Геннадий Авдеенко: "С моим сеульским результатом можно выиграть и в Пекине"

До открытия ОЛИМПИАДЫ-2008 - 22 дня

     Интервью корреспонденту "СЭ" дал первый в истории чемпион мира в прыжках в высоту и олимпийский чемпион-1988.

     Победитель Игр в Сеуле одессит Геннадий Авдеенко на самом деле давно не одессит. Незадолго до развала Союза он перебрался в Минск (хотя эти события никак не связаны между собой), а оттуда проследовал дальше, в белорусскую глубинку - Молодечно. Там он и трудится тренером в детско-юношеской спортивной школе.

     Для того чтобы разыскать Авдеенко, у корреспондента "СЭ" было как минимум два весомых резона. Во-первых, в августе исполняется четверть века как атлет одержал сенсационную победу на чемпионате мира-83 в Хельсинки. Во-вторых, Авдеенко входит в славную когорту чемпионов Сеула-88, добывавших двадцать лет назад последнее олимпийское золото для той большой страны, которой теперь уже нет.

ЗОЛОТАЯ КОМНАТА

     - Какая из двух медалей - Хельсинки или Сеула - для вас наиболее значимая?

     - (Смеется.) Простите, но столь "вульгарному" сравнению они, пожалуй, не подлежат. Хельсинки - это было какое-то наваждение. Шок. Апофеоз удачи. Птица счастья. Никто не ожидал от 19-летнего парня такой прыти. А вот медаль Сеула была уже плановой - в полном соответствии с плановостью жизни, которая нас тогда окружала.

     - Игоря Арамовича Тер-Ованесяна, взявшего вас и малоизвестного шестовика из Донецка Сергея Бубку на чемпионат мира в Финляндию "под личную ответственность", часто вспоминаете?

     - Это неизбежно, как только речь заходит о Хельсинки. Не помню, что там было у Бубки, но я, уже имея прыжок на 2,28, не прошел последний отбор в команду. Однако Игорь Арамович воспользовался служебным положением главного тренера сборной - и настоял, чтобы в Хельсинки взяли нас обоих.

     - Он наверняка рисковал. Как думаете, чем в тот момент руководствовался?

     - При всем уважении к авторитету и опыту Тер-Ованесяна, первостепенную роль в этой истории все же стоит отдать его выдающейся интуиции. Хотя интуиция - в значительной мере и есть производное от авторитета и опыта.

     - От Виталия Петрова, тренера Бубки, слышал, что вместе с вашим наставником Борисом Робульцом они категорически настаивали, чтобы вы и Сергей в Отаниеми - олимпийской деревне, помнившей еще дебютную для советских атлетов Олимпиаду-52, - обязательно поселились в одной комнате. Было дело?

     - Таких напутствий что-то не припомню. Да и лишними они оказались бы. До этого мы с Бубкой на всех юниорских соревнованиях вместе селились, поэтому в Хельсинки никаких других вариантов быть не могло.

     - Записка с поздравлениями от соседа по комнате с просьбой не беспокоить его перед финалом у шестовиков, который проходил на следующий день после вашей победы, сохранилась?

     - Где-то дома лежит. Я бы и сам, без записки, не посмел потревожить Серегу, зная, что ему предстоит назавтра. Когда поздно вечером вернулся с медалью на шее со стадиона, даже в наш общий холл не рискнул зайти, чтобы друга не потревожить. Устроился подремать на диванчике в соседнем холле, что с моими 204 сантиметрами роста оказалось проблематично. Впрочем, даже роскошная пуховая перина подходящих размеров вряд ли избавила бы меня в ту ночь от бессонницы. Кое-как дождался наступления утра, пошел умываться и... не узнал себя в зеркале. Мне казалось, что чемпион мира должен выглядеть как-то иначе. Посолидней, что ли.

ЧТО ТАКОЕ "ЗАКРЫТЬ ВИД"?

     - Особенно если учесть, что серьезного высотного стажа у чемпиона мира было всего два года. А до этого приходилось раздваиваться или даже "растраиваться" между высотой, длиной и тройным прыжком...   

