Газета Спорт-Экспресс № 289 (4869) от 19 декабря 2008 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

Евгений ГОМЕЛЬСКИЙ: "ПОКА ХОЖУ. И ДАЖЕ БЕГАЮ"

"ЖЕНЯ, ТЕБЯ НЕ ВЫПУСТЯТ..."

-С братом вас не разлучала даже война?

- От ленинградской блокады укрылись в деревне под Оренбургом. Папа на фронте, мама осталась с тремя детьми. Саша с 13 лет работал конюхом, а я ходил за ним, как на цепочке. В Ленинград вернулись в 44-м. Недавно копошился в старых фотографиях - разглядывал, вспоминал... Смотрю - на мне крохотная шинелька, перешитая из отцовской. Очень ей гордился. В мужской команде был случай. Ребята бросались хлебом. Лепили мякиш и кидали. Для тех, кто пережил войну, это немыслимо. Я при всех подошел к кидавшему и дал в лоб. Сказал: "Еще когда-нибудь увижу - обещаю, выгоню из команды". 9 мая для меня святой день. Значит гораздо больше, чем Новый год. Мы с Сашей в мае всегда говорили об отце.

Незадолго до сиднейской Олимпиады в День Победы играли в Каунасе. Я спустился в кафе, купил шампанское и пригласил команду. У нас было несколько девочек из Ленинграда. Выпили по чуть-чуть - и начались воспоминания: "Мне бабушка рассказывала... А мне - мама..." Потрясающе отметили. Я тогда убедился, насколько девчонки впечатлительные.

-И воспитанные?

- Сегодня дипломы покупаются - оттого возникла пропасть между воспитанием и образованием. В Штатах долго не решались издать книгу, в которой описывалось криминальное прошлое 26 действующих баскетболистов. Но в итоге книга вышла. Скажу так: невоспитанный спортсмен легко продаст игру. Он плевать хотел на товарищей. Такой человек - потенциальная опасность в любом клубе. Счастье, сейчас контракты большие, - игроки не "керосинят".

Деньги сделали много хорошего в спорте, но и дурного наворотили. Люди, перед которыми замаячили солидные контракты, стали ломаться на глазах. Готовы терпеть за этот контракт любые унижения: "А-а, черт с ним, мне платят - буду лизать..."

-Вы сказали, невоспитанный игрок всегда может продать игру. А бывало, что продавал абсолютно вменяемый и интеллигентный?

- Вы ведь не хотите получить сахарный ответ, будто я никогда с подобным не сталкивался? И все-таки у нас почище, чем в футболе... Я не переношу хамства и вранья. Как-то теряюсь. Но потом прихожу в себя и запросто могу двинуть.

-Появились ли ближе к семидесяти черты характера, которым вы не рады?

- Приходится заниматься обжорством. Это ведь плохая черта?

-Что значит "приходится"?

- Такая противная штука - фуршеты! Удержаться не могу! А когда маленький человек имеет большой вес - это не слишком приятно. Еще черта: я по-дурацки обидчив. Это с возрастом не ушло, а увеличилось. Иногда вскользь сказанные слова сильно задевают.

-Что в душе у молодого, всегда понимаете?

- Умение разговаривать с молодежью зависит прежде всего от тебя. Считать их бестолковыми - обкрадывать самого себя, общаться с молодым после этого не сможешь. Дети теперь совершенно другие. Внучке в прошлом году надо было поменять садик. День ходила, другой, а на третий заявила: "Больше не пойду" - "Почему?" - "Там детей не хвалят..." Ребенок сказал важнейшую вещь! У нас полно тренеров, которые открывают рот на первой секунде тренировки и закрывают на последней. При этом один негатив, сплошная брань. Молодой парень слушает-слушает, а потом задумывается: зачем я в этот спорт пошел? Мне это надо?

-Вы наверняка владеете компьютером. Но на столе у вас его почему-то нет.

