то страшные исследования. Отношение было такое, что, помню, Сергей всю ночь писал письмо военному прокурору. Наутро пошли в военкомат, показали письмо и сказали: «Если вы не сделаете то, что автоматически по всем правилам вытекает из этих диагнозов, то это письмо окажется во всех инстанциях сразу». Сделали. Потому что письмо было составлено очень грамотно.
Больше проблем со срочной службой не возникало. А то солдата Медведева та или иная воинская часть могла получить, а вот теннисиста Медведева Россия — потерять.
В первой части новогоднего интервью также родители Медведева рассказали про...
— футбол, любовь к «Баварии» и знакомство во взрослом возрасте с Леонидом Слуцким
— обучение в элитной английской школе и изучение «Легенд и мифов Древней Греции» на языке Шекспира
— непопадание в школу «Спартака», новых детских тренеров Игоря Челышева и Ивана Приданкина в подмосковном поселке Мосрентген и первые юношеские победы
Физико-математическая школа и МГИМО
Постепенный прогресс в теннисе совмещался с несовместимым — с учебой в физико-математическом лицее. Что, безусловно, развивало Медведева как разностороннюю личность, но резко уменьшало время для тенниса.
— Когда вы поняли, что у сына большой теннисный талант? Когда осознали, что он может и должен стать профессионалом? — спрашиваю у родителей.
Сергей отвечает:
— Мы всегда осознавали, что у него большой талант. По той причине, что он всегда тренировался в три раза меньше всех остальных, а играл примерно на их уровне. До поры не было возможности, чтобы он работал больше, а потом мы его и сдерживали. Как ты будешь, много тренируясь, учиться в физико-математическом лицее? Где теорию вероятности в седьмом классе проходят...
Ольга:
— Многие дети уже учебу оставили и утром тренировались. А он по утрам ходил в школу и брал в руки ракетку только вечером. Плюс вопрос здоровья — мы не забывали о словах врачей, что ему не надо играть профессионально.
Сергей:
— Чтобы поступить в МГИМО, нужно было дополнительно заниматься. Он тренировался два раза в неделю на Мосрентгене, а остальное время пять дней утром один час в «Олимпийце». Это очень мало. С другой стороны, так как он любил выигрывать, это заставляло его с каждым соперником искать особый способ, как его обыграть. Даня и сейчас продолжает искать эти варианты.
У мамы уже с рождения был, как она выражается, план на детей. Английский и математика были обязательной его частью, «а дальше он уже сам разберется». С ранних лет было видно, что у него все в порядке с логикой, и математика давалась легко.
В лицее о занятиях теннисом родители Медведева не рассказывали. Потому что там учились победители всяких математических Олимпиад — уровень был высочайшим. И преподавателей меньше всего интересовало, что их ученики делают помимо основной специализации. Более того, это могло вызвать раздражение, а о поблажках не шло бы и речи.
«Чтобы не дразнить гусей, мы всегда брали справки, — вспоминает мама. — Ехали на турнир, и там всегда просили ставить матч на утро. Проиграл в понедельник — сразу меняем билет, и во вторник он уже в школе. А вот если пропускал три-четыре дня — надо уже идти за справкой. Шла к врачу, говорила: «Марь Иванна, знаете, вот он заболел, но я к вам его не приводила, тут же у вас эпидемия. Он уже выздоровел. Дайте нам справку». Конечно, давала...
У Дани такой же характер, как у Сергея, он никогда не будет жаловаться, пищать. Хотя достаточно много пропускал, но до четверок дотягивался везде. Но мы видели, что к концу девятого класса надо уже придумывать что-то другое".
Ольга рассказывает, что при входе в лицей висит карта мира, где флажками отмечено, где живут и работают его бывшие ученики, добившиеся успехов. Даниила там вроде как нет. Во-первых, физматшколу он не закончил — два последних класса «добивал» экстерном. А во-вторых, триумф пришел к нему в спорте, а не в науке.
Когда после девятого класса не было иного выбора, как забирать Даню из лицея, и родители туда пришли, классный руководитель даже не знал об успехах Медведева. Слышал только о факте, что тот занимается теннисом. И советовал не уходить. Говорил: отсюда, мол, вы гарантированно поступите на мехмат МГУ.
