Газета Спорт-Экспресс № 281 (3368) от 17 декабря 2003 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 2

КАК В МОСКВУ ПРИЕЗЖАЛ Бобби ХАЛЛ

Пожалуй, самым именитым гостем "известинского" турнира стал в 1976 году Бобби Халл, приехавший в Москву вместе со своим "Виннипегом". Насколько те слова великого канадца соотносятся с нынешним временем - об этом в авторской рубрике обозревателя "СЭ

Впервые я увидел Бобби Халла в конце 60-х на фотографии в домашней коллекции Валерия Харламова среди медалей, памятных призов и сувениров. С цветного, яркого снимка смотрел улыбающийся человек. Громадные плечи плотно обтягивал красный свитер с надписью "Чикаго Блэк Хоукс", который и выдавал его принадлежность к большому спорту.

В то время мы имели весьма смутное представление о канадских профессионалах. Чаще других слышали имена Мориса Ришара, Жака Планта, Горди Хоу, Бобби Халла, Фила Эспозито, Бобби Орра... Но в какой хоккей они играют - об этом приходилось только догадываться. Найти ведущие мастера, регулярно вылетавшие за океан на матчи с любителями, видели игры профессионалов. Но рассказывали об этом как-то неохотно.

- Чтобы судить о профессионалах, нужно сыграть против них, - всякий раз говорил мне Харламов, возвратившись из Канады. - Хотя с трибуны их игра выглядит впечатляюще.

И вот наступил сентябрь 72-го. Первая Суперсерия СССР - Канада. Мы получили возможность непосредственно познакомиться с лидерами профессионального хоккея из НХЛ. Но Бобби Халла среди них не было: летом того же года он подписал контракт с клубом "Виннипег Джетс", который вошел в новую лигу канадского хоккея - ВХА. Сборная этой лиги встречалась с нашей в 1974 году.

- Эй, ребята, налетай! Бобби Халл здесь! Я знаю, у вас для него припасены десятки вопросов. Этот парень готов ответить на любой из них, - прокричал сам Халл, сойдя с трапа и увидев приближающихся к нему людей с блокнотами и магнитофонами.

Он на самом деле до конца выдержал натиск репортеров, но перед натиском наших хоккеистов его команда в Москве не устояла, хотя Халл и в ней, как всегда, был самой заметной и колоритной фигурой. Мне хотелось тогда обстоятельно побеседовать с ним, но случай, увы, не представился.

Выручил "известинский" Снеговик: в декабре 76-го он пригласил на свой традиционный турнир родоначальников хоккея, а те в свою очередь делегировали туда обладателя Кубка АВКО "Виннипег Джетс".

В субботу я пришел в Лужники на тренировку канадцев, в ходе которой они лихо обводили стулья, поставленные в центре площадки. В воскресенье им предстояло сразиться с хозяевами турнира.

- Если хотите, мы встретимся с вами завтра в "Метрополе" в 11 утра. В нашем распоряжении будет час. Мой номер 361, - деловито ответил Халл, когда я попросил его выделить время для интервью.

Я был удивлен. Чтобы хоккеист в день игры, да еще за три часа до ее начала согласился бы на сравнительно долгую беседу с журналистом - такое случается, поверьте, нечасто. Об этом думал я, переступая в назначенное время порог гостиничного номера.

Халл улыбнулся, точь-в-точь как на той харламовской фотографии. В ковбойке, джинсах и тапочках он выглядел совсем домашним и вовсе не был похож на хоккейного гладиатора. Только плечи, не облаченные в доспехи, выглядели еще более могучими, чем на рекламном снимке восьмилетней давности.

Халл познакомил меня со своим 15-летним сыном и предложил взяться за дело. Я включил магнитофон и задал первый вопрос:

- Судя по всему, вы не избегаете встреч с журналистами. И все-таки: как вы относитесь к прессе? Читаете ли отчеты об игре? Вам приятна похвала, огорчительна критика?

- Знаю, что пресса может вознести спортсмена и может развенчать его. Но я отнюдь не поэтому охотно беседую с репортерами: не будет людей, любящих игру и пишущих о ней, и наша спортивная жизнь станет неполной. Для меня разговор с журналистом - часть игры, ее четвертый период. Я не против критики, когда она объективна. Мне не нужны цветы, если я заслуживаю уксус.

