Газета Спорт-Экспресс № 191 (4170) от 22 августа 2006 года, интернет-версия - Полоса 11, Материал 2

ГОРА, НА КОТОРУЮ ИДТИ НЕ НАДО

Завершилась 8-я экспедиция в рамках проекта "Русский путь - стены мира" (руководитель - Александр Одинцов). Не будем давать ей оценку пусть это сделают сами участники. Отметим лишь, что северо-восточная стена пика Машербрум (7821 м) в Каракоруме осталась непройденной.

ДО ГОРЫ

Когда команда в составе Александра Ручкина, Михаила Михайлова, Олега Хвостенко, Евгения Дмитриенко и врача Михаила Бакина вернулась в Москву, друзей в аэропорту "Шереметъево"-2 встречал... Одинцов. Дело в том, что с диагнозом "вирусный гепатит" он был эвакуирован из базового лагеря (4450 м) на вертолете и заходом экспедиции следил из больничной палаты в Санкт-Петербурге. Ему бы еще подлечиться, восстановить силы, но он примчался в Москву за рулем собственной машины.

-Как появилась идея покорить северовосточную стену Машербрума? - спросила Одинцова корреспондент "СЭ".

- Гоpa эта в рамках нашего проекта появилась случайно. Несколько раз подряд ее фото попалось мне на глаза, то есть она проявила некую настойчивость, чтобы на нее обратили внимание. Я счел это знаком.

-У вас к горам, я замечала, отношение прямо как к женщинам. А эта чем завлекла?

- Своей мощью, колоссальностью. Представьте себе горный обрыв, отвесный в верхней части. Его параметры меня просто заворожили, напомнив Жанну (за восхождение на северную стену Жанну в 2004 году экспедиция Одинцова была удостоена альпинистского Оскара - престижнейшей премии "Золотой ледоруб". - Е.Р.).

-Обычно перед восхождением проводится разведка. Как у вас обстояло дело?

- Вместе с Сашей Ручкиным съездили под гору в прошлом году. Но так сложились обстоятельства, что мы не смогли уделить разведке достаточно времени. Лишь полдня пробыли в том месте, где должен находиться базовый лагерь, и толком стену не понаблюдали. В результате, к сожалению, мы получили о ней лишь поверхностные впечатления.

-И в итоге сказался недостаток разведданных?

- Я еще в самом начале задавался вопросом: почему на эту стену фактически не было ни одной серьезной попытки восхождения? Отнес это к тому, что внешне она выглядит устрашающе.

-Ну вот, то колоссальная, то устрашающая...

- Одно другому не противоречит. Любая большая стена пугает восходителей. К тому же она начинается на высоте 6800 м, и, значит, помимо технических сложностей придется столкнуться с холодом, обезвоживанием, гипоксией. То есть всем тем, что составляет джентльменский набор альпиниста.

-На других горах трудностей тоже в избытке, однако их покоряют, даже северную стену Эвереста прошли.

- В том-то, как выяснилось, и дело, что не эти трудности стали причиной отсутствия серьезных восхождений на Машербрум, а то, что фактически к этой стене не подойти. Нам по крайней мере безопасный путь найти не удалось. Может быть, это возможно сделать зимой, когда мороз сковывает камни, хотя ледопады там идут независимо от погоды. Все проходы к стене "пробиваются" с устрашающей регулярностью.

-Великий восходитель Анатолий Букреев по этой же причине именно зимой попробовал штурмовать Аннапурну, которою по недоступности сравнивают с Машербрумом. И чем все закончилось? Его жизнь унесла лавина... Кстати, что значит "проходы пробиваются"?

- На левом и на правом гребнях висят многотонные ледовые шапки, они отваливаются и в итоге перекрывают все подходы к стене. В общем, нечеловеческие условия. Пройти эту стену может только отчаянный баловень судьбы, для которого вершина дороже собственной жизни.

-К тому же вам катастрофически не повезло с погодой.

- Я, к сожалению, в это время там уже не был, лежал в Питере в реанимационном отделении больницы имени Боткина.

-Ну да, с болезнью Боткина (гепатит "А") дорога как раз в Боткинскую больницу, уж не обижайтесь на каламбур. Но как же вы с такой болезнью добрались до базового лагеря?

- Я руководитель экспедиции, поэтому не мог расслабиться и пустить дело на самотек. На мне замыкались взаимоотношения с портерами, их сирдаром, офицером связи, поваром. Я, как всегда, ожидал традиционного восстания портеров: они в самый ответственный момент всегда качают права. Так и произошло. Но если раньше мы, бывало, заставляли их идти дальше силовыми методами, то теперь я просто дал денег - не было сил с ними спорить.

Когда наконец дошли до базового лагеря, я расслабился, лег пластом, не мог ни есть, ни пить. Пролежал так несколько дней. Если бы не наш доктор, все могло бы закончиться плачевно. Доктор понял, что своими ногами я назад не дойду, и вызвал вертолет.

-Итак, вы улетели, а ребята остались одни...

- Это я остался один, назначив руководителем экспедиции Александра Ручкина. И когда я оказался в Питере, ребята мне звонили, рассказывали что к чему. Из их отчетов стало понятно, что ситуация на горе не так радужна, как мы надеялись. Снежная обстановка была очень неблагоприятной, стена оказалась чрезвычайно опасной. Я волновался за друзей, потому что не мог повлиять на ситуацию. Им предстояло принимать решение самим. И особая роль при этом отводилась Ручкину.

