Виталий Смирнов: "На Играх все знают - мы из России"
Наталья МАРЬЯНЧИК
из Пхенчхана
ИНОСТРАНЦЫ НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО РОССИЯ ДЕЛАЕТ НА ОЛИМПИАДЕ
– Вы присутствуете на Играх в качестве почетного члена МОК…
– Да, я принимал участие в сессии МОК, которая состоялась накануне открытия Олимпиады. Провел ряд важных переговоров, в том числе, с президентом МОК Томасом Бахом. Параллельно также делаю все возможное, чтобы облегчить пребывание на Играх делегации спортсменов из России. Все-таки наших руководителей тут в силу обстоятельств немного. Решал ряд текущих вопросов, ездил в олимпийскую деревню, общался с руководителями и атлетами...
– Что сказал вам в личной беседе Томас Бах? В России он сейчас воспринимается чуть ли не как главный враг.
– Бах, кстати, очень удивлен такому отношению. С его точки зрения, он сделал все возможное, чтобы сохранить российский спорт в рамках мирового олимпийского движения. Он искренне не понимает, почему в России этого не ценят. Мы должны быть объективны: без поддержки Баха нам сложно было бы добиться участия в этих Играх.
– Почему же тогда МОК не допустил на Олимпиаду по непонятным причинам несколько десятков наших спортсменов?
– Однозначно, это было неправильно. Когда ни в чем не виновные спортсмены по каким-то надуманным критериям лишаются шанса воплотить мечту своей жизни – это трагедия. Причем трагедия не только лично каждого из них, но целой страны. Невозможно вот так, в последний момент, без объяснения причин, забрать у спортсменов цель, к которой они шли много лет. Я сопереживаю каждому из наших атлетов, кто незаслуженно не получил приглашения и вынужден теперь смотреть эти Игры по телевизору.
– Как Бах прокомментировал свои странные слова о том, что Спортивный арбитражный суд (CAS) был неправ, когда оправдал 28 наших участников Игр в Сочи, и теперь суд надо реформировать?
– У меня сложилось впечатление, что те слова были сказаны на эмоциях. МОК долго добивался определенных санкций, и когда CAS поставил их под сомнение, это было очень болезненно. Вряд ли Бах до сих пор считает так же. В конце концов, он сам юрист по образованию и прекрасно все понимает. Кстати, у меня в Пхенчхане была встреча и с председателем CAS Джоном Коутсом, с которым мы давно знакомы. Он сказал, что не сомневается: вина 28-ми наших спортсменов была не доказана. В решении их оправдать Коутс абсолютно уверен. Что касается приглашений на Игры, там несколько иная ситуация. Как полагает МОК, он как хозяин Олимпийских игр имел право выдавать эти приглашения в соответствие со своими критериями. Коутс и CAS в целом с этим согласились.
– Вам не кажется, что российским спортсменам стоило бы отказаться от выступлений в Пхенчхане, хотя бы в знак уважения к отстраненным товарищам?
– Давайте вспомним только события последних дней. Историческую медаль семейного дуэта в керлинге, слезы счастья Елены Вяльбе на трибуне лыжного стадиона. Блестящий бег и острые слова на пресс-конференции нашего шорт-трекиста Семена Елистратова. Красивые выступления фигуристов в командном турнире. Всего этого бы не было, если бы в свое время мы решили не ехать. Я абсолютно убежден, что мы обязаны были участвовать в этих Играх. В сложной ситуации руководство нашей страны сумело найти единственно правильный выход. Мы сохранили себя внутри олимпийского движения и не лишили спортсменов возможности реализовать свой потенциал.
– Как воспринимают участие России в этой Олимпиаде ваши коллеги по МОК?
– Тут я могу несколько расширить ваш вопрос. Ведь я много общаюсь не только с членами МОК, но и вообще с иностранцами. Многие недоумевают, что Россия вообще делает на этих Играх. Существует твердая убежденность, что серьезные нарушения антидопинговых правил в России были. И в понимании иностранной общественности, наша страна была недостойна участия в Олимпиаде в любом качестве.
У НАС РЕНЕССАНС ПАТРИОТИЗМА И НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОРДОСТИ
– Как себя чувствуют российские спортсмены в статусе OAR в Пхенчхане? Можно ли говорить о какой-то дискриминации?
– Ни в коем случае. Я как раз недавно был в олимпийской деревне, общался с нашими ребятами. Не надо драматизировать, они прекрасно себя чувствуют. Нашу форму уже повсюду узнают, все прекрасно знают, что мы из России. Нас по-прежнему везде называют Russians, ничего не изменилось. Отсюда, кстати, растут ноги у ошибок, которые допускают сами организаторы, например, используя на официальном сайте российский флаг, а не флаг МОК. И кстати, отсутствие у нас на Играх флага и гимна заставило нас самих по-другому взглянуть на эти символы.
– Что вы имеете в виду?
– Люди, и особенно молодежь, начинают понимать, что на самом деле значит флаг для каждого из них. Нам представилась уникальная возможность прочувствовать всю глубину национальных символов. Флаг стал для молодых людей гораздо большим, чем просто элементом боления или частью перформанса. Флаг – это нечто крайне важное, почти священное. Мы переживаем из-за его отсутствия чуть ли не больше, чем из-за спортивных результатов. Это ренессанс патриотизма и чувства национальной гордости. Конечно, хотелось бы говорить обо всем этом несколько в иных обстоятельствах. Но даже в нынешней сложной ситуации, если вдуматься, кроются огромные возможности, которые далеко выходят за рамки спорта.
