Газета Спорт-Экспресс № 172 (5642) от 3 августа 2011 года, интернет-версия - Полоса 5, Материал 1

ФУТБОЛ

Ули ХЕНЕСС: "МЫ ЗАСУДИЛИ ТЕХ, КТО ОБВИНЯЛ НАС В "ДОГОВОРНЯКЕ" С "ЗЕНИТОМ"

Продолжение. Начало - стр. 1

Катар - это нечто совсем другое. Чемпионат мира там будет иметь для меня смысл при двух серьезных изменениях. Во-первых, если он пройдет не летом, а зимой. Я всегда был прагматично мыслящим человеком. Поэтому не собираюсь призывать кого-то к тому, чтобы решение о проведении турнира в Катаре вообще было пересмотрено - на сегодня не вижу шансов для этого. Но даже из не лучшего решения нужно искать наилучший выход. И ЧМ-2022 зимой - тот компромисс, на который всем нам перед лицом футбола необходимо пойти.

Да, это приведет к изменению международного календаря - и полагаю, что не на все время, но на год это придется сделать.

Летом там 50 - 55 градусов по Цельсию при 95 процентах влажности. Что-то с этим сделать - крайне сложно. Я знаю ребят из Катара, поскольку мы дважды проводили там тренировочные сборы. Они способны сотворить что-то фантастическое. И все же даже они не могут взять на себя работу, которая под силу только богу. Они - не боги, и я - не бог. Бог у нас в "Баварии" был в прошлом году (намек на Луи ван Гала, вызвавший бурный хохот журналистов. - Прим. И.Р.). И не сомневаюсь, что в конце концов все это поймут и перенесут ЧМ-2022 на зиму.

А второе необходимое, на мой взгляд, изменение - турнир надо проводить не только в Катаре, но и в ОАЭ, и в Кувейте, других странах Персидского залива.

- Мишель Платини думает так же.

- Если задействовать целый регион - это имело бы смысл. С учетом обилия там не только нефти, но и газа, и других ресурсов, не знаю, смогут ли хоть какие-то страны через десять лет быть такими же богатыми, как они.

- Не считаете ли вы, что после пожизненной дисквалификации члена исполкома ФИФА от Катара Мохаммеда бин Хаммама следует вернуться к вопросу о чемпионате мира в Катаре?

- Уверен в том, что решение о пожизненной дисквалификации бин Хаммама вызовет слишком большие проблемы для ФИФА. Начнется настоящая война. Мистера Блаттера ждут очень сложные два года.

- Одна из главных проблем - скандал за скандалом по поводу договорных игр. Раньше - Италия, теперь Греция, Турция...

- Есть два обстоятельства, из-за которых я немедленно ушел бы из клуба и из футбола. Во-первых, если бы в моем клубе было бы обнаружено систематическое употребление игроками допинга. И второе - систематическое участие в договорных матчах. За 41 год никто не подходил ко мне с такими предложениями.

- В связи с этим как вы отнеслись к публикациям в испанской, в частности, прессе о якобы проданном "Баварией" полуфинале Кубка УЕФА-2007/08 c "Зенитом"?

- Мы заставили отвечать авторов этой выдумки. Подали в суд - и выиграли дело. И будем так же действовать в дальнейшем.

- Можно поподробнее?

- Дело завели не против газет, а против бывших работников ФИФА, от которых все и пошло. Суд первой инстанции в Гамбурге признал их виновными в распространении заведомо ложной информации и обязал выплатить серьезный штраф. На данный момент они его еще не выплатили, поскольку хотят подать апелляцию. Но мы будем доводить дело до конца. "Бавария" не допустит, чтобы кто-то безнаказанно марал ее имя.

С НЕНАВИСТЬЮ НАДО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ. ПОКА НЕ ПОЗДНО

- Вернемся к вашему тезису насчет влияния чемпионатов мира на дальнейшую посещаемость. Вы вообще против того, чтобы "нетрадиционные" футбольные страны принимали это соревнование?

- Не всегда. Но я не верю, что мы делаем что-то для футбола в ЮАР или, положим, Марокко, если бедным людям, составляющим там большинство населения, приходится отдавать 300 евро за билет! Если уж мы отдаем им турнир, то это должен быть другой чемпионат мира. И пусть там прибыль будет не 3 миллиарда евро, а в несколько раз меньше - но люди, выкладывая 10 - 20 евро, смогут попасть на игру. И вот тогда ФИФА, недобрав в деньгах, создаст футбольную атмосферу в стране.

- На финал Лиги чемпионов на "Уэмбли" самый дешевый билет стоил 210 евро. И это было решение УЕФА.

