Газета Спорт-Экспресс № 268 (3355) от 29 ноября 2003 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

АЛЬМЕТОВ

В 89-м Альметов приехал к нам на съемки: мы делали тогда фильм про конфликт Тихонова со звездами ЦСКА, рвавшимися за океан, в НХЛ. Приехал по-генеральски (с заметным животиком), боевито располневший - и взбодренный, вероятно, утренней "дозой".

Смотрелся он в свои тогдашние сорок девять лет совсем неплохо. Во всяком случае, не слишком разительно отличался от того Александра Альметова, каким был в молодости, когда вовсю еще играл. Ведь и в ту пору намеки на второй подбородок и залысины присутствовали. Не парадокс ли - строго нахмуренный Александр, самый молодой и непутевый в великой тройке с Константином Локтевым и Вениамином Александровым, выглядел по сравнению со своими партнерами наиболее солидно.

Но сейчас, перед съемками, он почему-то раздражал Локтева своей веселостью. Возможно, заслуженный тренер СССР Константин Борисович Локтев, демонстративно отстранившийся от всех хоккейных дел, не догадывался, что отторгнутый и не вспоминаемый даже по праздникам заслуженный мастер спорта СССР Александр Давлетович Альметов попросту соскучился по общению, по хоть какому-нибудь вниманию к себе.

Предполагаю, что социальная невостребованность Альметова объяснялась постхоккейной легендой о нем. Дескать, работает могильщиком на кладбище. Но, признаться, в его кладбищенской карьере сильно сомневаюсь. Ведь эта работа неплохо оплачивается - и в известной степени требует почти такой же дисциплинированности в нужный момент, как и спорт...

Когда Альметов учился на первом курсе серьезного вуза, преподаватели, расстроенные, что столь способный студент начинает отлынивать от учебы, обратились к отцу Александра (папа заведовал в том же институте военной кафедрой) с просьбой повлиять на сына. Но отец предложил им оставить первокурсника в покое. Сказал: "Ему ничего, кроме хоккея, не нужно".

Альметов рассказывал мне, что видел все матчи (в том числе и закрытые для публики) нашей сборной против чехословацкого ЛТЦ в сорок восьмом году. Он жил близко от стадиона "Динамо" - и ухитрялся каждый раз просачиваться на трибуну. Мы с ним - ровесники. Я тоже самозабвенно увлекался спортом, да и жил-то всего в трех трамвайных остановках от "Динамо", но даже не слышал про те матчи, пока не появились о них сообщения в газетах.

Но при всей влюбленности в хоккей Александр никогда не хотел никакой из житейских радостей для него пожертвовать. Не это ли стало причиной краткости его спортивной карьеры? Звучит, может быть, тривиально, но искусство требует жертв. Все почти сверстники Альметова - и Юрзинов, и Кузькин, и кто там еще с нашего сорокового? - играли намного дольше, чем он.

На тех же съемках он сказал, что с детства хотел быть похожим на Всеволода Боброва, а вот не удалось. На самом же деле широтой натуры он Боброва, несомненно, напоминал - и люди к нему тянулись. Локтев признавался, что семьями он дружил с Александровым, однако тайно - душевно - ближе ему был неуправляемый Альметов.

В то же время Бобров прямо говорил, что ненавидит себя, "если не выполнил себе намеченное". Вот за высоту требований к себе ему - уж никак не аскету - многое и прощалось. Альметову же вольное толкование режима не гарантировало независимости - и в итоге он закончил играть в двадцать семь лет. Тренер Тарасов посчитал, что великого Альметова больше не существует. И что ему лучше всего поступить - при его-то интеллекте - в бронетанковую академию.

Локтев рассказывал: "Мне приглянулся Альметов, и я попросил Анатолия Владимировича поставить его в нашу тройку. А Тарасов потом написал в книге, что Локтев был против Альметова. Но это он сам был поначалу против - и категорически. Я же увидел Сашу в молодежной команде и сразу почувствовал к нему симпатию - может быть, звено и начинается со взаимных симпатий".

Зная педагогическое коварство Тарасова, я предполагал, что он просто недоволен непослушанием Александра, а первая тройка после ухода Локтева все равно распалась - и, значит, надо конструировать новую. Однако Вячеслав Анисин заметил как-то в разговоре, зашедшем про Альметова и Тарасова, что на его юношеской памяти "Давлетович" уже "еле ползал по льду".

...Один известный хоккеист (и тоже из ЦСКА) действительно работал какое-то время на Ваганькове. Но для легенды необходимо громкое имя. И Андрей Вознесенский, имени, разумеется не называя, сочинил: "Великий хоккеист работает могильщиком. Эх, водка-матушка, ищи меня на дне..." Пьют очень многие, а великих - единицы. Вот и восприняли стихи как намек на Альметова.

Пусть для действующего хоккея он, по мнению Тарасова, великим быть и перестал, однако для истории им остался. И "точка Альметова" на площадке, с которой он забросил большинство из своих двух с лишним сотен шайб в чемпионатах страны (плюс тридцать семь за пятьдесят матчей, что были сыграны за сборную на Олимпиадах, мировых и европейских первенствах), превратилась в точку на хоккейной карте страны, отразившей все времена. И ведь, главное, защитники и вратари отлично знали, откуда он будет стрелять, но - не успевали за ходом альметовской мысли. Так и все мы, недалекие критики жизни Александра, судим об очевидности его недостатков, но всегда ли способны понять, как сумел он свои сезоны превратить в незабываемые?

После пятидесятилетия Альметову вдруг захотелось съездить в Америку. Позвонил мне с просьбой поспособствовать с билетом на самолет. Билеты не совсем по моей части, да и не поверил я, что он всерьез собрался в путешествие. Но позднее узнал от Евгения Рубина, что в Америке Александру очень понравилось и хотел он погостить подольше, там в нем и жажда поработать проснулась. Тем не менее все как-то не сложилось у него в США.

Альметов вернулся - и вскоре умер от пневмонии. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Рядом с Эдуардом Стрельцовым.

Александр НИЛИН