- Вот тут я вас поймал! Уж чем-чем, а компьютером заниматься не буду. Я дремучий, старый... Сам себе внушил, что не хочу в это влезать. Больше доверяю ручке. Если надо что-то напечатать, в клубе есть, кому это сделать.

-Ловко устроились.

- Вот и дома мне говорят: "Tы ловко устроился!" Ничего там не делаю. Настолько повезло с женой - она у меня и плотник, и слесарь, и ткачиха, и прачка. У нас домик под Истрой, так жена с дочкой там как рабыни Изауры. Не разгибаются.

-А вы?

- А я сижу с кроссвордами.

-Мелодия вашего мобильного - гимн Евролиги. Сами устанавливали?

- Что вы! Я же сказал - от этого абсолютно далек. Мой водитель постарался. Башковитый парень.

-Вячеслав Колосков долго держал партбилет в сейфе - дорожил пережитым. Где ваш?

- Понятия не имею. По-моему, в какой-то горком сдавали. Я от биографии никогда не открещивался. Ни в одной анкете не писался "русским". Только тем, кто я на самом деле. Недавно слышал рассказ Виталия Вульфа о том, как он поступал в аспирантуру, имея одни "пятерки" после института. Не взяли из-за пятого пункта. Но у меня в этом плане страданий не было.

-Удивительно.

- Вы не поверите - первая загранпоездка была в Египет. Год прошел после их войны с Израилем. Я тогда работал в Волгограде, городе - побратиме Порт-Саида. Когда брат узнал о египетском приглашении, сразу сказал: "Женя, я весь мир объехал, но в Египте не был и не буду никогда. Тоже спокойно отнесись, что тебя не выпустят. Приедешь в Москву, команду проводишь, поживешь у нас - потом встретишь своих ребят..."

-Что сделали?

- Отправился в баскетбольный зал, где чекисты играли по утрам. Подошел к подполковнику, который курировал такие вопросы. Разговор получился занятный: "Вы кем работаете?" - "Тренером!" - "Вот и работайте..."

-Как Александр Яковлевич отреагировал?

- Провожая в аэропорт, инструктировал: "Если вдруг полетишь, надевай черные очки. Не снимай всю поездку". У меня все египетские фотографии - в солнечных очках. Когда о чекистах говорят разное, я думаю, мне попадались не самые скверные. Везло.

"ОТЕЦ СОЛДАТА"

-Вы объездили полсвета. Какая поездка особенно пропитана приключениями?

- Любой спортсмен по дням помнит первое путешествие. Сколько б их ни случилось после. В баскетбольном плане египетский выезд был нулевой. Зато как здорово посмотреть на Суэцкий канал! Добирались с посадкой на Кипре. Сразу всплыли в памяти напутствия брата: "Бывают случаи, когда самолет разворачивают. Если ты на борту - никакой гарантии, что долетел".

Мы летели вместе с Серго Закариадзе, который снимался в фильме "Отец солдата". Он вез в Каир свою картину. Для меня этот дядька за три часа стал эталоном человека искусства. В него невозможно было не влюбиться. Всей командой сидели с открытыми ртами.

-Что рассказывал?

- Что в Японии "отцом солдата" считают японца. В Германии - немца. Еще с нами летел один из руководителей "Аэрофлота", некто Михайлов. Все стремился показать, какой он король, мы у него в самолете находимся. На Кипре всей толпой ждали, пока этот говнюк напьется и соизволит вернуться. Часа полтора просидели в аэропорту. А мне-то хотелось оказаться поскорее в самолете и добраться-таки до Египта. Вопреки Александру Яковлевичу.

В Каире этого Михайлова тихонько встретили, погрузили в машину и куда-то повезли. А за Серго Александровичем явилась целая делегация с оркестром. С огромными гирляндами цветов. Так Закариадзе с каждым из нас за руку попрощался, никого не забыл. Для меня память на века.

-Еще поездки запомнились?