- Убежден, что сейчас билеты на матчи в большинстве стран, даже развитых, стоят намного дороже, чем должны. "Бавария" придерживается иной политики. На матчи бундеслиги у нас самый дорогой билет - 70 евро. А даже на игру уровня полуфинала Лиги чемпионов - максимум 100.

- Это просто коммунизм какой-то!

- Потому что футбол существует для всех людей, и бедных в том числе! И всегда был таковым! Я могу брать деньги от спонсоров, телекомпаний, но не от людей, которые не могут себе позволить купить билет за 40 - 50 евро! У нас 12 с половиной тысяч сезонных абонементов на Южную трибуну стоят 120 евро. Это очень важно, потому что мы должны платить социальную цену за определенную категорию болельщиков.

- 120 евро платит как раз та группировка "Шикерия", которая резко возражала против приобретения Мануэля Нойера. За такие льготы вы могли бы ожидать от них большей лояльности.

- Не лояльности - уважения. На футболе не должно быть места ненависти. Когда я вижу, что произошло недавно в Норвегии, - лишний раз убеждаюсь, что такие вещи надо пресекать на корню. Видя на трибуне пожелания смерти фанатам "Мюнхена-1860", я внутренне содрогаюсь. С ненавистью мы обязаны что-то делать - пока не поздно для всех нас.

А по поводу Нойера - это очень маленькая группа, до 500 человек. Другие 15 миллионов наших болельщиков - против нее. И если в матчах чемпионата в адрес Мануэля начнется какая-то обструкция - остальные, будьте уверены, ответят. Я не был на встрече Нойера с фанатами, но знаю, что атмосфера там была не очень хорошей. "Шикерия" предъявила требования, как он должен себя вести, чтобы они его приняли. Это неслыханно! Что он сделал - оскорбил их, в чем-то провинился? Единственная проблема - он был фанатом "Шальке". Но в 15 лет, по-моему, такое возможно (смех).

- Что вас заставило не ждать окончания контракта Нойера с "Шальке", а заплатить 18 миллионов евро годом ранее?

- Если бы мы пошли на это, в следующем сезоне игрока, ожидающего бесплатного ухода в "Баварию", уничтожили бы болельщики "Шальке". Если бы он сказал: "Уйду в "Майнц", - это не стало бы проблемой. А в "Баварию" - совсем другое дело. 17 домашних игр стали бы для него ночным кошмаром.

Кроме того, мы должны думать и о своей ответственности перед бундеслигой. Если бы "Бавария" брала всех бесплатно, это нанесло бы по лиге удар. Мы со своей особой ситуацией обязаны тратить деньги, которые пойдут в кошелек другим клубам. Особенно таким, как "Шальке", - популярным, но с финансовыми проблемами.

- Вас не беспокоило, что Нойера очень хотел "МЮ"?

- К тому моменту он уже дал нам слово. Но если бы он остался в "Шальке" и продолжал играть так же здорово еще год, это стало бы для нас большой проблемой. Потому что я знаю Дэвида Гилла (исполнительного директора "МЮ". - Прим. И.Р.), и он сделал бы все, чтобы Нойера заполучить.

А "Бавария" всегда была особенно успешной с великими немецкими голкиперами. Зеппом Майером, Оливером Каном, каждый из которых играл за нас долгое время. Теперь пошли по тому же пути - Нойер заключил пятилетний контракт. И вполне могу представить, что у нас он и закончит карьеру. Ему сложно было уйти из "Шальке", с которым его многое связывает эмоционально, - и мне нравится, что он плакал, объявляя о своем уходе. Но у человека есть цели, он хочет стать лучшим вратарем мира, выигрывать титулы - а это, при всей моей любви к "Шальке" (я родился в тех краях), гораздо вероятнее в "Баварии".

У ТИМОЩУКА И ОЛИЧА ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРЫ!

Спецкору "СЭ" хотелось свернуть на тропу истории и узнать, с чего начался Хенесс-менеджер. В какой-то момент это удалось.

- Как это возможно - в 27 лет, едва закончив карьеру игрока, возглавить находящийся в финансовом кризисе клуб...

- ...Это было случайно!..

- ...и превратить его в могучую империю?

- В тот момент бюджет "Баварии" в пересчете на сегодняшние деньги составлял 6 миллионов евро, а у тогдашнего президента были большие проблемы с налогами. Клуб терял и терял деньги, а он искал кого-то, на кого он мог бы переложить весь этот груз проблем - а заодно ответственность на них. Это была его ошибка! Через четыре недели после того, как я подписал контракт, он ушел в отставку. Новый президент не стал меня убирать, сказал: ладно, работай.

