Газета Спорт-Экспресс № 65 (4044) от 24 марта 2006 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 1

ЛЮБИМЫЙ ВРАТАРЬ Пьера ЛИТТБАРСКИ

Владимир БОРОВИЧКА. Из череды иностранных тренеров, прошедших через российский чемпионат за последние годы, надолго задержаться у нас удалось только чешской паре, работающей в "Зените". Успех Властимила Петржелы с главным тренером питерцев по праву разделяет его соратник.

"ЧАЙКА"

Второй тренер "Зенита" на всякую жизненную ситуацию легко реагирует примерами из собственного опыта. Стоит Чонтофальски пропустить семь мячей в Петровском парке, как с финальным свистком Боровичка уже возле Камила. И рассказывает, приобняв, как пропускал пять мячей за сборную Чехословакии - дома, под свист пражского стадиона. И тот свист помнит до сих пор.

Стоит корреспонденту "СЭ" завести на сборе разговор о политике, как Боровичка немедленно включается в спор. И проявляет необычайную осведомленность. И только к вечеру шепнет мне кто-то: жена-то у Владимира - мэр городка под Прагой...

А еще Боровичка - самый веселый человек в "Зените". Общий любимец.

-Три года в России - это много?

- Кому-то кажется, что много. Но время пролетело так быстро, будто вчера приехал. Свой первый день в России никогда не забуду - 14 декабря, страшный мороз...

-"Страшный" - это сколько?

- Минус 25. Жил в гостинице неподалеку от базы, "Чайка" называется. И на Рождество там остался. Часов в десять вечера ушел с ужина в комнату, которую не топили, кажется, вовсе, и постарался поскорее заснуть. Это единственное Рождество в моей жизни, которое не хочу вспоминать.

-Чонтофальски тоже жил в "Чайке". И рассказывал потом: "Казалось, в этом городе никогда не будет солнца и никогда не закончится зима..."

- Мне хотелось больше узнать о городе - я всех расспрашивал. И узнал, что есть месяцы, когда солнце вообще не выходит... Да это тоже зависит от человека, как воспринимать. Я не зацикливался.

-Поручиться готов, что за эти годы вас звали в Чехию главным тренером, и не раз.

- Нет-нет, главным не звали. В Чехии к этому вопросу относятся просто. Когда мы с Властой уехали в Россию, никто не верил, что у нас здесь получится. А потом появились результаты - и, мне кажется, многие в Чехии были расстроены...

-Зависть?

- Конечно. А с чешскими журналистами мне просто не хочется разговаривать.

-Почему?

- Смотрите: мы все три года, что работаем в России, держимся с командой наверху. Но стоит проиграть несколько матчей, как все это наши журналисты забудут в секунду. И поэтому я с ними не общаюсь. Да и вообще, если кому-то в Чехии рассказать, что ты в России занимаешься футболом или хоккеем, никто не поймет, что это значит. Будут говорить только о деньгах. Никого не интересует, что тебе надо летать по всей России, общаться на чужом языке, приспосабливаться к русскому менталитету..

БОЛЬШОЙ ТЕАТР

-Был у вашей ностальгии по Чехии какой-то пик?

- Нет. Да и ностальгии не было - столько работы свалилось, что обо всем забыл. Едва находил время полистать газеты, посмотреть, что про нас с Властимилом пишут.

-А вскоре газеты придумали ссору Петржелы с Газзаевым.

- Знаете, футбол - это Большой театр... Я встречался в жизни с тренерами, которые накануне важных матчей говорили журналистам какую-то ерунду - лишь бы подогреть интерес. А кто-то здорово использовал корреспондентов в своих целях: через газеты задевал игроков, искал для них стимулы.

-Вы, кстати, в первом же российском матче сцепились в Черкизове с Овчинниковым. Помните?

- А, это вообще простая история... Уже во время игры возникли какие-то проблемы. После матча в центре поля Гартиг разговаривал с Овчинниковым на повышенных тонах. Я вмешался: только потасовки нам не хватало.

-И что-то Сергею Ивановичу про счет на табло сказали...

- Нет-нет, просто указал ему в сторону раздевалки - иди, мол, вон твоя дорога, и молчи. А он начал что-то кричать про чехов, про иностранцев... Я Овчинникова, кстати, прекрасно понимаю, сам был вратарем. На его месте вел бы себя точно так же. А потом Слава Малафеев поехал в сборную и заочно нас помирил. Когда Овчинников в Петербург приехал, познакомились и нормально пообщались. Никаких проблем.