«Это был очень интересный человек, — вспоминает Сергей. — Любил театр, музыку, несмотря на техническую специализацию. Водил их в различные музеи, а каждую субботу — слушать оперу. Делал школьников разносторонними людьми. Так что и ему — спасибо».
Когда настало время задуматься о высшем образовании, Даниил пошел по не самому стандартному для спортсмена пути, записавшись на подготовительные курсы МГИМО, а потом и поступив в сам институт. Медведевы хотели продолжать совершенствовать язык — да и престижный вуз недалеко от них находился. Жили они к тому времени уже на юго-западе Москвы.
Учил Даня, кстати, не только английский, но уже и французский — во французском культурном центре по выходным. А в МГИМО взял его вторым языком.
«К тому времени мы уже понимали, что скорее всего, уедем во Францию», — призналась Ольга.
Так и произойдет. Но прежде он отучится год в институте — на платном отделении, поскольку вечернего бесплатного в МГИМО не было. Тут-то и пойдут успехи в теннисе, и Даниил после первого курса напишет заявление об уходе по собственному желанию, которое дает право в течение пяти лет восстановиться. Оставили лазейку, воспользоваться которой, видимо, уже не будет суждено.
«Одновременно с МГИМО он поступил еще в два университета — РГУФК по специальности «тренер по теннису» и в экономико-статистический институт на заочное отделение, — добавляет Сергей. — Два из них закончил. В любом случае нельзя было оказаться без высшего образования».
Вынуждены были продать квартиру в Москве, чтобы продолжать
Спрашиваю Медведевых, был ли какой-то момент отчаяния (из-за долгого отсутствия спонсоров и возросших внимания и трат для развитие сына). Следует обмен короткими, но об очень многом говорящими фразами.
— Был, — отвечает Сергей. — Связан как раз с финансами. Мы вынуждены были продать нашу квартиру в Москве, чтобы продолжать тренироваться.
Ольга: «А еще одну продали, чтобы переехать во Францию».
Сергей: «Как только отказали спонсоры, мы тут же поехали и продали квартиру».
Елена: «Папа даже в этот момент не терял веры».
Уточняю у Сергея: или показывали, что не теряете? Он отрезает: «Нет. Если я иду, то меня уже не остановишь».
Спрашиваю, можно ли, оставаясь в России, стать топ-теннисистом. Сергей категоричен: «Невозможно».
Ольга: — Когда мы приехали во Францию и вели переговоры, наш первый тренер Жан-Рене Лиснар сказал: «В России хорошие тренеры, но они не умеют выводить наверх». Интересно, что он имел в виду?
Сергей: — А я объясню, что. И дело тут не в тренерах. Мы уже тренировались во Франции, приезжаем в Россию, приходим в теннисный центр Хуана-Антонио Самаранча на Ленинградке. Там работает вроде как резерв сборной, по идее — серьезный уровень. И видим, как эти игроки скрюченные на диванчиках лежат, ждут следующей тренировки. А ребятам уже по 20 лет. Никто ими там вообще не занимается. На том же Самаранче не построили ничего, там такие корты, что после дождя они сохнут два дня!
План отъезда, состоявшегося в 2014 году, Медведевы начали разрабатывать двумя годами ранее. И Франция как направление возникла не сразу. Ольга вспоминает:
— Как сказал Сергей, мы всегда пытаемся найти лучших преподавателей во всем. И когда уже погрузились в теннис, начали ездить на турниры, в том числе Большого Шлема до 18 лет, созрела мысль, что надо куда-то уезжать. Желательно в Европу, чтобы был большой город, аэропорт, с хорошим климатом.
Сперва, правда, возникла мысль о Финляндии, потому что близко, и Сергею не надо было бы бросать свой бизнес: сел на поезд и поехал. Но поняли, что в этой стране игроков нет, а рядом — Швеция, где они есть. Летом отправились на неделю-две туда, где тренируются лучшие шведские юниоры. И нам сделал очень интересное предложение — тренироваться бесплатно.
