«Самаранч помогал парализованной гимнастке Мухиной. И требовал, чтобы об этом не узнали журналисты»
Самаранч — культовая фигура для мирового спорта. Прорыв, который при нем совершил МОК и вообще олимпийское движение, сравним с полетом в космос. Вот только неполный список ключевых реформ и достижений Самаранча:
— увеличил в десятки раз бюджет МОК и сделал Олимпийские игры прибыльными;
— развел по срокам зимние и летние Олимпийские игры;
— впервые допустил на Игры профессиональных спортсменов;
— полностью пересмотрел олимпийскую программу и включил туда, в частности, художественную гимнастику, синхронное плавание, а также вернул после многолетнего перерыва соревнования по теннису.
Олимпиады, какими мы привыкли их видеть сейчас — это полностью заслуга Самаранча. А еще он был большим другом СССР и потом России и всегда помогал нам в кризисные моменты. В числе ближайших соратников Самаранча был почетный президент Олимпийского комитета России Виталий Смирнов. Смирнов проработал при Самаранче «золотые» годы своей карьеры: входил в исполком МОК, был вице-президентом и возглавлял комиссию по программе Олимпийских игр. В честь юбилея он рассказывает о маркизе истории, которых вы не прочитаете больше нигде.
Встреча в аэропорту
Самаранч приехал в СССР в 1977 году в качестве чрезвычайного и полномочного посла Испании. Маркиз стал первым испанским послом в нашей стране после возобновления дипломатических отношений с Испанией, то есть после 40-летнего перерыва. И это, конечно, наложило отпечаток на его работу. Вообще, карьера Самаранча начиналась в его родной Барселоне. Сначала он стал членом городского совета, а в 1974-м — президентом провинциального совета, то есть, в переложении на более понятную нам терминологию, губернатором. В том же году он как глава Олимпийского комитета Испании был избран вице-президентом МОК.
После прихода к власти короля Хуана Карлоса I тот посоветовал Самаранчу сделать выбор между политической деятельностью и работой в МОК. Маркиз согласился перейти на дипломатическую работу, но хотел отправиться в ту страну, где он мог бы оставаться в сердце проблем олимпийского движения. Поэтому на предложение поехать послом в Москву он с радостью ответил согласием. Город готовился к проведению Олимпийских игр, и Самаранч ехал сюда, очевидно, уже держа в уме будущую борьбу за кресло президента МОК.
Помню, как Самаранча встречали в московском аэропорту. По протоколу нового посла приветствовали руководители дипломатического корпуса, другие высокопоставленные лица. Встречу организовывал протокольный отдел МИД. Пригласили и нас с Константином Андриановым — как коллег маркиза по МОК. И вот стоим мы в конце длинной шеренги, и вдруг видим какое-то замешательство. Называют наши фамилии, мы делаем шаг вперед... Оказалось, что Самаранч, выйдя с трапа самолета, сказал: «Спасибо за теплый прием. Но в первую очередь я хотел бы приветствовать своих коллег по Международному олимпийскому комитету». И нас спешно стали искать. Таков был Самаранч — до мозга костей преданный олимпийскому движению.
Олимпийский отпуск
Самаранча отличали уникальные харизма и обаяние. Эти качества помогали ему решать многие вопросы. В том числе, учитывая, что на момент его приезда испанское посольство не имело вообще ничего, Самаранчу удалось получить для посольства резиденцию на улице Палиашвили (сейчас — Малый Ржевский переулок). Она находилась буквально в трехстах метрах от здания Спорткомитета СССР на Скатертном переулке.
Эти три с половиной года в Москве Самаранч всегда вспоминал с особой теплотой. Он любил гулять по вечерам по опустевшему Гоголевскому бульвару, и впоследствии даже писал в своих воспоминаниях, что ни в одном городе мира не чувствовал себя так спокойно, как в Москве. Подружился с художником Ильей Глазуновым, посещал все самые заметные театральные премьеры, бывал в Доме журналистов... Брал уроки русского языка, и к концу пребывания они с супругой очень достойно им владели.
Все годы подготовки к Олимпиаде-1980 Самаранч — или Иван Антоныч, как мы его окрестили — оказывал нам поддержку. В частности, сделал все возможное, чтобы переломить позицию правительства Испании, настаивавшего на бойкоте. Многократно летал в Мадрид и сумел убедить национальный олимпийский комитет, что на Игры надо ехать. В итоге испанцы выступали в Москве под флагом НОК. А вот конкурент Самаранча на выборах президента МОК — Вилли Дауме из ФРГ — не сумел сделать так, чтобы команда его страны приехала на Игры. И тем самым разрушил свои шансы на победу.
Президентом МОК Самаранч был избран 16 июля 1980 года, за три дня до открытия Олимпиады, а вступил в свои полномочия уже после завершения Игр. Потом он, кстати, это изменил, и впоследствии президент начинал руководить сразу после избрания. Тут еще надо отметить, что правительство Испании запретило Самаранчу как послу участвовать в каких-либо официальных мероприятиях во время Олимпиады. А он специально взял на это время отпуск и ежедневно бывал на соревнованиях и встречах, вопреки позиции своей страны.
