Газета Спорт-Экспресс № 220 (3598) от 25 сентября 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Ирина СЛУЦКАЯ: "С АМЕРИКОЙ МЕНЯ ПРИМИРЯЮТ ТОЛЬКО МАГАЗИНЫ"

Почитать многочисленные интервью с пятикратной чемпионкой Европы и чемпионкой мира - натуральный ежик. То доверчивая и ласковая, а то - иголки во все стороны и противоречивость в каждой фразе. Хотя, возможно, все это - лишь способ самозащиты. От мира, который за 25 лет жизни преподнес фигуристке немало жестоких испытаний.

ОТ АЛЮМИНИЯ ДО ЗОЛОТА

- С какого возраста вы помните себя на льду?

- Трудно сказать. Детские воспоминания отрывочные. Помню, например, что мне было лет 6 - 7 и к нам на каток, где в тот момент занималась куча народа, приехали немецкие журналисты. На мне было какое-то желтенькое платье, и мне так хотелось, чтобы меня сфотографировали... Я тянула ручки, ножки, носилась по льду как сумасшедшая. Меня действительно сфотографировали, даже прислали потом журнал. Но мне запомнилось, что наутро после той тренировки я не могла встать - настолько болели все мышцы.

Еще помню, как училась кататься на роликах. Шел дождь, мама в одной руке держала зонтик, а за другую держалась я, учила перебежки и постоянно падала.

- А зачем на роликах?

- Круглый год на льду тогда каталась только элита, а все дети, как только лед по весне сходил, вставали на ролики. Снимали с ботинок лезвия и вместо них навинчивали колеса.

- Чем для вас в те времена было фигурное катание - занятием, лучше которого нет на свете, или же возможностью победить соперниц и стать самой лучшей?

- Наверное, нет смысла кататься просто так. Выиграть, как мне кажется, хотят все.

- Но есть же некая объективная реальность. В танцах, например, выступают множество пар, которые не имеют ни малейшего шанса когда-либо получить медаль.

- Но ведь сами они наверняка верят, что такая возможность есть. Сама я верила всегда. Хотя не могу сказать, что в 11 - 12-летнем возрасте фигурное катание было для меня всем. Однако мне ужасно хотелось выиграть медаль. Любую. Не представляете, до какой степени была счастлива, когда я ее, наконец, получила. До сих пор иногда смотрю на эту алюминиевую медаль, которую мне дали в городе Калинине за второе место на каких-то соревнованиях. Я тогда ее несколько дней не снимала, ленточка стала вся изжеванная и перекрученная. Когда же несколько лет спустя осознала, что это - совсем не настоящая медаль, мне до одури захотелось настоящих. Таких, как показывают по телевизору во время чемпионатов Европы и мира.

В тот момент и нарисовалась цель - добиться таких медалей. Как я летела на тренировки! Необходимость каждый день ходить в школу стала воспринимать как сущее наказание. Потому что это отнимало время, которое можно было провести на катке. Тем не менее, как ни странно, вполне прилично училась.

- В 1994-м вы впервые выступили на взрослом чемпионате России.

- И стала третьей, но на чемпионат Европы тогда поехали всего две девочки. Оля Маркова и Маша Бутырская. По этому поводу я даже не переживала. Была уверена, что у меня еще будет возможность поехать на чемпионат Европы. И действительно через год поехала. Заняла пятое место. До третьего не хватило одного судейского голоса. Тогда я совсем не считала, что должна во что бы то ни стало показать какой-то конкретный результат. Да и все остальные, включая моего тренера Жанну Громову, думаю, понятия не имели, что из меня получится и получится ли вообще. Интересно, кстати: будучи уже двукратной чемпионкой Европы, я никак не могла выиграть чемпионат России.

- В какой момент вы стали воспринимать второе место как поражение?

- Ну, скажем, на чемпионате мира-2000 в Ницце я думала только о золоте. На Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити - тоже.

СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ

- В ваших интервью после Игр я прочитала два диаметрально противоположных высказывания. Первое: серебро расстроило вас настолько, что вы готовы повыкидывать из дома все предметы из этого металла. И второе, более позднее: олимпийское серебро - выдающееся достижение, которым можно лишь гордиться. Что из этого в большей степени соответствовало истине?

- Все ведь зависит от того, когда было сказано. Когда я ехала в Солт-Лейк-Сити, то понимала, что выиграть мне, скорее всего, не дадут. Однако по ходу соревнований увидела, как падают Мишель Кван, Саша Коэн, как постоянно прыгает в недокрут Сара Хьюз. И поняла, что если сама сделаю свой лучший прокат, то вполне могу завоевать золото. Сделала все, что могла. Тем не менее золото мне не дали. Понятное дело, что второе место на Олимпийских играх - очень большое достижение. Но получить серебро, зная, что была лучшей, очень обидно.

