Газета Спорт-Экспресс № 248 (3925) от 28 октября 2005 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

"СТРЕЛЯТЬ НЕ ПО МИШЕНЯМ, А ПО ВРАГУ"

"ДИНАМО" (КИЕВ)

В Киеве настроения витали иные. Если "Трактор" сумел преодолеть планку на рекордной для себя высоте, киевской команде, техничной, красивой, эффектной, способной в минуты вдохновения горы своротить, ни разу не удалось выявить истинный свой потенциал. А в предыдущем сезоне, если продолжить аналогию с прыгунами, она, сбившись с шага, пробежала под планкой. Итог - восьмое место, к ужасу, всеобщему разочарованию с изрядной долей негодования многомиллионной армии поклонников на Украине и за ее пределами.

"Футболисты твердо решили реабилитировать себя", - успокаивали зимой 1940-го возмущавшихся трудящихся киевские журналисты. За словами стояли большие дела. В январе динамовцы обратились ко всем футбольным командам Союза с призывом поддержать инициативу бакинских физкультурников и вызвали на соцсоревнование "полинии дисциплины, культурно-воспитательной работы, техники футбола" московских коллег из "Динамо" и "Спартака" (см. "СЭФ" от 7 октября). Готовились к поединку с московскими футболистами на культурно-воспитательном фронте внутри коллектива заключили социалистические договора между игроками в дисциплине общей, тренировочной, учебной и бытовой. Выиграли его, как и положено, капитан команды Лайко и тянувшиеся за ним Клименко, Коротких и Балакин.

Наладили выпуск стенгазеты "Форвард". Название ее не оставляло сомнений относительно игрового стиля киевлян в грядущих битвах. И с книжками разными умными не расставались: изучали экономическую географию, анатомию и физиологию себе подобных, историю физкультурного движения в СССР, краткий курс истории ВКП(б), неплохо ориентировались в текущей политической жизни в стране и за ее рубежами. Вгрызались в гранит науки в недавно созданной школе футболистов. На одном из занятий побывал в середине февраля корреспондент молодежной газеты "Сталинское племя". "В 11.00 все в сборе, - писал он. - Лекция по истории ВКП(б) - глава вторая. Все конспектируют, овладевают основами марксизма-ленинизма. Дали социалистическое обязательство сдать экзамен не ниже, чем на "хорошо".

Так создавался крепкий, солидный фундамент ожидаемых побед на футбольном поле.

Согласно марксистско-ленинскому учению, базис определяет надстройку. Воздвигали ее зимой в зале той же школы, весной - на футбольных полях Одессы.

Вернемся ненадолго в школу. По информации того же источника, в перерыв игроки отправлялись в спортзал: вольные упражнения, турник, конь, шведская стенка, медицинбол... "Нагрузка большая", - сочувствовал журналист. Что он имел в виду - идеологическую часть программы или физическую, - сказать не берусь. На воздухе главное внимание уделяли лыжам. "Лыжный спорт - большое подспорье для футболистов", - внушала игрокам газета. Давалась зимняя дисциплина с трудом. Ничего, освоились, обуздали, приручили настолько, что готовились задолженность по нормам ГТО закрыть. По заверению "Красного спорта", 95 процентов личного состава зачет получили.

На 24 марта приобрели билеты на поезд Киев - Одесса. Накануне, 23-го, состоялось совещание футболистов в ЦК комсомола Украины (ЛКСМУ). В нем помимо игроков приняли участие представители республиканского комитета физкультуры и общества "Динамо". Высшее комсомольское и физкультурное руководство пыталось разобраться в причинах провального выступления в последнем чемпионате. На поставленный с высокой трибуны вопрос: "Почему одна из лучших команд СССР, имеющая прекрасный состав, показывает низкие результаты?" - отвечали всем скопом: начальник команды (он же парторг) Демура, тренер Печеный, футболисты Махиня, Идзковский, Лившиц, Гребер, Лайко, председатель комитета физкультуры Украины Ясиновский...