     - Вы еще про шест забыли упомянуть. Робулец "по происхождению" был тренером по шесту, и, хотя явных попыток обернуть меня в свою веру Борис Михайлович не предпринимал, совсем без шеста тоже не обошлось. Точнее, без обломков от шеста, с помощью которых я летал над ямой с песком, стараясь перепрыгнуть через резинку, натянутую на высоте 2,10 - 2,15. Не Бубка, конечно, хотя как вспомогательное упражнение для чувства высоты вполне годилось. Но если серьезно говорить о "раздвоении личности", то ее граница для меня проходила между секторами для прыжков в высоту и тройным.

     - Во время соревнований приходилось перебегать из сектора в сектор, чтобы не прозевать свою попытку?

     - Да сколько угодно! Особенно в командных соревнованиях, когда нужно было "закрыть вид". Поначалу я надежным "тройником" считался - норму кандидата в мастера в этом виде выполнил. А потом неожиданно выиграл юношеский чемпионат СССР для высотников - 2,06. Тоже кандидат в мастера спорта по тем временам. Окончательный выбор произошел на зимнем юниорском чемпионате СССР 1981 года. Тройной и высота в цээсковском манеже одновременно проходили, ну и я мотался, как жесть по ветру: туда-сюда, туда-сюда... Пока не наступил какой-то момент, когда о тройном пришлось забыть и полностью сосредоточиться на высоте. В итоге взял 2,18, занял второе место. А главное, окончательно понял: это - мое. Что потом и подтвердил быстрый прогресс: через год взял 2,24, на чемпионате мира - 2,32.

     - Бойкот Олимпиады-84 в Лос-Анджелесе, предпринятый советским политическим руководством, больно ударил?

     - Ударил - слишком мягко сказано. По судьбам многих атлетов катком прошелся. Никакая "Дружба" Олимпиаду заменить не могла даже с одинаковыми премиальными. Игры, которые проводятся раз в четыре года, если и имеют денежный эквивалент, то в последнюю очередь. Как правило, спортсмен может рассчитывать только на одну Олимпиаду в жизни. У меня нет статистики, но совершенно уверен, что большинство наших атлетов, отобравшихся в Лос-Анджелес, надеяться на поездку в Сеул уже не могли. Для этих людей бойкот действительно обернулся трагедией.

У СОВЕТСКИХ - СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ

     - Вас защитил "нежный" возраст?

     - Безусловно. В 20 лет поверить в наступление конца света, по-моему, не получится ни при каких обстоятельствах.       

     - На чемпионате мира-87 в Риме швед Патрик Шеберг не пустил вас с Игорем Паклиным на высшую ступень пьедестала, выиграв по попыткам на высоте 2,38. Наверное, несложно было через год отобраться в команду на Олимпиаду в Сеуле, имея за плечами такие высокие прыжки? Скорее всего, олимпийский норматив, дававший право соревноваться в Корее, был ниже.

     - А вот и ошибаетесь! Может, для кого-то он и был ниже, но только не для советских спортсменов. Госкомспорт СССР и НОК вовсе не считали, что "главное - участвовать". Об олимпийских лицензиях, на которые равнялся остальной мир, мы тогда вообще ничего не слышали. У нас пропуском на Олимпиаду были результаты высокого международного уровня, которые позволяли рассчитывать на медаль. В прыжках в высоту это были 2,36.

     - У советских - собственная гордость?

     - Что-то вроде этого. Кстати, ваш покорный слуга отобрался на Олимпиаду первым: выиграл с заданным результатом чемпионат СССР в Таллине. Потом ко мне примкнули Паклин с Поварницыным. Кажется, Мальченко тоже прыгнул на 2,36, но с опозданием - "поезд" в Сеул уже ушел.

     - Подготовка к Играм проходила без проблем?

     - Если бы так... В августе на соревнованиях в Австрии, пролетая над безобидными 2,27, видимо, слишком резко прогнулся в воздухе - и пятый позвонок крестцового отдела заклинило. Домой вернулся - ниже колена не могу нагнуться. Нашелся в Одессе мануальный терапевт - Унанов, он и поднял меня на ноги. А перед выездом в Корею, на сборах во Владивостоке, несколько сеансов иглотерапии по седалищному нерву принял. Прямо наклониться, чтобы завязать шнурки на левой шиповке, все равно не получалось. Однако лишнего наговаривать не буду: нормально прыгать это не мешало.

     - Какие моменты из турнира высотников в Сеуле вам особенно запомнились?