НА ГОРЕ

Ручкин с Одинцовым ходил не однажды, но никогда ему не случалось руководить экспедицией. Я поинтересовалась у него:

-Что вы сделали, когда вступили в руководство?

- Работали по плану, - последовал ответ. - Сходили для акклиматизации на близлежащую гору высотой 6500 м. Долезли до 5500 м, поставили лагерь, переночевали, спустились вниз. Пару дней передохнули в базовом лагере и сделали второй акклиматизационный выход. Хотели дойти до вершины. Но когда полезли, снежная обстановка оказалась очень опасной. Все таяло, мы проваливались чуть не по пояс. Добрались до 5900, и тут начала портиться погода. Мы все же там переночевали. Утром погода испортилась окончательно. Только представьте: в базовом лагере ливень, а у нас снег.

За день спустились в базовый лагерь и решили через пару дней начать работать на Машербруме. Первый выход на гору сделали втроем: Олег Хвостенко, Миша Михайлов и я. Женя Дмитриенко чинил генератор и так обгорел на солнце, что доктор запретил ему идти с нами на гору. При этом состояние стены снова было очень опасное. Лед, снег, камни - все валилось вниз, перекрывая подходы к стене.

-По этой причине вы и изменили маршрут?

- Изначально планировали пройти северо-восточную стену, но затем решили пролезть по гребню, который четко смотрит на север. А когда подошли к кулуару, который выходит на наш гребень, там тоже начали сходить лавины, летели камни. Идти было невозможно.

-На какой высоте это было?

- На 5200, но мы все же поставили там палатку и решили работать ночью - не так опасно, но все равно продвигаться было почти невозможно. Снег по консистенции напоминал песок, барахтаешься в нем, а страховку нельзя сделать, такой снег не держит. Правда, мы приспособились страховаться мешками со снегом. Специально для этого у нас были заготовлены полуметровые матерчатые цилиндры, мы их набивали снегом, завязывали и глубоко утаптывали в снег.

-Это ваше ноу-хау?

- Впервые я столкнулся с этим на Жанну, когда Тотмянин и Болотов рассказали нам, что давно так ходят.

-До какой высоты вам удалось добраться?

- Кое-как долезли до 5800 м и поставили лагерь. Это было днем, кругом все таяло, мы проваливались в снег по пояс... жутко вспоминать. Визуально оттуда до стены оставалось веревок двадцать. Ночью начали спускаться для отдыха в базовый лагерь, нормально добрались до него, а наутро погода испортилась окончательно. Четыре дня днем и ночью непрерывно шел снег, в лагере его выпало 30 см. С небольшими перерывами снег падал еще три дня, кругом грохотали лавины. Когда мы через неделю прошли проверить снаряжение на горе, то не смогли его откопать, а некоторые веревки просто не нашли. Планировали вернуться в штурмовой лагерь на 5800, прошли только 10 веревок, работали ночью, было плохо видно и очень опасно. Я понял: если снег по склону сойдет, нас просто закопает, и как руководитель экспедиции принял решение повернуть вниз.

-Вы сообщили об этом Одинцову?

- Нет. Саше мы позвонили, когда спустились в базовый лагерь.

-Как он воспринял ваше решение?

- Я не видел в этот момент его глаза, но думаю, что в них была боль. Саня затратил много сил и энергии на организацию экспедиции.

-Говорят, что эту гору, как и Жанну, с одного раза не возьмешь. Еще на нее пойдете?

- Я бы не рискнул.

ПОСЛЕ ГОРЫ

В конце беседы я задала еще несколько вопросов Одинцову:

-Что почувствовали, когда узнали, что ребята прекращают восхождение?

- Я уже был к этому морально готов. Единственное, чего опасался, что они перейдут ту точку в своем восприятии опасности, когда необходимо повернуть назад. Но в то же время не имел права им что-либо советовать.

-Хотите сказать, что они могли бы продолжить восхождение, несмотря ни на что?

- Могли полезть вверх, невзирая на явную опасность. И еще один психологический момент волновал меня. Я отдавал себе отчет в том, что на Ручкина ложится непростая задача: именно ему предстояло принять решение о спуске. Он должен был оценить все "за" и "против". Одним из этих "против" было то, что Саша чувствовал ответственность передо мной лично. Я боялся, как бы это не помешало ему принять адекватное решение.

-Что дают такие экспедиции, кроме потери денег?

- Может, кто-то и находит в них какие-то положительные моменты, но мне ничего, кроме разочарования, она не принесла.

-Сколько стоил этот поход?

- Примерно 70 тысяч долларов, из них я лично вложил около половины.

-Остальную часть, надо понимать, добавили спонсоры. У вас с ними были заключены контракты, некоторая часть которых, видимо, оказалась невыполненной. Как они на это смотрят?

- Дело в том, что спонсоры, как правило, наши лучшие друзья. Они, что называется, в теме. Отдают себе отчет, что такое восхождение не всегда может быть успешным. Тем не менее я контрактные обязательства выполню в любом случае.

-Перед кем вы в долгу?

- Это группа питерских компаний "Эра-Кросс", "Баск", который, как всегда, одел экспедицию, ну а с инвентарем помогли Реtzl и MSR.

-Долги отдавать будете снова на Машербруме?

- Нет! На эту гору мы больше не полезем. Слишком опасно. Все равно, что русская рулетка. Правильно сказал наш доктор, что свою основную задачу мы там выполнили: все вернулись живыми и здоровыми.

ЕленаРЕРИХ