Евгений Трофимов: "Соперница у Исинбаевой одна – планочка"
ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Его подопечная не дает пространных интервью. Не любит, не хочет, да и вообще не считает нужным впускать в свою жизнь журналистов. Особенно сейчас, когда до начала Олимпийских игр в Рио осталось чуть больше месяца и нет никакой ясности насчет участия в этих Играх российских легкоатлетов. Исинбаевой – в том числе.
Впрочем, с тренером двукратной олимпийской чемпионки мы разговаривали, словно и не стоят за этим разговором предстоящие судебные разбирательства и шаткость отечественных позиций. Тем более поговорить было о чем: на недавнем чемпионате страны Исинбаева не просто вернулась в сектор, но вернулась триумфально.
– Лучший результат сезона в мире, который вашей подопечной удалось показать в Чебоксарах, стал совершеннейшей неожиданностью даже для профессионалов. Но мне хотелось бы услышать ваш комментарий на этот счет.
– В связи с тем, что зимой у Лены случилась травма, зимний сезон нам с ней пришлось пропустить. Подготовку к летнему мы начали с укороченных разбегов, чтобы по возможности плавно войти в ритм. Вся основная работа была сделана на коротком разбеге в 12 шагов и могу сказать, что мне удалось добиться в какой-то степени феноменального результата: Лена преодолела планку на высоте, превышающей хват на 75 сантиметров. Это очень крутой технический показатель. Если эту же технику прыжка перенести на длинный разбег, мы получим итоговую высоту 5,10 – 5,15.
– Почему же не получилось реализовать это на чемпионате страны?
– В Чебоксарах у Лены был первый старт с полноценного разбега. Технически она подошла к соревнованиям в очень хорошем состоянии, но для работы на длинных разбегах нам просто не хватило времени. Последние три или четыре тренировки мы занимались как раз этим, но получилось далеко не все. Есть над чем работать, другими словами.
– А что сложного в том, чтобы добавить к разбегу еще два или четыре шага?
– Два – четыре – шесть шагов – это так называемая "силовая" зона. Скоростно-силовая лежит в диапазоне 8-12. А вот далее идет зона чисто скоростная. Чем выше скорость разбега, тем сложнее становится выполнять высокоточные движения. Понимаете, о чем я говорю?
– Да, мы с вами уже как-то затрагивали эту тему. Чем выше скорость разбега, тем становится сложнее передать энергию в шест, а через него – в прыжок.
– Именно. Для того чтобы эти сложности ликвидировать, нужно порядка десяти-двенадцати специальных тренировок. Только тогда спортсмен начинает по-настоящему чувствовать ритм разбега, ритм выпускания шеста и множество других нюансов, которых нет при работе в силовой и скоростно-силовой зонах. Поскольку я понимал, что времени на наработку длинного разбега перед чемпионатом России у нас с Леной не так много, то планировал результат порядка 4,85 – 4,90.
– Зачем же Исинбаева заявляла в Чебоксарах высоту 5,07?
– Для того чтобы почувствовать прыжок на другой амплитуде. Просто к концу соревнований она была уже слишком утомлена, поэтому попытка была исполнена через силу.
– Именно это я имела в виду, задавая вопрос: стоило ли вообще выходить в сектор, зная, что силы на исходе и прыжок, скорее всего, не получится?
– Этот барьер надо перешагивать обязательно – хотя бы для того, чтобы понимать, что ты сделал в секторе все, что мог. Технически Лена даже в том состоянии была способна преодолеть заявленную высоту. Просто для этого ей надо было перейти на более жесткий шест. Но я не рискнул.
– Я правильно понимаю, что как раз сейчас у вас появилось время, чтобы вплотную заняться работой над разбегом?
– Этим мы сейчас и занимаемся – перед разговором с вами я только-только вернулся домой с тренировки.
– Не обижайтесь на мой вопрос, но когда в феврале Лена из-за травмы не смогла выступить в Кубке губернатора, я слышала версию, что ее намерения изначально носили пиар-характер. И что уже по ходу разминки было видно, что прыгать она не собирается. Это действительно было так?
– Не совсем. Перед теми соревнованиями у Лены уже начинала болеть нога, и последние три или четыре тренировки были смазаны. В таких случаях у спортсмена в голове начинает, как говорится, мигать красная лампочка. Так что мы накануне выступления реально стояли перед дилеммой: прыгать или нет. В таком состоянии Исинбаева и вышла разминаться. Понятно, что проводить разминку как ни в чем не бывало она была неспособна.
