Газета Спорт-Экспресс № 58 (5231) от 19 марта 2010 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

ФУТБОЛ

ЛЕТОПИСЬ Акселя ВАРТАНЯНА. 1954 год. Часть первая

В наступившем 1954 году мы встретимся с добрыми старыми знакомыми, возрожденными клубом и сборной, не сразу узнаем изменивших "имидж" ленинградцев и вернувшихся после годичного перерыва минчан. И наконец, познакомимся с одаренным, отмеченным Богом юношей.

ГОД, КОГДА ВПЕРВЫЕ УСЛЫШАЛИ О СТРЕЛЬЦОВЕ

КОМИТЕТ ПРЕДПОЛАГАЕТ, БОГ РАСПОЛАГАЕТ

По замыслам физкультруководства чемпионат-53 был рассчитан на 13 персон. С последовавшим после смерти Сталина разгоном армейских футбольных подразделений класс "А" сократился до одиннадцати команд. Решили твердо: с 1954 года стабилизировать состав советской футбольной элиты, ограничив ее постоянным числом - дюжиной. Но и этим планам не суждено было сбыться.

Неожиданно восстал из пепла ЦДСА. Об этом радостном событии болельщики армейской команды и "прогрессивная футбольная общественность" узнали задолго до официального сообщения. Сегодня СМИ называют четвертой властью, хотя до реальной власти путь ей предстоит пройти долгий и сложный. В описываемое время пресса была скромной безропотной служанкой сильных мира того. Об оперативности и говорить нечего: неповоротливая, обремененная тяжеленными идеологическими оковами, за ходом событий она не поспевала. Ее работу исправно выполняла народная молва. Первая ласточка выпорхнула из газетных страниц в феврале 54-го, а беспроволочный телеграф (вы и сейчас полагаете, что изобретен он на Западе?) разнес добрую весть о возвращении ЦДСА еще осенью 53-го, вскоре после того, как в партийных верхах было принято по этому поводу решение.

Чтобы убить, ни ума большого, ни времени не требуется. Уничтожили золотую "команду лейтенантов" мгновенно, одним росчерком пера. Вторично рождалась она мучительно долго, сложно, болезненно. Началась реинкарнация в октябре 1953 года, когда министр обороны, исполнив волю партаппарата, подписал соответствующий приказ. На исходе года Николай Романов был вынужден включить ЦДСА в класс "А".

"ПРИКАЗ

ПО ГЛАВНОМУ УПРАВЛЕНИЮ

ПО ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ

И СПОРТУ МИНИСТЕРСТВА

ЗДРАВООХРАНЕНИЯ СССР

25 декабря

№ 610-в

В связи с созданием футбольной команды ЦДСА - Москва, допустить ее к участию в играх на первенство СССР по футболу по классу "А".

ЗАМЕСТИТЕЛЬ

МИНИСТРА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ СССР

(Н. РОМАНОВ)"

Число участников высшего класса вопреки предположению Романова и по воле Создателя возросло до 13. Пока только на бумаге. Последнее, 13-е дитя находилось в эмбриональном состоянии в родительском чреве. Беременность и роды проходили с осложнениями. Ребенок появился на свет недоношенным, через семь месяцев после зачатия. За процессом мы можем проследить благодаря сохранившимся в Госархиве РФ "медицинским картам".

Носить под сердцем и произвести на свет дитя поручили "суррогатной матери" - высшему физкультурному ведомству и его внутреннему органу, Управлению футбола, возглавляемому Валентином Панфиловичем Антипенком.

"НИ ШАГУ НАЗАД!"

Под таким девизом 26 декабря 1953 года на Всесоюзной конференции по футболу развернулись оживленные дискуссии о формировании команды. Стенограмма покоится в ГАРФ (Фонд 7576, опись 13, дело 172).