Но это был не Стокгольм, а маленький город Линчепинг. И страна очень дорогая. Чтобы поехать на турнир, сначала надо добраться до Стокгольма. Плюс мы обратили внимание, что все родители, чьи дети тренировались в Швеции, мечтали уехать в Испанию. Подумали: странно, все мечтают уехать оттуда, а мы — туда. В общем, эта идея не состоялась.
Потом не сработал проект с Канадой, о котором мы уже рассказывали. И тут возникла идея с Аленой. Она закончила МГУ и поступила в магистратуру университета Ниццы в 2010 году. Мы стали приезжать к ней в гости. Смотрим, здесь хорошо, тепло. Стали выяснять у всего теннисного сообщества, какие есть клубы. Тем более дочь рядом. Одна в Москве, так хоть вторая будет поблизости. Зачем нам совсем уж разделяться?
Медведевым сказали, что никаких профессиональных клубов на Лазурном берегу нет, только любители. Надо ехать в Париж. И тогда один тренер-француз, которого родители Даниила случайно нашли в Химках, рассказал, что есть такой тренер Жан-Рене Лиснар, который создает в Каннах клуб. Вскоре услышали это имя еще раз. К нему и отправились. На первую встречу пришел не только Лиснар, но и его помощник Жиль Сервара. Пока Жан-Рене вел переговоры, Жиль просто слушал и что-то записывал. Ему будет суждено стать нынешним тренером Медведева, и именно его вы всегда видите рядом с женой Даниила Дарьей на трибунах во время турниров...
«В тот момент они оба, эти тренеры, были похожи на каких-то дебютантов», — усмехается Сергей.
— У нас это уже второй опыт работы с тренерами-новичками и новыми структурами, — говорит Ольга. — Когда мы пришли на Мосрентген, он только был создан. Лишь потом туда ребята потянулись. И тут то же самое. У них было всего два-три ученика. Они даже не знали, как составлять эти договоры. Но оказались очень неравнодушными людьми. Они только начали, и им очень хотелось кого-то воспитать.
При этом с тратами на теннис намного легче по сравнению с Россией не стало — разве что с перелетами. Ольга говорит:
— Знаю, что во Франции родители вообще не участвуют — тем более в такой степени, как мы — во всем процессе становления детей-теннисистов. Как только в этой стране видят хороших юниоров, их сразу берут в академию при «Ролан Гаррос». Они там тренируются, учатся, даже на месте получают высшее образование. Родителям не приходит в голову всем этим заниматься. Это чисто русская история. Так же, как и у родителей Зверева, пусть он и вырос в Германии. Они от начала и до конца довели его до того уровня, на котором Саша сейчас.
Сергей добавляет:
— Думаю, что ведущие юниоры вообще ничего не платят. Четыре-пять ведущих игроков ничего не тратят вообще, они на полном обеспечении. И даже в академии, где тренировался и тренируется Даня, с французов брали в несколько раз меньше. Потому что иначе они не пойдут.
За отъезд во Францию родители Медведева безмерно благодарны Елене, средней дочери, живущей на Лазурном берегу с 2010 года и вышедшей замуж за француза.
Ольга:
— Алена — идеальная дочка, делает для нас очень многое и продолжает по сей день. Но она не считает это чем-то особенным, не замечает, потому что для нее это просто нормально. И с Францией все состоялось благодаря ей. Она весь путь нам указала. Брала отгулы с мужем, возила нас выбирать квартиры...
Благодаря ей сделали и первый шаг. Мы же не знали, дадут ли нам длительную визу, которая позволяет там жить постоянно. Поэтому все повисло в воздухе — и висело вплоть до того, как нам дали-таки эту визу. Алена помогала правильно оформить все финансовые документы. Сами точно бы не справились. Все трое, даже учивший язык Даня, толком не говорили по-французски. Пока готовились и учили язык, продали свою московскую квартиру, купив в строящемся доме во Франции. Специально выбрали дешевую, с удобным выездом на автотрассу. Думали — если нам не дадут визу, пусть хотя бы будет дешевая. Сдадим.