Вообще не выйти в сектор мы не могли. Все-таки собрались зрители, приехало телевидение. Поэтому Лена колебалась до последнего. Призналась мне потом, что тянула с решением, но каждую секунду в той разминке ждала, что с ногой что-то случится.
– Для того чтобы в Рио-де-Жанейро реализовать все, что запланировано, вам с Исинбаевой достаточно оставшегося времени?
– Если не брать в расчет нервотрепку, которая продолжается вокруг российской команды, то да. Но в целом ситуация мне сейчас представляется достаточно неплохой. Из того, что планировали, все пока получается.
– Боюсь, что по мере приближения Игр количество поводов для нервотрепки будет только увеличиваться. Вы к этому готовы?
– Да. В этом отношении Исинбаева – достаточно устойчивая спортсменка.
– Знаю, вы хотели бы, чтобы ваша ученица продолжила какое-то время выступать после Игр в Рио, пусть даже не до следующих Игр. Но не так давно сказали, что нынешний сезон, чем бы он ни завершился, станет для Лены последним. Это действительно окончательное решение?
– На самом деле я до сих пор не могу поверить в то, что Лене 34 года. По работоспособности, по прыжкам, по отношению к работе она даст фору тем, кто моложе нее на десять лет. И честно говоря, во мне, как в тренере, все протестует тому, что она хочет завершить карьеру – при том что могла бы успешно выступать и до Олимпиады в Токио. Она же смеется. Говорит, что она – не Эл Ортер (четырехкратный олимпийский чемпион. – Прим. Е. В.), который метал диск до сорока лет. И считает, что должна попрощаться со своими болельщиками красиво и сделать это на Олимпийских играх. Все-таки люди всегда очень любили Лену и всегда ее поддерживали, в какой бы точке мира мы ни находились. Вы же в курсе, что в Чебоксарах весь стадион запел в ее честь Гимн России?
– Слышала об этом.
– Там творилось что-то невероятное. Негде было не то чтобы сидеть, но даже стоять – до такой степени был заполнен стадион. И когда люди безо всякого понуждения вдруг стали подниматься со своих мест и петь, это произвело совершенно невероятное впечатление.
– Ваш коллега Геннадий Турецкий как-то сказал: как только спортсмен мысленно решает, что тот или иной старт станет для него последним, он своими руками воздвигает перед собой колоссальный психологический барьер. Начинает думать о том, что это реально самый последний шанс, что ни в коем случае нельзя ошибиться, начинает сверх меры нервничать. Не боитесь, что это может произойти с Исинбаевой в Рио?
– Нет, это вообще не про Лену. Очень хорошо сказал в свое время Зинедин Зидан: "Неважно, как ты уйдешь. Главное – что ты успел сделать". Эта фраза снимает любое напряжение.
– А если Исинбаева передумает уходить? Все-таки когда много лет сидишь на этом "наркотике" всеобщего поклонения и выдающихся результатов, бывает не так просто одним махом все обрубить ради новой жизни.
– У Лены достаточно много забот и увлечений. Есть свой благотворительный фонд, есть рекламные обязательства, есть семья, дочка, и Лена, знаю, хочет еще детей. Уверен, что ее желание завершить карьеру абсолютно искреннее. Хотя есть "но".
– Какое же?
– Лена по знаку зодиака – Близнец. А у этой публики сегодня окончательным решением является одно, а завтра – совершенно другое. В моей практике таких случаев было достаточно, чтобы понять: Близнецы – люди совершенно непредсказуемые.
– Но вы наверняка чувствуете, когда тренировки становятся спортсмену в тягость?
– У Исинбаевой, как мне показалось, такой период был зимой, перед тем как случилась травма. Я тогда долго ломал голову – что делать дальше. Было понятно, что продолжать тренироваться так же, как раньше, у нас просто не получится.
Но после лечения Лена вдруг преобразилась. Пришла на тренировку, глаза горят. Хочу, говорит, всем доказать, что меня рано списали. Думаю, это просто было связано с тем, что нога перестала болеть и Лена снова почувствовала себя здоровой. Помешать ей показать результат могут ведь только травмы.
– Хотите сказать, что за соперницами вы вообще не следите?
– Как тренер, разумеется, слежу, хотя соперница у нас одна – планочка.
– И не имеет никакого значения, есть "живая" конкуренция или ее нет?