Мой первый рабочий день в "Баварии" продолжался... два часа. Прочитал правила поведения работников клуба - и мне было больше абсолютно нечего делать. Там не было никакого бизнеса! Всего 6 миллионов бюджета, плюс к тому 85 процентов его доходной части составляла реализация билетов на матчи. Остальные 15 - телевидение и так называемый маркетинг. Вся атрибутика тогда представляла собой почтовые открытки и один вид шарфов.

Я начал с самого начала уменьшать зависимость клуба от продажи билетов. Летал в США, учился ведению бизнеса у команды по американскому футболу "Сан-Франциско 49's" и бейсбольного "Сан-Франциско Джайнтс". Ездил в "Манчестер Юнайтед" для обучения мерчандайзингу, в котором англичане всегда были сильны. У нас же не было ни фирменных магазинов - ничего. Но мы учились - и преуспели.

- Вроде вы учились экономике, еще когда играли?

- Я пришел в "Баварию" в 18 лет и одновременно хотел пойти учиться в университет на экономический факультет. Но меня не взяли, поскольку я считался постоянным жителем другой земли. Переключился на английский и историю, где столь жестких требований не было.

Когда мне было 23, в Париже в победном финале Кубка чемпионов против "Лидса" я получил серьезную травму правого колена. Начиная с того момента на протяжении четырех лет оно беспокоило меня постоянно. Три месяца вроде все о'кей - и опять рецидив. В какой-то момент я точно понял, что моя карьера не продлится до 30 - 35. При этом всегда был убежден, что не смогу стать хорошим тренером. А вот к бизнесу и финансовой части меня всегда тянуло.

Будучи игроком, смотрел нашему тогдашнему менеджеру через плечо. В турне по Южной Америке ему нужен был кто-то в помощь для составления списков делегации на поселение в отели и т.д. И он говорил: "Ули, иди сюда, сделай то-то и то-то". Я с удовольствием делал. И мотал на ус.

А когда уже стал менеджером, пришлось идти на серьезные шаги. Скажем, с Румменигге мы были не разлей вода с 18 лет. Когда я возглавил клуб, он был его капитаном. У нас были большие войны, и мы могли не разговаривать по 6 - 8 недель. А потом наступила кульминация.

Знаете, с чего начался финансовый успех "Баварии"? Я продал Калле (так сокращенно называют в Германии Румменигге. - Прим. И.Р.) в "Интер". И сделал это в правильный момент! Он уже был возрастным, но миланцам нужен был опытный игрок с именем. У нас был долг в 7 миллионов марок, а я продал его за 11. На те 4, что оказались в плюсе, купил Маттеуса и еще нескольких игроков. С тех пор - а было это, кажется, в 82-м - у "Баварии" никогда не было долгов.

- Слышал, что вы больше всего гордитесь медицинским обеспечением и штабом "Баварии"...

- Да, это фантастика! Абсолютно убежден, что Арьен Роббен имел бы большие проблемы в любом клубе мира. И они были - в ПСВ, "Челси", "Реале". Кроме "Баварии". Потому что у нас лучшая медицинская бригада в мире - один опытный доктор, лет 68, и два молодых.

- Это сознательная политика клуба - искать лучших специалистов на планете?

- Они у нас случайно оказались (улыбается). Правда, мы потратили на них большие деньги. Многие английские игроки приезжают на консультации к нашему врачу. В межсезонье заглянул в медицинский офис - а там на приеме Фердинанд, Видич... Я - только за. Мы вообще дружим со всеми, и с "МЮ" в частности. Вообще скажу вам, что за последние 20 лет отношения между всеми большими клубами стали намного лучше, чем раньше. Если мы пойдем к мистеру Пересу и скажем: "Флорентино, "Реал" не мог бы приехать к нам на проводы такого-то ветерана?" - они обязательно отыщут время. И мы, соответственно, поедем на "Бернабеу".

Да если бы медицинская бригада в "Баварии", когда я играл, была такой, как сейчас, то я выступал бы до сих пор! (Смех.) Моя травма изначально была ерундовой! Просто мениск. И у меня его не заметили. Ушел на летний отдых с плохим мениском, через четыре недели появился на первой тренировке после отпуска - и там колено "взорвалось". Может, на своем примере я и понял, насколько важно иметь в клубе классную медицину.

- Ивица Олич, пропустивший восемь месяцев из-за разрыва связки колена, - тот же игрок, что был до травмы?

