Газета Спорт-Экспресс № 262 (5139) от 20 ноября 2009 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1
ТЕННИС
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Андрей ЧЕСНОКОВ
ПУЛИ ДЛЯ ЧЕМПИОНА
Окончание. Начало - стр. 1
- Вашу игру против Штиха многие назвали "подвигом".
- Когда ты вырываешь уже проигранный матч, отыгрываешь девять матчболов на чужой подаче - что-то героическое в этом есть. Впрочем, подвиг - когда люди шли на фронт и возвращались инвалидами. А у меня - так…
- Чем этот немец был не похож на всех остальных?
- У Штиха была очень интересная подача. Не разберешь, куда посылает мяч - вправо или влево. Игрок, который на корте умел все. Выйти к сетке или остаться на задней линии. Его невозможно было просчитать. Он не давал ритм, как вся испанская школа: задняя линия, накручивание до потери пульса… Год спустя в "Берси" я столкнулся с Борисом Беккером. Он сказал: "Знаешь, после того матча Штих не может играть". Михаэль выиграл еще турнир в Голландии, но это был уже другой Штих. Психологически поражение его надломило.
- С самим Михаэлем говорили?
- Периодически пересекаемся. Я ни разу не напоминал ему о том полуфинале. А минувшим летом на "Ролан Гаррос" Штих неожиданно сам заговорил: "Помнишь девять матчболов?" Но я сразу постарался увести его от беседы на эту тему. Зачем человека нервировать?
- Тапочки, в которых вы выиграли этот матч, достались Южному.
- Миша недавно мне сказал: "До сих пор храню твои тапочки". Надо было ответить: если не нужны - охотно заберу назад. Не представляю, как они у Южного очутились. После того матча меня все хотели растащить на сувениры. Эмоции хлынули через край, себя не контролировал. Кому-то ракетку подарил, кому-то денег дал. Тренер плакал, моя бывшая жена тоже, стадион орал как сумасшедший. Все были в восторге.
- От кого узнали, что Ельцин за матч против Штиха вас представил к ордену Мужества?
- У меня и в мыслях не было, что могу получить награду. Многие почему-то думают, что Ельцин меня сделал Героем России. Вручил мне орден Тарпищев перед игрой с каким-то венгром. После награждения собраться на корте я так и не сумел. Сгорел очень легко.
- Надевали орден потом хоть раз?
- Нет. Знать бы, где он лежит. Кажется, в парижской квартире.
- С Ельциным были памятные встречи?
- Однажды подходит Тарпищев: "Борис Николаевич сегодня летит из Петербурга в Москву. Тебя тоже приглашает". Самолет - Ил-62 был шикарный, я как царь сидел.
- В кресле?
- За столом, напротив Бориса Николаевича. Он достал шикарную бутылку вина, Grand Cru Classe. Распили на четверых.
- Кто был?
- Ельцин, Наина Иосифовна, Тарпищев и я. Потом Ельцин рассказал историю, как в молодости ехал в Москву и попал на каких-то картежников. Проиграл все. Напоследок картежники говорят: "Крайняя партия. Выигрываешь - отдаем пиджак и брюки, едешь дальше одетый. Проигрываешь - сбрасываем тебя с поезда". Ельцин согласился - и выиграл.
- Еще о чем рассказывал?
- Вспоминал, как оказался на коньячном заводе в Ереване. Его поставили на весы. А напротив взвалили по весу столько же коньяка. И все ему отдали.
- К себе в Барвиху не звал?
- Звал - сразу, как из самолета вышли. Он хотел продолжения банкета. Но я понимал: человек не совсем здоровый, уставший. "Поедешь?" - "Спасибо, Борис Николаевич. В другой раз - с удовольствием".
- Вам, кавалеру ордена Мужества, никогда не казалось на корте, что еще шаг - и умрете?
- Бывало. В Австралии жара стояла 42 градуса. Но я уже ее не чувствовал. По коже шел холод. Не было дыхания. Там я умирал каждый матч. Умирал, умирал - а смерть в конце концов наступала у других.
- Самый волевой человек из мира тенниса?
- Надаль. Феноменальная сила воли. Настолько "живучий", что это невозможно объяснить. Помню лишь один матч, когда он сник и перестал бороться - пару лет назад в "Берси" играл финал с Налбандяном. Тот смотрелся здорово - у Надаля даже не было шансов.
