Газета Спорт-Экспресс № 65 (3743) от 25 марта 2005 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

БРАТ ИЗ НАЗАРЕТА

Дмитрий УЛЬЯНОВ.Из разудалой торпедовской компании, проходившей в еврокубках "Манчестер Юнайтед" и побеждавшей "Реал", он единственный до сих пор играет. Давно на тренерскую вахту заступили Чугайнов, Шустиков и Талалаев. Чельцов - технический директор "Сатурна". Третий год, как нет с нами Тишкова... И лишь у Ульянова, ныне жителя солнечной Хайфы, точка в карьере еще не поставлена.

Дмитрий УЛЬЯНОВ

Родился 28 октября 1970 года в Москве. Полузащитник. Выступал за команды "Торпедо" Москва (1989 - 1994), ЦСКА (1995 - август 1996, февраль 1997 - август 1997), "Расинг" Испания (сентябрь 1996 - январь 1996), "Хапоэль" Хайфа (сентябрь 1997 - 2002), "Бейтар" (январь 2003 - июнь 2003), "Ахи" (с июля 2003 года), все - Израиль. Бронзовый призер чемпионата СССР 1991 года. Обладатель Кубка России 1993 года. Чемпион Израиля в составе "Хапоэля" (Хайфа) в сезоне-98/99.

ЗАБАСТОВКА

Когда-то легионеров из России на Земле обетованной было видимо-невидимо. Но в последние годы разъехались почти все. Ульянов остался. Несмотря на финансовый кризис, охвативший местные клубы, и не самую спокойную обстановку. Слишком многое связывает его с этой страной. Здесь он нашел свою любовь, здесь пять лет назад увидел свет его сын Никита.

В футбольной биографии Ульянова израильская страница тоже не кажется лишней. Чемпионство с "Хапоэлем" из Хайфы, две бронзы, Кубок и репутация одного из лучших опорных полузащитников, когда-либо выступавших в Израиле...

Вот только нынешняя его команда - "Ахи" из Назарета, что в получасе езды от Хайфы, где со своей семьей обосновался Ульянов, - едва сводит концы с концами. В прошлом сезоне "Ахи" вместе с российским хавбеком вылетел из высшей лиги, в этом, похоже, рискует расстаться и с первой.

Беседа наша затянулась за полночь, и когда, прощаясь, я поинтересовался у Дмитрия, не проспит ли он завтра тренировку, в ответ услышал ехидный смешок: "Да какая тренировка! Бастуем второй день. Игроки объявили: пока хотя бы частично задолженность по зарплате не погасят, ноги нашей на поле не будет".

-Как же угораздило вас связаться с такой горе-командой?

- Не забывайте, что мне 34. В этом возрасте выбирать особо не приходится. Другие клубы предлагали контракт примерно на тех же условиях. Зато, играя в "Ахи", никуда из Хайфы уезжать не надо. Но сезон отбегаю и, скорее всего, закончу. Устал. Дурака на поле валять неохота, а всерьез футбол в израильской первой лиге воспринимать трудно. Вдобавок у команды проблемы с деньгами. Эти "братья" из Назарета даже за предыдущий год со мной не рассчитались.

-Какие еще "братья"?

- Так в переводе на русский звучит название клуба. В сущности, долги меня тут и держат. Летом перед подписанием нового контракта руководство успокаивало: "Все отдадим, до последнего шекеля". Жду. И надеюсь, что до судебной тяжбы дело не дойдет.

-А дальше куда?

- Домой, в Москву. Есть любопытное предложение от моего друга Глеба Панферова. Он нынче состоит на службе в футбольном агентстве, имеющем лицензию ФИФА. У них целый штат сотрудников - юристы, переводчики, селекционеры. Там и Юра Тишков работал, и Андрей Кобелев, пока Романцев не позвал его в "Динамо" своим помощником.

-Вам это действительно интересно?

- Попробовать, полагаю, стоит. Агентов-то в нашем футболе навалом, но многие ведут себя непорядочно. Им лишь бы срубить поскорее свой процент от сделки, а судьба игрока заботит в десятую очередь. Такого быть не должно.

-А тренерская профессия не прельщает?