Горбачев от свидания уклонился
Самаранчу очень не повезло с началом его президентства — сходу два тяжелейших бойкота, в Москве и в Лос-Анджелесе. Поэтому он с особым трепетом относился к Играм 1988 года в Сеуле. Именно они должны были стать настоящим олимпийских ценностей. Однажды Самаранч случайно столкнулся с секретарем ЦК Партии СССР Михаилом Горбачевым. Горбачев, имея в виду Южную Корею, предъявил претензию.
— Как вы могли отдать Олимпийские игры стране, с которой у СССР даже нет дипломатических отношений?
— Вот увидите, — ответил Самаранч. — Олимпиада пройдет, и дипломатические отношения появятся.
В итоге так и случилось. Хотя сам Горбачев за все годы своего президентства так и не принял Самаранча. Маркиз приезжал в Москву несколько раз специально для встречи с Горбачевым, но тот совершенно сознательно от них уклонялся. При этом Самаранч был выше любых обид. Он не раз говорил мне: «Если бы в 1984-м у власти был Горбачев, СССР бы поехал на Олимпийские игры». У Хуана Антонио хватало выдержки не хлопнуть дверью и с готовностью откликаться на каждое следующее приглашение. Когда он узнал, что лорд Килланин (предыдущий президент МОК. — Прим. «СЭ») отказался получить орден Дружбы народов по итогам московской Олимпиады, сказал: «А вот я бы от такой награды не отказался».
В 1994 году Борис Ельцин подписал указ о награждении Самаранча таким же орденом, и маркиз сдержал слово, с благодарностью приняв его. Потом Самаранч многократно встречался с Ельциным, а в последний его визит в качестве действующего президента МОК встретился с Президентом Владимиром Путиным.
Как появилась Объединенная команда
Самаранч стал единственным президентом, кто поставил перед собой задачу посетить все страны, которые входили в состав МОК. Их уже в то время было больше двухсот, но Самаранч с задачей справился. А во многих странах бывал не по одному разу. Скажем, только в СССР и в России он за 21 год своего президентства был — 24 раза!
Запомнились поездки по странам бывшего СССР, которые мы с ним совершили весной 1992 года. Впереди была Олимпиада в его родной Барселоне, а наша страна переживала один из тяжелейших моментов в своей истории. Самаранч поставил своей целью сделать все возможное, чтобы мы выступили в Барселоне единой командой. И лично посетил практически все страны бывшего СССР, убеждая местных руководителей принять участие в составе Объединенной команды. Я был вместе с Самаранчем в Киеве, Минске, Ташкенте, Алма-Ате, а также в странах Прибалтики, куда президент МОК нанес протокольные визиты.
Многие руководители республик не хотели Объединенной команды, настаивали на независимости. Но это было технически невозможно: слишком мало оставалось времени до Игр. Президент МОК проявил чудеса дипломатии. Решающим аргументом всегда было согласие России — ранее Ельцин уже дал свое добро на такой формат.
А после Барселоны Самаранч сдержал свое слово. В январе 1993 года все вновь образованные национальные олимпийские комитеты получили признание МОК.
Помощь не напоказ
Самаранч умел творить добро по-настоящему, не ради пиара или самоутверждения. Уже став президентом МОК, во время каждого своего визита в Москву он обязательно заезжал к Елене Мухиной. Замечательной гимнастке, абсолютной чемпионке мира, которая из-за несчастного случая на тренировке в 1980-м году на всю жизнь осталась прикована к инвалидному креслу.
Мы обычно приезжали втроем: Самаранч, я и кто-то из переводчиков. В какой-то момент мы уходили на кухню и Самаранч оставался с Леной наедине. Он никогда об этом не говорил, но я знаю, что он оказывал Мухиным материальную помощь. И требовал от нас, чтобы никто не рассказывал об этих визитах журналистам. Это была его личная история, его добро не напоказ.
Полтора миллиона для России
Еще об одной удивительной истории я узнал совсем недавно. Дело было в 1992-м, когда я только возглавил Олимпийский комитет России. Положение наше было бедственным: Олимпийский комитет ютился в крошечной комнате, не имея никаких средств, а приближались Олимпийские игры в Барселоне. Отправлять туда команду было не на что...
Единственной надеждой оставалась одна компания-производитель экипировки. У нее был контракт с Олимпийским комитетом СССР, и мы рассчитывали стать его преемниками. Но формально они не были обязаны нас спонсировать. Переговоры зашли в тупик. Ведь все прекрасно понимали: в любом случае, никакой другой экипировки у нас все равно не было.
И вдруг представитель фирмы внезапно дает согласие выделить Олимпийскому комитету России целых полтора миллиона долларов! Это огромная сумма, которая позволила нам не только отправить команду в Барселону, но и вообще выйти на другой организационный уровень. Эти деньги нас буквально спасли. Долгие годы я жил с мыслью, что это наше красноречие и профессионализм позволили убедить компанию.