Низы (тренер и игроки) упрекали функционеров в безразличном к ним отношении, отсутствии реальной помощи и поддержки. Те обвиняли Демуру и Печеного в неудовлетворительной работе с коллективом, плохой тренированности и подготовке футболистов, слабой политико-воспитательной работе, породившей у игроков самоуспокоенность, зазнайство, дисциплинарные нарушения и прочие грехи. Футболисты брошенных в их сторону обвинений не отрицали, выступали самокритично, обещали исправиться. Лайко относительно перспектив выразился туманно: "Результаты зимней подготовки дают все основания предполагать, что наша команда вновь обретет уверенную форму, сумеет отстоять честь Украины в футбольном розыгрыше 1940 года". Тренер Печеный конкретизировал расплывчатые высказывания капитана. Его обещание "такподготовиться к сезону в Одессе, чтобы в новом сезоне как никогда настойчиво бороться за первенство Советского Союза", полагаю, воодушевило аудиторию.

Последнее слово на собраниях высокого ранга принадлежит главному. Главный в тот день - комсомольский секретарь Украины Фесенко. "Зри в корень", - поучал Козьма Прутков. Фесенко внял совету, выявил суть. Он отметил огромное значение постановления Всесоюзного комитета комсомола о развитии советского футбола, особенно в той его части, где предписывалось создавать в командах мастеров комсомольские группы и усилить политико-воспитательную работу среди футболистов. "Надо руководствоваться постановлением ЦК ВЛКСМ. Без этого команда не сумеет добиться решающих успехов", - вручил он золотой ключик киевским динамовцам. Осталась самая малость - отомкнуть наконец притаившуюся за холстом волшебную дверцу.

Одесса встретила многочисленных гостей, московских и украинских, неприветливо. За трехнедельное пребывание киевлян в этом роскошном приморском городе выдалось всего два или три погожих дня. Холод и обильные дожди значительно скорректировали (то есть сорвали) тренерские планы. Обнаружилась и другая проблема - острый дефицит полей. "С полями в Одессе возник кризис, - сообщал из тренировочного лагеря корреспондент "Красного спорта". - Большинство их вспахано и засеяно. Футболисты используюткаждую лужайку".

Работа тем не менее шла - правда, из-за погодных условий больше с теоретическим уклоном. В этой части режим дня соблюдался четко. Подъем, утренняя зарядка и сразу после завтрака - теория футбола, изучение правил игры (напомню, киевские футболисты обязались получить судейскую специальность). "Особое внимание уделяем изучениюисторииВКП (б). Через день слушаем лекции по истории партии", - с гордостью сообщал болельщикам из Одессы Лайко.

"С пяти до семи - тренировка с мячом на стадионе", - записано в рабочей тетради Печеного. Тренерские планы по упомянутой причине срывались частенько. В освободившееся от тренировок время ребята ходили в кино, театры, музеи, провели шашечный и шахматный турниры, издали второй номер стенгазеты и одну фотогазету.

О тактике. И эту тему на упомянутом собрании в Киеве без внимания не оставили.

- Не устарела ли система "дубль-ве", не время ли создавать свою, советскую систему?

Знак вопроса поставлен для проформы. В устах функционера звучал он риторически. Находившиеся в зале специалисты что-то на него отвечали. Что именно, не знаю. К сожалению, в протоколе собрания сведений на сей счет нет.

В заметке корреспондента спортивной газеты В.Юрьева из Одессы говорилось о поисках новой тактической системы в "лабораторных" условиях: "Киевляне и спартаковцы пытаются искать новое в стиле атаки, и хотя эти попытки носят лабораторный характер, команды, застывшие на мертвой схеме "дубль-ве", могут столкнуться с сюрпризами".

Лайко, будучи в курсе развязанной откуда-то сверху кампании против буржуазной тактической системы, обнаружил еще одну причину, судя по его высказыванию, главную, в неудачном выступлении команды в сезоне-1939: " Отсутствиеопределенной системы игры, точнее, чрезмерное увлечение "дубль-ве" объясняет, почему мы плохо выступили в чемпионате и Кубке".

Ненастье не помешало провести несколько товарищеских встреч - в основном с соперниками, не в обиду им, посредственными. Тем не менее в играх с московским и одесским "Пищевиком" зрители забитых мячей не увидели. Николаевский "Судостроитель" киевляне обыграли со скрипом - 2:1. С ленинградским "Авангардом" получилось удачнее - 3:0. Снайперские качества проявили один только раз - в игре с одесским... "Снайпером" - 6:0. И все же капитан в корреспонденции из Одессы предсезонкой остался доволен ("команда в неплохой форме"), в будущее смотрел с оптимизмом ("должны занять одно из почетнейших мест"). Рассказал и о единственной на тот момент проблеме из тех, что со временем рассасываются ("В команде несколько новых игроков, потому главная задача - сыграться").