– На трибунах в Пхенчхане действительно очень много российских флагов. МОК спокойно на это реагирует?
– Конечно. Никто не имеет права отобрать у простого болельщика флаг его родины. В МОК это прекрасно понимают. Сам Бах не раз говорил в прессе, что свободные люди могут болеть так, как им нравится. Чего, кстати, не скажешь о ряде западных СМИ, которые открыто недоумевают: "Что российский флаг делает на Олимпиаде?!" Каждый день западные журналисты задают вопросы на тему, кто из российских спортсменов что сказал, сколько было на трибунах флагов и тому подобное. При всей очевидной глупости подобных претензий, я хочу призвать фанатов все-таки сохранять адекватность. Не должно быть никаких срежиссированных заранее акций или демонстраций.
– Насколько внимательно МОК следит за исполнением российской стороной правил поведения OAR?
– Очень внимательно. Знаю, что мониторинг ведется ежедневно. Мы регулярно общаемся с ответственными лицами, которые следят абсолютно за всем: печатной прессой, интернет-изданиями, высказываниями и поведением спортсменов... Уже было несколько замечаний. Существует специальная памятка о том, как стоит вести себя представителям OAR. Все спортсмены, руководители делегаций, журналисты с ней легко могут ознакомиться. Если что-то непонятно, спорные ситуации всегда можно уточнить у представителей МОК.
– Если на церемонии закрытия Игр флаг нам все-таки не вернут, что это будет значить?
– Сейчас я даже не хочу об этом думать. Мы приложим все усилия, чтобы достойно пройти эту дистанцию и к концу Игр добиться своей цели. По крайней мере, мы должны сами сделать все, что от нас зависит. И надеяться, что МОК ответит тем же.
РОССИЙСКОМУ СПОРТУ НАДО МЕНЯТЬСЯ ИЗНУТРИ
– Правда ли, что Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) после Олимпиады собирается возбудить новую серию дел, в том числе, против спортсменов, которые были не допущены в Пхенчхан без объяснения причин?
– Возможно все. Не надо думать, что как только нам вернут флаг, все кончится и можно продолжать жить по-старому. Понятно, что во время Олимпиады все остальные события уходят на второй план. Но когда Игры закончатся, вернутся и все старые проблемы. Российскому спорту предстоит еще очень длинный путь до полного очищения. Нам необходимо меняться изнутри, вне зависимости от отношений с международными организациями. И тут я хочу напомнить о Национальном антидопинговом плане, подготовленном комиссией, которую я возглавляю. Это уникальный инструмент, которым только нужно уметь пользоваться. Всем организациям, на которые возложена ответственность за его исполнение, предстоит сделать очень многое. Но при правильном отношении, План действительно способен заметно снизить число допинговых случаев в нашей стране.
– Вы общались на сессии МОК с президентом ВАДА Крэйгом Риди? Он собирается возвращать РУСАДА статус соответствия?
– Меня удивляет упрямая позиция ВАДА, которое по-прежнему настаивает на нашем безоговорочном признании доклада Макларена. Несостоятельность этого доклада уже доказана, признать его полностью невозможно. Но при этом мы находимся в постоянном диалоге с Риди и с ВАДА в целом. Важно, что у обеих сторон есть желание искать компромисс. Не сомневаюсь, что мы в итоге его найдем и РУСАДА получит свой статус. Но нужно время.
– Как вам в целом Олимпийские игры в Пхенчхане, которые стали уже 28-ми в вашей карьере?
– Понятно, что для наших болельщиков главная история этих Игр крутится вокруг флага и отношений с МОК. Но вместе с тем, мы понимаем, что для остального мира лейтмотивом Олимпиады стало объединение Южной и Северной Кореи. До сих пор в телевизионных выпусках новостей повторяют записи первой встречи лидеров стран, которая случилась, между прочим, целую неделю назад. Впервые за 70 с лишним лет президент Южной Кореи получил приглашение посетить Северную. Меня тут не раз спрашивали: зачем вообще было проводить Олимпиаду именно в Пхенчхане? Минусов-то много: билеты не продаются, погода плохая, с транспортом тоже есть проблемы...
– Хороший вопрос: так зачем? Неужели более подходящего города не нашлось?
– Хотя бы затем, чтобы начать этот диалог между двумя странами. Ведь еще несколько месяцев назад казалось, что они в тупике и объединение невозможно. Но потом мы лишний раз убедились, что Олимпийские игры – это не просто очередные соревнования в календаре. Благодаря спорту, были найдены пути решения проблемы, которую много лет не могли решить ни на каком другом уровне. Только ради этого Пхенчхан имел право трижды подряд бороться за Олимпиаду и в конце концов ее получить. Вспомните Олимпиаду-88 в Сеуле. Накануне Горбачев на встрече с тогдашним президентом МОК Хуаном Антонио Самаранчем сказал: "Как вы могли отдать Олимпиаду стране, с которой у нас даже нет дипломатических отношений?" Самаранч ответил: "Вот съездите на Олимпиаду – и появятся". Надо ли говорить, что сразу после тех Игр СССР и Южная Корея действительно установили дипломатические отношения?..
RSS