-Но после той потасовки пошло по российским газетам - какие, дескать, интересные люди к нам приехали. Про Петржелу чего только не говорят, Боровичка вон в драку лезет...

- Так это очень просто! Петржела - первый иностранец, ставший у вас главным тренером. Ясно, что российские коллеги почувствовали опасность: за первым ведь может приехать второй, третий...

-Недоброжелательно отнеслись коллеги?

- В Чехии было бы то же самое. Помню, был наплыв тренеров из Словакии - не очень хорошо к ним относились. Не выдавливали, но чувствовалось: они чужие.

-Почему в России проваливались все иностранные тренеры, кроме вас с Петржелой?

- По себе знаю: самая большая проблема - язык. Когда я работал в пражской "Спарте", спонсоры решили пригласить немецкого тренера. Первый иностранец в истории нашего футбола. И я видел, какой мукой для него было общаться через переводчика. Хорошо, я в Австрии долго играл, нормально мог перевести...

ГЖЕБИК, БРЮКНЕР И ПОБОРСКИ

-Чехи тоже все разные. Вы и Петржела с командой мило дискутируете, а земляк Гжебик работу строил, как понимаю, на конфликте.

- Я поначалу не понял историю отставки Гжебика. А потом прочитал в "СЭ" интервью президента "Динамо", после которого лично мне все стало понятно. На первом сборе Гжебик не хотел, чтобы Бондаренко работал в штабе команды. Но в итоге в Турции, как говорит президент, "сели вместе - Бондаренко, Гжебик и я, выяснили свои позиции, и Гжебик согласился, что Бондаренко будет работать..." Это и было началом конца.

-В самом деле?

- Конечно. Как работать с человеком, о котором ты недавно говорил, что хочешь его убрать?

-Говорят, и в Праге были демонстрации болельщиков против Гжебика.

- Да, в "Спарте". В футболе может все повернуться очень-очень быстро, если не учитываешь маленьких нюансов...

-Зато Гжебик успел из "Спарты" изгнать Поборски. Вы как настоящий чех не мечтаете получить этого парня для "Зенита"?

- Это интересный момент. Никто не знает, что год-два назад, когда у Поборски заканчивался контракт, был разговор о том, чтобы пригласить его в Петербург. Но сегодня мне кажется, что Поборски - это прошлое... Он ушел из "Спарты" и теперь полгода будет играть во второй лиге. Хоть Брюкнер, тренер сборной, обещал даже там его не забывать. Но с возрастом ничего не поделаешь.

-В чем, кстати, секрет Брюкнера?

- Нашей сборной нужен даже не тренер, а психолог. Игроки опытные, из замечательных клубов - Чех, Недвед... Им никакая наука не нужна. Им нужна только атмосфера.

-Вы с Петржелой тоже мастера создать "атмосферу". Человеческая доброта никогда вам не мешала?

- О, мы с Властой недавно обсуждали эту тему! Он мне говорит: "Ты слишком оптимистичен, хочешь всему верить..."

-Что ответили?

- Что человек такой, какой он есть. Каким был, таким и останется. А футболисты всегда чувствуют фальшь, и не стоит себя переделывать. Я точно знаю.

-С Петржелой давно знакомы?

- Мы еще играли друг против друга, давным-давно. Он был в пражской "Спарте", я в "Богемиансе". Забивать он мне не забивал, но хлопот доставлял - злой был нападающий, сильный, здорово головой играл, постоянно в борьбе... Потом мы с Властой работали в "Богемиансе" и той же "Спарте". В общем, вместе уже лет десять.

-Как союз родился, помните?

- О да! Интересно! Я работал помощником в "Спарте" и однажды отправился смотреть матч другой пражской команды, "Славии", нашего будущего соперника. А Власта тогда тренировал "Либерец" - и тоже оказался на этом матче. На трибуне сидели вместе, он, помню, все про "Спарту" меня расспрашивал. Проходит три дня, с утра приходит в раздевалку президент и объявляет: прежний тренер больше не работает, вместо него утреннюю тренировку проводит Боровичка. "А новый когда появится?" Президент отвечает: "После обеда". Только не сказал кто. Потом заглядываю к нему в кабинет, а там Власта сидит...

-Который все знал еще три дня назад, на том просмотре?

- Конечно, знал. Только мне ничего не сказал. Я тогда, в президентском кабинете, главный вопрос в себе держать не стал: "Я ухожу или остаюсь?" Власта моментально ответил: "Конечно, остаешься!"