     - Квалификация. До сих пор, как подумаю, что могло быть, - жутко становится, мурашки по коже идут. Застрял на высоте, которую с закрытыми глазами должен был брать, - 2,21... Две попытки - мимо. Стал себе что-то про ветер придумывать, искать, словом, "крайнего". Перед третьим прыжком стою на разбеге - и ничего, кроме стука собственного сердца, не слышу. Сто тысяч народу на трибунах, сплошной гул перемежается с аплодисментами в чей-то адрес, а в моих ушах: "Тук-тук! Тук-тук!" - и ничего больше. Прыгнул - и сразу дал себе слово, что в финале буду брать все высоты только с первой попытки.

     - Сдержали слово?

     - Не до конца. Победный рубеж - 2,38 - покорился со второй попытки. На Олимпийском стадионе в Сеуле высотники разбегались с травы, а там телевизионный кабель спрятался... Случайно наступил, сбился с ритма. Но больше ничего лишнего себе не позволил.

ЦЕНА ОДНОГО ШАГА

     - И чемпионом мира вы были, и олимпийским чемпионом. А рекордсменом мира - ни разу. Не везло?

     - (Смеется.) Наверное, кто-то там, на небесах, решил, что с меня и этого довольно. Понимаете, слишком тонкий у нас вид спорта, чтобы все в нем имело рациональное объяснение. Очень многое зависит от чувства высоты, а оно у всех разное. У меня хранится кинограмма прыжка на турнире в Братиславе в 88-м, незадолго до Олимпиады. Соревнования в Словакии я легко выиграл с результатом 2,34 и на эмоциях заказал мировой рекорд - 2,42. Хорошо видно, как завис в 5 - 6 сантиметрах над планкой... Однако за мгновение до этого допустил маленькую неточность в разбеге - и все насмарку.

      - Сеульские 2,38 не считаете своим потолком, предопределенным вашей природой и тренировками?

     - Насчет природы - вопросов нет. Я использовал, пожалуй, все, что она мне даровала: при двухметровом росте - хорошую координацию, гибкость, скорость. А вот что касается тренировочного процесса - здесь не все так однозначно... Мой тренер, как я уже говорил, не был "чистым" высотником. Поэтому можно сказать, что мы вместе постигали мир высоты. Что-то подсматривали у других, но зачастую шли методом проб и ошибок.

     - Это как?

     - Самый простой пример. На протяжении многих лет, в которые вошла и сеульская Олимпиада, я прыгал с десяти шагов. Никакого другого разбега не представлял. Что за озарение на нас с тренером нашло в послеолимпийском сезоне - не знаю. Мы сократили разбег на один шаг. Всего на один! И этого оказалось достаточно, чтобы на память пришла знаменитая сентенция, которую наизусть заучивали в школе: про "бесцельно прожитые годы"... Мне стало гораздо легче прыгать! Жаль, что на Кубок мира в 89-м не поехали - моя готовность была выше, чем в Сеуле.

     - Почему не поехали?

     - Тогда на Кубке Европы толкатель ядра с Украины попался на допинге. Заработанные им очки, естественно, сняли, а без них мужская сборная СССР в число соискателей Кубка мира уже не проходила.

КРИЗИС ЖАНРА

     - В последние годы много говорят и пишут о застое в мужских прыжках с шестом, наступившем с уходом из сектора Сергея Бубки. А разве мужчины-высотники лучше? Перед нашей беседой заглянул в справочник: оказывается, мировому рекорду кубинца Хавьера Сотомайора 27 июля исполняется ровно 15 лет! Кризису самого близкого вам жанра легкой атлетики есть объяснение?

     - Не берусь судить, как говорят в Одессе, за шестовиков. Что касается высотников, то они, считаю, вплотную приблизились к пределам человеческих возможностей. Поднять планку еще выше - удел уникума. Поэтому ничего другого не остается, как набраться терпения и ждать, когда на горизонте снова появится фигура масштаба Сотомайора.

     - Себя к числу уникумов не относите?

     - Если без ложной скромности, что-то, наверное, во мне все-таки было. При росте 2 метра 4 сантиметра в гимнастическом зале чувствовал себя уверенно: сальто, фляки... У прыгунов тройным есть тест, который называется "с десяти беговых - пятерной на одной ноге". Делаете десять шагов разбега - и потом пять прыжков подряд на одной, толчковой, ноге. Представили? Так вот, выполняя это упражнение, я улетал на 25,50. Кто занимался тройным прыжком профессионально, завидовали.    