- Постарайтесь не обидеться на мой следующий вопрос. После Игр в Солт-Лейк-Сити я разговаривала с выдающимся тренером, который знает вас с детства, очень любит и уважает. Но даже этот человек сказал, что в поражении вы виноваты сами. Что если бы в произвольной программе прыгнули каскад из тройных прыжков, как Хьюз, вопрос с чемпионством был бы наверняка решен в вашу пользу. Вас не мучила мысль, что если бы вы рискнули прыгнуть каскад, то все сложилось бы иначе?

- Нет. Уже стоя на льду перед произвольной программой, я предельно трезво понимала, что, если пойду на каскад и сделаю ошибку, меня тут же выкинут из призовой тройки вообще. Та единственная помарка, когда я наклонила туловище при прыжке, обошлась мне в 0,4. Столько снимают за падение. За наклон - максимум 0,1.

За день до олимпийского финала я гуляла по магазинам и наткнулась в центральном зале на громадный монитор, по которому транслировали наши выступления в короткой программе. Мишель Кван, как вы помните, стала в ней первой, но, посмотрев тот повтор, я лишний раз убедилась, что переиграла ее по всем компонентам, кроме разве что спиралей. Шаги у меня были значительно более сложные, вращения тоже. Прыжок с шагов Мишель сделала в недокрут - это было прекрасно видно. Ну а комментарий к показу был такой: приходите, дорогие зрители, завтра на каток и посмотрите, как три олимпийские медали будут разыграны тремя американскими фигуристками. Там было сделано все, чтобы сценарий сложился именно так.

- Каково было понимать это до выступления?

-Тяжело. Вообще, когда приходится выступать в Америке, меня не покидает ощущение, что я сделана из какого-то другого теста. Второсортного, что ли. Меня можно любить или не любить, но я - пятикратная чемпионка Европы, чемпионка мира. А в американских шоу неизменно катаюсь в первом отделении. Только потому, что я - не американка. Естественно, приходится мириться, потому что это - работа за деньги. Если бы была возможность зарабатывать в России, я бы с большим удовольствием вообще отказалась бы от выступлений в США.

- Эти негативные ощущения не осложняют ваших отношений с американскими соперницами?

- Ничуть. Мы давно дружим с Кван - она замечательный человек. С Сашей Коэн у нас не такие близкие отношения, но это не мешает мне относиться к ней с симпатией и уважением. Однако сама обстановка, в которой проводятся соревнования в США, вынуждает нас находиться в оппозиции. Хотя я прекрасно понимаю готовность американцев лечь костьми за эту единственную золотую медаль. Возможности выиграть что-то серьезное помимо женского одиночного катания у них давно уже нет.

Я почему еще так долго не могла смириться с результатами Солт-Лейк-Сити... Мне кажется, что олимпийское золото должно быть выстрадано. Тренировками, нервами, травмами, слезами. Мне бы не было обидно, если бы выиграла Кван. Потому что она эту медаль заслужила. Так же, как и я. Мы досконально знаем, как много заключено в этом куске позолоченного металла. А Сара Хьюз даже не догадывается об этом. Возможно, я не права, но считаю именно так.

- Когда в Москве ваши болельщики вручили вам медаль из чистого золота, вы якобы сказали, что считаете эту награду куда более ценной, чем олимпийское серебро. Это действительно так?

- Сами же понимаете, что их нельзя сравнивать. Можно сделать золотой слиток любой величины, но олимпийский титул от этого не появится. Человек, который преподнес мне ту медаль в Москве, хотел таким образом скрасить горечь поражения, утешить.

- Это удалось?

- Да. Было неожиданно, а оттого особенно приятно.

НЕНАПИСАННАЯ КНИГА

- Ваши интервью в российской прессе не сильно отличаются разнообразием. В то же время не так давно вы сказали: "Если бы я написала книгу о своей жизни, ее бы смели с прилавков". Что такое вы могли бы рассказать в ней, чего не рассказываете журналистам?