- Была у меня мысль открыть в Израиле детскую футбольную школу. Однако, подсчитав расходы, убедился, что заработать на этом нереально. В лучшем случае будешь "в ноль" уходить. А содержать школу для души мне, к сожалению, не по карману.

"ЛИПАЧИ"

-Вы довольны тем, чего добились в футболе?

- Сказать, что я был лучше и талантливее всех, а мне не повезло, не могу. Впрочем, бездарным игроком тоже себя не считаю. Все-таки выступал в сильных командах, что-то выиграл. У процентов семидесяти моих знакомых футбольная карьера сложилась гораздо хуже. Хотя среди них попадались очень одаренные ребята.

-Вы выросли в футбольной семье: отец - известный детский тренер. С учетом этого других путей у вас, наверное, не существовало?

- Папа всегда был уверен, что из меня выйдет толк. Он ни капельки не удивился, когда в 15 лет меня взяли в сборную Москвы. Позже с Максом Чельцовым в юношескую сборную СССР пригласили. Но в команде мы не закрепились. Там в то время хватало "липачей" из союзных республик, которым скостили по два-три года. По паспорту игрокам 16 - 17, а у них уже разговоры о женах, детях. Как с ними тягаться? Причем все об этом прекрасно знали, но делали вид, что ничего не происходит.

-О похождениях торпедовской молодежи начала 90-х слагают легенды. Надо полагать, не без оснований?

- Футбольный потенциал у команды был колоссальный, но вот по части дисциплины, чего скрывать, - полный завал. Сутки напролет торчали на базе в Мячкове. На сбор сажали за три дня до матча, до этого - двухразовые тренировки. Единственный выходной - после игры. И превращался, естественно, он в сплошное застолье. Иногда на базе не столько предстоящий матч обсуждали, сколько куда гулять отправимся. Созванивались заранее с приятелями из других команд, уточняя место встречи. Раздолбаем был приличным. Как-то в одной компании со спартачами очутились - с Пятницким, Ледяховым. Пошумели весело. А через несколько туров они нас в чемпионате приложили - 3:0. Пятницкий, говорят, тогда изрек: "Нет, пьют они, конечно, здорово. Но играют слабовато"... Сейчас вспоминаю эти похождения - словно в другой жизни все было. В Израиле я сильно изменился. Понял, наконец, что играть не вечно, что нельзя на поле опускаться ниже определенной планки. А для этого необходимо не по кабакам шататься, а нормально готовиться к матчам.

-Что мешало понять это раньше?

- Возможно, повлияло то, что в "Хапоэле" первые три года из российских футболистов я был один. А может, просто повзрослел. Нам ведь раньше и учиться было не у кого, и сравнивать не с чем. "Старики" сами такими же шебутными были. Байки травили, как, мол, накануне кто-нибудь крепко поддаст, но утром на тренировку свитер шерстяной натянет, кросс пробежит - и уже как огурец. А потом узнаешь, что в 50 лет человек умер. Ничего же для организма бесследно не проходит. Это теперь все умнее стали. Здоровье берегут.

ТИША

-С торпедовскими друзьями продолжаете общаться?

- Да, с Шустиковым, чуть реже - с Чельцовым. Сложно поддерживать отношения на расстоянии. С Тишковым тоже дружил. Не верится, что Юры больше нет. Из той нашей шатии-братии кто угодно мог попасть в переплет, но чтобы Тиша... Он сторонился любых авантюр и вообще из всех нас был самым порядочным и достойным. В "Торпедо" мы его в шутку сначала "ботаником" прозвали. Еще бы - не пьет, не курит. Помню, он уже закончил играть, мы встретились в кафешке, что-то заказали, и Тиша говорит: "Возьму-ка себе водки". Меня эта фраза сразила наповал. Будто услышал ее от своего пятилетнего сына.

А как он самолеты любил! Запрокинет голову к небу и провожает их долгим взглядом, выдавая поразительные характеристики. Для нас, ни черта в этом не смысливших, все они были одинаковы. Юра же, мечтавший стать летчиком, в них прекрасно разбирался. Если вместе летели куда-то, игроки всегда следили за его реакцией. При взлете Тиша неизменно повторял: "О, смазка пошла". То есть руки потеть начали. И все сразу внимательно осматривали свои ладони... Или сидим в салоне, играем в карты. Вдруг лайнер тряханет либо звук какой-нибудь непонятный раздастся. Игра замирает, все с напряжением вглядываются в лицо Тишкова. А тот смеется: "Да нормально все, мужики, не бойтесь". Всеобщий вздох облегчения - и народ опять в карты уткнулся.