- С семьей Шараповых знакомы?
- С папой Маши связан неприятный эпизод. У нас была программа: беру у известного игрока ракетку, а инвестиционная группа "Абсолют", где я советник по спорту, ракетку как бы выкупает. Эти три тысячи долларов передают больным детям, которые нуждаются в операции. И вот подошел к Шарапову: "Юра, можешь дать ракетку Маши? Мы на эти деньги ребенку операцию оплатим, ты подтверждающее письмо получишь…"
- Неужели отказал?
- Да. "Не могу, у Маши всего десять ракеток". Я был потрясен. Шараповой ракетку дать - раз плюнуть. Никто тогда не отказал - ни Давыденко, ни Сафин, ни Санторо…
- К Марии вы не подходили?
- Не стал, она в это время тренировалась. Может, стоило? А Юра, наверное, хотел показать, насколько он крутой. Или просто дурачок. После этого с Шараповым не общаюсь.
* * *
- О вашем чувстве юмора легенды ходят.
- Любил я прежде на турнирах аккредитовываться под занятными именами. Спрашивают: "Как вас зовут?" - "Антонио" - "Фамилия?" - "Вивальди". - "Тренера вашего как зовут?" - "Иоганн Бах". И проходило! Думаю, аккредитация с моим портретом и подписью "Антонио Вивальди" - уникальная вещь. Можно на аукцион выставить. Но сейчас такое не прокатывает, все боятся терроризма.
- Помните момент, когда Тарпищев вас особенно удивил?
- Тарпищев - ясновидящий, я несколько раз убеждался. В 1985 году играли Кубок Дэвиса против Индии. В Дели нас принимал Раджив Ганди. Проходит, пожимает руки. Шамиль Анвярович поворачивается ко мне и негромко говорит: "Вот - последнее рукопожатие Раджива Ганди".
- Сбылось?
- На следующий день в Раджива стреляли. Он получил две пули - правда, выжил.
- Надо же.
- Вообще удивительные были годы. Вдумайтесь - я официальные турниры деревянными ракетками выигрывал!
- Представляем, как на вас за границей смотрели.
- Как на ископаемое. В том же 1985-м на "Ролан Гаррос" обыграл Элиота Телчера, десятого в рейтинге. Захожу в раздевалку, гляжу на него и понимаю - все. Телчер потерянный для мира человек. Меня в Европе воспринимали как обезьяну, которая сидела на дереве, внезапно спрыгнула, схватила деревянную ракетку и кого-то сразу обыграла.
Помню, в СССР накануне турниров журналисты спрашивали: "Как сыграете в Америке?" Я отвечал: "Все зависит от того, как пройдем американскую таможню". Суточные у нас были - 25 долларов. Мама мне набивала огромную сумку колбасой и тушенкой. Лишь сверху лежали две майки.
- Останавливали?
- Если меня брали на таможне - это значило, что буду голодным в течение месяца. Хорошо играть в теннис не смогу. За границей мы не обедали - экономили деньги. Если завтрак в гостинице бесплатный, наедались на весь день. Потом с набитым желудком еле по корту передвигались.
Как-то в американской гостинице положил несколько банок тушенки в раковину под струю кипятка. Лег - и уснул. Вода перелилась, в номере все плавало.
- Что стряслось?
- Ярлыки от банок отошли, закупорили слив. Так я с полотенцем ползал, откачивал воду. Обошлось.
- Никогда тушенку не отбирали?
- В Новой Зеландии отняли всю еду. Еще был случай: я первым прошел - таможенники пока не проснулись, почти не досматривали. Следом за мной Ольховский. У Андрея вытащили все. Оставили разве что пару носков.
- Бедняга.
- Потом в Спорткомитете придумали схему - "призовые минус суточные". В Новой Зеландии пробыли 20 дней - и считали, что выгоднее. Суточных набегало больше - так от призовых отказывались! Смешно получилось, когда на турнире в Орландо я выиграл 60 тысяч долларов. Нашему сопровождающему надо было их обналичить. Не чек же везти в Советский Союз. В Майами пятьдесят банков обошли, где тысячу обналичим, где - две. Так прямо в банке этот кэгэбешник начал засовывать эти купюры в трусы.
