Газета Спорт-Экспресс № 259 (4539) от 10 ноября 2007 года, интернет-версия - Полоса 7, Материал 15

ВСПОМИНАЯ ТАЛЯ

Свою итоговую заметку с рижского межзонального 1979 года я, молодой тогда шахматный репортер центральной спортивной газеты страны, назвал "Кометы возвращаются".

Сейчас бы я не написал так. Космические тела враждебны жизни. А Таль любил ее во всех ее проявлениях.

В августе 1981-го я вновь освещал из Риги турнир с участием Таля. После того как взял у победителя традиционное интервью, Таль пригласил меня к себе домой на праздничный ужин. Гостей было много. Выпито было еще больше.

Как это обычно бывает в шахматных компаниях, когда выпито было все, стали играть в блиц. Таль всем давал фору по времени: себе ставил минуту, нам давал пять. И хотя среди нас были и шахматные мастера, Таль выигрывал все партии.

Это волшебство я наблюдал вблизи и даже имел удовольствие ощутить на себе в трех или четырех партиях: фигуры и пешки, руководимые Талем, как бы жили на доске своей собственной жизнью, а он лишь с улыбкой, как добрый волшебник, наблюдал за ними и старался не мешать.

Он и был именно добрым волшебником. Иногда в глазах его загорался нездешний, мрачный огонь, но тут же он гасил его шуткой.

Впоследствии мне не раз приходилось работать с Талем, он никогда не отказывался быть корреспондентом газеты на турнирах и матчах. Проходило все по одному и тому же сценарию. Я звонил Талю в гостиницу обычно довольно рано, по турнирным меркам. Всегда его будил. Но он никогда не сердился. Говорил в трубку своим прокуренным баском: "Голова трещит после вчерашнего... Обождите, Юра, я сейчас найду спички..." Закуривал. И своим необыкновенно приятным, хрипловатым голосом начинал мне рассказывать, что происходило накануне в турнире, где он играл.

В редакции Таля обожали.

А где его не обожали? И кто его не обожал?

Его боготворил весь мир.

Он был необыкновенно прост в общении, никакой "дистанции", никакого "суперменства" и заносчивости, какое наблюдаешь у многих нынешних "звезд". Как бы плохо себя ни чувствовал, юмор его всегда был добрым и очень мягким.

Спасский сказал о нем: "Единственный светлый чемпион. На шахматной доске был настоящий разбойник, но после игры - скромный и обаятельный человек с большим чувством юмора... Пожалуй, единственный из великих шахматистов, который не знал чувства зависти".

Вот это нехорошее чувство, в котором редко кто признается, толкнуло другого великого шахматиста произнести в адрес Таля ядовитую фразу: "Что это за турнир, который выигрывает полупьяный Таль?!"

А "полупьяный Таль", уже неизлечимо больной, которому оставалось жить на этом свете три года, выиграл первый чемпионат мира по блицу, обойдя абсолютно здоровых и совершенно трезвых - Карпова и Каспарова.

Да, выпить он любил. И умел. Он никогда не заботился о своем здоровье, потому что его у него попросту не было.

Но вот что удивительно, сколько бы он ни выпил, а выпить мог очень много, его мозг оставался всегда в полной боевой готовности. А глаза... Глаза были совершенно трезвые. Как у Азазелло.

О, этот невыносимый талевский взгляд, бездонный и пронзительный, прочитывающий вас мгновенно и навсегда, как открытую книгу...

Это не гипноз, это что-то другое, некий мистический рентген.

Совсем недавно прочел у Каспарова о Тале:

"Его беспокойный образ жизни был далек от идеала и вряд ли является примером для подражания, а его стиль был и вовсе не подражаем, ибо копировать игру гения невозможно. На моей памяти Таль - единственный игрок, который не считал длинные варианты: он просто видел их насквозь. Его мозг беспрерывно прокручивал сотни фантастических комбинаций, а фантазия не знала границ. В его пронзительном взгляде виделось нечто мефистофельское, хотя он был мягким и очень деликатным человеком..."

Благодаря блестящему московскому супертурниру, который стартует сегодня, мир вновь, как и год назад, вспомнит самое светлое имя в шахматах: Михаил Таль.