Газета Спорт-Экспресс № 291 (4571) от 18 декабря 2007 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 1

ЖЕНИТЬСЯ НУЖНО НА СИРОТЕ

В конце нынешнего сезона Международный союз конькобежцев намерен еще раз внести поправки в существующие правила судейства, чтобы оставить их неизменными до Олимпийских игр в Ванкувере. Финал "Гран-при", завершившийся в субботу в Турине, в очередной раз предоставил возможность поразмышлять, чем хороши и чем плохи нынешние требования. Как, играя по этим правилам, добиваться успеха, каким должен быть тренер и насколько прочно способны закрепиться на первых ролях представители Востока.

"ЗА" И "ПРОТИВ"

Любые правила хороши до тех пор, пока не случается ЧП. Таким выходящим за рамки здравого смысла событием в Турине оказались итоги мужского одиночного турнира, где швейцарец Стефан Ламбьель стал чемпионом, не справившись в произвольной программе сразу с двумя ключевыми элементами.

Прыжок в четыре оборота и тройной аксель на протяжении многих лет были у одиночников тем самым ключиком, без которого невозможно открыть золотую калитку. На Играх-1998 в Нагано четверной вывел в чемпионы Илью Кулика. В 2002-м в Солт-Лейк-Сити этот же прыжок стоил золота Евгению Плющенко. Выдающийся канадский фигурист Элвис Стойко не раз говорил, что будет считать свою миссию в фигурном катании выполненной, если ИСУ сделает каскад 4+3 обязательным элементом короткой программы. Тогда нельзя было даже представить, что пройдет совсем немного времени и даже наиболее выдающиеся корифеи тренерского цеха придут к выводу: побеждать в рамках новых правил возможно даже при отсутствии четверного в арсенале.

В цифровом отображении это выглядит просто. Базовая стоимость четверного тулупа - самого распространенного из четырехоборотных прыжков - 9 баллов. Тройной аксель "стоит" 7,5, причем при хорошем исполнении с безупречным выездом за него вполне можно получить более 9 очков. Каскад 4+3 оценивается в 13 баллов. Каскад 3+3 с акселем - в 11,5.

При этом любой тренер, которому приходилось иметь дело с обучением одиночников высокого класса, подтвердит: разница по затраченным силам, как физическим, так и моральным, между четверным прыжком и тем же акселем - огромна. В баллах же по нынешней шкале ценностей она не так велика.

По всем понятиям мужского катания Ламбьель "запорол" в своей программе и первый прыжок, и второй. В акселе он коснулся льда рукой, с четверного почти упал. Но потерял на этом сущую ерунду - 4,8 в общей сложности.

По протоколу соревнований было совершенно понятно, где и как швейцарец компенсировал эти потери и за счет чего стал первым. Однако Татьяна Тарасова, комментируя финал для российского телевидения, продолжала негодовать по этому поводу, даже когда телевизионный репортаж был закончен.

- Я тренер и хочу понять, как в таких условиях мотивировать молодых спортсменов на изучение сложных элементов? - бушевала она. - Как идти вперед? В Турине, считаю, случилось ужасное. Потому что первым стал человек, которого я очень люблю как фигуриста, но который не сделал программу. Ламбьель сорвал два основных прыжка, которые меняют все. Должны менять и первую оценку, и вторую. Те, кто со Стефаном соревновался, эти прыжки сделали. Эван Лайсачек выдающимся образом выполнил 4+3. Дайсуке Такахаши сделал четверной не с первого раза, а это и сложнее, и ценнее. Уже за это, считаю, он должен получить бонус. Сделал два акселя, причем второй прыжок - во второй половине программы. В том, что в мужском катании сложилась такая ситуация, виноваты и судьи, и технический комитет, который допустил такие правила...

С этих же позиций вполне можно было придраться к женской произвольной программе, где победила японка Мао Асада. Победила она справедливо: выполнила пока еще уникальный для девушек тройной аксель и один из наиболее сложных каскадов 3+3 с флипом и риттбергером, причем прыгнула эту связку во второй части программы. За аксель японка получила в итоге 6,7 (судьи снизили базовую оценку за не очень чистое приземление). А Ю-На Ким, к примеру, начала композицию чистейшими тройным флипом - тройным тулупом и положила на свой технический счет 11,5. Вот и спрашивается: а кому вообще нужен этот аксель или тем паче четверной прыжок, который уже исполняет (и вполне успешно, кстати) еще одна японка - Мики Андо?

БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД

С появлением новых правил принципиально сменился и тренерский подход к процессу. Еще два года назад на турнире "Гран-при" в Санкт-Петербурге Николай Морозов сказал мне:

- При старой системе для меня было совершенно неприемлемым тренировать больше трех пар, потому что каждая из них требовала колоссальной работы. Нужно было изобретать разные поддержки, искать свой стиль. Теперь же в правилах четко прописано, что и как делать, поэтому все пары вынуждены показывать одни и те же элементы. Можно придумать что-то другое, но это попросту не оценят.

Сейчас Морозов - единственный, пожалуй, тренер в мире, кто успевает успешно работать во всех четырех видах фигурного катания. У него катаются Андо и Такахаши, украинская спортивная пара Татьяна Волосожар/Станислав Морозов, несколько танцевальных дуэтов. Четверной прыжок Андо освоила еще у прежнего наставника - знаменитого Нобио Сато. Но по иронии судьбы именно этот специалист стал косвенным виновником того, что на Андо в Японии поставили крест. На одном из турниров в Японии фигуристка ослушалась тренера: не стала прыгать четверной. По словам Тарасовой, которая была очевидцем той истории, Сато отреагировал незамедлительно, сказав: "Я больше с ней не работаю".

Реакция была очень японской: ослушаться тренера в этой стране для спортсмена недопустимо.

Вот так японка оказалась в США - у Морозова. "Мне нравятся нестандартные ситуации, - сказал он по этому поводу. - Сразу появляется дополнительный азарт. Такахаши стал работать у меня в группе после того, как почувствовал, что Японская федерация фигурного катания связывает гораздо больше надежд не с ним, а с Нобунари Ода. Помимо Мики и Дайсуке у меня есть американский мальчик юниорского возраста, которого тоже было списали за бесперспективностью, а сейчас он на всех соревнованиях любому американскому фигуристу своего возраста по 20 очков привозит".

Короткая программа Такахаши, поставленная в этом сезоне Морозовым, стала событием, сравнимым по силе воздействия на зрителей с ягудинской "Зимой" и олимпийской композицией Саши Коэн "Очи черные". Надо, безусловно, обладать грандиозным масштабом творческой мысли, чтобы выбрать для музыкального сопровождения "Лебединое озеро", обработанное в стиле "хип-хоп". Но главное, программа подошла японцу, как перчатка: на льду он предстал этаким потрепанным боями лебедем-рокером, прилетевшим устанавливать свои порядки на чужом пруду.

- Хотелось создать что-то новое, - заметил в Турине по этому поводу Морозов. - Идея сделать программу в стиле хип-хоп у меня была давно. В этой композиции главное как раз танцевальный стиль, а не "Лебединое озеро". Интерпретировать хип-хоп на льду пытались многие, но на показательных выступлениях и очень непрофессионально - так, пара растанцовок в середине программы. Мне же хотелось провести стиль через весь танец, выдержать характер, линию. На мой взгляд, это удалось. Хотя работа шла тяжело. Связано это с тем, что движения хип-хоп необычны для фигурного катания. А выполнять непривычные для себя движения всегда трудно. Любой фигурист высокого уровня, безусловно, способен их делать. Просто работать в этом случае приходится гораздо больше - чтобы все новые движения как следует запомнились мышцами.

Парадоксально, но Морозов, признавая вслух, что работа по новым правилам - всего-навсего шаблон, ухитряется оставаться одним из немногих специалистов, кому удается создавать шедевры. Тарасова по этому поводу сказала: "Коля очень много работает, всегда в поиске и никогда от этого не устает, потому что по-настоящему любит свою профессию. Помимо этого, он постоянно развивает своих спортсменов: водит их по театрам, по классам лучших педагогов, учит всему, что возникло в Америке в разных танцевальных школах. Учится сам. А потом на этом материале делает программы".

Многие тренеры, напротив, убеждены, что добиться успеха возможно лишь тогда, когда над программой трудятся сразу несколько специалистов.

Яркий пример - кореянка Ю-На Ким. Пока она тренировалась дома, у нее был единственный тренер Сэ-Йол Ким, который, собственно, и настоял, чтобы перспективная ученица съездила на трехмесячную стажировку к известному хореографу Дэвиду Уилсону в Торонто.