С увольнением из высшего дивизиона пятикратного чемпиона, а вслед за ним ВВС и МВО десятки демобилизованных футболистов трудоустроились в ведущих московских клубах. После принятия решения о возрождении ЦДСА представители Вооруженных сил попросили вернуть 16 своих воспитанников, но встретили ожесточенное сопротивление тренеров. Якушин не желал расставаться с Коршуновым, ссылаясь на то, что останется с четырьмя нападающими. Аркадьев (не так давно возглавлявший "команду лейтенантов") предсказал скорый крах "Локомотиву", если у него отберут защитника Крушенка. Наставник "Спартака" Василий Соколов отказался возвращать Исаева ("мне некем его заменить"), однако посильную помощь оказать согласен: готов отпустить 39-летнего Николая Дементьева. Неприступную позицию занял тренер "Торпедо" Николай Морозов. Рискуя навлечь гнев начальства, стоял насмерть:

- Создается команда ЦДСА. Она была распущена неправильно. Но путь, на который встало Главное управление в формировании этой команды, неправильный.

Справедливо выражались опасения, что мы можем потерять и "Торпедо", и "Динамо". Мы до конца будем пытаться доказать нецелесообразность того, что забирают у нас целый ряд ведущих игроков, хотя нам две недели доказывают пользу этого. Я не собираюсь отпускать Малова, Ильина, Сенюкова, Федорова...

Хоть я и получил взыскание за неправильное поведение в этом вопросе, меня в обратном никто не убедил и не убедит, какие бы взыскания на меня ни накладывали...

- Не за это вы получили взыскание, - успел вставить слово Валентин Гранаткин.

- Чтобы было ясно, я скажу, - пояснил Морозов. - Я получил взыскание за то, что не обеспечил явку людей, которых вызывали в Комитет на переговоры о передаче игроков в команду ЦДСА.

МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ

Сам начальник управления, ответственный за порученное задание, выполнять его не торопился. Мотив веский: приток армейских футболистов усилил московские команды настолько, что они успешно защитили честь родной отчизны в поединках с иноземцами. Отток игроков в ЦДСА сделает их неконкурентоспособными на главном направлении, и с расширением международных связей шишек набьют они немало. Не сносить тогда и ему, Валентину Антипенку, головы, возвышающейся над теплым, удобным начальственным креслом.

Опасения чиновника были небеспочвенны. Страх после репрессивных мер в отношении тренеров "Шахтера" и "Спартака" за отдельные ничьи в дружеских международных встречах осенью 51-го, ликвидации многократного чемпиона Советского Союза и карательных санкций к тренеру и футболистам сборной по окончании ОИ-52 надолго парализовал спортивных деятелей высокого ранга.

Если в 52-м Романов подписывал смертный приговор, исполняя волю хозяев страны, то в октябре 1953 года, вскоре после проигрыша "Спартака" товарищеского матча сборной Румынии, разразился сердитым приказом по собственной инициативе. Досталось от разгневанного начальника игрокам ( "после завоевания звания чемпионов СССР в команде появилось чувство благодушия и зазнайства"), тренерам Соколову и Дангулову, руководителям Центрального и городского советов общества "Спартак" Михальчуку и Кузину.

В состоящей из девяти пунктов постановительной части романовского приказа два, пятый и девятый, предназначались его подчиненному:

"5. Отметить, что Управление футбола (тов.Антипенок) недооценивает серьезности проводимых международных игр по футболу, плохо знает состояние дел в команде, неудовлетворительно осуществляет контроль за работой тренерского состава...

9. Контроль за выполнением настоящего приказа возложить на Управление футбола (тов. Антипенок В.П.)".

Меж двух огней оказался Валентин Панфилович. С одной стороны, нес он ответственность (правда, вместе с шефом) за воссоединение лучших армейских игроков с родной командой. С другой - не мог допустить ослабления раздобревших на чужом горе клубов перед встречами с иноземцами. Перспектива вырисовывалась мрачная.

В случае невыполнения первого распоряжения удар обрушился бы с партийных вершин, добросовестного его выполнения - с физкультурных. А пока удары менее болезненные, без каких-либо последствий для здоровья и служебного положения, наносили чиновнику представители армейского клуба, в частности, Алексей Калинин. В эмоциональной, пламенной речи он пристыдил отказников и упрекнул в потакательстве им главного футбольного начальника:

"Товарищ Морозов категорически отказался оказать нам помощь. Он считает, что перевод игроков ослабит его команду... Предлагая Соловьева и Анисимова, он утверждает, что отрезает кусок от тела, а кровоточащую рану невозможно залечить.