- ???
- Честное слово, там и держал. Говорю ему: "Как же вы спите?" - "А они эластичные…"
- Ладили с комитетчиками?
- Попадались нормальные ребята, но и дураков хватало. Один в США нас увещевал: "Вечерами не выходите из номера, все-таки Америка, стреляют на каждом углу…"
- С какого-то момента решили призовые государству не отдавать?
- Да, вместе с Наташей Зверевой. Но мои документы оставались в федерации, и в конце 1989 года меня вызвали: "Или возвращаешь деньги, или станешь невыездным". Пришлось что-то им отдать. Это было уже в последний раз.
* * *
- Однажды вы загремели во французский госпиталь - и вас не пришел навестить никто, кроме Тарпищева. Почему?
- Нет, приходили ребята, пусть и мало кто. Но это нормально. Когда играешь - многие дышат твоими победами, зато почти нет людей, которые дышат твоими поражениями. Я с пониманием на это смотрю. Как немецкий философ Кант.
- Как-то неожиданно вы Канта упомянули...
- Что-то я действительно углубился... Давайте дальше.
- В 1997-м на турнире в Филадельфии вы получили двойной перелом ноги.
- Это ужас! Боль кошмарная! Представьте, что вам медленно режут руку - и поливают рану кипятком. Я судился с организаторами турнира и процесс выиграл. Есть одна тонкость. Правила ATP - довольно толстая книжка, 200 страниц. А посередине строчка: игрок не может судиться с ATP. Очень хитро придумано. Чтобы участвовать в турнирах, теннисист обязан подписать эту бумагу. Замкнутый круг.
- Как же выиграли процесс?
- Я судился с человеком, который плохо подготовил корты, а уж он - с ATP. У него сохранилась переписка с организаторами турнира. Накануне там игрался хоккейный матч, и переделать площадку в корт надо было за ночь. Этот человек предоставил бюджет - организаторы не согласились. Тогда он написал: "Могу сделать дешевле. Только игрок в любой момент рискует получить травму" - "Делай!"
- Нога реагирует на погоду?
- С того года - хромаю каждое утро. Минуту, две - потом все проходит. Но это не мешает чувствовать себя счастливым - достаточно вспомнить один случай. На железной дороге под Уфой велись работы. Трактор чуть задел газопровод, газ скопился в ложбинке. Когда шел пассажирский поезд, произошел взрыв. Это 1989 год - люди горели заживо. Я вышел тогда в полуфинал "Ролан Гаррос" и решил на часть призовых купить 20 перфораторов кожи. С их помощью на обожженном участке растягивают сохранившиеся куски кожи. Меня после пригласили в институт Вишневского, главврач смотрел во все глаза: "Молодой человек, я не понимаю - зачем вы это сделали?". Он искренне не понимал. А я не знал, что ему ответить. И вот в этом институте увидел ужасную картину.
- Какую?
- Маленького мальчика кормила мама. Доктор указал на него: "Самый сложный ожог - электрический. Обычный-то видно, при электрическом надо сканировать все тело. Ребенок на стройке дотронулся до сварочного аппарата". У него была ампутирована одна рука по плечо, другая - по локоть… И как я после этого должен относиться к своей утренней хромоте? Да чепуха все это!
- После того перелома вы едва не спились. Начинали утро с трех бутылок пива.
- Все равно знал, что остановлюсь - когда будет надо. Я - сильный человек. Просто в те дни мне было абсолютно нечего делать. Целей не осталось. Ну, начинал с пива - и что?
- Утреннее пиво давно в прошлом?
- Конечно. Если я напился - на следующий день болею. Не в состоянии работать. Потому алкоголем не злоупотребляю. Тогда же депрессия накрыла не от выпитого - а оттого, что не мог творить. Много энергии - но девать некуда. Что я мог на костылях? С чего еще начинать день?
- С книжки, например.
- Читал я книжки, телевизор смотрел - а дальше что? Тоска!
- Помните первую игру после этого ужаса?
- Заявился на маленький турнир во Франции. Было очень нервное состояние. Ничего не видел, ничего не слышал. Представляете, что у меня в голове творилось - если завернул не в мужскую раздевалку, а в женскую?!
- Вам там, наверное, не обрадовались.
- Захожу - и вижу обнаженную девочку.