И только недавно один из ее руководителей в те годы признался: «Думаете, это вы меня уговорили? Как бы не так! Если бы мне каждый день не звонил Самаранч с вопросом, сделали ли мы деньги для Олимпийского комитета России, ничего бы вы тогда не получили!».
Хотя мы многократно обсуждали с ним ту историю, Самаранч никогда даже намеком не дал понять, что сыграл в ней какую-то роль? Так добро от Ивана Антоныча догнало нас даже после его смерти.
Проблема в том, что нет проблем
О реформах Самаранча на посту президента МОК написано и сказано уже очень многое. Когда Самаранч вступил в должность, он заявил, что первым делом считает нужным сделать МОК финансово самостоятельным. И так и вышло: спустя 21 год его президентства, МОК не зависел ни от одной страны и стал одной из самых успешных организаций в мире.
При Самаранче были созданы две комиссии — по маркетингу и по поиску спонсоров. Это совпало с требованиями эпохи, бурным развитием телевидения и рекламы. Буквально за несколько лет доходы комитета от продажи телевизионных прав и спонсорства выросли в десятки раз. Самаранч лично проводил переговоры с бизнес-магнатами, убеждал телекомпании, блестяще реализовал продажу прав на производство олимпийской символики.
Уже ближе к концу 1980-х от желающих принять у себя Олимпийские игры не было отбоя. Каждый раз у нас было по 10-12 претендентов, причем от стран калибра Германии, Франции, Великобритании, Австралии... Это было золотое время для МОК, подобного ажиотажа и внимания к олимпийскому движению мы больше не переживали никогда. В 1988-м Самаранч в интервью на вопрос, в чем он видит главную проблему олимпизма, ответил: «Главная наша проблема в том, что у нас нет никаких проблем».
Его упрекали в излишней коммерциализации олимпийского движения. Мол, в спорт пришли огромные деньги, а с ними политика, коррупция и прочие сопутствующие проблемы. Но тут надо иметь в виду, куда эти деньги в реальности шли? Меньше 10 процентов от своих доходов МОК забирает себе. Остальные идут на помощь национальным олимпийским комитетам, международным федерациям и оргкомитетам будущих Олимпийских игр.
Самаранч поднял олимпийское движение на принципиально иной уровень. Модернизировал программу Игр в соответствии с современными тенденциями. Впервые разрешил участвовать в Играх профессионалам, отказавшись от преобладавшей раньше идеи, что участники Игр должны быть только любителями. Он был уверен, что на Олимпиадах должны выступать все лучшие, независимо от статуса.
Самаранч, кстати, первым выступил за сближение МОК с ООН, ЮНЕСКО и другими международными политическими организациями. Он был убежден, что спорт — это тоже политика. И только во взаимодействии с этими институтами мы можем добиваться своих целей.
Каштаны как память
Самаранч стал первым президентом МОК, который работал в офисе не наездами, а полностью переехал в Лозанну. Все эти годы он прожил в 315-м номере в отеле «Лозанн Палас». О родной Каталонии там напоминали многочисленные картины, эскизы, а еще — каштаны, которые маркиз любил перебирать в руках, особенно когда нервничал. У каштанов есть уникальное свойство: если их не трогать — они засыхают, а при контакте с человеческой рукой — от влаги и тепла становятся гладкими и красивыми.
Я не был знаком с Самаранчем в его молодые годы, но думаю, он был не чужд красивой жизни и познал вкус развлечений. С возрастом же стал педантично себя контролировать. Его силе воли можно было только позавидовать. Каждое утро он 40 минут делал зарядку. С любых приемов, какие бы ни присутствовали там президенты, короли или шейхи, он уезжал не позднее 10 вечера. В 23:00 он уже должен был быть в постели. Со временем к этому привыкли и стали планировать график таким образом, чтобы Самаранч успел провести все нужные встречи. Но люди, не посвященные в эти тонкости, бывало, оскорблялись.
Одно время мы стали замечать, что у него дрожит голова. А потом это вдруг прошло. Оказалось, что он сделал себе специальный тренажер: обруч, от которого наверх шли резиновые жгуты. Этот обруч помогал ему тренировать мышцы, отвечающие за поднимание и опускание головы. Вообще, обычный человек контролировать эти мышцы не в состоянии. Но Самаранчу удалось натренировать их до такой степени, что дрожание головы прекратилось.
Он тщательно контролировал питание, не курил и не употреблял алкоголь. Единственный случай, когда мы с ним пили водку, был в 1992 году, как раз во время турне по союзным республикам. Знаю, что Самаранч рассматривал два города, где он мог бы провести заключительную для себя в качестве президента сессию МОК — родную Барселону и Москву, где его избрали. И выбрал после долгих размышлений Москву.
В конце жизни у Самаранча отказала почка. Ему было плохо, его подключали к гемодиализу, но даже в таком состоянии он никогда не жаловался. По-прежнему занимался гимнастикой, делал свои зарядки. Ушел из жизни он в возрасте 89 лет.
У меня в саду растут большие каштановые деревья. Выросли они из тех самых каштанов, которые мне подарил Самаранч.
RSS