Газета Спорт-Экспресс № 195 (3573) от 27 августа 2004 года, интернет-версия - Полоса 11, Материал 1

Хасан БАРОЕВ

ФИНАЛ С ГАРДНЕРОМ ВЫЗВАЛ БЫ ОГРОМНЫЙ АЖИОТАЖ

Пapa мгновений - и все было кончено. Неминуемое поражение превратилось в победу. Опытный казахстанский тяжеловес Георгий Цурцумия был намертво прижат к ковру и 2:0 в его пользу на шестой, последней минуте основного времени финальной схватки теперь уже были ничем. Хасан Бароев не просто выиграл - к трем баллам, уже означавшим победу, он добавил еще один, за удержание. Может, для подстраховки, а может - чтобы ни у кого не возникло ощущения случайности, единичности взрыва, который и принес россиянину олимпийское золото.

Вообще-то у "греко-римлян" считается, что в 20 с небольшим лет тяжеловес выиграть Олимпиаду не может - для этого надо быть зрелым, опытным человеком. Исключением из этого возрастного правила был Александр Карелин, который в весьма юном возрасте стал чемпионом Сеула-88. И вот теперь - Бароев, которому всего 21, а он уже и олимпийский чемпион, и чемпион мира.

Но, пообщавшись с борцом-победителем даже минут 10 - 15, ты понимаешь, что никакой случайности в его успехах нет. Четкость мышления, совсем не показная самокритика, умение передать людям свои мысли и чувства - таким мне показался Бароев спустя всего полчаса после своей победы.

ПУСТОТА В РУКАХ

- Откуда у вас взялись силы, воля и эмоции на этот решающий бросок?

- Должен же я был когда-то проявить характер, который почему-то не показывал почти пять минут схватки! До этого у меня ничего не получалось, но, наверное, какая-то капелька энергии и эмоций все-таки оставалась, и именно она дала толчок решающему движению.

- А что с вами случилось в начале схватки?

- Разминка шла отлично, с тренером друг друга понимали, все происходило по привычному графику. И перегореть вроде не должен был. Перед началом турнира даже поставил себе задачу: не думать о том, что борюсь на Олимпиаде, выходить на каждую схватку, как на обычную тренировку. До финала так и происходило. А тут выхожу - и чувствую какую-то пустоту в руках. Никак не мог себя настроить - и бездарно проиграл два балла.

- Не мелькала мысль, что не отыграетесь?

- Если бы мелькнула - я бы и не отыгрался. Но в какой-то момент вдруг увидел застывшие от недоумения трибуны и услышал своих тренеров, которые сходили с ума - что ты, мол, творишь?! И тогда я нырнул. Не могу сказать, что эта атака была продуманной, - но получилось! И Цурцумия "попал" на те самые три балла, которые были нужны для победы.

- Даже у великого Карелина в финале Сиднея против Рулона Гарднера не нашлось сил на подобный прием!

- Я боялся, что со мной произойдет то же самое. И до сих пор не могу понять, откуда взялись силы на бросок. Честное слово - не знаю.

ОДИНОЧЕСТВА ПЕРЕД СХВАТКОЙ НЕ ПЕРЕНОШУ

- Может, все-таки перенервничали перед поединком? Где-то за час до него я видел вас в коридоре. Признаться, впечатления человека, полностью уверенного в себе, вы не произвели.

- Тут дело вот в чем: я попросту остался один в раздевалке. Во дворце из сборной России к тому времени остались только три финалиста - было поздно, и остальные уехали в Олимпийскую деревню готовиться к завтрашним схваткам. Тренеры были заняты: одного разминали, другому установку давали. В результате, кроме меня, в раздевалке не осталось никого. А я одиночества не переношу. Ну не могу быть один в четырех стенах, тем более в такой ответственный момент! Но и находиться в зале, смотреть, как борется товарищ по команде, слышать невероятный шум - это тоже не пошло бы мне на пользу.

Обычно мы начинаем разминаться минут за 15 до схватки, а я вышел и начал делать какие-то упражнения аж за 50. Боясь замкнутого пространства, убивал время как мог: ходил туда-сюда, разговаривал со знакомыми, пытался отвлечься.

- На вас не давили сверху - мол, действующий чемпион мира обязан выиграть Олимпиаду?

- В первую очередь я чувствовал ответственность перед самим собой. И говорил сам с собой. О чем? Ты всю жизнь шел к этой цели - победе в Олимпийских играх. Докажи свое "я", покажи, что способен сделать решающий шаг. А то, что чемпион мира, - так это действовало скорее не на меня самого, а на соперников. Они на меня настраивались, как львы.