Мы отказываемся от столь большой жертвы с его стороны и продолжаем просить то, что просили раньше. А чем же тренеры занимались столько лет, если потерю одного-двух футболистов считают катастрофой? Где воспитанные вами кадры, молодежь?

Команда ЦДСА будет создана. Этим будет восстановлена справедливость. Это непременно пойдет на пользу советскому футболу...

Я обращаюсь к вам, товарищ Антипенок, потому что усматриваю у вас неправильное деление на команды, которые будут защищать честь Советского Союза и армейскую команду. И ЦДСА сможет защищать честь СССР, если ей будет оказана помощь и будет решен вопрос о возвращении ее бывших игроков. Это нужно сделать как можно скорее".

В заключительной речи Валентин Панфилович принципами не поступился, отстаивал прежнюю позицию, разве что оказал небольшое давление на Морозова:

"О том, что ряд команд возражает против того, чтобы дать игроков, которых вы просите, это совершенно правильно. Я прямо скажу в присутствии всего совещания, что поддерживать все предложения по составу ЦДСА не могу. Мы обязаны дать ряд футболистов в команду ЦДСА, которую мы должны восстановить в этом году, и трудящиеся ждут участия ЦДСА в играх. Но чтобы расстроить четыре-пять ведущих команд страны и сделать так, что ни одна команда класса "А" не сумеет выступить на международных играх, мы на это не пойдем и вас в этом вопросе поддерживать не будем.

Но нельзя считаться и с товарищем Морозовым, который говорит, что если из команды "Торпедо" возьмут Федорова и Сенюкова, то эта команда существовать не сможет... Нет. Так, товарищ Морозов, не выйдет. Мы с вас спросим, и вы должны будете ответить за воспитание новых футболистов. Вы получили из армейских команд 11 человек, а двух человек вы должны будете отдать".

ЛЕД ТРОНУЛСЯ

Спустя шесть дней, 31 декабря, главк приказом № 620 сделал армейскому клубу скромный новогодний подарок: "Удовлетворить просьбу футболистов московских команд мастеров "Спартак" т. Фомина В.Г. и "Локомотива" т. Порхунова А.Н. и перевести их в футбольную команду Центрального Дома Советской Армии (ЦДСА)".

Подпись под документом поставил временно исполняющий обязанности начальника главка (Романов взял очередной отпуск) Постников.

Как следует из содержания приказа, инициатива исходила не от физкультурного начальства, на которое была возложена ответственность за комплектование армейской команды. Оно было столь любезно, что удовлетворило желание самих футболистов.

Отчаявшись, руководство ЦДСА обратилось за помощью в военные округа, но понимания не нашло. После нового года перевели еще троих игроков. На первую тренировку 15 января явились... 4 (четыре) футболиста. На каждого пришлось по тренеру. Старшим назначили Григория Пинаичева, помогали ему Константин Лясковский и Григорий Федотов, за идейно-политическое воспитание отвечал подполковник Тихомиров.

До конца января, судя по записи в журнале команды, провели одно теоретическое занятие, одну беседу с врачом о режиме дня, травмах и самоконтроле. Зато политзанятия проводились регулярно. Компенсация более чем достаточная.

Всего за два месяца до начала чемпионата участие в нем армейского клуба было весьма проблематично прежде всего из-за организационных неполадок.

25 января на заседании тренерского совета представитель ЦДСА Зайцев обратился к председателю Всесоюзной секции футбола Гранаткину с просьбой ускорить возвращение в команду бывших ее футболистов. Валентин Александрович напомнил: "Вопрос комплектования ЦДСА перерос рамки компетенции секции и рассматривается руководством Главного управления по делам физкультуры и спорта, а также вышестоящими партийными организациями".

Гранаткин делал, что мог. Сразу по окончании заседания он вместе с председателем Всесоюзного тренерского совета Алексеем Соколовым составили записку в вышестоящие инстанции с просьбой скорейшего решения этого вопроса. Экс-армейцев возвращали с огромным трудом. От группы "призывников", увеличившей численный состав ЦДСА, толку было не много.

О положении дел докладывал 15 февраля на очередном заседании тренерского совета прикрепленный к ЦДСА для оказания ему необходимой помощи Севостьянов: "Положение в команде в смысле укомплектования наихудшее. Сейчас тренируется 21 человек. Из них пятеро по негодности должны быть отчислены. Еще четверо под вопросом. Практически на основной состав и дубль имеется в наличии 12 человек. Положение тяжелое".