- Сознание к вам вернулось?
- Ага. Сразу прояснилось.
* * *
- Вы ведь были на матче "Спартак" - "Харлем" 20 октября 1982 года - и чуть не погибли?
- Мне всегда так тяжело рассказывать об этом… На глаза наворачиваются слезы…
- Оказались в самой гуще?
- Было две лестницы и площадочка между ними. Вокруг - сплошные трупы, несколько десятков человек. Сами перила выгнулись. Мы стояли с каким-то солдатиком. Я видел: возле нас лежит мужик, на нем еще один, под ним третий. Разглядел безумные глаза нижнего, который задыхался под давлением. У меня самого была истерика.
- Помочь не могли?
- Я сделал движение в сторону, он меня схватил за ногу. Прохрипел: "Спаси, умоляю, я тебе дам много денег". Мы с солдатом попытались его вытащить, но не могли сдвинуть даже на сантиметр. Чуть потянешь - ему становилось намного больнее. Остальные в него вцепились, тоже хотели выжить.
- Что помогло уцелеть вам?
- Чудо. Между прочим, в то утро в нашу квартиру впорхнул воробей. Бабушка всполошилась: "Скверная примета". Я не придал этому значения. Только потом узнал, что птица, залетевшая в окно, - к покойнику… Мне просто повезло. Хотя толпа была совершенно неконтролируемой. Ее качало, как на волнах, то в одну сторону, то в другую. Я говорил себе: главное - удержаться на ногах. Тех, кто падал, затаптывали насмерть. И ничего нельзя было сделать. Страх был жуткий.
- Поняли, что смерть где-то близко?
- Почувствовал, реально. Сначала меня прижало к стенке, затем увидел свободное пространство. Тот самый солдатик протянул руку. Я сделал огромный шаг и, перемахнув через ограждение, кое-как выбрался.
- Сколько продолжался этот кошмар?
- Я потерял счет времени. Запомнилось другое. Мы вытащили паренька. Я видел, как у него движется взад-вперед грудная клетка, он еле дышал. Приволок его к "Скорой помощи". Говорю врачам: "Спасите мальчишку".
- Спасли?
- Доктор нагнулся к нему, раскрыл зрачок. Равнодушно произнес: "Все, труп". И отошел в сторону. А я достал из его нагрудного кармана паспорт, раскрыл. Фамилию не помню, врезалась в память дата рождения - 1965-й. Он был всего на год старше меня. Я оглянулся - на асфальте в ряд метров тридцать длиной лежали люди. В основном - такие же молодые ребята.
Когда исполнилось 25 лет с момента трагедии, я приехал в Лужники. У памятника погибшим собрались родители. Я видел, они сами - не старые люди. И для них эта боль не утихла.
- Ваши-то родители когда узнали о случившемся?
- Жил я с мамой и бабушкой. Когда добрался до дома, они обомлели от моего вида. Потом еще долго харкал кровью. И дубленка была вся в крови, - больше никогда ее не надевал. Говорить своим ничего не стал: "Пожалуйста, не надо меня ни о чем спрашивать. Я жив и здоров. Остальное - позже". Лишь через месяц нашел силы рассказать о том, что же произошло.
Наутро после матча спустился в киоск и купил все газеты - о трагедии в Лужниках не было ни слова! Единственное упоминание обнаружил в "Вечерке". Отчет об игре заканчивался коротеньким - дескать, по окончании матча на стадионе случилось ЧП, пострадало несколько болельщиков. И все. Знаете, о чем тогда подумал?
- О чем?
- Может, и впрямь ничего не было? Может, это сон?
- Увиденное надолго отбило желание ходить на футбол?
- В следующий раз появился на стадионе почти через десять лет. Уже во Франции. Вагиз Хидиятуллин пригласил на матч "Тулузы". Ехал с опаской: вдруг, думал, опять давка повторится? Но время лечит. Постепенно страх ушел. В 1998-м во Франции ходил на матчи чемпионата мира. Год спустя был на "Стад де Франс", когда наша сборная обыграла хозяев 3:2. На трибуне столкнулся с Анатолием Собчаком. Вот уж кого встретить там никак не ожидал!
* * *
- Давайте вспомним, как вы получили пулю возле одного из днепропетровских баров. Вступились тогда за товарища, марокканского теннисиста Юнеса Эль-Айнауи?