- Вообще-то я не сторонница того, чтобы делать свою жизнь достоянием общественности. Но в то же время иногда думаю, что мою жизнь никак нельзя назвать заурядной. Сами посудите... Росла маленькая жизнерадостная девочка, которой все само в руки шло. В 16 лет стала чемпионкой Европы. А потом - провал. Занимаю второе место на чемпионате мира, через год вообще не попадаю в команду. Потом все вроде налаживается, но тут - тяжелейшая болезнь, страдания, переживания... Не знаю, у меня на самом деле нет никакой уверенности в том, что имеет смысл раскрывать свою жизнь для всех. Даже если такая книга будет написана, в России, как мне кажется, она заинтересует небольшой круг людей. Поэтому и встает вопрос: а нужна ли такая книга вообще? В той же Америке - совсем другая культура восприятия спорта.

- Тогда почему не издать книгу в США?

- Там она тем более никому не нужна. Разве что соберусь и напишу просто так, чтобы когда-нибудь обо мне с гордостью могли прочитать внуки.

- В Интернете я прочитала, что у вас в США есть "свой" журналист. Это правда?

- Не совсем. Есть замечательная женщина - Линн Плейдж.

- Та самая, которая постоянно работала в качестве пресс-атташе на профессиональных чемпионатах мира Дика Баттона?

- Да. Сейчас она работает с Томом Коллинзом, прекрасно ко мне относится, часто пишет о выступлениях фигуристов. Я не раз бывала у нее дома. Но это вовсе не значит, что она мой личный журналист. Мы просто друзья.

- С российскими журналистами, насколько могу судить, у вас не всегда складываются теплые отношения...

- Знаете, бывают вещи, которые я не могу объяснить. Год назад, например, когда у меня тяжело заболела и попала в больницу мама, ко мне обратились с просьбой сделать фотосессию и дать интервью для одного журнала. Я попросила отложить это мероприятие до тех пор, пока маме не станет лучше. Но услышала, что интервью срочное. Естественно, пришлось отказать. А через месяц я увидела и журнал, и мое якобы интервью. Придуманное от первого до последнего слова. У меня волосы дыбом встали! Или был такой случай: рассказываю журналисту о своей собаке, которую я безумно люблю, а потом читаю: "У моего пса огромное хлебало". Что это? Я такие слова вслух-то никогда не произношу. Позвонила в редакцию, а мне отвечают: у нас, мол, такой стиль.

Мы же все - живые люди. Со мной, например, много лет работает огромное количество людей: тренер, хореограф, постановщик, видеооператор, точильщик коньков, специалист по подбору музыки, врач... Я всегда говорю о них. Если бы не их поддержка, мне бы было гораздо сложнее в жизни. Но каждый раз почему-то выбрасывают все имена и получается, что Слуцкая делает все сама. Думаете, им не обидно читать такое?

- В начале этого года я прочитала в вашем интервью, что свой нынешний возраст вы считаете идеальным для фигуристки. Не лукавите?

- Сложный вопрос. У кого-то расцвет наступает в 16, а кто-то впервые выигрывает в 26. Старой я себя не чувствую. Так получилось, что в нашей одиночной компании все примерно одного возраста. Особенно молоденьких нет. Три - четыре года разницы, когда тебе за 20, это ерунда. На катке, где я тренируюсь, напротив, очень приятно постоянно находиться среди молодых девчонок. Волей-неволей пропитываешься их энергией. Мы постоянно играем на тренировках, спорим на конфеты, шоколадки, кто лучше тот или иной прыжок сделает.

УРНА С ЖЕМЧУГАМИ

- Вам когда-либо приходилось выступать с ощущением, что вы плохо одеты?

- Было дело. Помните мой "роскошный" белый костюм, сделанный под русский танец, с которым я выступала на чемпионате России? С жемчужной кольчужкой? Почему-то я пошла тогда на поводу у модельера, хотя ненавижу белый цвет. Да и была на тот момент не очень худенькой. А там - длинные рукава из шифона, какой-то обруч на голову - к моим-то щекам. Когда делала вращение, эта штука с головы слетела. В общем, пришла я в раздевалку, сняла этот костюм белый-белый, скомкала - и в урну. Ка-а-ак он летел! После того случая зареклась выходить на лед в том, что мне не нравится.

- Ну, сейчас-то с костюмами у вас полный порядок. Хотя во время прокатов в Одинцове слышала, как в раздевалке вы требовали ножницы - обрезать юбку платья для короткой программы.

- И обрежу. Почему-то мне не нравятся длинные юбки. Хотя некоторые модели мне идут.

- Как бы вы определили свой стиль в одежде?

- Он может быть самым разным. Классические вещи, джинсы, платья... Обожаю, кстати, ходить по магазинам. Это единственное, что примиряет меня с Америкой. Там я могу провести в магазине 8 - 9 часов и не устать. Не факт, что куплю что-то, увлекает сам процесс. Обязательно хожу по магазинам перед соревнованиями. Ничто не помогает отвлечься лучше. Своего рода терапия. Никогда, кстати, не знаю, за чем именно иду и чем этот поход закончится. Перед прокатами в Одинцове решила заглянуть в магазин, нужно было купить подарок. Подарок не купила, но нашла себе теплые брюки и пуховую куртку.