- Когда человек столько не играл, невозможно спустя четыре недели делать какие-то выводы. Оттмар Хитцфельд всегда говорил: нужно, чтобы прошло столько же времени, сколько игрок пропустил. Я вижу ситуацию иначе. Два-три месяца - нормальный срок, чтобы футболист в полной мере "вернулся".

Меня каждый день удивляет, насколько же Олич амбициозен. Даже сейчас. После такой травмы это невероятно! У него потрясающий характер. О человеке часто можно судить по тому, как он восстанавливается после таких вот разрывов связок. Это требует большого объема работы - и не общей, а специальной, умной. И Олич в этом смысле проявил себя великолепно.

- На характер Анатолия Тимощука вам тоже, надо думать, жаловаться не приходится?

- Да уж, это совсем не проблемный игрок! Фантастический профессионал с безупречным характером. По-прежнему убежден, что Тимощук нам очень нужен. Мы нуждаемся в этаком стержне в центре поля, который - давно обратил на это внимание - всегда на сто процентов готов функционально. Даже если долго пребывает на скамейке, то форму за это время не теряет абсолютно.

- Тимощук несколько обеспокоен тем, что Хайнкес, как и ван Гал, использует его на нелюбимой позиции в центре обороны.

- Если пришедший в команду Боатенг будет здоров и нормально готов, то, думаю, Тимощук будет играть в середине поля.

ВО ВРЕМЯ АВИАКАТАСТРОФЫ СПАЛ. ИНАЧЕ СОШЕЛ БЫ С УМА

Я долго думал, поднимать ли в разговоре следующую тему - читал, что говорить об этом Хенесс не любит. Но, видя раскованность президента "Баварии", все же решился. И ни спецкор "СЭ", ни мои коллеги об этом не пожалели.

- Не знаю, можно ли спрашивать вас об этом - но что вы чувствовали после авиакатастрофы под Ганновером, где оказались единственным выжившим? Изменила ли она вас как человека?

- Самым важным моментом для меня и моей психики было то, что в момент случившегося я не понял, что произошло. Потому что крепко спал, решив отдохнуть перед просмотром матча сборных ФРГ и Португалии, на который мы летели маленьким самолетом. А очнулся, пролежав без сознания 5 - 6 часов, уже на следующее утро в больнице. Это дало мне шанс не сойти с ума. Когда пришел в себя, мне сказали: "Ты единственный, кто остался жив". Оба пилота и мой лучший друг погибли.

Первое, что тебе приходит в голову в такой ситуации: "Все, теперь я начинаю новую жизнь". Но проходит немного времени, и ты понимаешь, что, если хочешь остаться менеджером "Баварии", то должен вновь летать на самолетах и работать на износ. Очень хорошо, что никакие, даже самые смутные, воспоминания о катастрофе меня не посещали и не снились. Я опять мог летать! Многие на моем месте больше никогда бы не садились в самолет.

- Не испытываете в полетах вообще никакого страха?

- Нет. Единственное - если полет тяжелый и швыряет, то нервничаю гораздо больше, чем до катастрофы. И всегда контролирую, каким самолетом мы летим. Если нанимаем чартер, то внимательнейшим образом отслеживаю - что за борт, сколько ему лет, кто капитан. Никогда не летаю с одним капитаном - только с двумя. В годы, когда мы разбились, нанимали самолеты у частных лиц. Сейчас "Бавария" никогда так не поступит! Только "Люфтганза" или еще какая-то серьезная компания. Если ее самолеты в том месте не летают, лучше проеду какое-то расстояние по земле, чтобы в другом аэропорту сесть на надежный самолет. И уже не буду слушать друга, который скажет: "Давай слетаем в Венецию на моем маленьком самолете, выпьем по чашке кофе!" Сто раз это сработает, а в сто первый - нет.

Я и в те дни всегда летал с профессионалами, с пилотами из армии. А в тот раз приехал в аэропорт, и человек, которого я знал, бывший горнолыжник и очень хороший парень, говорит: "Сегодня я твой пилот". А в кабине с ним был его юный друг, студент. В роли второго пилота! Уверен - с военным летчиком той катастрофы бы не произошло. Потому что, как признали потом, это была ошибка в пилотировании. В какой-то момент они не приняли правильного решения при снижении в Ганновере.

- Правда, что первыми двумя людьми, кого вы увидели в больнице, очнувшись, были Румменигге и Пауль Брайтнер?

- Да, они приехали в госпиталь не просто следующим утром, а ночью, когда я еще был без сознания. Отыграли матч с Португалией, узнали о случившемся - и рванули в больницу.

Игорь РАБИНЕР

Айинг - Москва

Окончание - завтра