Выступивший вслед за ним тренер Лясковский успокоил коллег: "Уже подписан приказ министра обороны о формировании команды, и она будет дополнительно доукомплектована на сборе в Сухуми".

В абхазскую столицу, как в добрые старые времена, отправились армейцы 21 февраля. В команде к тому времени числилось 27 человек, 19 из которых - "салаги", зеленая, необстрелянная молодежь. Основной состав обрастал плотью уже в Сухуми, куда к середине марта подъехали, прервав учебу, Федоров, Бельков и слушатель военной академии, левый защитник "лейтенантов" Юрий Нырков. Из чемпионского состава ЦДСА на сбор пригласили находившихся в длительном отпуске совершенно растренированных вратаря Владимира Никанорова, защитника Виктора Чистохвалова и нападающего Владимира Демина. Только Нырков и примкнувшие к команде до отъезда в Сухуми Анатолий Башашкин и Александр Петров закрепились в основе. Демин не потянул - участвовал всего в четырех матчах. Никаноров, не выдержав конкуренции с молодым Разинским, был отправлен в дубль. Чистохвалов так и не оправился от тяжелейшей травмы двухлетней давности.

Не от хорошей жизни включили в заявку Николая Сологубова, чемпиона мира и Европы по... хоккею с шайбой. Мужественному спортсмену, прошедшему войну, хватило 45 минут, чтобы понять: зря сел не в свои сани. Больше на футбольном поле он не появлялся. В мире только один человек мог с блеском играть и в футбол, и в хоккей - Всеволод Бобров.

Итак, вернулась в строй команда со старым названием и новым содержанием.

СМЕНА ДЕКОРАЦИИ

Пример противоположный: среди 13 участников первенства оказался коллектив с новым названием и старым содержанием. В конце минувшего сезона между жизнью и смертью балансировало ленинградское "Динамо". Место в сильнейшей группе динамовцы сохранили, но прежние хозяева (министерство внутренних дел), следуя принципу "Баба с возу - кобыле легче", от них отказались. Вместе с погонами лишились ребята солидной зарплаты с надбавками за звание и прочими привилегиями, а заодно и благоустроенной базы.

"Ликвидируют ленинградское "Динамо"! - сокрушался 26 декабря 1953 года на Всесоюзной конференции по футболу делегат от Ленинграда Кувшинов. - Так почему же ликвидировать команду, у которой есть база и хорошие футболисты? Передают ее Кировскому заводу или "Трудовым резервам". Ни у тех, ни у других нет ни базы, ни средств. Министр одним росчерком пера подписал приказ о ликвидации старейшей и заслуженной команды, основанной в 1924 году. В Ленинграде к этому вопросу относятся инертно и никому никакого дела до этого нет".

Вот так, господа: печальная история, случившаяся с "Москвой", имеет аналог. И при советской власти хозяева "кидали" своих. Правда, в отличие от "горожан", динамовский коллектив сохранили, сменив только вывеску: "Трудовые резервы". Футболисты сдали тесные, в обтяжку темно-синие кителя и облачились в просторные, замасленные, не сковывающие движения рабочие спецовки. Чувствовали себя в новой форме свободно, раскрепощенно и сразу совершили восхождение с прошлогоднего предпоследнего места к подножию пьедестала.

Деньги, чтобы отправить команду на тренировочный сбор, нашлись. И тренера привлекли известного - Александра Кузьмича Абрамова, автора "волжской защепки". Получив отставку в Куйбышеве, отправился он осваивать целину в Ленинград.

Результаты контрольных матчей на юге не впечатляли. Но не это тревожило тренера. В беседе с корреспондентом молодежной ленинградской газеты он сказал: "Хотел бы, воспользовавшись случаем, попросить через газету "Смена" городской комитет по физкультуре и спорту заранее позаботиться о предоставлении нам в городе хорошей и удобной базы для тренировок. Пока мы еще не знаем, где придется вести учебно-тренировочную работу".