-Эти три года в Петербурге прожили, можно сказать, душа в душу?

- Меня все об этом спрашивают. Знаете, о чем еще? О том, встречаемся ли мы вне работы. А мы не встречаемся. Разве что как-то сходили поужинали вместе с женами. И это здорово! Власта однажды сказал: если бы мы еще и в обычной жизни постоянно виделись, давно бы уже не работали вместе. У нас отличные рабочие отношения, но жизнь у каждого своя. Наше сотрудничество тоже проходило проверку на прочность, но такого, чтобы прекратить работать вместе, не было.

-А тренировки проводите, как правило, вы.

- Ну и что? Мы с Петржелой давным-давно обо всем договорились. Он мне доверяет, а я рад заниматься практической работой. Для Чехии нет ничего удивительного в том, что тренировки проводит ассистент. Может, в России это не очень принято?

РАДУЮСЬ ЖИЗНИ

-Как поражения переживаете?

- Власта очень переживает. Понятно, вся ответственность на нем. А я очень давно, еще игроком, научился уходить от любого поражения. Зайду с друзьями на ужин, чуть-чуть выпью, и игра для меня закончена. Я умею не зацикливаться.

-Что вам было особенно тяжело принять в России?

- Я ехал сюда и вспоминал того немца из "Спарты", который стоял перед командой, хотел что-то сказать - и не мог. Больше всего боялся оказаться на его месте. Лихорадочно вспоминал что-то из того, чему учили в школе, месяц ходил заниматься к знакомой учительнице... А потом начались тренировки, и мне здорово помог Андрей Аршавин. Что-то я неправильно сказал, Андрей повернулся: "Тренер, надо говорить по-другому!" "Отлично, - отвечаю. - Как только ошибусь, сразу мне об этом говори". Игроки всегда оценивают, когда ты пытаешься говорить на их языке. Сегодня я все понимаю, даже когда молодые быстро разговаривают между собой. Не знаю, может, я до сих пор остаюсь для них иностранцем, но чувствую себя очень хорошо, уютно...

-Прошлая осень ничего не изменила?

- Ничего, хотя кошмар два года подряд повторяется. Весь сезон наверху, и первый, и второй, и третий - чтобы в последний момент оказаться шестым... Это ужасно. В прошлом сезоне все решил матч со "Спартаком". Я прекрасно помню тот момент, когда судья указал на точку: все, думаю, уплывает наше чемпионство. Ехали на игру, я сказал: "Сегодня надо выигрывать, тогда "Зенит" точно будет выше "Локомотива".

-Был тогда пенальти на Быстрове?

- Будь я судьей - тоже свистнул бы. Флахбарт сам проиграл позицию, и для Быстрова "сделать" этот пенальти было делом техники. И наш игрок в такой ситуации упал бы.

-Нет внутренней злости на Быстрова?

- Никакой. В футболе выигрывает тот, кто умеет.

-А как быть с Флахбартом, который пенальти зарабатывает в решающих матчах - с "Алеманией", ЦСКА, "Спартаком"? Фергюсон давно бы бутсой в игрока запустил...

- Игроку самому очень сложно, я представляю себе, как он переживает. Но мы как тренеры обязаны поступать просто: ошибаешься - сиди на скамейке. Как ни горько.

-А как парня выводить из психологического кризиса? Он ведь в Россию приехал совсем другим человеком, открытым, а сейчас весь в себе.

- Если хочешь играть на высочайшем уровне, да еще за границей, с этой ситуацией придется справиться самому. Футбол не детский сад.

-А вам-то как удается в себе постоянно хорошее настроение поддерживать? Есть рецепт?

- Только сегодня в автобусе всей командой это обсуждали. Бывают переломные моменты в личной жизни, после которых начинаешь дорожить каждым днем. Со мной такое случилось лет пятнадцать назад. С тех пор просыпаюсь утром - и никаких проблем. Я здоров и радуюсь жизни. Все прекрасно.

КАФЕ, ПЕНАЛЬТИ, АМСТЕРДАМ

-Как начинался ваш футбольный путь?

- Моя футбольная карьера складывалась непросто - как, кстати, и у Петржелы. Власта очень поздно пришел в высшую лигу и вынужден был много над собой работать. А я вообще в футбол начал поздно играть. Мы жили в Дечине, совсем рядом с немецкой границей. Мой отец был известным в городе тренером, и его доставали: "Сыну 17 лет, почему в футбол не играет?" Отец отправил меня к единственному в городе человеку, который знал, что такое высшая лига, играл когда-то...