- Мистер Халл, на вашем лице шрамы, вы не раз получали серьезные травмы и тем не менее хотите, чтобы ваш сын тоже играл в хоккей: я видел, как вы тренировали его в Лужниках.

- Да, хочу. Потому что уверен: любая спортивная игра, которой увлекаются дети, приносит им пользу. Не только физическое усовершенствование, но и закалку характера. Когда ты начинаешь играть в детстве, то до зрелого возраста многое познаешь благодаря спорту. А именно: привыкаешь быть пунктуальным и беречь время, учишься уважать тренеров, товарищей по команде и соперников, преодолевать трудности, которых на твоем пути встает немало, учишься понимать доброе и злое. И если у меня есть шрамы, если когда-то была сломана кость руки и ноги, то сегодня это не более чем несколько швов на моем теле. Пока травмы не подрывают твоего духа, пока ты способен учиться у противника и одновременно делать вклад в игру, хоккей приносит тебе пользу и удовлетворение. Но в тот момент, когда перестаешь учиться и познавать, ты как хоккеист кончился.

- У вас пятеро детей - четыре мальчика и девочка. Как вы делите время между домом и хоккеем?

- Хоккей всегда был моей жизнью. Я женился. У меня появились дети, которых я очень люблю. Но хоккей остался на первом месте. И львиная доля времени уходит на игры, тренировки, разъезды. Детьми же занимается в основном жена. Она возит наших мальчишек на хоккейные тренировки, а дочь - на фигурное катание. На это у жены уходит почти весь день, потому что занятия проходят на разных катках и в разное время.

- Ваша жена, вероятно, тоже любит хоккей?

- Мне кажется, ей нравится наблюдать за игрой. Во всяком случае, она приходит на каждый матч, в котором я принимаю участие. Правда, иногда чуть запаздывает. Я знаю, где она сидит, нахожу ее среди зрителей, и это придает мне уверенности и улучшает настроение. Жена понимает, что я рискую и в любую минуту могу получить травму. Но она понимает и другое: хоккей - моя жизнь, и я не буду счастлив, если перестану играть. Это очень важно, чтобы близкий человек понимал тебя, интересовался делом, которым ты занимаешься.

Я действительно играю и для жены, и для детей. Они постоянно общаются с людьми, приобретают новых знакомых, и мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь им сказали: "Ваш отец - залежалый фрукт, он плохо играет в хоккей..." Потому закончу свою карьеру на день раньше, чем это может произойти.

- А как складываются ваши отношения с партнерами по тройке: симпатичны ли они вам, ходите ли вы друг к другу в гости или для хорошего взаимопонимания на площадке это совсем необязательно?

Товарищество между людьми, играющими в одной тройке, необходимо. В этом случае ты не будешь эгоистичным по отношению к партнеру и отдашь ему шайбу для броска, если он находится в лучшей позиции, а не будешь бросать сам. В начале карьеры для меня было важнее забивать голы самому. Я стремился к этому, немало забивал и стал известен. Признаться, мне нравилась такая репутация. Испытывал огромное удовольствие, посылая в ворота соперников одну шайбу за другой. Но за последние несколько лет мои взгляды и ощущения изменились. Теперь беру шайбу, врываюсь в зону противника, выманиваю на себя голкипера и в последнее мгновение передаю ее Ульфу Нильссону или Андерсу Хедбергу, чтобы кто-то из них послал ее в открытые ворота. Наша тройка забила еще один гол, и это для меня самое главное.

- Независимо от того, красивым получился гол или нет?

- Знаете, когда игру сопровождают эффектные стремительные проходы, загадочные неожиданные передачи, ловко примененные силовые приемы, коварные кистевые броски, то счастливы и хоккеисты, и зрители. Ты плавно скользишь по льду, с видимой легкостью расправляешься с защитниками, обманываешь вратаря и забиваешь красивый гол.

В этом, по-моему, как раз смысл игры.