- Да. Все могло закончиться печально. Я зажал руками рану, пытаясь остановить кровотечение. Но пока доковылял до дверей бара, ботинки пропитались кровью. К счастью, врачи сработали отлично. Меня мигом доставили в больницу и прооперировали.
- Как получилось, что еще сломали пальцы на руке?
- Когда один из этих отморозков направил на меня ствол, я выбил его ногой. И от души врезал кулаком в пятак. Удар был такой силы, что пальцы сломал. Тут его приятель и всадил в меня две пули из травматического пистолета. Он был переделан под боевой. Спасла меня толстая дубленка.
- Бандитов нашли?
- Да. Местные молодые ребята, которые накупили машин с пистолетами, - и решили, что мир у их ног. Парня, который стрелял в меня, посадили. Правда, сколько он получил, - не в курсе. На суд я не приезжал.
- Хватало у вас историй и в Париже…
- Как-то в центре города купил бутылку воды, разменяв 500-франковую бумажку. Сдачу положил в карман куртки и пошел дальше. А компания арабов увидела крупные деньги и решила грабануть. Их было четверо. Долго шагали за мной. Потом налетели, полоснули ножом по одежде и попытались вытащить деньги. Но я не растерялся. Сунул руку за пазуху, будто у меня там "пушка", и заорал: "Я - русская мафия! Кто шелохнется - стреляю в голову". Взял их на понт.
- Подействовало?
- Да, тут же кинулись врассыпную. В другой раз в Париже хотели угнать мой мопед. Когда меня заметили - бросили его и побежали. Я - за ними. Со мной был друг на машине. Сел за руль и помчался следом. Но лучше б мы этого не делали.
- Почему?
- Ничем хорошим для нас это не закончилось. Грабителей оказалось человек пятнадцать. Другу досталось по физиономии, а я успел вытащить из машины отвертку - и ко мне боялись подойти. В итоге эти гады отыгрались на автомобиле, почти весь разнесли. А я подумал: зачем гнался за ними? Зачем рисковал? Тем более что мопед застрахован.
- Нашли ответ?
- В такие секунды срабатывает инстинкт. Хотя, если честно, инцидент в Днепропетровске меня изменил. С того дня стараюсь избегать конфликтов. Был после этого случай - уже в Москве. Зашел в кафе перекусить. Сижу за барной стойкой, обедаю - никого не трогаю. Рядом расслабляется компания. Вдруг подходит поддатый парень, начинает задираться, нести какую-то пургу. Ты, мол, голубой, я тебя сейчас поимею… Оскорблял последними словами. Я повернулся к компании - заберите своего.
- Что же ему не понравилось?
- То, что сел я, видите ли, не за стол, а за барную стойку. Ну не бред? Больших усилий стоило сдержаться. Решил, что на мою голову приключений достаточно. Впрочем, все это ерунда по сравнению с тем, что было в начале 90-х. Вот там действительно ситуация была опасная.
- Куда уж опаснее.
- Я не преувеличиваю. Об этом еще никогда не рассказывал журналистам. Дело в том, что мне предлагали перевозить за границу уран. Пообещали миллион долларов. Давно это было.
- Кто предлагал?
- Знакомый. В 1993 году его застрелили в Москве. Он сказал: "Провези небольшой кусочек, в килограмм весом, - и миллион твой". Тогда я, конечно, понятия не имел, что один грамм урана стоит сотни тысяч долларов.
- Отказались?
- Слава богу, хватило ума. Я понимал: если соглашусь - обреку себя на медленную смерть. Хотя знаю двух теннисистов, которые не устояли.
- И что?
- Умерли от лейкемии. Та же самая болезнь погубила эстонца Ланге. Талантливый был игрок, левша. Он хранил уран у себя в погребе, привозил его во Францию. Не знаю, сколько на этом заработал, но здоровье подорвал моментально.
* * *
- Алла Чеснокова, ваша бывшая жена, в интервью говорила, что для вас в порядке вещей было - разгромить после поражения гостиничный номер…
- Преувеличивает. Я был очень тихий на корте, а вот за его пределами иногда мог вспылить. Запулить часы в стенку или мобильник. Но мебель в номерах не крушил так, как Горан Иванишевич.
- А что Иванишевич?