- Таиландская. Предложили сыграть за отдельные деньги матч сверх программы. При нас был строгий мужик из спорткомитета - не позволил ребятам взять ни копейки из гонорара. Все отправил в Москву. Потом на экскурсии по королевскому дворцу видим - стоит огромный Будда. Пупок от постоянных поцелуев совсем стертый. Наш игрок Коля Фесенко подходит, целует - и громко приговаривает: "Будда, забери комитетчика! Забери комитетчика!"

День спустя - новая хохма. Устроили нам в отеле шведский стол. Выходит моя банда по два метра ростом. Все смели. На следующем завтраке в помине нет никакого шведского стола, каждому в тарелочку накладывали.

-Правда, что на Олимпиаде в Барселоне вас обокрали?

- Это произошло в Испании, но за год до Игр. Мы подошли с приятелем к автобусу раньше команды и закинули вещи в багажник. Приезжаем в аэропорт - все сумки на месте, только наших нет. Позже выяснилось, что в Барселоне такие пропажи сплошь и рядом. Когда в багажнике открыты обе дверцы, воришки подходят к автобусу с другой стороны и незаметно выволакивают чемоданы. Частенько в сговоре с водителем. Честно говоря, я уже привык к дорожным приключениям. У меня и в Канаде пожитки испарились, и когда летел на Игры в Пекин, украли сумку со всеми шмотками. Пришлось бегать по магазинам. Затерялся чемодан даже на обратном пути. Думал, с концами - к счастью, через два дня нашли.

-Ваш брат девять раз был "невыездным"?

- Семь - точно. Может, и больше.

-А вы?

- Лишь раз, в 70-м. Отголоски репрессий по отношению к Александру. На него строчили тома в КГБ! Просто "Война и мир"! При желании утопить человека в СССР было проще простого. Страна была писателей, хотя не очень ученых. На одного говорящего - два пишущих.

-Что писали?

- Ох, столько всего! Как-то дописались, что Саша хотел самолет угнать. Однажды я пришел к нему в квартиру на Речном. Сидели, поддавали втроем - я, Саша и какой-то мужик. Оказалось, тот писал на Александра Яковлевича доносы. Брат к нему подходит: "Скажи, сука, писал на меня?" Тот, поддавший, голову обхватил руками, лег на стол и захлюпал: "Писал, Александр Яковлевич, писал..." Представляете картину?

-А что брат?

- Толкнул его легонько в плечо: "Ладно. Живи..."

-Брат в конце жизни увидел то, что на него писали?

- Да, кое-что. И прежде ему некоторые вещи рассказывали люди из КГБ, которые относились с уважением.

-Он ведь совсем небольшого роста был?

- 168. При таком росточке в ухо дать мог любому двухметровому, даже не сомневаясь. Удар держал потрясающе. Не помню, чтоб Саша пошел на тренировку, не написав конспекта. У него играли великие люди, с ними по-другому было нельзя. Он получал разные зуботычины - но всякий раз выкарабкивался. Как говорил Карл Маркс, "падая и вставая, мы растем".

18 января в Кронштадте открывается доска, посвященная Александру Яковлевичу. Мы с племянником Володей поедем. Сколько раньше ленинградские корреспонденты сталкивали лбами: "Добрый Кондрашин, злой полковник Гомельский..." А сейчас ребята из ленинградского "Спартака" обещали приехать на открытие доски. Время идет - и многое воспринимается по-другому.

-Никогда не видели брата растерянным?

- Был неприятный момент. Когда Сашу убирали из сборной СССР, я ждал около здания спорткомитета в Скатертном переулке, сидел в машине. Брат спустился, слез в глазах не было, но расстроен крепко. Сел, помолчал. Затем выдавил: "Ну ладно. Поехали домой. А они пускай едут на метро..." Вывести из себя Сашу было трудно. Вот он вывести умел кого угодно.