К слову, о пополнении. В феврале сообщили о новых приобретениях: из Ростова прибыл крепкий защитник Василий Глазков, из Львова - Александр Скоцень, из киевского "Локомотива" - Николай Балакин и Иосиф Качкин, из Одессы - Владимир Онищенко. Все - нападающие, самая востребованная в те годы специальность. Вернулись после долгого перерыва свои, два Константина - Калач и Щегоцкий. Первый провел несколько месяцев на больничной и санаторной койках, второй - в застенках НКВД. О жуткой истории, связанной с арестом и пытками лучшего в довоенные годы киевского игрока на исходе лета 1938 года, я вам уже рассказывал, пообещав, что с ним еще встретимся. Время настало.

"Польскому шпиону" повезло. Отпустили его через год и три месяца по кратковременной бериевскои амнистии. Вернули документы и орден - все его состояние. За время пребывания в "большом доме" он потерял все - семью, квартиру в Киеве (благородно оставил ее сбежавшей супруге), славу, спортивную форму... Отпустили в том, в чем арестовали - в легкой летней одежде, превратившейся за это время в лохмотья. С опухшим, со следами побоев лицом, потерявшими товарный вид ногами он даже отдаленно не напоминал себя прежнего, стройного, ладного красавца. Прохожие от него шарахались, знакомые не узнавали.

Помогли друзья: накормили, одели, обули, отправили в Москву, где жила мать. Николай Старостин, узнав, что Константин в Москве, сразу разыскал его и предложил (уверенный, что играть тот не сможет) прилично оплачиваемую работу в "Спартаке" и квартиру. Щегоцкий попросил неделю на размышление.

Очень хотел играть. А тут звонки из Киева. Товарищи уговаривали вернуться, верили, что заиграет. Отказавшись от соблазнительного светлого настоящего, как в омут бросился в туманное будущее. На что рассчитывал отлученный на полтора года от мяча, изолированный от привычной привольной жизни, родных и друзей, испытавший одному ему известные физические и нравственные страдания Константин Щегоцкий? Возможно ли после всего случившегося вернуться в футбол, да еще под 30, в преклонные, по спортивным понятиям, годы? Посмотрим.

Слух о возвращении форварда взбудоражил Киев. Люди помнили того Щегоцкого, сильного, ловкого, умного. Таким и желали видеть его, несмотря ни на что.

И совсем уж невероятный, фантастический слух расползся в начале года по украинской столице: "К нам едет Пека, Петр Дементьев". Газеты в середине февраля народную молву легализовали. Форвард штучный. Репутацию самого техничного в Союзе игрока, виртуоза, подтверждал постоянно изощренными финтами, дриблингом, умением раскрутить на пятачке едва ли не полкоманды. А какие пасы выдавал, какие голы забивал, какие штучки-дрючки выделывал! Народ его боготворил. Пресса недолюбливала, обвиняла в "архитектурных излишествах", обзывала трюкачом, циркачом. Искусство в изначальном смысле почитаемое, применительно к советским футболистам - недостойное, позорное. Высовываться, противопоставлять себя коллективу считалось серьезным прегрешением.

В ленинградском "Динамо" остался он непонятым, общаться артисту с ремесленниками, пусть умелыми, добротными, непросто.

Киев - дело другое. Среда благодатная. Киевские умельцы давно приобщили своего зрителя к высокому искусству, воспитали в нем эстетическое чувство.

Говорят, браки совершаются на небесах. Там же и расторгаются. Союзу Дементьева с киевским "Динамо" состояться было не суждено. В поднебесье партийном ему воспрепятствовали. В свидетели привожу пострадавшего. Небольшой отрывок из книги Петра Дементьева "Пека о себе, или Футбол начинается в детстве":

"Официального разрешения на переход в команду киевлян у меня еще не было. Тренер динамовцев попросил первого секретаря компартии Украины Н.С.Хрущева оказать содействие в решении этого вопроса. Хрущев обратился во Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта с просьбой дать мне разрешение на переход. Но ему сообщили, что А.А.Жданов приказал мне играть за Ленинград и только за команду "Динамо". Хрущев был страшно удивлен и сказал, что даже не представлял себе, как сложно футболисту перейти из одной команды в другую. Как потом выяснилось, Жданов уже звонил во Всесоюзный комитет председателю Снегову, угрожал снять его с должности, крича:

- Что забезобразие у вас там творится! Почему Дементьев уехал в Киев? Будет играть только за Ленинград!