- Экипироваться к сезону - дорогое удовольствие?

- Дорогое. Коньки и ботинки нам обычно поставляет федерация фигурного катания. Но я сейчас катаюсь на коньках другой марки, поэтому покупаю их сама.

- Неужели разница настолько принципиальна, чтобы идти на дополнительные расходы?

- У той модели, что предпочитаю я, другая сталь. Если раньше лезвия приходилось точить раз в месяц, то эти - в три раза реже. Для меня это имеет принципиальное значение. При каждой заточке я так долго мучаю нашего техника Сашу Кузнецова, что самой неловко становится. Новые лезвия чуть пошире. Не могу сказать, что это лучше, но знаете, как бывает с обычной обувью: одна пара нравится, а другая, почти такая же - нет. Почему, объяснить невозможно. Просто удобно, и все.

- Костюмы шьете за свой счет?

- Да. В трех разных местах. Я люблю менять модельеров. Как и хореографов.

- Во сколько в среднем обходится платье?

- Зависит от количества камней - стразов. Можно уложиться в 300 долларов, а можно сшить и за 900. Мне нравится, когда камней на платье побольше. Но стараюсь укладываться в какой-то лимит, который сама для себя установила.

ПРО ЩЕКИ И УСЫ

- Вас пугает мысль о том, что когда-то придется навсегда оставить фигурное катание?

- С одной стороны, да, а с другой - вызывает интерес ситуация, когда не нужно будет тренироваться с утра до ночи. Наверняка появятся какие-то новые дела и увлечения. Но сейчас я об этом не думаю. После Игр в Солт-Лейк-Сити был период, когда я искренне не могла понять, зачем продолжаю тренироваться. Медалей и так полно, не солить же... Год такими мыслями маялась. У меня до этого был период в жизни, когда я сама себе сказала: "Слуцкая, пока ты не выиграешь чемпионат мира, никуда не уйдешь, какой бы старой ни была!" И выиграла же. А год назад, когда заболела, снова почувствовала, что не просто безумно хочу кататься, но и смогу. Врачи с ума сходили, искренне не понимая, как можно постоянно принимать гормональные таблетки и при этом не только не поправляться, но и продолжать тренироваться, выдерживать довольно большие нагрузки. Хотя меня больше всего убивала не болезнь, а именно эти таблетки.

- Я беседовала с одним из ваших врачей, когда уже был известен диагноз, и он сказал, что обнаруженное у вас сосудистое заболевание с трудом поддается лечению даже на Западе.

- Знаю. Диагноз ведь тоже поставили не сразу. Однозначно сказали одно: нужно провести в постельном режиме как минимум полгода. И вот тут-то во мне взыграл дух противоречия. К счастью, врачи во многом шли навстречу. Разрешали на ночь уезжать из больницы домой, когда сошли синяки от лопнувших сосудов и я стала кое-как ходить. Самое противное, что сосуды лопались на ступнях, и они к вечеру сильно распухали - не наступить. Но даже в таком состоянии я брала собаку и каждый день гуляла с ней в парке по 3 - 4 часа. А потом вдруг анализы стали приходить в норму. И я решила попробовать кататься. По 5 минут, по 10...

- Вас послушать - сплошной оптимизм в голосе.

- Конечно, не все так гладко было. Когда прописали гормональное лечение, я каждый день дома перед мужем слезы лила. Говорила, что стану толстая, некрасивая, усы вырастут...

- А он?

- Невозмутимо отвечал, что по утрам вместе бриться будем. В результате и я стала воспринимать происходящее с иронией. Ну поправилась килограммов на пять. Но похудела же, хотя таблетки принимаю до сих пор.

- По поводу лишнего веса вы сильно комплексуете?

- Чувствую себя некомфортно. Первым делом у меня вырастают щеки, и появляется чувство, что они смотреть мешают - глаза закрываются. А когда вес в норме, то даже энергия дополнительная откуда-то берется. В целом же не могу сказать, что борьба с весом представляет для меня проблему. Если нужно похудеть, просто урезаю рацион втрое. Никогда не ем бутерброды - для человека, склонного к полноте, это просто смерть. Но впроголодь не сижу. Всегда помню, что помимо фигурного катания мне еще жить, детей рожать, а потом, возможно, внуков воспитывать.