"...А ТЫ, РЫЖИЙ, ТРЕНЕР!"

-Какие привычки от него взяли?

- Я сумасшедший человек по части опозданий. Не переношу. Вы большие молодцы, подъехали вовремя. Обычно ваша веселая братия не шибко пунктуальна. Для меня игрок, опоздавший на тренировку, - личный враг.

-Часто не понимали поступков брата?

- Нельзя хамить старшим. Саша же мог наговорить лишнего. Потом приходилось его мирить с людьми. Помню, работал он помощником легендарного Степана Спандарьяна. Тот как-то пожаловался: "Что ж твой Сашка так дерзко со мною разговаривает?" Дома к нему подошел: как же так, Саша? Он сразу набрал Спандарьяну: "Степан, прости. Погорячился..."

-Какая его черта особенно восхищала?

- Александр Яковлевич ненавидел проигрывать! Даже когда садились играть в шахматы, побеждать его себе дороже - запросто можно было получить доской по голове. В матчах между моим "Динамо" и его ЦСКА всегда шла битва от ножа. Какие бы ни возникали ситуации, никогда мы друг под друга не ложились и не пытались договориться. У нас состав был послабее, но время от времени щипали армейцев. Вы наверняка слышали историю, как после поражения от "Динамо" министр обороны Гречко озлобился и отменил приказ о присвоении Саше звания полковника. Он мне вечером перезвонил: "Что творишь?! Папахи меня лишил!"

Был и другой эпизод. Брат уже стал президентом ПБК ЦСКА, а я возглавлял "Динамо". Встречаемся в зале. Кругом народ, и Саша нарочито громко спрашивает: "Что, выигрывать собираетесь?" "Разумеется", - отвечаю. И тут он, никого не стесняясь, сгибает руку в локте: дескать, вот вам...

-После победы женской сборной на Олимпиаде Александр Гомельский сказал: "Знаешь, Рыжий, а ты - тренер!" Прежде он вас не хвалил?

- Представьте себе. Хотя к тому моменту я уже как тренер был трехкратным чемпионом Европы. Надо было выиграть Олимпиаду, чтобы брат признал во мне задатки. Такой характер. Часто вспоминаю академика Капицу. Когда ему говорили: мол, какой у вас знаменитый сын, на телевидении работает, в ответ раздавалось: "Сын - известный. Знаменитый только я!"

Конечно, того, что достиг в тренерской карьере Александр Яковлевич, не повторить. Нереально. Нашу баскетбольную фамилию создал он, только он. Но я нигде ее не замарал. Всю жизнь боялся, что кто-нибудь скажет Саше: "Ну и раздолбай твой братец..."

-Последняя встреча с Александром Яковлевичем?

- В Боткинскую больницу, где последние два месяца лежал Саша, я приходил почти каждый день. Жуткое время. Как он, бедный, мучился! Химиотерапия - не дай бог никому узнать, что это такое... Брат старался держаться, однако по лицам врачей я понимал, что шансов никаких. Когда он перестал есть, моя жена приготовила фаршированную рыбу и отвезла в больницу. Я увидел вспыхнувший огонек в его глазах. Но болезнь не отступала. Он угасал. Говорил с трудом, я наклонялся к его губам, чтобы расслышать слова. "Женька, я страшно устал", - прошептал он. В тот же вечер его не стало.

-Слышали историю, как ваш брат поймал всех игроков, гулявших ночь, кроме Сабониса? В пример того ставил - дескать, застал в дверях, бодрого и в спортивном костюме. Не знал, что Сабонис только под утро в номер явился и не успел переодеться... Самые потешные случаи нарушения режима в ваших командах?