Поэтому, когда по приезде в Москву мы пришли во Всесоюзныйкомитет физкультуры и спорта вместе с Квашниным, который... пригласил игратьв "Торпедо", испуганный Снегов сказал мне:

- Уходи и не показывайся мне на глаза! Играть будешь только за Ленинград!..

Наконец, в Ленинградском комитете физкультуры предложили:

- Выбирай, где будешь играть, в "Динамо" или в "Зените"?

Я выбрал "Зенит".

Вот так Петр Дементьев помог мне проложить мостик из Киева в

ЛЕНИНГРАД

Динамовцы понесли серьезные кадровые потери. Ушли по разным причинам лучшие форварды - братья Дементьевы и Сергей Соловьев. Осенью прошлого года Дисциплинарная комиссия дисквалифицировала Соловьева и защитника Киселева. Обоих отчислили из команды. Киселев остался временно безработным, а Соловьева трудоустроили в московское "Динамо". Туда же пришел Дементьев-младший (Николай). О старшем, Петре, я кое-что рассказать успел. История длинная, продолжение следует.

Покинули команду и два вратаря - Кузьминский с Лихвинцевым. Пустыми ворота, естественно, не остались. Вышел на свет божий прохлаждавшийся в их тени Василенко, из "Электрика" вернулся Набутов. Попеременно и стояли. Оттуда же взяли Орешкина, Лоткова, из ленинградского "Авангарда" - Викторова. Люди не случайные, не один год верой и правдой служили динамовцам.

Сменился тренер. После двухлетней чехарды (за это время уволили троих наставников, но нас-то этим не удивишь) выбор пал на известного и в Ленинграде, и в стране Михаила Окуня. Готовил он команду месяца полтора в ленинградском манеже, а 19 марта повез в Тбилиси, ставший в весеннюю тренировочную страду вторым домом.

Во всех без исключения командах произошли небольшие изменения - дело обычное, житейское. Но имя свое сохранили все. Исключение - "Сталинец". Взял он себе другую "фамилию", что советским законом не возбранялось. Даже не знаю, как его величать. Назову оба имени - новое и старое.

"ЗЕНИТ" ("СТАЛИНЕЦ")

Две команды с таким названием участвовали в чемпионате 1938 года. Обе, согласно Положению (в последнем чтении), оказались за бортом. В 1939-м "Сталинец" реанимировали, вернули в группу А. "Зенит" находился в состоянии клинической смерти: в 1938-м 22-е место из 26, на следующий год, уже в группе "Б", - 22-е из 23. При наличии всего двух групп вылетать больше некуда - путь один, на небеса. Однако советская спортивная медицина в 30-е (и последующие) годы творила чудеса. Провели уникальную операцию: старую форму наполнили новым содержанием. Чтобы было понятнее - футболисты "Сталинца" в полном составе вместе с тренером перешли в "Зенит".

Формально "Зенит" остался, "Сталинец" дал дуба. То есть его переименовали в "Зенит". Чинуши в растерянности. Что делать? Если к новообразованию относиться как к умиравшему "Зениту", о группе А речи идти не могло. Выпав из второй группы, он мог рассчитывать разве что на чемпионат Ленинграда. Если же согласиться с тем, что новая команда не что иное, как переименованный "Сталинец", то, по условиям первенства-1939, он место в группе А сохранил законно и в новом сезоне должен находиться среди лучших советских команд. Функционеры остановились на третьем варианте, противоречащем и Положению о розыгрыше, и здравому смыслу: оставили его в группе Б, то есть игроков и тренера, сохранивших по закону место в престижном доме, переселили в барак на том только основании, что команде (не по ее воле) сделали "пластическую операцию".

Среди рабочих Ленинградского металлургического завода им. Сталина, где футболисты, даже изменив "внешность", продолжали числиться и получать зарплату, начались волнения. Они по-прежнему считали команду своей и требовали восстановить ее в правах. Рабочие желали встретиться с футболистами, чтобы из первых рук узнать о создавшейся ситуации. Об этом 1 февраля 1940 года в небольшой заметке ("Отчет футбольной команды") писала заводская многотиражка "Сталинец":

"В ближайшем будущем на заводе состоится общее собрание трудящихся - любителей футбола, на котором тренер заводской футбольной команды мастеров т. Егоров, начальник команды Кузнецовинекоторые мастера из состава команды расскажутоб итогах футбольного сезона прошлого года и перспективах на сезон 1940 года.