-Пошли?

- Пошел. И сразу ему условие поставил: пусть после первой тренировки честно скажет, стоит мне заниматься этим делом или нет. Он и сказал: непременно, мол, надо продолжать. И через полтора года я уже играл во второй лиге, в основном составе.

-У всякого футболиста есть "матч жизни", самый главный. У вас?

- У меня, пожалуй, тот, который сыграл в Кубке УЕФА против "Аякса". Ван Бастен тогда мне забить пытался. Мы выиграли в Праге - 1:0, потом в Амстердаме проиграли - 0:1, но по пенальти все равно победили...

-Эта серия до сих пор перед глазами?

- Конечно. Каждая минута. Вратарь всегда чувствует, когда возьмет пенальти: секундой раньше в его сознании уже состоялись и удар, и прыжок, и собственный полет. То же самое было у меня перед первым ударом - и я его взял. Жаль, не от ван Бастена - он-то мне забил. Мы с "Зенитом", когда были на сборе в Голландии, поехали в Амстердам, ребята гуляли по городу, покупали сувениры - а я сел на полтора часа в уличном кафе. Заказал немного виски. Вспоминал собственную молодость и ту игру против "Аякса". Это было прекрасно - мысленно снова пережить этот день...

-На пенальтистов всегда по-особому настраивались?

- Я их всех знал. И тогда, перед "Аяксом", тоже знал, как бьет их главный пенальтист: в журнале каком-то вычитал. А в Чехии вел специальную книжку, там все нападающие были записаны. Впрочем, я не так много пенальти за карьеру выловил, если быть совсем честным.

-Самый драматичный момент в карьере вратаря Боровички?

- Играли мы в 85-м в Праге отборочный матч чемпионата мира против ФРГ. Как раз накануне сборная Чехословакии по хоккею чемпионат мира выиграла, и пошло по газетам: "Вам надо выигрывать, как выиграла хоккейная сборная!" Тогда же наш футбольный союз денег захотел заработать и продал большую часть билетов на этот матч немцам. Приезжаем на стадион - 30 тысяч человек на трибунах, и 25 из них болеют за гостей! После первого тайма проигрываем - 0:4! А закончили - 1:5. Литтбарски тогда мне неприятностей доставил, мой злой гений.

-Почему?

- Об этом лучше рассказывать не буду.

-Нет уж, рассказывайте.

- В том матче Литтбарски мне второй гол забил. А осенью попадаем в Кубке УЕФА на его же "Кельн" - и в гостях получаю от Пьера два гола! Приезжает "Кельн" в Прагу, я уже не знаю, куда от этого дьявола деваться, - и, разумеется он мне опять забивает. В ноябре того же 85-го со сборной Чехословакии еду на ответный матч с ФРГ в Мюнхен. В коридоре под трибунами вижу - Литтбарски идет. "Ну, - говорю, - сегодня ты мне точно не забьешь!" Он удивился: "Как не забью?!" Пришлось объяснить: не я сегодня в воротах стою, я на скамейке...

ПЕРВЫЙ САМОЛЕТ

-Свитер ваш вратарский сохранился?

- Нет, наверняка подарил кому-то. У меня такие вещи трепета не вызывают. Может, у мамы моей хранятся какие-то фотографии - но больше ничего. Я живу сегодняшним днем. Очень хорошо помню, как мне говорил тренер, который со мной работал десять лет в "Богемиансе": "Когда закончишь с футболом, уже никогда не вспомнишь, какие Кубки выиграл и сколько денег заработал. Будешь вспоминать только футбол, отдельные игры..." Он был прав. Забываются и медали, и дипломы. Иногда только наткнешься на старую фотографию, смахнешь пыль и вспомнишь какой-то эпизод, день. Впрочем, какие-то сувениры мне дороги...

-Например?

- Когда мы играли в еврокубках, к каждому матчу выпускались специальные вымпелы. Вот они много воспоминаний рождают. Иногда попадет такой случайно в руки - надолго застываешь... Но самое ценное в том, что я и после вратарской карьеры остался человеком с позитивным мышлением. От настроения вратаря в игре команды зависит многое. Только ты в конце матча, когда все "мертвые", можешь вернуть игроков назад. Но главное - не было ни одного случая, чтобы я орал на своих защитников... А сейчас все межсезонье сидели по сборам и, если бы не чувство юмора, с ума бы сошли всей командой.