- Играл у меня в "Динамо" забавный хлопец - Коля Фесенко. Под два метра ростом и весом за сто кило. При этом хороший бросок, высокая скорость. Один грех - любил поддать. Сколько раз вытаскивал его из милиции! Порой звонят: "Ваш Фесенко?" - "Наш". - "Приезжайте в отделение, забирайте". Хорошо, у нас одно ведомство... Как-то в очередной раз вызволил его из участка. А на следующий день игра с "Црвеной Звездой" на Кубок Корача. Так что вы думаете? Коля вышел и отгрузил югам 42 очка! Эх, если б не пил - в мировую звезду вырос бы.

-Вы, кажется, не любитель спиртного?

- Не ахти какой пьяница. За меня и Сашу все выпил отец. Вот он свою цистерну убрал до дна. И до войны выпивал, а уж когда с фронта вернулся, не было дня, чтоб не пропустил стаканчик. Жили мы в коммуналке, и компанию ему обычно составлял сосед. Мне было лет восемь, когда с приятелем решили пошутить. Батя водку обычно держал в графине. А мы туда налили воду. Сели в уголке, затаились. Видим, как они разливают по рюмке, выпивают, закусывают и секунду смотрят друга на друга. "Яша, что-то не то", - говорит сосед. Мы прыснули от смеха - и они все поняли.

-Высек отец?

- Он никогда не поднимал на меня руку. Даже когда я дома закурил - первый и последний раз в жизни. Дым пускал за шкаф - решил, никто не заметит. Вот братец иногда порол.

-За что?

- За "двойки". Как-то Ольга, его первая жена, откопала под комодом мой дневник, из которого были выдраны страницы с записью: "Родителей в школу!" Рассказала об этом Саше, и тот прошелся ремнем. Брат на родительские собрания вместо мамы ходил, уроки проверял. Долго для меня он был скорее отцом. Любой шаг согласовывал с ним. Только надумав жениться, совета не просил.

ЗНАКОМСТВО С ТАРАСОВЫМ

-Кстати, у вас есть ответ на вопрос: почему вы единственный из Гомельских были женаты один раз?

- Ох уж это переходящее количество жен... Не хочу из себя строить ангела. Я не ангел. Просто женитьба - лотерея. Мне повезло. Хотя кто мог подумать, что 18-летняя сталинградская девчонка окажется великолепной женой, чудесной матерью и фантастической бабушкой? С Татьяной строили все с нуля, по крохам собирали. Вилок не было. Мне кажется, это скрепляет семейную жизнь прочнее, чем даренные родителями "мерседесы".

-Говорят, деяния великих людей строятся на крови их близких. Вы знаете, как никто, - это правда?

- Когда к брату в гости приходил Анатолий Тарасов, часто предлагал тост: "Давайте выпьем за Героя Социалистического труда Нину Григорьевну, мою супругу. Столько лет терпеть мужа вроде меня - это героизм". Пусть не обижаются жены шахтеров или полярников, но быть женой тренера - труд адский. Особенно тренера, который работает с женской командой.

-Ревновала вас супруга?

- Поначалу - еще как! Это нормально. Дальше на первый план выходит мудрость. Татьяна не кончала Оксфорда, она из простой семьи. Мама - прачка, обстирывала в Сталинграде солдат и получила из рук генерала Родимцева орден Красной Звезды. Таня училась в физкультурном институте и играла в баскетбол. После всю жизнь посвятила семье. Не оценить этого мог только слепой или подлец. Мне дома всегда комфортно, и я этим очень дорожу.

-Гомельский-старший дружил с Тарасовым?

- Да. Оба грибники, уважали теннис. Семьями общались. Первая жена Саши изумительно пекла пирожки с капустой, которые Тарасов обожал. А мы с Анатолием Владимировичем познакомились при забавных обстоятельствах.

-Расскажите.

- Саша пригласил меня в Архангельское на тренировку хоккейного ЦСКА. Потом, говорит, с Тарасовым пообщаемся, в баньке попаримся. Поехали. Тренировка началась, и я был поражен, до чего же необычные упражнения Тарасов выдумывал. Все - из головы. К примеру, игроки с 20-килограммовыми блинами от штанги прыгали то на одной, то на двух ногах по ступенькам лестницы. А кто, кроме Тарасова, додумался бы в раздевалке спеть гимн Советского Союза, чтобы настроить команду?!