-От кого узнали о его гибели?

- В Хайфу позвонила жена моего друга Васи Иванова, бывшего защитника ЦСКА. Я жутко переживал, что не сумел вырваться в Москву на похороны: у нас на следующий день был календарный матч. Но на кладбище у Юры бываю в каждый свой московский приезд.

Тиша, Тиша... У него в "Торпедо" был такой дебют, что я думал: растет новый Стрельцов. Скорость, техника, удар, забивает. Все есть! Если бы не эта травма в Коломне... Сколько Юра операций перенес, как со своей ногой намучился! При этом цеплялся до последнего, хотел играть. Я уже в Израиле был, когда он приезжал сюда на смотрины. День походит - нога опухает. Какой уж тут футбол...

КРАЙНИЙ

-Почему вы решились на переход из "Торпедо" в ЦСКА?

- Летом 94-го в "Торпедо" вернулся Иванов. И у меня появились нехорошие предчувствия, что тем, кто снимал его в 91-м, житья в команде рано или поздно не будет. Укрепился я в этой мысли после того, как из состава без объяснения причин вылетел Чельцов. А у меня истекал срок контракта, Тарханов настойчиво приглашал в ЦСКА. Иванов в газетах, правда, рассказывал, что армейцы сманили меня огромными деньжищами. Ерунда. Не это стало определяющим мотивом ухода. Да, собственно, и не уговаривал меня никто в "Торпедо" остаться.

-Разница между тренировками Тарханова и Иванова была велика?

- Небо и земля. У Иванова любому занятию предшествовала интенсивная разминка в песочной яме. С мячом мы работали мало. Больше бегали да прыгали до умопомрачения. Но для той силовой торпедовской тактики технари и не требовались. Я, кстати, в "Торпедо" считался довольно техничным игроком. А в ЦСКА с изумлением обнаружил, что там самый захудалый защитник обращается с мячом лучше меня.

Многих тренеров я повидал, но нигде не получал такого удовольствия от работы, как у Тарханова. Тренировались мы по бразильской системе. Мячи были немного подспущенные, вся игра быстрая, в два касания. Тарханов стремился играть в красивый футбол. На мой взгляд, он один из сильнейших российских тренеров. Признаться, для меня загадка, почему ему никак не удается одержать большую победу. Ни с ЦСКА, ни с "Торпедо", ни с "Крыльями".

-Вы на удивление тепло отзываетесь о Тарханове. И это после скандального расставания с ЦСКА!

- Что было, то было. Пожалуй, основной мой недостаток - я никогда не умел сглаживать острые углы. Был нетерпим к несправедливости и говорил об этом открыто. При том знал, что в команде полно стукачей.

-Среди игроков?

- И игроков, и массажистов, и обслуживающего персонала... Так было во всех клубах, где я играл. Наверное, порой мне следовало придержать язык, быть более гибким, стараться находить компромиссы. Не в ущерб совести, разумеется.

-Вас с Карсаковым Тарханов, по-моему, обвинил в сдаче матчей?

- Да, и еще Бушманова. Его позже простили, а нас двоих сделали козлами отпущения. В ЦСКА футболисты не были аскетами, о чем тренеры знали. Пока мы находились в лидерах - не реагировали. А откатились на пятое место - казнить стали выборочно. Одного отчислили, второго упекли в запас, третьего оштрафовали. А несколько человек из той же компании все равно пребывали в фаворе. Мне кажется, это неправильный подход. Раз виноваты все, честнее было бы собрать команду и сказать: вместе гуляете - вместе и отвечайте. В "Локомотиве", например, так поступал Семин. Поэтому игроки бились в матчах в том числе и за него.

-Откуда вообще у Тарханова возникли такие подозрения?

- Стартовал ЦСКА в 96-м неплохо, меня "Спорт-Экспресс" в мае даже игроком месяца признал. Затем был перерыв на чемпионат Европы, после которого ни с того ни с сего мы резко подсели физически. Сам чувствую - не тяну. Ноги не бегут. Весной я всех на фланге рвал, а летом меня начали. Объяснения этой метаморфозе найти не мог.