Но была, конечно, и огромная ответственность перед страной, перед тренерами и президентом федерации, которые доверили мне место в составе. Другое дело, что я заслужил это место, прошел отбор в очень жесткой борьбе. Прошлогодний успех на чемпионате мира к этому никакого отношения не имел - если бы я в этом году не доказал право поехать в Афины, то остался бы дома.

- А поехал бы Юрий Патрикеев?

- Да. В этом году он великолепно выступил на чемпионате Европы, обыграл всех в одну калитку. Я тогда не выступал, а встретились мы в финале чемпионата России в Ульяновске. Там все решалось, и я победил. А потому заслужил право попасть на эти Игры.

РУЛОН "ПОДСУШИВАЛСЯ", А Я НАБИРАЛ ВЕС

- Вашего соперника по финалу Георгия Цурцумия вы уже обыгрывали - в полуфинале победного мирового первенства.

- Та схватка прошла намного легче, чем сейчас. Не знали меня год назад в международной элите, всерьез не воспринимали. А я на эффекте неожиданности и Рулона Гарднера спокойно обыграл, и того же Цурцумия.

Если бы сейчас встретился в финале с тем же Гарднером, мне сложнее было бы с ним бороться, чем тогда, во Франции. Меня все уже изучают, просматривают и прошлогодние схватки на чемпионате мира, и поединки на других турнирах. И делают выводы. А за такой короткий промежуток времени придумать что-то новое очень сложно. Мне, кстати, пришлось здесь встретиться с классным кубинцем Лопесом, с которым я боролся 9 минут. Он за последний сезон прошелся едва ли не по всем - и, возможно, если бы не я, то олимпийским чемпионом стал бы именно он.

- Вам было все равно, с кем бороться в финале?

- Без разницы. Но я знал, что если выпадет встретиться с Гарднером, то вокруг схватки будет раздут неимоверный ажиотаж. Главное, мол, событие четырехлетия, Россия против Америки, мир ждет олимпийского ответа за Карелина... Но поскольку Рулон проиграл в полуфинале Цурцумия, все прошло тихо и скромно.

- Когда узнали, что Гарднер проиграл, вздохнули с облегчением или, наоборот, расстроились?

- Ни то ни другое. Знал, что сейчас он не в такой хорошей форме, как во времена Сиднея, - из-за сгонки веса. Рулон немного "подсушивается", чтобы вписаться в норматив 120 кг. В то же время я, наоборот, сознательно и по рекомендации тренеров набрал вес. По сравнению с чемпионатом мира за счет роста мышечной массы стал тяжелее на пять килограммов. Для этого много работал со штангой, вкалывал на общефизических сборах.

- А на ваши скорость и резкость (по мнению специалистов, главные козыри Бароева. - Прим. И.Р.) это не могло отрицательно повлиять?

- Так ведь я совмещал физические тренировки с ковром. А значит, эту вновь возникшую массу, как мы выражаемся, "прорабатывал". Учился ею управлять.

- Не думаете, что невыход в финал Гарднера мог вас чуть-чуть расслабить?

- Да вы что! Недооценить Цурцумия, бронзового призера последнего чемпионата мира, - такое было смерти подобно. Он один из лучших тяжеловесов планеты, и то, что я обыграл его в прошлом году, не имело вообще никакого значения.

КТО ТАКОЙ БАРОЕВ ПО СРАВНЕНИЮ С КАРЕЛИНЫМ!

- Выиграв золото, вы вступили в законные права наследника Александра Карелина. Каково вам в этой роли?

- Да не чувствую я себя наследником Карелина! Нельзя сравнивать меня с такой легендой греко-римской борьбы. Какое вообще может быть сравнение, если у него фамилия Карелин, а у меня - Бароев? Кто я такой по сравнению с ним? Ну да, теперь - олимпийский чемпион. Но после меня придет кто-то еще, и не будет же он называть себя наследником Бароева. У него будет своя фамилия, как и у меня - своя. А Карелин - он один. Трехкратный чемпион Олимпиад и обладатель еще миллиона званий.

Но, конечно, мне приятно продолжать серию олимпийских побед в тяжелом весе, начатую в советские времена. В этом списке - много великих спортсменов, и мне лестно, что я присоединился к их числу.

- Во время церемонии награждения, как показалось, ваш взгляд был устремлен на Карелина.