– Бывают ситуации, когда лучше, чтобы не было, но в целом конкуренция – это всегда двигатель прогресса. Был период, когда Лена конкурировала со Светой Феофановой, и это очень здорово подстегнуло нас в плане роста. Если бы того соперничества не существовало, нам было бы гораздо сложнее выйти на пятиметровый рубеж.
Лена, как я не раз уже говорил, обогнала развитие женских прыжков с шестом лет на десять. Сейчас остальные девочки только начинают к ней подтягиваться. Но борьба в Рио-де-Жанейро будет острой. Для того чтобы победить, нужно будет прыгать на 5 – 5,10. На уровне 4,90 сумеют бороться, как мне кажется, сразу несколько человек. Но нам с Леной это мушку с прицела не сбивает. У нас свои задачи.
– Если вашей спортсменке разрешат выступать на Играх, но не под российским, а под олимпийским флагом, она согласится?
– Не знаю.
– А вы согласились бы?
– Да. Но тут наши взгляды несколько расходятся. Лично я не считаю предательством страны выйти на старт под флагом МОК. Лена же считает, что выступать она должна только под флагом России. Я могу ее понять, но одновременно с этим как никто другой знаю, какую сумасшедшую работу она ради этого выступления проделала, как стирала ладони в кровь. Я и сам, помню, лежал в клинике после инсульта и прямо на больничной койке составлял тренировочные планы на лето. Ради чего мы шли через эти трудности? Ради того, чтобы сейчас от всего отказаться? Более того, если кто-то из россиян откажется выходить под флагом МОК, наверняка тотчас начнутся всевозможные кривотолки. Что испугались, что "грязные". Раз уж мы дали повод, чтобы в нас сомневались, значит, должны пройти это испытание до конца, так я считаю.
– Недостаток соревнований не является для вас помехой?
– Так у нас просто нет вариантов. Мы планировали старт в Монте-Карло, в Лондоне, на чемпионате Европы в Амстердаме, а в итоге оказались полностью изолированы в этом отношении. С другой стороны, на что способна Исинбаева после трехлетнего отсутствия соревновательной практики, она показала в Чебоксарах. Было бы неплохо, конечно, посоревноваться где-то еще, но на нет и суда нет. Не трагедия. В конце концов, у Лены есть опыт, есть хорошая волевая закалка, а главное – она умеет в нужный момент извлекать из себя максимум возможного. Она боец.
– Проводить заключительный этап подготовки вы с Исинбаевой планируете в Волгограде?
– Да. Решили не идти на поводу у науки, не проводить предварительную акклиматизацию, а прилететь в Рио накануне старта.
– А что советует наука?
– Поехать на две-три недели на сбор в Португалию, где "промежуточный" между Бразилией и Россией часовой пояс. Теоретически это может облегчить процесс перестройки, но меня в этом варианте не устраивает то, что уезжая из дома, мы невольно попадаем в инородную во всех отношениях среду. В Волгограде у нас потрясающий стадион: опилочная дорожка, гимнастический городок, восстановительный комплекс, прекрасные массажисты, привычная еда, язык. Плюс – семья, близкие люди. Мы же вообще никогда не ездили с Леной на сборы. Потому что в составе команды ты тренируешься так, как тебе позволяют обстоятельства. А у себя дома делаешь то, что считаешь нужным – ни на кого не оглядываясь и ни у кого не спрашивая.
– Положа руку на сердце, насколько вы сейчас нужны Исинбаевой как тренер?
– На сто процентов. Дело в том, что у нас очень сложный в техническом отношении вид спорта. Спортсмен может видеть ошибку, но не понимать при этом, откуда она произрастает и как ее устранить. Мы постоянно работаем на тренировках с видеокамерой, разбираем каждое движение.
Кроме этого с Леной много работает моя супруга. В отношениях спортсмена и тренера всегда бывает немало шероховатостей, которые постоянно приходится сглаживать. Вот Тамара этим и занимается – берет на себя роль психолога. Им с Леной всегда находится что обсудить.
– Вы собираетесь продолжать тренерскую карьеру после Рио-де-Жанейро?
– Этот вопрос я не комментирую.
– Почему?
– Не комментирую – и все.
– Тогда попробую поразмышлять я. Если допустить, что Исинбаева передумает уходить, вы конечно же никуда от нее не денетесь. Но самого-то вас в глубине души на отдых не тянет?
– Есть такая поговорка: "И хочется, и колется, и мама не велит". Мне на днях исполнилось 72 года, с этим нужно как-то считаться. Но сейчас я предпочитаю об этом не думать.