Собрание это созывается по инициативе группы трудящихся завода, выступивших со своим предложением на страницах газеты "Сталинец".

Собрание не состоялось: тренеры сами находились в неведении и ничего конкретного болельщикам сказать не могли.

Не зная о дальнейшей своей участи, команда в середине февраля начала подготовку к сезону. На общем собрании избрали тренерский совет, куда вошли самые авторитетные игроки. На том же собрании решили выпускать стенгазету "Штрафной удар". Судя по названию, для беспощадной борьбы против "негативных явлений".

Ситуация прояснилась в первых числах марта. Здравый смысл восторжествовал: команду (пусть и с новой вывеской), сохранившую по итогам сезона-1939 место в группе А, восстановили в правах. По этому поводу созвали новое собрание. Игрокам сообщили преприятнейшую новость, озвученную в кулуарах: " Всесоюзныйкомитет по делам физкультуры и спорта при СНК СССР ввиду поступившего ходатайства пересмотрел свое первоначальное решение. Команда завода имени Сталина включена в группу А розыгрыша первенства СССР". Мотив объяснила многотиражка: "Наша команда представляет собой коллектив физкультуры одного из важнейших заводов страны, промышленность одного из важнейших наркоматов. Это соображение послужило для перевода команды в группу А".

Тренеру Константину Егорову так и не пришлось встретиться с трудящимися: вскоре после благополучно завершившейся истории двумя потоками футболисты отправились на полуторамесячные сборы в Гудауты. Перед отъездом он обратился со страниц "Сталинца" к рабочим завода и ответил на поставленные ими еще в начале февраля вопросы. Отчитался за прошлый сезон, рассказал о планах на грядущий и с благодарностью отметил их ведущую роль в благополучном разрешении тяжбы с властями: " Командамастеров нашего завода... в розыгрыше футбольного первенства 1940 года включена в первую группу. Это большая победа и наших футболистов, и спортивного Ленинграда, и трудящихся нашего завода, которые оказали команде большое содействие в переводе ее в эту группу".

Фраза любопытная. На нее ориентировался, когда говорил давеча о волнениях рабочих. Неужто и в самом деле власть отступила под напором питерского пролетариата?

Здесь я бы хотел обратить ваше внимание на два момента. И многотиражка, и Егоров долго не произносили вслух новое имя (впервые прозвучало оно в последних числах Марата), называли футбольный коллектив "нашей командой" (то есть командой того самого завода, которому принадлежал "Сталинец" в последние годы). И еще. Тренер в письменном обращении к рабочим называл занятые места: в 38-м (14-е) и 39-м (11-е). Напомню, в 1938-м помимо "Сталинца" играл и "Зенит", оказавшийся в хвосте таблицы. Следовательно, Егоров отождествлял новый "Зенит" со "Сталинцем". Того же мнения придерживались Константин Есенин, известный знаток зарубежного, советского и ленинградского футбола Юрий Лукосяк и ленинградские статистики. В суммарные итоги "Зенита" они неизменно включали показатели "Сталинца" за 1938 - 1939 годы.

Есть и иная точка зрения. Возможно, оппоненты, если углубиться в юридические нюансы и хитросплетения (команду переподчинили спорт-обществу "Зенит"), формально правы. Но мне ближе позиция Есенина и К°. Одни и те же игроки и тренер продолжили путь в чемпионатах с позиции, законно занятой в 1939 году. От того что им дали новое имя и переодели в другую форму, ничего не изменилось. Для меня "Сталинец" конца 30-х и "Зенит" 40-го - синонимы, как, к примеру, гиппопотам и бегемот или Голландия и Нидерланды. Примеры можно продолжить. Не считаю свою позицию единственно верной, но счел нужным ее обосновать.

И "Зенит" пополнился новыми футболистами: приняли Евгения Шелагина, Бодрова, очень перспективного 21-летнего Евгения Архангельского, Смирнова, Басалаева...

