Газета Спорт-Экспресс № 12 (3390) от 20 января 2004 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 5

КАПЕЛЬНИЦА ДЛЯ ГЕРОЯ

Известие о том, что абсолютный чемпион мира в первом полусреднем весе Константин Цзю получил травму плеча на тренировке, а значит, не приедет в Москву и не проведет здесь 7 февраля бой с американцем Шармбой Митчеллом, отбило интерес ко всем новостям бокса, кроме этой. Первые попытки связаться с кем-то из команды Цзю успеха не принесли. Я дозвонился только до друга Кости - журналиста и фотографа Пола Апхема, который в общих чертах описал ситуацию. И уточнил: мол, только операция покажет, насколько серьезна травма.

В субботу телефон Цзю по-прежнему не отвечал, и тогда я позвонил его родителям. Уже собирался вешать трубку, но тут в ней возник голос Бориса, отца Константина. "Пока что-то определенное говорить рано, - сказал Борис Цзю. - Операцию сделали, оказалось, что все дело в разрыве мышцы. Сейчас сын лежит под капельницей".

Почему-то больше всего меня потрясла именно эта деталь. Костя, этот невероятный сгусток силы и энергии, - под капельницей?! Вроде бы только что собственными глазами видел, как он заматывает своих спарринг-партнеров на тренировках (даже мешки, казалось, уставали от его ударов), - и вот теперь на больничной койке. Лишь в этот момент я по-настоящему осознал, что произошло. До этого восприятие произошедшего было чисто умозрительным: все под Богом ходим, и все мы состоим из тех же мышц и костей, которые могут порваться и сломаться.

Операцию, как я понял из сказанного Борисом Цзю, Косте сделали не диагностическую (как собирались поначалу), а сразу корректирующую. У меня язык не повернулся дальше расспрашивать отца Кости: голос у него был такой, словно ему самому в любой момент могла понадобиться помощь врача. Спросил лишь: "Сколько времени потребуется на восстановление? Недели? Месяцы?" "Какие недели! - воскликнул Борис. - Полгода, я думаю".

В общем, настроение этот разговор не поднял. Единственное, что порадовало, так это то, что, судя по всему, об окончании спортивной карьеры речь все-таки не шла. И весь день у меня в голове возникал образ Цзю, лежащего под капельницей. Бред какой-то. Но иногда, как известно, действительность бывает даже более бредовой, чем сам бред.

В воскресенье решил снова позвонить Борису, но перед этим наудачу позвонил самому Косте. И он ответил! "Да, я уже дома. А чего в больнице делать? Но пока неудобно даже лежать, все время приходится искать положение, чтобы боль была послабее".

Оправившись от неожиданности, я стал задавать какие-то вопросы. Это было не интервью, а именно разговор, который приводить дословно не имеет смысла. Костя сказал, что восстановление займет много месяцев. "Сколько?" - все-таки спросил я. "Тренироваться начну только месяца через четыре, да и то, конечно же, не сразу в полную силу. А там посмотрим".

Когда я был в Австралии в декабре, Костя все время говорил о том, что никогда не надо ни о чем жалеть. Раз так сложилось - значит, это судьба, значит, могло быть только так и никак иначе. И еще говорил, что во всем, даже самом плохом, надо пытаться найти хоть что-то хорошее. Сейчас я напомнил ему об этом. "Конечно, - сказал Цзю. - Вот теперь приеду в Москву не зимой, а в более приятное время". Я понял, что поиск хорошего в плохом уже идет полным ходом и небезуспешно.

Вообще, голос у Кости был куда жизнерадостнее, чем у его отца, и трудно было не подумать, что наши неприятности часто доставляют нашим близким куда большую боль, чем нам самим. Что же касается конкретно Цзю, то печаль вообще не его подруга.

Я вспомнил Костин дом, большой и светлый, обставленный с таким вкусом, который так редко увидишь в наших домах обеспеченных людей. Вспомнил многочисленных детей, самого Кости и его друзей и родственников, которые обычно наполняют этот дом своими веселыми криками, и подумал, что лучшей обстановки для выздоровления нельзя и придумать.

Хорошо, что он уже дома, а то больничная обстановка как-то не способствует выздоровлению - по крайней мере душевному. И потом, конечно, случается, что героям, как и обычным людям, иногда требуются капельницы, но долго они под ними все равно не лежат. Ну, не геройское это дело.