- Проиграв турнир в Майами, хорват устроил в номере чудовищный погром. С тех пор в этот отель теннисистов на порог не пускают.
- Другую звезду мирового тенниса, Бориса Беккера, по словам Аллы, в последний момент сняли с подоконника - хотел выброситься. Это не выдумка?
- Теннисисты - люди ранимые. Порой уединяются и страдают. Так что все могло быть.
- Александр Абдулов считал: если распадается брак - всегда виноват мужчина. Согласны?
- Абдулов - молодец, что так сказал. По крайней мере это - по-мужски. Хотя в таких делах, полагаю, у каждого - своя правда. Когда люди расстаются, они начинают искать виноватого. А что в итоге? Потом встречаются, опять начинают доказывать, кто прав, а кто - нет. И еще больше усугубляют ситуацию. Я же предпочитаю виновного не искать. У нас с Аллой были непростые отношения. Мы то сходились, то расходились… Сейчас она с детьми живет во Франции. А у меня другая семья.
- Жена - моложе вас?
- Да, на 11 лет. Познакомились со Снежаной в Москве, на вечеринке. Сын растет - ему год и три месяца.
- Кем работает Снежана?
- Моим ангелом-хранителем. Я не шучу. Она действительно моя правая рука. Помогает во всем, в том числе - в антикварном бизнесе.
- Почему именно антикварном?
- Началось с того, что в конце 80-х, как и многие теннисисты, я привозил из Америки компьютеры. Это были громоздкие бандуры, но в Союзе стоили бешеных денег. Если ребята покупали на них автомобили, то я - полотна Васнецова, Коровина. А со временем стал заниматься и антиквариатом.
- Поразительно - как додумались в таком возрасте покупать картины, а не машины?
- Никто не советовал. Просто чувствовал тягу к живописи. Коровина купил в 1989 году в парижском магазине "Санкт-Петербург". Заплатил 20 тысяч франков. Потом продал.
- Почему?
- Хорошая картина - вечерний Париж. Но у Коровина есть более красивые работы. А одну картину Васнецова я сбыл Кафельникову. Вскоре выкупил обратно и снова продал - уже другому человеку.
- Была картина, которая от вас ушла, - и очень об этом жалели?
- Когда продаю - всегда жалею. Но успокаиваю себя тем, что обязательно найду что-то лучше. Понимаете, можно жалеть, если отдаешь "Джоконду"…
- Или "Девятый вал".
- Насчет Айвазовского - готов поспорить. Есть художники, чьи работы встречаются редко. Например, Куинджи. А вот Айвазовский - необычайно плодовит, написал около шести тысяч картин. А сколько подделок! Частенько за его полотна выдают работы армянского художника Башинджагяна. Он прекрасно рисовал море, и мазок с Айвазовским у него точь-в-точь. Разница в том, за одного дают 100 тысяч долларов, а за другого - два миллиона. Так что делают жулики? Стирают на картинах подпись Башинджагяна и ставят автограф Айвазовского.
- Вы на подделки попадали?
- Как без этого? Только не с Айвазовским - с ним никогда не связывался. Однажды приобрел работу Александры Экстер за 20 тысяч евро. Оказалось - подделка. Пытался вернуть предыдущему владельцу, но получил лишь часть денег. Хотя 20 тысяч евро - пустяк по сравнению с суммой, которую в 90-е в Москве вложил в недвижимость. Потом выяснилось, что я купил воздух…
- На аукционах вы, похоже, нередкий гость?
- Обычно покупаю вещи у знакомых антикваров. В этом кругу все давно друг друга знают. Поэтому, если вдруг тебе досталась подделка, всегда можешь ее вернуть. На аукционах сложнее. Там сперва необходимо предоставить доказательства. Для этого надо сходить в Третьяковку или Русский музей, найти авторитетных экспертов, которые подтвердят, что это не подлинник. Иногда требуется химический анализ. А это - время, деньги.
- Какой аукцион особенно запомнился?
- Когда-то за 400 тысяч франков ушло с молотка рукописное четверостишие Пушкина с его автографом. Еще запомнил, как продали картину Георгия Лапшина - ученика Коровина. Она была грязная, покрыта толстым слоем пыли. Стартовую цену дали смешную - кажется, 200 евро. "Если поднимется до 10 тысяч евро - куплю", - подумал я. Однако работа ушла за 43 тысячи.