...А сейчас временно покинем площадку и поговорим вот о чем. Игрок и тренер. От их согласия и взаимопонимания во многом зависит успех команды. Что думает о взаимоотношениях с игроками своего клуба вообще и Халлом в частности тренер "Виннипег Джетс" Боб Кромм, который, кстати, в 1961 году с хоккеистами любительской канадской команды "Трейл Смоук Итерс" завоевал золото чемпионата мира в Швейцарии?

"Я строю свои отношения с игроками на взаимном уважении и дисциплине, - подчеркивает опытнейший коуч. - Утверждая это, понимаю, что не открываю ничего нового. Однако поверьте моему опыту: только должное уважение игроков к тренеру и тренера к игрокам плюс железная дисциплина могут обеспечить в команде порядок и нормальную здоровую обстановку.

Мы платим хоккеистам большие деньги, которые они должны отрабатывать на льду, и если игрок позволяет себе нарушить режим (с Халлом этого, к слову, ни разу не случилось), он лишается части заработка или временно отстраняется от участия в матчах, а значит, тоже несет убытки. Я тренер и должен быть твердым в решениях, честным и справедливым. Мои личные отношения с хоккеистами, симпатичными мне или наоборот, ни в коем случае не влияют на дело. Я могу любить или не любить игрока, но оцениваю его по вкладу в игру. Что касается Халла, то он располагает к себе с первых же минут знакомства. Халл - мой любимый хоккеист, мой верный помощник, а его вклад в игру измерить невозможно".

- А вы, мистер Халл, на чем строите свои взаимоотношения с тренером?

- На взаимопонимании. Я никогда не ссорюсь с ним. С ним вообще не следует ссориться. И об этом необходимо помнить прежде всего молодым, горячим парням. Если вижу, что тренер не прав, то высказываю свою точку зрения наедине в весьма деликатной форме, когда мы обсуждаем прошедший или предстоящий матч.

- Мистер Халл, мне ни разу не доводилось видеть, чтобы вы на площадке разговаривали с судьей. Даже если он ошибается, вы лишь неодобрительно качаете головой, но никогда не спорите с ним. Это стоит больших усилий?

- У меня к арбитрам особое отношение. Абсолютно не завидую их работе. Она у них чрезвычайно сложная. Им приходится принимать решения в десятые доли секунды, им надо понравиться обеим командам, а также публике. И я не обсуждаю их решения, не хочу обсуждать, не бросаюсь на арбитра с упреками, даже когда он несправедлив по отношению ко мне или моим партнерам. Потому что судьи всего лишь люди. И тот из нас не делает ошибок, кто ничего не предпринимает.

- Через два часа вам предстоит выйти на площадку. Как вы обычно настраиваетесь на матч? Чем занимаетесь в этот день? Читаете, смотрите кино или играете в карты, как, например, Бобби Орр, который не так давно признался мне в этом.

- Для меня главное - за несколько часов до матча поменьше находиться на ногах. Я не особенно волнуюсь, пока не выйду на площадку. Ибо если слишком рано начну нервничать, это подорвет мои силы. Но вот мы в раздевалке, надели форму, коньки, и тренер командует: "На лед, ребята!" Как раз в этот момент я начинаю думать, как надо сегодня сыграть. По-настоящему настраиваюсь на матч только на разминке. Когда же происходит первое вбрасывание, нервничаю до такой степени, что чувствую боли в желудке. Но именно в эту минуту понимаю, что готов играть.

- Я знаком с хоккеистами, которые предпочитают непосредственно перед матчем не встречаться с соперниками, даже не здороваться с ними, чтобы лучше настроиться на игру. А некоторые, например, Владислав Третьяк, перед выходом на лед уходят в себя до такой степени, что никого вокруг не замечают...

- Меня не беспокоит ни встреча с противниками, ни с другими людьми. Мне все равно, кого я вижу и с кем общаюсь в холле ледового Дворца перед началом матча. Для меня вообще не имеет значения времяпрепровождение до игры. Но когда шайба на льду, я способен сконцентрировать на игре все внимание. В душе остаюсь наедине с собой и готов идти вперед.

Халл посмотрел на часы: "Прошу прощения. Но через пять минут от гостиницы уходит наш автобус, - сказал он и тут же добавил: - Если я не ответил на все ваши вопросы, давайте встретимся после матча".