О жизни зенитовцев в Гудаутах постоянно держал в курсе рабочих завода редактор стенгазеты "Штрафной удар", по совместительству капитан команды Александр Зябликов. Бросало ребят из холода в жар. 27 марта редактор телеграфировал: "Доехали до места хорошо. Сначала нас, прав да, встретила неласковая по года - шли дожди, даже снег, бывали морозы". Через десять дней: "Наконец после долгих дождей наступила жара - свыше 30 градусов". Это в первых числах апреля! Охотно рассказал капитан о времяпрепровождении на юге:

"Прочитав доклад тов.Молотова на заседании VI Сессии Верховного Совета СССР, мы, футболисты показа тельной команды завода, горячо одобряем и приветствуем внешнюю политику нашей партии и правительства.

Очень радостно приняли мы сообщение о заключении мирного договора с Финляндией. С гордостью и радостью читали о встрече бойцов, возвращавшихся с фронта.

Сейчас всем коллективом приступили к истории ВКП(б)...

Тренировки приняли широкий, развернутый характер. Закончили предварительную подготовку - большие прогулки, кроссы. Затем вышли на футбольное поле, где работали с мячом два-три часа. Вечерами ведем политзанятия, изучаем теорию футбола. Совершили экскурсии в Сухуми и Новый Афон... Команда физически окрепла, к товарищеским встречам готова. 28 марта играли со сборной города".

Результат Зябликов не сообщил - скромность заела. Но рабочие настаивали, и недельки через две газета "по просьбе трудящихся" счет назвала - 17:0. Молодец против овец. А вот с молодцами из московского "Динамо" смотрелись ленинградцы неважно - 0:3, 0:8 и 1:6. В газету попал только первый результат с объяснением причин проигрыша: поле скользкое, играли с преимуществом, могли много забить, а пропустили из-за усталости и ошибок защиты в последние восемь минут. "Говорить о полной готовности команды еще преждевременно, - заключил Зябликов. - Пока с нами нет В.Шелагина, В.Смагина, П.Дементьева".

Причину их отсутствия объяснила в том же номере (от 5 апреля) заводская многотиражка:

"В.Шелагин не присутствует на тренировке, так как сдает зачеты в институте. В.Смагин без всякого на то разрешения решил заехать на недельку в Баку, к своим родственникам. Надо полагать, что его поступок получит надлежащую оценку. П.Дементьев пребывает в Киеве, "нанимаясь" в командуместного "Динамо". По заявлению Всесоюзного комитета, ему предложено играть только в команде нашего завода и никакого перевода дано не будет. Тов.Архангельский, который пытался было перейти в другую команду, возвращен, приехал в Гудауты и будет игратьв команде".

Заметка, особенно комментарий к ней, взбудоражили рабочих, вмешательство которых, по словам Егорова, и решило судьбу "Сталинца"-"3енита". Под материалом "За честь завода и города", опубликованном 23 апреля на страницах "Сталинца", подписались 17 человек. Они проявляли серьезное беспокойство в связи со сложившейся ситуацией, дали несколько ценных указаний по формированию линии атаки и бросили камешек в тренера: "Товарищ Егоров... беспечно относится к тренировкам и учебе команды. Приехав на место тренировки с опозданием, т.Егоров предпочел также в самые решающие дни подготовки командык играм уехать в другой город по неуважительной причине".

Возникла еще одна серьезная жизненная проблема, из тех, о которых открыто говорить при советской власти не рекомендовалось: денежек ребятам не платили. В газете закрытой, имевшей хождение только на территории завода (многотиражки долгие годы в библиотеках не выдавали, покоились они в обширном запретном фонде с совковым названием "спецхран"). Вот что писали о денежных проблемах "Зенита" рабочие: "Надо так же сказать, чтоЦентральный совет (председатель т. Бирюков) и Областной совет (председатель Кудрявцев) нашего спортобшества обращают недостаточно внимания наположение команды и поих вине создаются недопустимые финансовые затруднения, нервирующие игроков команды".

Деньги на дорогу все же наскребли: 24 апреля "Зенит" отправился в Тбилиси на встречу нового футбольного года с грузинскими друзьями - "Динамо" и "Локомотивом".

Худо-бедно рассказал в два приема о подготовке всех 13 команд, которым, если верить последней версии утвержденного Всесоюзным комитетом Положения, предстояло в 1940 году участие в футбольном первенстве. Зная о настороженном отношении физкультурных властей к числу 13 (писал как-то об этой слабости советских физруков), не уверен в незыблемости и твердости последнего решения комитетчиков. Если вновь спасуют перед дьявольским числом, узнаете об этом из следующей публикации.

Наобещал вам с три короба. Через две недели придется отдавать долги. Думаю, рассчитаюсь до последней копейки, а кое-что и приплачу.