     - Как думаете, вашего сеульского результата в прыжках в высоту - 2,38 - может хватить для победы в олимпийском Пекине?

     - Вполне. На олимпиадах выше Авдеенко до сих пор прыгал только один спортсмен - американец Чарльз Остин, улучшивший в 1996 году мой олимпийский рекорд на сантиметр.   

     - Кто из мужчин-высотников, по-вашему, вправе рассчитывать на золото Пекина?

     - Тяжело сказать. У шведа Хольма, который опять будет среди фаворитов, зимние прыжки получаются лучше, чем летние. Россиянин Рыбаков хорош, хотя вижу у него проблемы с техникой. Для всех соискателей олимпийских наград, кроме китайцев, разумеется, многое будет зависеть от правильной акклиматизации.

     Разница часовых поясов, между прочим, примерно такая же, как двадцать лет назад в Сеуле. Вывести себя на пик формы к нужному дню - задача номер один.

НЕПУБЛИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

     - Немного наивно, наверное, по прошествии стольких лет спрашивать у человека, почему он переехал из Украины в Белоруссию. Но, поскольку с тех пор вашу жизнь публичной не назовешь, а многие поклонники легкой атлетики хорошо помнят олимпийского чемпиона Геннадия Авдеенко, я все же задам этот вопрос: почему?

     - Моя первая жена, Людмила Петрусь, в прошлом тоже высотница, родом из Белоруссии. В августе 1991 года поменяли одесскую квартиру на минскую. Сейчас у меня другая семья. Живу в Молодечно, это в 70 километрах от столицы.

     - Если бы вам кто-то сказал в то время, что Советский Союз вот-вот развалится, переехали бы?

     - Ой, не знаю. Пожалуй, бессмысленно рассуждать на эту тему: все равно ведь никто не сказал...

     - Ходили слухи, будто вы на родную Одессу за что-то затаили обиду...

     - Это слухи. Никаких обид. В 1999 году мэр Одессы предлагал вернуться, трехкомнатную квартиру был готов выделить.

     - Не соблазнились?

     - Нет. Уже прочно вросся в новую жизнь.

     - Переехав в Белоруссию, сразу подвели черту под прыжковой карьерой?

     - Резко бросать нельзя. Работая какое-то время в республиканской федерации легкой атлетики, продолжал понемногу прыгать. Беда в том, что с 1989 года меня ахиллы мучили. Сначала с одним пришлось ложиться под скальпель, потом - со вторым. В последний раз выходил в сектор зимой 93-го. Взял, помню, 2,30 - и на этом поставил точку.

     - Говорят, согласно моде тех "окаянных" лет, вы бизнесу тоже отдали дань?

     - (Смеется.) Типа бизнесу, как теперь выражаются. На одной фирме нанялся начальником отдела по оптовой продаже продуктов питания. Семь лет продержался, хотя понял гораздо раньше: не мое это.

     - С вашими регалиями, как мне кажется, вполне можно было бы рассчитывать на успешную карьеру крупного спортивного чиновника. Или тоже - "не мое"?

     - Представьте себе. Когда-то предлагали такую работу, да только не люблю я быть на виду. Судя по всему, продуктивно проведенная в прыжковом секторе молодость утолила мои амбиции окончательно и бесповоротно. Непубличный я теперь человек.

     - И все-таки: четверть века назад из одной комнаты в Отаниеми вышли два юных чемпиона мира, которые через пять лет так же синхронно стали олимпийскими чемпионами. Сегодня один - президент национального Олимпийского комитета Украины, член исполкома МОК и первый вице-президент ИААФ, второй - скромный детский тренер в белорусской провинции. Не обижайтесь такому сопоставлению, но оно все-таки удивительное!

     - Не обижаюсь. Не нами мудро сказано: "Каждому - свое". Бубке наверняка нравится его жизнь, мне - моя.

     - Когда в последний раз виделись?

     - Давненько уже. В прошлом году Сергей приезжал по делам в Минск, позвонил, однако в тот день вырваться в столицу у меня не получилось. Пришлось ограничиться телефонным разговором. Слава богу, нам есть о чем вспомнить - и это тоже одна из прелестей моей жизни.

     Юрий ЮРИС