Люди из ближайшего окружения Тарханова принялись нашептывать ему: как же так, Ульянов недавно в порядке был, а нынче по полю "тачку возит". В чем причина? Не режимит. Или игры сдает. Хотя именно в тот период я ни грамма лишнего себе не позволял. Не до этого было. Наоборот, пытался переломить ситуацию. Про подозрения в продаже матчей и говорить смешно. Абсурд. Самое обидное, когда тебя обвиняют в грехах, которых ты не совершал.

-Как же доказать, что ты не верблюд?

- В команде? Никак. Тот, кто сильнее, всегда считает, что он прав. Если ты и впрямь сдавал матч, об этом в футбольном мире обязательно прознают. От такого пятна не отмоешься. Другое дело, если ничего не было. Впоследствии я ни разу не слышал, чтобы кто-то заикнулся о тех якобы сданных играх. Потому что всем было известно: это не так. И Тарханову, замечу, в первую очередь. Просто ему нужен был предлог, чтобы оправдать неудачи клуба. Ладно, бог ему судья.

РАЗВОД

-Зато вскоре на вас совершенно неожиданно положил глаз испанский "Расинг".

- Для меня подобное развитие событий тоже стало сюрпризом. Тренироваться с дублем ЦСКА нам с Карсаковым запретили, и форму мы поддерживали с музыкантами из "Старко". Звонок армейского селекционера Светикова был как снег на голову: "В Сантандер нет желания поехать?" Причем был такой цейтнот, что испанцы заявили меня без всякого просмотра, предложив для начала контракт на полгода. В "Расинге" уже Файзулин с Шустиковым играли, позднее и Бесчастных подъехал. Я Шусту набрал: "Ну как там, в Сантандере?" - "Красота! Приезжай - не пожалеешь".

-Не пожалели?

- Эти полгода были сказкой. Я чувствовал, что прикоснулся к большому футболу. Стадионы битком. Атмосфера - класс! Играешь против Рауля, Фигу, Зеедорфа, Роберто Карлоса... Самоотдача у всех на поле запредельная. Не только в матчах, но и на тренировках. У нас привык: провел хорошо игру, значит, и в следующем туре наверняка поставят. В Испании иначе. Там все зависело от того, как тренируешься в течение всей недели. В "Расинге" тогда играл младший сын президента мадридского "Реала". На стадион он приезжал то на "ягуаре", то еще на каком-нибудь дорогущем автомобиле. В раздевалку заходит, первый вопрос: "Крема ни у кого нет? А то с девками вчера зависал, чешется все чего-то..." Отдыхающий, в общем, парнишка. Килограммов лишних у него было не меньше десяти. Но футбол обожал и на поле готов был расшибиться в лепешку.

-Много матчей за "Расинг" успели сыграть?

- Дома - почти во всех. "Расинг" - не "Реал" и не "Барселона". На выезде тренер выпускал как можно больше защитников - закрывались так, чтобы ни одна мышь не проскочила.

-Отчего не задержались в Сантандере?

- Контракт со мной хотели продлить на три сезона. Условия потрясающие. Зарплата - 250 тысяч долларов в год. И тут выясняется, что мне надо срочно возвращаться в Москву: жена подала на развод. В то время эта история наделала немало шума. Супруга Бушманова ушла к Радимову, а моя - к Бушманову... Но главное, квартиру, в которой мы с женой были прописаны, я продавал Лешке Арефьеву. Мы с ним с детства не разлей вода, в "Торпедо" вместе начинали. Часть денег он мне уже выплатил. На них жене купил машину, в Таиланд с ней съездили. А потом, когда решили расстаться, она внезапно заявила: "Из квартиры выписываться не буду". "Ты что? - опешил я. - Мы ведь деньги взяли, а теперь получается, я другу подлянку кидаю? С Лешкой-то со дня на день должны документы оформлять".

-Неужели вы не могли с женой договориться, оставаясь в Испании?