Так вот, после окончания занятия Анатолий Владимирович предложил брату партию в теннис. Саша ткнул в меня пальцем: "А этот парень пускай судит". Tаpacoв пожал плечами. По-моему, принял меня за водителя. Судил я честно. Но у Тарасова в тот день игра не шла. Когда я первый раз крикнул, что мяч улетел за линию, он нахмурился. Во второй раз что-то пробурчал. А в третий - обложил меня матом. Саша, доиграв партию, говорит ему: "Подойдем к судье, поблагодарим". Это еще сильнее взбаламутило Тарасова: "Да пошел он!" А Саша хохочет: "Женька это, мой брат". Тарасов осекся, вгляделся и покачал головой: "Провел..." С той поры относился ко мне с большой теплотой.

ДЕМОКРАТ БЛАТТ И ХАМ ПЕШИЧ

-Тренер в вас умер? Или время от времени оживает?

- Потихоньку в себе его удавил. На мой взгляд, после шестидесяти работать тренером не стоит. Хотя кое-что подсказать и посоветовать я бы мог - но тем, кто в этом нуждается. Навязываться не стану.

-Президент, вышедший из тренеров, - всегда мина замедленного действия?

- Тренеры высокого полета, увидев олимпийского чемпиона в роли президента, воспринимают это настороженно. Им удобнее держать с таким руководителем дистанцию. Так поступали все динамовские тренеры, кроме Базаревича и Хомичюса. К этому привык. Блатта, правда, касается в меньшей степени. У нас уважительные отношения, он знает, что влезать в его вопросы я не буду. А вот с Ивковичем сложно было найти общий язык.

-Почему?

- Ивкович - неприступная крепость. На первом месте - "я, и только я". Все остальные - мелочь и пузыри. Чтобы пообщаться с Ивковичем, к нему чуть ли не на прием надо было записываться. Подходишь, а он, не поворачивая головы: "Сейчас не готов говорить..." Впрочем, сами виноваты. Именно в России подняли его на такую высоту. Он знающий тренер, но не более.

-С Пешичем, настоящим диктатором, поладить было еще труднее?

- Да не диктатор он, а хам! Нельзя ненавидеть игроков, с которыми работаешь! Если постоянно будешь их душить, они завянут. Когда за восемь месяцев от тренера не слышишь доброго слова - это... Это очень странно. Пешич даже не мог выучить имена игроков. Обращался просто: "Айда, айда..." Ему игрок говорит: "Меня зовут Дима". А тот ноль внимания. Когда меня попросили объявить Пешичу об увольнении перед стартом плей-офф, он смотрел на меня потрясенный: "Как же ты, бывший тренер, говоришь мне об отставке и у тебя даже руки не трясутся?"

-Блатт - полная противоположность?

- Абсолютно! От Дэвида игроки в восторге. Да и мне он симпатичен. Сейчас в команде на редкость душевная атмосфера. Я, правда, другого опасаюсь. Блатт очень демократичен. А некоторым игрокам нужен кулак.

Что еще подкупает в Блатте - он старается говорить по-русски. В отличие от того же Ивковича. Я спрашивал: "Душан, ты столько лет работаешь в России. К тому же серб, языки похожи. Почему на тренировке не слышу от тебя ни слова по-русски?"

-Что отвечал?

- "Евгений, ты не современен. Весь мир говорит на английском". А вот Блатт сразу начал учить язык. И Мессина. Они что, с другой планеты? Я сам в Израиле на восьмой месяц уже вел тренировки на иврите, хотя это самый невозможный язык на свете. А в Валенсии на испанском заговорил через четыре месяца. Понимал, тренер не может работать через переводчика. Нынче, к сожалению, доски заменили общение. Все тренеры стали Айвазовскими, рисуют схемы вместо того, чтобы разговаривать с игроками. Язык перестал быть важен! Чем схемы рисовать на доске, полезнее шепнуть игроку на ухо пару горячих - поверьте, быстрее дойдет. Знаете, что меня еще раздражает?