- Так и было. Я видел, как Сан Саныч радовался, и вы не можете представить, до чего мне это было приятно.

- А до схватки он вас как-то напутствовал?

- Подошел днем, пожал руку и сказал: "С выходом в финал тебя. Удачи". Вроде кратко. Но что еще нужно в такой ситуации, если не это?

- Вы так ни разу в жизни и не встретились с ним на ковре?

- Ни разу. Даже на сборах. Когда Сан Саныч уходил, мне было 17 лет, массы не было никакой, и я получал удовольствие уже от того, что мы стоим в одном строю. Да я даже сейчас к тому поединку не стремился бы - кому охота попадать под такую гору мышц.

ДО МЕНЯ ОСЕТИНЫ-ЧЕМПИОНЫ БЫЛИ ТОЛЬКО ВОЛЬНИКАМИ

- Вам помогла работа с легендарным главным тренером сборной Геннадием Сапуновым, еще в Сеуле возглавлявшим сборную СССР по классической борьбе?

- Он очень жесткий тренер и может порой высказаться весьма грубо. Это такой человек, что признает только полную отдачу со стороны тех, с кем работает. Вроде бы я потихонечку начал оправдывать его надежды. Хотя это может быть и не так - ведь после схватки и церемонии меня сразу увели на пресс-конференцию, а после нее предстоят как минимум два-три часа на допинг-контроле. Так что с Сапуновым я пока впечатлениями от схватки не обменивался.

- Когда он был по отношению к вам наиболее суров?

- После прошлогоднего чемпионата Европы, на котором я занял 7-е место. Вначале тренер по-настоящему сорвался, но потом, успокоившись, подошел и сказал: "У тебя такие-то ошибочки, будем поправлять". С другой стороны, он не отказал мне в доверии, взял на чемпионат мира в Париж - и я стал первым.

- А отчего был тот срыв на "Европе"?

- Может, еще до конца не верил в себя - ведь только за несколько месяцев до этого перешел к взрослым из юниорской сборной. Но, возможно, была и некоторая самоуверенность, я думал, что молодежь и взрослые - это примерно одно и то же. Как выяснилось, на самом деле это - небо и земля. И критика Сапунова явно пошла мне на пользу.

- Насколько мне известно, долгое время перед Афинами вы не давали никаких интервью. Почему?

- Действительно, от интервью уклонялся. Со словами: даст бог, наговоримся после Афин! И вот беседуем же...

- Вы продолжили осетинскую чемпионскую традицию. Братья Андиевы, Хадарцев, другие. А теперь - Бароев.

- Конечно. Но хотел бы внести одно уточнение: никогда в Осетии не было не то что олимпийского чемпиона или чемпиона мира по греко-римской борьбе, а даже чемпиона России! Все до единого в нашей республике - вольники. Даже не представляю, что будет дома твориться, когда я туда приеду.

ЧТО ДАЛЬШЕ?

- Какие стимулы будут у вас теперь, после победы в Греции?

- Я уже тоже успел задуматься над этим вопросом. Действительно, а какие? Мне 21 год, и я уже выиграл Олимпиаду и чемпионат мира. Пока не пойму, что нового можно найти. Но, конечно, сначала надо как следует отдохнуть. И только потом разложить свои ощущения по полочкам, разобраться, к чему мне теперь стремиться.

- Допускаете ли, что, подобно Карелину, потянете четыре Олимпиады?

- Пока об этом вообще не думаю. Сейчас, после победы, все мысли только об отдыхе. Ткну пальцем в карту, куда попаду - туда и поеду. Думаю, своей работой в последние три года и своим сегодняшним результатом я этот отдых заслужил.

...За несколько минут до нашего разговора с Бароевым, во время пресс-конференции, ваш корреспондент попросил Рулона Гарднера сравнить нового чемпиона с Карелиным. И вот что услышал: "По манере борьбы они совсем разные. Карелин брал за счет мощи, огромных мышц. Он - человек-гора, к которому в лучшие годы невозможно было подступиться и который сам мог смять кого угодно. А Бароев, мне кажется, технически разнообразнее. Блистательные броски, тонкое позиционное чутье, техника - все это у него есть. В любом случае, факт, что у иконы греко-римской борьбы, которой я считаю Карелина, в России появился достойный сменщик. А особенно приятно думать, что я, как и они оба, - олимпийский чемпион. Разве не ради этого люди приходят в спорт?"

Ради этого. Потому что иначе Хасан Бароев не сделал бы невозможного. Не совершил бы этот золотой бросок на последней минуте.