- То-то и оно. Уговоры по телефону ни к чему не привели. Она уперлась и бумаги подписывать категорически отказалась. Арефьев в шоке, я тоже. Пришлось плюнуть на контракт с "Расингом" и лететь в Москву. Слава богу, в итоге все проблемы удалось разрешить.

ПРЕЗИДЕНТ

-Как вы снова оказались в ЦСКА?

- Тарханов с группой футболистов перебрался в "Торпедо", а армейский клуб возглавил Садырин. Он мне еще в Сантандер звонил: "Говорят, ты в Россию вернуться можешь? Айда к нам". Садырин, если помните, зимой фактически с нуля вынужден был создавать ЦСКА. Ребят собирали по всей стране. Играли мы, однако, неважно, коллектива не было. Во мне в клубе видели чуть ли не спасителя, а я после развода не в лучшем психологическом состоянии находился. До лета дотянул и понял, что пора сменить обстановку.

-Чем же привлек вас скромный "Хапоэль" из Хайфы?

- По большому счету в тот момент мне было все равно, куда ехать. Израиль сразу понравился. Солнце, море, русских навалом. Вдобавок зарплата больше, чем в ЦСКА. Поди плохо. При президенте Роби Шапиро, который средств на "Хапоэль" не жалел, богаче команды в стране не было. Все рухнуло после его трагической гибели в 2002-м. В следующем сезоне бюджеты всех израильских клубов урезали до минимума.

Шапиро ежегодно вкладывал в "Хапоэль" по десять миллионов долларов, покупал хороших игроков. Остальным футбольным президентам, чтобы угнаться за ним, ничего не оставалось, как также раскошеливаться. Радости по этому поводу они явно не испытывали. Зажиточного конкурента не стало - и у них появилась долгожданная возможность экономить. Платят в Израиле везде мало, легионеры сюда уже забыли дорогу. А недавно руководители клубов заключили между собой негласное соглашение: в другую израильскую команду футболист может перейти лишь на тех же условиях контракта, что были у него в предыдущей. Уровень чемпионата из-за этих перемен упал катастрофически.

-Что за человек был Шапиро?

- Добрый и щедрый. Страстным фанатом "Хапоэля" был его отец. Умирая, он попросил сына поддержать любимый клуб, всю жизнь болтавшийся в хвосте таблицы. Так Шапиро занялся футболом, в котором поначалу абсолютно ничего не понимал. В команде мне рассказывали случай. Приходит к нему один игрок заключать контракт: "Хочу получать триста тысяч в год". "О'кей", - раздается в ответ. Следом заходит второй: "Хочу сто тысяч". Шапиро спрашивает: "Слушай, до тебя тут парень был - триста просил. А ты - сто. Ты что, играешь настолько хуже его?" "Это я-то хуже?! Да я лучше, чем он!" - бьет себя в грудь игрок. "Что ж, тогда давай и тебе триста платить", - миролюбиво соглашается Шапиро...

У меня с ним тоже занятные диалоги бывали. Однажды нам предстояла важнейшая встреча с действующим чемпионом - "Бейтаром". А у меня температура 39. Шапиро вызывает к себе за два дня до матча и говорит: "Дима, прошу тебя, надо сыграть". "Попробую. Но больным особо не набегаешься". Неожиданно слышу: "Давай так. Ты выходишь на поле, и, если побеждаете "Бейтар", я выплачиваю тебе премию в размере твоего годового оклада. Проигрываете - снимаю всю зарплату, и до конца сезона ты играешь бесплатно". А речь идет о не маленькой сумме - порядка ста тысяч долларов.

-Не рискнули?

- Нет, конечно. Потом корил себя. Надо было с Шапиро ударить по рукам. Штрафовать меня на такие деньги он точно не стал бы. А одолели бы мы "Бейтар" - глядишь, разбогател бы.

-Матч-то, к слову, как завершился?

- 2:2. Температуру мне худо-бедно сбили до 38, и первый тайм я отыграл. Мы вели - 2:0, но в перерыве я чуть сознание не потерял. Врачи почти час под капельницей продержали. От них и узнал, что "Бейтар" сравнял счет... Шапиро ко мне относился с большой теплотой. Когда "Хапоэль" попал в затяжную серию неудач, пригрозил в прессе: "Всех игроков разгоню. Кроме Ульянова". Мне он предлагал закончить карьеру в "Хапоэле" и работать тренером. Это был идеальный вариант. Я уже подумывал о покупке дома в Хайфе.