-Столько лет в футболе, столько поездок. Какие были самыми экзотическими?

- Только я попал в профессиональную команду, как мы отправились на гастроли по Америке. Экзотика для того времени: Колумбия, Гондурас, Гватемала, Коста-Рика... Мне было 20 лет, я прежде не только никуда не ездил, вообще на самолете впервые в жизни летел! Сегодня, предложи мне кто-то такой маршрут, я бы, наверное, сказался больным и никуда не полетел бы. А тогда было здорово.

- На ваш иностранный взгляд, русские - люди мрачные?

- Нет, пожалуй. Помню, только приехал в Россию, прихожу перед первой тренировкой "Зенита" в раздевалку: все молчат, никто слова не скажет. А сейчас многое изменилось. Кто-то, наоборот, считает, что игроки много говорят... Но это замечательно, что они говорят! Футболистам нельзя ничего запрещать. В любой команде есть проблемы, в любой команде случаются драки на тренировках. Но нельзя, чтобы это выходило за пределы команды.

-И в Чехии у вас такое было?

- Конечно. Идешь на мяч, а кто-то в тебя врезается. Драка вспыхивает моментально. Тренер, помню, кричал: "Все, закончилось? Я могу повернуться?" Любой игрок, сидящий на скамейке, должен быть недоволен. Если он в запасе счастлив, его надо убирать. Потухшего уже не зажечь.

-Самый болезненный удар за карьеру?

- В самом конце вылетело плечо. Во многом из-за этой травмы и закончил, хотя играл долго. Поздно уехал за границу, в 32 года. Три года играл в "Аустрии", еще три года - в третьей австрийской лиге. Все получалось.

-Что же в Вене не остались?

- Такие были времена - 84-й год, 85-й, коммунисты... Можно было только эмигрировать, а вот этого мне не хотелось.

-А прежде вопрос о том, чтобы остаться на Западе, не стоял?

- Стоял. В 22 года, когда я был еще не женат, после какого-то матча в Германии ко мне подошли люди. Предложили остаться в германской второй лиге, место в вузе пообещали, контракт президент сразу принес. Кстати, с очень неплохими по тем временам условиями. Но я сразу отказался и больше себя сомнениями не терзал. Когда что-то не получается, я себе говорю: "Любое плохое ведет к хорошему"...

-Зинченко, наш первый легионер, живет, кстати, с большой обидой на судьбу - что вырвали его из той же Австрии, где прижился.

- Мне в футбольной жизни все удавалось, не о чем жалеть. Играл до 38 лет, в сборной Чехословакии был, жил в лучших городах мира - Праге, Вене и Петербурге... А стоило закончить с футболом, тут же стал ассистентом в "Спарте".

ПЕТРЖЕЛА НА МЕТРО НЕ ЕЗДИТ

-Выходит, вы везучий?

- Очень. Но если вы получаете в жизни шанс, это еще не значит, что вам повезло. Все его получают. Главный мой талант - умею не замыкаться на неудачах. Одна секунда - и нет печали. Меня ничто не раздражает... Без проблем общаюсь с любым человеком, который меня узнает и подходит с расспросами. На Петроградской могу зайти в кафе, и подсесть ко мне может кто угодно. И знаю, что если пойдут неудачи и мне придется уехать в Чехию, то здесь останутся друзья. К которым всегда могу приехать в гости. Для меня это важно.

-Ринус Михелс говорил, что гордыня - первый тренерский грех.

- Правильно. Потому что искушения на каждом шагу. Только приходит какой-то результат, и сразу: "Я самый великий, мне все удается..." Так нельзя.

-А другой тренер, Кациракис, говорил: вокруг тренера должна быть граница, которую никто не перейдет.

- Может быть. Поговорите с Властой - может, услышите то же самое. Но я только помощник, и мне эта граница не нужна. Моя задача в том, чтобы игроки получали удовольствие от тренировок. Если будут приходить со словами: "Ох, опять..." - то хорошего не выйдет. Объясняю: "Футболом вы будете заниматься десять лет, так давайте эти годы не будем превращать в мучение!" И не надо сходить с ума, думать о футболе 24 часа в сутки.

-Вы богатый человек?

- У меня в Чехии большой дом, дача. Все, что нужно, есть.

-А "мерседес", как у всякого российского тренера?