Не столь наивен Александр Кузьмич, чтобы надеяться на "хорошую и удобную базу". Видимо, руководствовался принципом: проси больше, авось что-то перепадет. Не перепало. По окончании сезона Абрамов докладывал Комитету физкультуры: "В течение отчетного периода команда не имела постоянного поля для учебно-тренировочных занятий в Ленинграде. Используемое в течение лета 1954 года поле стадиона ЛДО не отвечало предъявляемым требованиям (плохой грунт без травяного покрова, отсутствие душа, занятость поля другими коллективами, невозможность иметь поле в часы, наиболее целесообразные для занятий)".

ГАРФ (Фонд 7576, опись 13, дело 71).

Небольшое отступление. Я не оговорился, назвав главк Комитетом физкультуры. 11 февраля 1954 года его вывели из подчинения министерству здравоохранения и вернули прежнее имя: Комитет по делам физкультуры и спорта при Совете Министров СССР. Николай Романов избавился наконец от не способствовавших душевному покою букв "и.о.", не без удовольствия съехал из кабинета заместителя министра, отвечающего за здоровье нации, и вновь стал полноценным хозяином советской физкультуры и спорта. Однако наслаждаться голубизной небосвода и греться под ласковыми лучами солнца Николай Николаевич не мог. Хозяева покруче, не имевшие прямого отношения ни к физкультуре, ни к спорту, закрывали обзор.

Не первый год маялись той же проблемой земляки-зенитовцы, безуспешно пытаясь пробить лбом железобетонное укрепление городского комитета физкультуры. Когда обратились за помощью к главному физруку страны, Романов цинично посоветовал тренироваться… на Дворцовой площади (см. "СЭ" от 2 марта). Советом, судя по записи в журнале, "зенитчики" не воспользовались и робко, чтобы не было больно, еще раз боднули закрытые наглухо ворота местных физкультхозяев: "Летом команда не имеет своей спортивной базы и вынуждена арендовать поле очень плохого качества… Надо бы побеспокоиться о создании базы" (ГАРФ. Там же). Ни ответа, ни привета.

СЧАСТЬЕ - В БОРЬБЕ?

Похожие трудности испытывали не только в эпицентре Октябрьской революции. В столице тоже безуспешно боролись за возможность готовиться к турнирным и международным играм в нормальных, человеческих условиях.

Карл Маркс, отвечая на вопрос анкеты, составленной его дочерью Дженни: "Ваше представление о счастье", - ответил: "Борьба". Судя по записям ленинградских тренеров и их московских коллег, с которыми собираюсь вас ознакомить, мнения основоположника марксизма они не разделяли.

"В Москве тренировались на очень скверном, неровном поле завода им.Дзержинского в г. Бабушкин", - сетовал начальник команды "Локомотив" Николай Разумовский - в 30-е годы страж ее ворот. В 56-м назначат его директором Большой спортивной арены "Лужников".

Подробности живописала в первый день лета "Вечерняя Москва" в материале ("На чужом поле"), подписанном А. Машковым и И. Хайдиным:

"Общество имеет свой стадион на Ново-Рязанской улице. Однако футболисты "Локомотива" тренируются… не на своем поле.

В чем дело? А в том, что стадион железнодорожников все еще ремонтируется к летнему сезону. График ремонта отстал не менее, чем на два месяца. Футбольное поле засеяли всего несколько дней назад и то частично. Травяного покрова на нем нет и в помине… Мусора и грязи на стадионе более чем достаточно. Не убраны трибуны, грязно в павильоне и в душевых…

Половину посетителей составляют члены физкультурных организаций, не имеющих никакого отношения к железнодорожному транспорту и только арендующих стадион…

Все это тем более удивительно, что спортивное сооружение железнодорожников столицы находится под боком у Министерства путей сообщения, Центрального спортивного клуба "Локомотив" и Центрального совета общества".

То ли газетная статья расшевелила начальников, вынудив подбросить "угля в топку", то ли ремонт, не напрягаясь, не убыстряя темпа, неторопливым шагом добрался до финиша. Как бы то ни было, в конце июля "Локомотив" возобновил тренировки на своем стадионе, а к концу года получил в подарок спортивную базу в Баковке с двумя футбольными полями.