-Из-за чего разорился Шапиро?

- Дело темное. Был у него в Нигерии бизнес, связанный с добычей рыбы и морепродуктов. По одной из версий, Шапиро много лет там не платил налоги. До поры до времени ему это сходило с рук. А потом власть в Нигерии поменялась, его приперли к стенке, и он все потерял.

За неделю до самоубийства Шапиро гостил в Москве. Оттуда приехал в Хайфу, где в последний раз я с ним и общался. Выглядел он как обычно. Улыбался, шутил. С восторгом отзывался о российской столице, Большом театре. Утром улетел в Нигерию. А через три дня нам сообщили, что он застрелился из охотничьего ружья.

СТРАХ

-"Хапоэль" признали банкротом?

- Да, спустя три месяца, в течение которых нам не платили ни зарплаты, ни премиальных. Ведущие игроки разбежались кто куда. Учитывая форс-мажорные обстоятельства, спасти "Хапоэль" от вылета федерация пыталась путем увеличения числа команд в высшей лиге с 12 до 14. Однако большинство президентов проголосовало против. Перед стартом каждого сезона за трансляции они получали деньги от телевидения, и делить их на большее количество клубов никому не хотелось. Да и не питал, повторяю, никто особой симпатии к "Хапоэлю".

-В другие команды вас звали?

- От обилия предложений глаза разбегались. Выбирал я, выбирал и... просчитался. "Хапоэль" принял Эли Гутман, с которым мы в 99-м стали чемпионами. Он уломал меня не уходить: "Я выбью тебе отличный контракт, сделаем команду, вся игра будет строиться вокруг тебя". За столько лет привык я к Хайфе и срываться с насиженного места не стал. Зря. Подбор исполнителей в "Хапоэле" был уже не тот, что прежде, результат отсутствовал. Зимой я все-таки перешел в иерусалимский "Бейтар", где провел полгода. Новый контракт меня не устроил, я предпочел вернуться в Хайфу и вскоре оказался в "Ахи".

-А в России об Ульянове за эти годы вспоминали?

- В 99-м Долматов через отца закидывал удочку по поводу ЦСКА. Но я в Москву не рвался. В "Хапоэле" устраивало все. Сказалось еще и то, что в Израиле я во второй раз женился. Анжела переехала сюда с родителями из Полтавы в 91-м. Познакомились мы в торговом центре. Анжела работала там продавцом в отделе мужской одежды, а я зашел купить что-то из вещей. Так и закрутилось. Как любил говаривать начальник торпедовской команды Юрий Васильевич Золотев: "Пришел в магазин галстук выбирать - заодно и женился". С Анжелой мы расписались в 99-м на Кипре.

-Почему на Кипре?

- На территории Израиля можно заключить брак, только если жених с невестой евреи. В противном случае, чтобы его признали действительным, приходится ехать на Кипр. В местной мэрии обменялись кольцами, выпили по бокалу шампанского - вот и вся свадьба.

-У вас есть израильский паспорт?

- Нет. В свое время меня даже приглашали в сборную Израиля, благо ни за одну из российских я не заигран. Подал документы на получение гражданства. Увы, оснований для этого еще не было, и меня завернули. Теперь же, по прошествии семи лет, паспорт мне полагается автоматически. Но обзаводиться им уже не тороплюсь.

-Страшно в Израиле бывало?

- Неприятные минуты пережили в Иерусалиме, когда с новой силой вспыхнул конфликт с арабами. Саддам Хусейн тогда первым делом грозился сбросить бомбы на этот город. Гнетущая обстановка в стране передалась и нам. В Израиле в каждой квартире есть бомбоубежище - комната с более толстыми стенами. Я натаскал туда минеральной воды, купил фонари. Нам с женой выдали противогазы, а ребенку - специальный чехол. Окна плотно занавесили шторами и всю ночь следили по телевизору за выпуском новостей.

-Какой видите свою жизнь, допустим, лет через пять?

- В России, считаю, у меня больше шансов реализовать себя. Есть друзья, финансовые возможности, квартира, наконец, голова на плечах. Так что, думаю, не пропаду.