Газета Спорт-Экспресс № 272 (3950) от 26 ноября 2005 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

МАСЛОВ

Шансов стать звездой всего отечественного спорта у футболистов много больше, чем у их коллег из хоккея с мячом.

В этот хоккей Валерий Павлович Маслов играл гениально. И совершенно правильно поступил, что не поддался настоянию тренеров, руководивших командой мастеров "Динамо", - бросить зимний жанр, полностью сосредоточившись на футболе.

Для хоккея с мячом он значил то же самое, что Яшин или Стрельцов для футбола. Кстати, с обоими Маслов был и по-приятельски близок, и по характеру созвучен. Особенно, конечно, с Эдуардом Анатольевичем - к примеру, был так же отходчив, говорил: "Не могу ни на кого злиться дольше двух минут". И такая особенность Маслова примиряла с ним тренеров, обычно недовольных независимостью Валерия Павловича.

Работавший с динамовской командой хоккеистов Василий Трофимов, сам великий игрок и в футбол, и в хоккей, часто сердился на Маслова за его своеволие. Но когда заходила речь про игроков на все времена, называл Валерия в тройке вместе со Всеволодом Бобровым, выступавшим до Маслова, и Сергеем Ломановым - звездой более позднего поколения. Причем мне всегда казалось, что своего подшефного Трофимов все-таки ставил чуть выше...

В футбол он играл здорово, замечательно - и все же достигнутая им на летнем поле популярность в итоге растворилась. Что в хоккее вряд ли произошло бы, если б даже хоккей с мячом занимал в жизни российского болельщика такое же место, какое занял в нем футбол.

Есть существенное обстоятельство, на которое намекнул однажды сам Маслов. Он был согласен с тем, что лучшим правым - по тогдашней расстановке на футбольном поле - полузащитником в середине 60-х годов без конкуренции считали Валерия Воронина. Более того, полностью признавал за торпедовцем все несомненные выдающиеся достоинства. Но все-таки заметил, что его динамовский тезка (и коллега по амплуа) "умел себя подать".

Я бы сказал, что и Маслов, как и подобает видному игроку, присутствовал на поле не иначе как в образе: некое обращение к публике в его поведении, без сомнения, чувствовалось. Да и в отношениях с противником в игре он бывал артистичен.

Тренеры еще и потому терпели раскрепощенность Маслова в быту и в разговоре, обыкновение не без дерзости шутить на предыгровых установках, что не сыскать было более четкого исполнителя самых сложных их заданий. Например, в играх динамовцев против "Торпедо" ему персонально поручался Стрельцов. И нередко в подобных единоборствах Эдик не добивался желаемого преимущества перед защитником. (Признание оборонительных талантов Маслова потому еще важно, что полезен он оказывался и в атаке, при необходимости играл в нападении, а в хоккее с мячом и вовсе считался форвардом.)

В одной из игр между "Динамо" и "Торпедо" Стрельцов получил легкую травму, и, пока врачи перевязывали ему ногу, Маслов демонстративно стоял рядом, всем видом изображая сверхбдительность. Допускаю в этом эпизодике и проявление деликатности - шуткой своей Валерий Павлович скрашивал суровую необходимость столь жесткой опеки футболиста, которого он, соперник, любил и чтил не меньше, чем стрельцовская публика.

Тогдашним спортивным газетчикам Валерий Маслов, скорее всего, представлялся персонажем менее выгодным для раскрутки, чем занимавший их воображение Валерий Воронин. Интервью у футболистов в шестидесятые годы брали в редчайших случаях - у совсем уж узкого круга знаменитостей. И никто в такой круг Маслова включать не собирался: еще скажет что-нибудь не то. Но, как выяснилось спустя много-много лет после его ухода из активного футбола и хоккея, говорил Валерий Павлович именно то - самое что ни на есть то, - что желательно и полезно всем нам узнать о спортивной жизни.

Динамовский журналист Михаил Щеглов растянул интервью с Масловым на целую книжку - и очень получилось в жилу, поинтереснее многих мемуаров, якобы записанных с голоса знаменитости, а на самом деле процентов на пятьдесят (в лучшем случае) высосанных из старательного пальца записывающего. Тираж у книжки, как нынче водится, крошечный - и потому не могу отказать себе в удовольствии кое-чем из прочитанного поделиться.

Ну, казалось бы, не из футбольной оперы. Журналист - по давно заведенному газетчиками стандарту - хочет узнать о культурных пристрастиях спортсмена. Ветерану положено показать свою образованность. И на усредненный, как в кроссворде, вопрос соответственно откликнуться. Река? Естественно, Волга! Поэт? Правильно, Пушкин! Только Маслов и в такой ситуации Маслов. Говорит, что в истории с Пушкиным, да и Лермонтовым тоже, - на стороне Дантеса и Мартынова: "Разве можно так себя над другими ставить?" Я с Валерием Павловичем согласиться не могу. Но кому бы еще пришел в голову подобный поворот в школьной теме?

За свою долгую жизнь мне довелось слышать от спортсменов множество откровений, касавшихся их образа жизни и образа жизни тех, кто с ними бывал рядом. Захватывающие откровения слышал - и неизменно жалел, что никто больше про известное теперь мне не узнает. Поскольку обязательно следовало предупреждение: не для печати! А когда хоть малейшая подробность в печать все же просачивалась, не миновать - и после десятилетий знакомства - обид, вражды и жалоб. Не знаю уж, до какой степени близок динамовский журналист с Валерием Павловичем, но ничего от него Маслов не утаил.

Сколько стрел и копий в негодовании сломано публицистами от спорта о проблему договорных игр. Но вспоминает Маслов, как при Бескове обещали вернуть должок тбилисцам - отдать уже ненужную москвичам игру. Только вот Константин Иванович в последний момент заартачился - передумал. Тогда Маслов с ближайшим другом Виктором Аничкиным взяли и не вышли на поле - не могли в глаза смотреть обманутым соперникам.

Вы меня правильно поймите. И я не за договорные игры. Но сегодня всякая порядочность в таком катастрофическом дефиците, что умилился до слез, прочитав масловское признание.

Александр НИЛИН