Более всего удивили меня откровения старшего тренера московского "Динамо" Михаила Якушина: " В Москве мы испытывали неудобства из-за отсутствия постоянной тренировочной базы. К части игр первого круга мы готовились на старой базе на территории стрельбища (ст. "Строитель"). Поле более-менее ничего, но бытовые условия и транспортировка из Москвы были плохие.

Затем перебазировались в санаторий Новогорска (близ г.Химки), где отсутствовала какая бы то ни было спортивная база. Тренировки приходилось проводить, выезжая в Москву в не всегда удобное время в связи с занятостью футбольных полей под другие мероприятия.

Вопрос о строительстве постоянной тренировочной базы в Москве или под Москвой не разрешен до сих пор".

Невнимание к нуждам славной, титулованной, известной за пределами страны команды со стороны благополучного, состоятельного, обласканно го властью ведомства удивительно.

В ГОСТЯХ, КАК ДОМА

Заниматься в нормальных условиях дома получалось не у всех. Может, на выезде повезет? К тому же Положение обязывало хозяев предоставлять приезжим жилье, поля для тренировок, обеспечивать обратными билетами, оперативно решать все бытовые вопросы. Прибывали на место встречи загодя - дня за три, а то и четыре. В Москве и Ленинграде по воле календаря задерживались, бывало, надолго. Вот и поработаем, как белые люди. Ой ли.

"В один из выездов в Москву, где были семь дней, поселили нас в общежитии на вокзале, питались в ЦПКО, поле давали на полтора часа в день", - жаловался начальству тренер киевского "Динамо" Олег Ошенков. Киевляне недовольны приемом в Москве, москвич Михаил Якушин - условиями в Киеве. Не только. "Серьезный недостаток, - пишет Михаил Иосифович наверх, - отсутствие нормальных условий в первых выездных матчах в Харькове, Тбилиси, особенно в Киеве, где не предоставлялось возможным проводить тренировки ни на одном футбольном поле".

Так было, безусловно, не всегда и не везде, но нарушители Положения оставались безнаказанными. Всегда и везде.

Чтобы не повторяться и, что важно, не травмировать психику наших читателей, не стану распространяться о тренировках лучших советских команд в весенний подготовительный период на Черноморском побережье. Ничегошеньки не изменилось: по-прежнему занимались футболисты на обезображенных огородах аэродромов Сочи и Адлера, малюсеньких площадках санаториев, аллеях парков, принимали без рекомендации врачей "грязевые ванны" в контрольных матчах…

Еще один знакомый незнакомец - минчане. Покинули они в 52-м высший класс в бело-голубом динамовском одеянии. В нем же проделали обратный путь из точки "Б" в точку "А". Но предстали перед многочисленной болельщицкой аудиторией в другой, красно-белой форме. Та же команда, те же футболисты, а название новое - "Спартак". В те же спартаковские одежки облачились в классе "Б" игроки ереванского "Динамо".

Отрекались от вскормленных собственной грудью детей динамовские родители. За ленинградскими - белорусские и армянские. Мир не без добрых людей: приютили сирот, накормили, обули, одели, деньгами на карманные расходы обеспечили. Созданные приемными родителями условия пошли впрок, новые одежки очень даже к лицу оказались. В 54-м ленинградцы с минчанами в первенстве, ереванцы в Кубке показали лучшие на то время личные результаты.

Ежегодно в преддверии сезона газеты писали об изменениях в составах участников чемпионата, обращали внимание на перспективное пополнение. В 54-м мелькнула в перечне торпедовских новичков никому ничего не говорившая фамилия с инициалом - Э.Стрельцов. Первой озвучила ее устами тренера "Торпедо" Николая Морозова газета "Труд" 3 февраля: "В коллектив принят ряд молодых футболистов, - рассказывал корреспонденту профсоюзной газеты Николай Петрович, - в частности, центр нападения Э. Стрельцов из юношеской команды завода. Стрельцову 17 лет. Он обладает хорошими физическими данными (его рост 177 сантиметров)". Даже тренер не знал возраста самородка - накинул 16-летнему вундеркинду полгода. А кто-то из журналистов аж семь лет добавил. Те самые семь лет, что не прибавлять, а вычитать пришлось из прерванной на взлете футбольной биографии Мастера. Трагедия случится через четыре года. Мы успеем увидеть его в деле.