Обратно в Корею Ким не вернулась, что стало сильным шоком для ее первого тренера. Спортсменка заявилась к директору центра - выдающемуся в прошлом фигуристу Брайану Орсеру и, к полной неожиданности для него самого ("Я совершенно не был уверен в том, что готов полномасштабно заниматься тренерской работой"), уговорила двукратного вице-чемпиона Игр в Сараево и Калгари стать ее личным наставником. Сейчас с кореянкой работает целая бригада специалистов. Помимо Орсера и Уилсона (последний тоже согласился работать с Ким на постоянной основе) у нее есть отдельные педагоги по вращениям и по шагам. За вращения отвечает трехкратная чемпионка Голландии Астрид Шрабб, отработкой "конька" занимается бронзовый призер Игр-1988 в танцах Трейси Уилсон. Разговаривая с журналистами, фигуристка неизменно упоминает в числе тренеров своего соотечественника Нам Цинь Яна, который тоже перебрался в Торонто и осуществляет скорее общее наблюдение за тем, как созревает для больших побед национальное достояние его страны.

ДОВЕРЯЙ, НО ПРОВЕРЯЙ

Восточная психология - тема для отдельного разговора. Рассказывая о своих учениках, Морозов заметил: "Японцы - скрытные люди, и порой совершенно невозможно понять, что у них на самом деле в голове. Очень трудно добиться, чтобы люди поверили, что ты искренне хочешь им помочь. Видимо, это происходит потому, что Япония - маленькое государство, расположенное вдалеке от других стран. И японцы исторически привыкли доверять только самим себе. Но когда ты понимаешь, что тебе наконец поверили, работать становится намного легче".

Морозову отчасти повезло: Такахаши пришел в спорт благодаря случаю. Его бедная семья в свое время практически отказалась от ребенка, согласившись на то, что опеку над ним возьмет состоятельная пара. Соответственно, никакого участия в спортивной жизни своего отпрыска родители не принимают. Да и Андо предоставлена сама себе: после того как несколько лет назад погиб ее отец, мать почти перестала интересоваться тренировками дочери.

Хотя для подавляющего большинства фигуристов Страны восходящего солнца характерна целая толпа родственников, постоянно пытающихся вмешаться в тренировочный процесс из самых лучших побуждений. Во время занятий мамы и папы рядами стоят вдоль борта и постоянно дают советы. Но даже это - цветочки.

За пять дней до отъезда в Турин на каток, где постоянно тренируется Мао Асада, заявился японец, имеющий лицензию контролера. И к полному шоку Рафаэля Арутюняна, у которого Асада тренируется второй год, стал объяснять, что, по мнению руководителей Японской федерации фигурного катания, спортсменке нужно усилить произвольную программу. В частности - поменять каскады и некоторые прыжки. Никакие объяснения тренера, что за пять дней до старта такие изменения не делаются, не смогли поколебать контролера. Тем более что его стремление к абсолютному совершенству поддержали и родители спортсменки.

В итоге три дня из пяти ушло на попытки переделать программу. Лишь после того, как Асада была вынуждена признаться, что не может выполнить того, что от нее хотят, заезжий спец милостиво разрешил "оставить все как было".

Результат известен: в короткой программе японка выглядела настолько разобранной, что заняла последнее место. Да и в произвольной откаталась не лучшим для себя образом.

Родители фигуристов (и не только японские), безусловно, играют огромную роль в прогрессе своих детей. Но они же порой превращаются в самую большую проблему для тренера. Можно вспомнить угробленные тазобедренные суставы Мишель Кван, вынужденной по настоянию собственного отца длительное время тренироваться на очень жестком льду очень холодного катка в Лос-Анджелесе. Или историю невероятно талантливой грузинской фигуристки Элене Гедеванишвили, карьеру которой своими руками подкосила родная мать, решив во что бы то ни стало отправиться вместе с дочерью в Америку. Собственно, и Тарасова, когда объясняла свой отказ от работы с Шизукой Аракавой незадолго до Игр в Турине тем, что у нее "кончилось терпение", недоговаривала: подозреваю, что терпение у нее кончилось от бесконечного вмешательства в работу как родственников, так и официальных лиц японской федерации.

У Морозова терпения пока хватает. Впрочем, многое объясняет его фраза, сказанная в Турине: "Я не пускаю на тренировки посторонних".

Вот и получается, что при огромном количестве ценнейших качеств в виде восточного послушания, трудолюбия, уважения к старшим и готовности работать чуть ли не круглые сутки японские спортсмены нередко создают огромное количество проблем неяпонским тренерам. Как тут не вспомнить классическую фразу из кинофильма: "Жениться нужно на сироте".