- Я не хочу "мерседес". У меня были иностранные машины, но я понял, что лучше иметь чешскую. И универсал, чтобы сзади возить моего большого черного лабрадора. У жены сейчас "Фабия", но скоро, наверное, "Октавию" купим.

-Иржи Ярошик долго не мог понять, как себя вести в России с дорожной полицией.

- У вас все то же самое, что было в Чехии в 89-м. И у нас тогда тоже говорили, что это не искоренить, что деньги решают все и везде. Я с вашей дорожной полицией освоился, хоть они постоянно просят пройти к ним в машину. Я отказываюсь, не желаю играть в эти игры. "Или забирайте документы, или позвольте заплатить штраф..." В Чехии можно платить на месте. С полицией - вопрос времени, все решится. Кстати, я очень часто езжу на метро.

-Серьезно?

- Конечно. Игроки тоже надо мной смеются. Помню, была серия неудачных игр, сплошные ничьи - и меня угораздило в метро спуститься. Стою в конце вагона, смотрю: человек в меня всматривается. Внимательно-внимательно. Сейчас, думаю, подойдет и попросит расписаться. Он сделал три-четыре шага вперед, потом вернулся назад, снова повернулся ко мне: "Пора вам, засранцам, уезжать в свою Чехию, столько вы здесь натворили - хватит!" В тот момент я почувствовал, как краснею. Тут остановка, его самого подтолкнули к дверям: "Уходи!"

-У популярности есть, значит, и неприятные стороны?

- Есть. Но чаще мальчишки подходят и просят автограф. Впрочем, думаю, большинство меня не узнает. Мне интересно было бы посмотреть, как Власта проедет на метро, но он там, кажется, не был...

"РУКА МОСКВЫ"

-Русские футбольные судьи вас не удивляют?

- Нисколько. Они такие же, как в Чехии. Возмутил меня только один случай, когда после матча с ЦСКА меня вызывали на КДК. Потом выяснилось, что вызвали только с одной целью: чтобы я извинился.

-За что?

- Вот и на КДК пытались выяснить, что я кричал Газзаеву. Вам могу рассказать: Газзаев выскочил к бровке. Я ему кричу: "Сядь на место, ты уже не на Кубок УЕФА играешь!" И на меня кинулся кто-то из его помощников. Неприятно стало, что Газзаеву что-то позволил сказать чужой ассистент. В этот момент я уже ничего не говорил, только мне что-то кричали в спину. Я знал, кто кричал, но говорить не стал. Мне было смешно.

-Что произошло на КДК?

- Меня хотели оштрафовать, и я подал протест. Приезжаю в Москву, и выясняется, что боковой судья ничего не слышал, делегат ничего не видел, а судья заявляет: "Если вы сейчас признаетесь, что именно кричали на чешском языке, я тоже все вспомню, и наступит полная ясность!" Потом стали мне угрожать: если, мол, не извинюсь, придется писать письмо в УЕФА. Отлично, говорю. Пишите. Я тогда тоже сочиню письмо в УЕФА, опишу, что здесь творится. И после этого момента заседание закрыли.

-"Рука Москвы" - она существует?

- Конечно. Как в Чехии есть "рука "Спарты". Обычное влияние богатого клуба. Будет играть "Спартак" с "Ростовом" - судья, сам того не желая, в решающий момент окажется на стороне "Спартака".

-Где надо побывать в Чехии иностранцу, чтобы сказать: "Я эту страну увидел и понял"?

- Например, в городке, где я сейчас живу. Десять километров от Праги. Сын живет у Карлова моста, и до его дома доезжаю минут за двадцать. Жена, кстати, недавно звонила: "Рядом с нами купили дома 13 российских семей..." Мне везло в жизни на города. Это счастье, что после Праги я оказался именно в Петербурге: атмосферой они очень похожи.

-Москва не для вас?

- В первый раз я был в Москве в 85-м. Потом приехал года три назад и тогда сказал: вот здесь я точно жить не смог бы. Нервное место. То ли город, то ли бизнес-центр. А сейчас езжу чаще и смотрю на Москву иными глазами. У нее своя красота. Но был город, который когда-то действительно поразил мое юношеское воображение.

-Какой?

- Одна из первых моих поездок за границу, Америка, три дня в Нью-Йорке... Привезли меня на Пятую Авеню. Встал среди небоскребов и почувствовал: я вообще никто! И подумал: вот здесь я точно жить не смог бы.

Юрий ГОЛЫШАК

Амстердам - Санкт-Петербург