Сейчас в Москве у нас ничего нет. В той французской квартире, которую мы купили в строившемся доме, долго жили, а теперь ее сдаем. Только недавно приобрели новую. Ее помог купить Даня. Не полностью, но помог. Теперь мы имеем возможность сдавать первую и иметь какой-то доход — наряду с российской пенсией, которую мы с Сергеем получаем.
На теме первого получения длительной визы родители Медведева останавливаются подробнее. Стоит мне только спросить, сложно ли было это сделать.
Ольга:
— Конечно. Весь процесс занял год. Сергей пошел на сайт, там — огромный список документов. И начали их добывать по этому списку. Мотивационные письма...
Сергей:
— Надо было максимально повысить свои шансы. Мотивационное письмо — важный момент. Мы добыли такое из федерации тенниса Франции, что присутствие Дани в этой стране будет помогать молодым французским игрокам. Как раз Алена над всем этим работала, кто-то должен был переводить.
Ольга:
— Было три отдельных досье — мое, Сергея и Даниила. И неизвестно было, кому из нас дадут визу, кому нет. Но мы с Сергеем — муж и жена, ясно было, что дадут либо обоим, либо никому. Так называемая виза визитера дается в основном людям преклонного возраста, у которых есть деньги. Мы написали, что любим Францию, у нас в ней строится жилье и достаточно средств — хотя тогда их не было (смеется). Эта виза дает возможность жить, не выезжая из страны, целый год, а не три месяца, как другие.
А Даниилу было 18 лет, и на каком основании он едет во Францию по длительной визе — непонятно. Ему было сложнее объяснить, зачем она нужна. И был запасной вариант — учеба. Если бы ему не дали такую визу, как нам, — а такая вероятность была высока, — он поехал бы по студенческой.
Сергей:
— Много было всяких сложностей. Вот Ольга с Даней уехали на турнир, я дома сижу. Звонят из посольства: «Вот вы указали, что у вас есть квартира в Москве (тогда она еще была). Было бы неплохо, если бы вы принесли ее оценочную стоимость». Нахожу фирму, которая этим занимается, иду туда, мне говорят: «Это 30 страниц, надо платить столько-то, займет кучу времени — схемы делать, оценивать. Плюс перевод». Говорю: «Ребята, напишите на одном листе: это стоит такую-то сумму, это — такую. Больше ничего не надо». — «Так нельзя, мы не можем». Пришлось платить дополнительно. Тогда оказалось, что можно.
В конце концов — получили. И это было большое, очень большое облегчение. Но начиналась новая жизнь, в которой тоже все сложности были еще впереди...
Елена Медведева немного смущается, когда родители напирают на то, насколько ей благодарны:
— Мне практически никаких усилий к их адаптации прикладывать не пришлось. Думаю, у них была очень четкая цель переезда — теннис, а не адаптация. Это сейчас Даня ушел из родительской семьи в свою, и им приходится адаптироваться к новой жизни. Они ищут себе новых знакомых, учат язык. А до этого вся семья была полностью погружена только в теннисный процесс. Так же, кстати, и Даня. Мне кажется, он никогда не стремился заводить себе здесь друзей, находить общий язык с французами. Пара русских товарищей — и все. Мне кажется, он до сих пор не живет здесь французской жизнью.
Ольга: — Да, он очень русский человек.
Елена: — И говорит, что французы ему не близки. Я, наоборот, переехала сюда с совершенно другим настроем. У меня сразу появилось много друзей, захотелось узнавать французов. Муж — француз. А у Дани друзья остались русские, да и в принципе их не очень много, он всегда был довольно закрытым и не очень разговорчивым человеком, никогда не был душой компании... Но теперь, когда у него есть жена, может, он и во Франции будет с ней жить.
Сергей: — До недавних пор он все время говорил, что, когда все в теннисе закончится, он сразу в Москву вернется. И только сейчас стал немножко задумываться о чем-то другом. Недавно с ним разговаривал, опять сказал: «Дань, вот ты сейчас неплохо заработал, почему тебе не купить здесь недвижимость. На Лазурном берегу хорошо жить, прекрасная погода». «Вообще, — говорит, — согласен, тут есть о чем подумать».