ЖИЗНЬ НА ЛЬДИНЕ

- Есть ли в вашей жизни человек, слово которого для вас - категорический закон?

- Не представляю себе ситуацию, в которой мне нужно было бы категорически приказывать. Например, в этом году, когда сезон уже начался, я сказала Громовой, что очень хочу поехать на съемки передачи "Форт Боярд". Она отнеслась к этому без энтузиазма: мол, поезжай, если решила, хотя нежелательно. Я поехала. Но если бы это было не летом, а сейчас, то мне и в голову не пришло бы задавать подобный вопрос. В целом же мой тренер для меня очень серьезный авторитет. Как и мама. Ее я до сих пор побаиваюсь.

- А в детстве от родителей доставалось?

- По попе ремешком что ли?

- Ну да.

- Доставалось, конечно. От мамки. Нет, не подумайте, что меня пороли за любую провинность. Но так, шлепнуть - бывало. А как еще с таким буйным ребенком справляться?

- Как же справляется тренер? Или все прощает?

- Жанна Федоровна очень меня любит. Я, конечно, иногда обижаю ее. Могу рявкнуть в процессе работы, сказать что-нибудь резкое. Но она, как мне кажется, настолько хорошо за эти годы меня изучила, что давно уже не воспринимает сказанное мною в запале всерьез. Знает же прекрасно, что без этого куска замороженной воды я жить не могу.

- Несмотря на то, что этот кусок замороженной воды с каждым годом требует от вас все больше и больше жертв?

- Каких? Я ничем не жертвую.

- А семья? Бесконечные расставания и пламенные встречи хороши, как мне кажется, в первые 2 - 3 года совместной жизни. Потом от этого можно и устать.

- Когда мы с мужем решили расписаться, у нас был серьезный разговор на эту тему. Я честно его спросила, отдает ли он себе отчет в том, на что идет. Что у меня будут бесконечные тренировки, круглосуточные телефонные звонки поклонников, большинство из которых - мужчины. Что я могу по полгода отсутствовать дома... Сергея это не испугало. По правде говоря, я сама больше ною, когда надолго уезжаю в тур. Но и жаловаться не получается. У мужа в таких случаях разговор короткий: "Собирай вещи и приезжай. Черт с ними, с деньгами!"

- Вы считаете себя состоятельным человеком?

- Скорее независимым финансово. У меня не бывает запросов, удовлетворить которые на данный момент наша семья не может. Неплохо бы, конечно, купить квартиру, какую хочется, но пока мы не имеем возможности себе это позволить. Значит, нужно подождать.

- А какую квартиру хочется?

- Чтобы вещи в ней помещались. Сейчас мы живем на 40 квадратных метрах, а нам бы метров 100 хотя бы. Ну и чтобы вода горячая зимой была постоянно.

АДРЕНАЛИН В ПРЯМОМ ЭФИРЕ

- Вы способны на экстравагантные поступки?

- Например?

- Скажем, выкрасить волосы в зеленый цвет и в таком виде пойти на прием к президенту страны.

- Нет. Отдаю себе отчет в том, что мой имидж обязывает вести себя в обществе определенным образом. А вот покраситься в зеленый цвет в отпуске на пляже - запросто!

- Почему, кстати, расстались с роскошным огненно-рыжим цветом волос, который был у вас год назад?

- О-ой, не вспоминайте лучше! Я покрасилась накануне отъезда в Тур Коллинза. Для номера, который собиралась катать, у меня был черный костюм, отделанный ярко-рыжими вышитыми финтифлюшками поверху и понизу, но буквально через день мне очень вежливо сказали, что этот цвет волос мне не идет. Взяли за руку и отвели в парикмахерскую, где из меня сделали натуральное желтое чучело. Плакала ужасно. Во-первых, при светлых волосах у меня полностью "пропадает" лицо, а во-вторых, волосы стали лезть клочьями, думала, лысой останусь.

- А сопротивляться не пробовали?

- Кто платит, тот и заказывает музыку. Причина на самом деле была в том, что, с точки зрения руководства Тура, я выглядела на льду недопустимо ярко.

- Люди, которые безумно любят свой вид спорта, обычно остаются в нем и после окончания карьеры. Ваше желание стать телевизионным диктором продиктовано желанием продолжать видеть себя на экране?

- Наверное, да. Конечно, может получиться так, что это не сразу станет моей основной работой: я не хочу уйти из спорта сразу, наверняка буду продолжать выступать в шоу. Принято считать, что дикторская работа, с одной стороны, не совсем творческая, но, с другой - мне кажется, что прямой эфир дает достаточное количество адреналина. Которого мне наверняка будет не хватать.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