* * *
- Из теннисистов, говорят, Иван Лендл - большой любитель живописи?
- Его страсть - знаменитый чешский художник Альфонс Муха, который работал в стиле арт нуво. С Лендлом как-то разговорились об этом. Он сказал, что собрал солидную коллекцию Мухи. Я понимаю Ивана - мне тоже очень нравятся работы этого художника.
- Помимо картин - самое интересное, что побывало в ваших руках?
- В Швейцарии подержал бриллиант весом в 110 карат. Покупать, разумеется, не собирался. Человек хотел за него 18 миллионов долларов. Удалось ли его кому-то продать - не знаю… Но гораздо большее удовольствие я получаю от старых советских газет.
- Газет?!
- Долго их искал - попробуйте-ка найти такие, чтоб были в хорошем состоянии. Недавно, наконец, обнаружил на блошином рынке уникальные номера "Правды" - за 1924 год, 1926-й, 1953-й… Изучаю, что писали на следующий день после смерти Ленина, Дзержинского, Сталина. Про "дело врачей". Безумно интересно.
- Еще вы коллекционируете марки. С Анатолием Карповым, большим знатоком этого дела, знакомы?
- Познакомились в 1988 году. Карпов пригласил в гости, показал свою уникальную коллекцию. У него и тогда было очень много марок - сейчас, наверное, еще больше. Главные темы - олимпийская филателия, шахматы, хронология советских марок и марки Бельгии. У Анатолия Евгеньевича были деньги и возможности быстро собрать полную коллекцию какой-то серии - после чего он переключался на новую. Я же в этом деле не такой профи. Когда-то в шесть лет мне подарили марки, и я увлекся. Но мало что в этом смыслил, складывал в альбом все подряд - бабочки, цветочки, машинки… Только в 18 начал собирать уже серьезную коллекцию на шахматную тему.
- С Карповым общаетесь?
- К сожалению, не виделись очень давно. Последний раз были вместе на выставке Ильи Глазунова. Еще во времена СССР.
- Вы прожили во Франции больше десяти лет. Рассматривали для себя вариант остаться там навсегда?
- Нет. Хотя Париж - сказочный город. Пожив там, понял, почему туда так тянуло наших эмигрантов. Я бывал на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где похоронены Бунин, Мережковский, Галич, Тарковский, Нуреев, Коровин… Впервые оказался там лет двадцать назад. И встретил удивительного человека.
- Вы о ком?
- Служил там батюшка, который об этом кладбище знал все. Мог рассказать о каждой могиле. Помнил, как в 1953-м хоронили Бунина. Слушать его истории можно было часами. Был, правда, у батюшки недостаток. Свою длинную рясу он, кажется, с того же 1953-го не стирал. Грязь с нее можно было ножом отскребать. Пахло ужасно.
- Близкие говорили о вашей рассеянности. Эта черта при вас?
- Ну да. Теряю и мобильные телефоны, и чемоданы. Хотя гораздо хуже, когда безалаберно составляю договор о покупке помещения - и все прахом.
- Это тоже - рассеянность?
- Она самая. О, историю вспомнил. К моей рассеянности она отношения не имеет. Прилетел как-то в Германию к Кафельникову и Голованову. Собираемся на тренировку. Ребята сложили сумки, поставили их на тротуар рядом с машиной - и уехали. Вечером возвращаемся, выходит сосед: "Вы утром сумочку забыли". Кафельников смотрит - ба, да эта же моя! А сумочка-то непростая.
- В смысле?
- Набитая почти доверху деньгами. Там лежало 150 тысяч марок. Представляете, что Кафельников оставил на дороге?! Хорошо, сосед честный попался - видимо, сумку даже не раскрыл. Конечно, его отблагодарили.
…Мы уже прощались, как вдруг Чесноков сказал:
- А еще меня однажды пыталось завербовать КГБ. Хотели, чтобы после зарубежных поездок я докладывал обо всем.
- Михаил Козаков в такой ситуации дрогнул, за что себя до сих пор корит. А вы?
- Формально я согласился сотрудничать. Но ни одного человека не сдал.
- Если подробнее?
- Нет уж, хватит. Наверное, я и так вам лишнего наговорил…
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