К середине игры у меня не было сомнений, что сборная СССР одержит победу. Она вела 5:1 и диктовала сопернику свои условия. Халл долгое время оставался в тени. Я знал, что он вышел на лед с больной рукой. Потом спрошу его:

- Хоккеист выходит на площадку с травмой.Что это - героизм или безрассудство?

- В прошлом я нередко играл с травмами. И сейчас играю, несмотря на то, что зачастую не в состоянии сильно бросить шайбу. Но никогда не вышел бы на лед, если бы не был уверен, что своей игрой могу помочь партнерам, клубу.

...В последней 20-минутке он появлялся на площадке чаще других. И в конце концов добился своего: в течение 30 секунд Халл дважды посылал шайбу в наши ворота. Ни коронным мощным броском, нет. Благодаря снайперскому чутью он выбирал безошибочную позицию перед воротами и подправлял шайбу в сетку.

После матча Халл сказал:

- Предпочитаю находиться на льду в гуще борьбы, каким бы ни был счет. А когда есть малейшая надежда свести матч вничью или вырвать победу, то мне трудно усидеть на скамейке. Всегда готов сражаться до конца.

Так было с Халлом и в том памятном для меня воскресном матче. И тогда я спросил его:

- Вы провели бесчисленное количество матчей. Какой из них вам особенно запомнился?

- Первый поединок с советской сборной в Квебек-Сити. Наши сильнейшие игроки из ВХА сильно нервничали, потому что многие из них прежде не встречались с вами. Я тоже был очень взволнован. Мы смогли свести матч к ничьей - 3:3. Еще мне запомнился наш четвертый поединок в Ванкувере. Я забросил три шайбы Третьяку и никогда не забуду этого.

- Что могли почерпнуть для себя канадцы из встреч с нашими хоккеистами?

- Ваши ребята строго соблюдают игровую дисциплину. Защитники не медлят с первым пасом. Нападающие быстро занимают позицию для получения шайбы. Ваши форварды технично обрабатывают ее, у них высокая скорость и неплохая маневренность. Я следил за игрой каждой пятерки и что-то заимствовал для себя. Вообще с восхищением смотрю на ту гигантскую хоккейную систему, которой располагает ваша страна. Воздаю должное искусству ваших тренеров и игроков, которые сумели перенять все лучшее у канадцев, приезжавших к вам еще в 50-е годы.

Раньше я не играл в европейский хоккей. Но теперь играю в него и признаюсь: он мне нравится. Но когда вы осенью 72-го впервые побили канадцев из НХЛ, я был сильно удивлен. Да, мы можем отстать, если не обогатим свой хоккей сложными элементами, которые так легко выполняют советские мастера. Кстати, публике в Канаде и США нравится такая игра. Моя семья еще не пропустила ни одной тренировки ваших хоккеистов в Виннипеге. И мне бы хотелось привезти в Москву своих детей, чтобы они научились хорошо играть и умели видеть разницу в стиле двух ведущих хоккейных школ.

- Еще один вопрос, на который существует много точек зрения. В какой момент жизни хоккеист должен уходить с поля битвы?

- Спортсмен сам должен решить, когда ему уходить, а не дожидаться намека тренера. Если игрок топчется на месте, не может помочь партнерам, не приносит пользы клубу, он должен уйти из спорта. Уйти надо красиво, чтобы зрители запомнили тебя по последним матчам.

- Когда-то и вам придется решиться на подобный шаг. Будет ли хоккей занимать место в вашей жизни после того, как бросите играть?

- Я еще не решил и пока играю, не стану ломать голову над этим вопросом. Конечно, рано или поздно должен буду уйти с площадки. Но не знаю, как скоро это произойдет. Думаю, год-другой еще поиграю. А потом...

Не уверен, захочу ли заниматься тренерской работой со взрослыми. Меня очень влечет к юным хоккеистам, и быть может, мне удастся участвовать в подготовке детских команд. У нас существует большой спрос на людей, которые понимают игру и профессионально к ней относятся. Мне бы хотелось привить такое отношение и мальчишкам. Если у меня будет время, займусь именно этим. Ты не против? - обратился Халл к сыну.

Халл-младший в ответ лишь улыбнулся.

...В январе 80-го Бобби Халлу исполнился 41 год. Он продолжал играть в хоккей.