Елена — абсолютно самостоятельный человек, она не рассчитывает на помощь брата и работает директором консьерж-компании в Монако.
— Мы функционируем как закрытый частный клуб для богатых людей, в том числе спортсменов, уровня списка «Форбс». Те, кто в него вступает, получают персонального менеджера, который доступен круглосуточно и отвечает на все их запросы — по путешествиям, частным самолетам, яхтам. Отправить собаку к ветеринару в Сингапуре, найти ракетку Федерера, которой он играл во вчерашнем матче, и отправить ее кому-то на день рождения в Казахстан — вот такие вещи. Плюс полностью ведем дела этих же людей, которые переезжают в Монако — ищем жилье, персонал, делаем документы и счета в банке...
Услышал это — и подумал, что скоро у Елены не будет отбоя по всему миру от желающих приобрести ракетку ее брата. И это сделать будет полегче, чем с Федерером...
А вот родители, даже если бы захотели (зная Сергея, в таком желании не сомневаюсь), работать не смогли бы. Сергей объясняет: «Мы уехали по такой визе, которая не дает права работать. Каждый год подписываем обязательство, что не будем работать во Франции».
Во второй части новогоднего интервью также родители Медведева рассказали про...
— то, как успехи сына в теннисе заставляли отца все больше забрасывать работу — и в итоге уйти из бизнеса, хотя он долгое время обходился без спонсоров
— верность Еlite Tennis Center, академии в Каннах, и работе с тренером Жиле Сервара, жилье в Монако, полеты на турниры и правила общения с семьей
— совместный рост с Кареном Хачановым и Андреем Рублевым и общение с тройкой великих — Новаком Джоковичем, Рафаэлем Надалем и Роджером Федерером
Под конец разговора спросил Сергея и Ольгу Медведевых, что бы они могли пожелать своему ставшему знаменитым сыну в 2020 году. Да и вообще — в будущем. Они ответили глубоко, не односложно.
Мама:
— Думаю, то, что происходит сегодня, — нелегкое испытание для Дани. Деньги, слава — все это в таком молодом возрасте непросто пережить, переварить. Он был прекрасным мальчиком, но сейчас живет своей отдельной жизнью, семьей, поэтому мы даже не можем составить себе полной картины, какой сын сейчас. Нас он слушает, но по глазам видно, что внутрь себя это впускает далеко не всегда. У него во взгляде часто написано: я взрослый, я уже лучше вас знаю. И когда мы высказываем ему какие-то претензии, он часто отвечает: «Я просто стал взрослым».
Если бы меня когда-то спросили, хотела бы я, чтобы у меня вырос такой ребенок — четвертая ракетка мира, теннисист, миллионер... Конечно, хотела бы! Это замечательно. А пожелать ему хотела бы, чтобы был хорошим сыном. Чтобы не отдалялся от нас и понимал, что мы ему желаем только добра.
Папа:
— Желаю Дане успешной карьеры. Независимо ни от чего. Еще — чтобы он оставался сыном для нас и братом для Алены и Юли. Чтобы он ценил людей, которые вложили труд в его становление как игрока и человека. Например, чтобы, когда приедет в Москву, нашел время и сделал открытый урок в школе, в которой тренировался. Чтобы пригласил всех тренеров в маленькую столовую, поставить им торт, подарить цветы. Да они будут счастливы просто понять, что он их помнит!
Желаю, чтобы он был добрым. И чтобы два значимых события, которые в последние годы произошли в его жизни, — женитьба и большие деньги, — не изменили его в главном. С этими деньгами соприкасается не только он один, а масса самых разных людей. За эти деньги может идти борьба, и надо учиться распознавать людей и их намерения. Страшно читать, например, о том, что великий хоккеист Сергей Федоров потерял все деньги, заработанные в НХЛ. Такое ведь с любым может быть. Только родители не отберут все. Родители могут каплю попросить себе. У них возраст, им больше не надо. И очень хочу пожелать сыну, которым мы гордимся, — не забывай о семье, которая тебя очень любит!
RSS