-Что?

- Считайте это криком души. Не выношу, когда тренеры-иностранцы тащат за собой толпу помощников. Я тоже работал за границей. Там смешно было бы заикнуться о том, что со мною явится из России второй тренер. Поэтому сегодня я болею за Пашутина, Тихоненко, Еремина, Алекно, Кобелева, Газзаева, Непомнящего. Хочу, чтобы эти люди доказали - они умеют побеждать не хуже иностранцев.

НА КРАЮ ГИБЕЛИ

-Одной газете вы Фазиля Искандера цитировали. Любимый писатель?

- Искандер мне нравится, глубокий автор. Обожаю Аксенова и Жванецкого. Меня потряс давний уже рассказ Аксенова в журнале "Юность" о баскетбольном противостоянии ленинградского "Спартака" и ЦСКА. Его симпатии были на стороне Кондрашина, но это не имело никакого значения. Герои были настолько сочно выписаны! Такие яркие образы! Чего стоит фраза: "Гибкий туркестанский змий Жармухамедов..."

-Со Жванецким, кажется, знакомы?

- Незадолго до Олимпиады в Сеуле гандбольный тренер Анатолий Евтушенко пригласил Жванецкого на базу в Новогорск. Михал Михалыч приехал со своим потрепанным портфелем, разлетающимися листочками... Спустя много лет мы столкнулись в самолете. Кресла оказались рядом. В компании со Жванецким полет прошел незаметно. Помню, я спросил: "Почему Хазанов больше не читает ваши рассказы?" Жванецкий сухо ответил: "Он никогда мои вещи читать не будет". Уж не знаю, какая между ними пробежала кошка. Жванецкий - большая умница, с тонким юмором. Стараюсь не пропускать передачу с его участием "Дежурный по стране".

-В собственной книжке вам все понравилось? Или есть к ней вопросы?

- Есть вопросы. Книга слащавая. Скоро должна выйти вторая. Она получилась другой.

-Людмила Белоусова и Олег Протопопов вложили все сбережения в фильм о своей любви и профессии. Вы на такой жест не будете готовы никогда?

- Мне ближе слова Корнея Чуковского, который говорил: "О своем писательстве невысокого мнения. Но я грамотен и работящ". Вот и я могу так же трезво сказать о себе. Да, чего-то добился как тренер, но разве вправе поставить себя в ряд с Тарасовым или Александром Гомельским? Вот про них снимать кино надо!

-Какому режиссеру доверили бы такую затею?

- Люблю фильмы Леонида Быкова. Дочка говорила, что в молодости я был на него исключительно похож. Из современных режиссеров по душе работы Учителя, Германа - и старшего, и младшего. Их не перепутаешь.

-Когда-то вы сказали про победу в Барселоне, что чувствовали помощь откуда-то свыше. А в обычной вашей жизни много было мистического?

- Однажды оказался на краю гибели. Когда работал в Испании, отправился на машине из Валенсии в Тулузу. Ночью возвращался назад и отключился за рулем. Меня уже вело на встречную полосу, по которой неслись фуры. Спасло настоящее чудо. На дороге шел ремонт, я сбил несколько резиновых столбиков, стоявших на разделительной полосе.

-Сразу проснулись?

- Да. За секунду успел сообразить, куда выворачивать руль, и затормозил на обочине. Должен благодарить Бога за то, что уберег. Я счастливый человек. Всю жизнь придерживаюсь золотого правила: что бы ни произошло, проблемы остаются за порогом квартиры. Прихожу, закрываю дверь на замок и говорю: "Пошли все к чертям. Я - дома!"

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