Газета Спорт-Экспресс № 101 (3188) от 13 мая 2003 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

13 мая - день памяти Валерия Лобановского. В канун первой годовщины со дня смерти футбольного мэтра его дочь дала интервью специальному корреспонденту "СЭ"

Светлана ЛОБАНОВСКАЯ

МНЕ ДО СИХ ПОР КАЖЕТСЯ, ЧТО ПАПА УЕХАЛ НА СБОРЫ.
И МЫ ЖДЕМ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ

ПИНЕТКИ ИЗ ТБИЛИСИ

- Когда вы осознали себя дочерью великого футбольного тренера?

- По-настоящему, наверное, только после его ухода... Разумеется, всю сознательную жизнь я отдавала себе отчет в том, что отец - личность в своей профессии незаурядная. Но чтобы такой величины... Это дошло в день похорон. Когда, кажется, весь Киев собрался на "Динамо", вышел на улицы, чтобы проститься с ним... Понимала, что рано или поздно подобное, увы, неизбежно и мы должны быть готовы к уходу родителей - так уж устроено природой. Однако разум, видимо, подчиняется этой неизбежности быстрее, чем сердце. Не знаю, правильно или нет, только на кладбище я бывать не люблю. Лишь там до конца осознаешь, что случившаяся год назад беда необратима. В любом другом месте - дома, на работе - мне до сих пор кажется, что папа... уехал на сборы, и мы, как обычно, ждем его возвращения. Я привыкла видеть его дома от силы месяц в году. Все остальное время проходило в "режиме ожидания".

- У Льва Яшина как-то спросили, не жалеет ли он о том, что Всевышний дал ему двух дочерей и ни одного сына. Великий вратарь ответил так: "Нет, не жалею, потому что сын почти наверняка захотел бы походить на знаменитого отца-футболиста, а это, боюсь, сильно осложнило бы мальчику жизнь". Не знаете, вашему папе приходилось отвечать на подобный вопрос?

- Точно знаю - приходилось. Вот дословный его ответ в одном интервью: "Проиграли мы сына. В футбол проиграли". Присущая отцу ироничность и здесь ему не изменила. "Проиграли сына" - это была метафора жизни на колесах, которой мы тогда жили. Ведь после киевского "Динамо" в его игровой биографии были одесский "Черноморец", донецкий "Шахтер", а дальше - "Днепр", где отец начинал тренерскую карьеру..

Кстати, с моим появлением на свет связана забавная история. Я родилась 13 ноября 1963 года. В тот день киевское "Динамо" играло в Тбилиси. В перерыве по стадиону объявили, что у Лобановского родился... сын. Уж не знаю, как перепутали пол ребенка: то ли телефонная связь подвела, то ли кто-то просто выдал желаемое за действительное - мол, раз футболист, значит, родиться обязательно должен сын! После игры к папе подошел какой-то болельщик-грузин и подарил ему крохотные зелененькие пинетки. Эту трогательную реликвию мама хранит до сих пор...

СТРОГИЙ ОТЕЦ

- Папина фамилия помогала вам в жизни?

- Не то чтобы помогала, но уважительное отношение людей, с которыми приходилось сталкиваться, как правило, гарантировала. Правда, когда училась на филологическом факультете Киевского госуниверситета, где при поступлении пришлось выдержать серьезный конкурс, за спиной иногда слышала шепоток: дескать, дочь Лобановского, ясное дело, без папиной протекции не обошлось. Только люди, так говорившие, плохо знали отца. Когда я объявила дома, что собираюсь поступать в университет, он очень серьезно сказал: "Прежде чем отнесешь документы, я сам проверю твои познания в русском языке и литературе. Не хочу, чтобы дочь меня опозорила".

- Проверил?

- (Улыбается.) Ну нет, конечно. В этом он все-таки разбирался меньше, чем в футболе. Просто дал понять, что добиваться всего я должна сама, без помощи фамилии.

- Он был строгим отцом?

- Наверное, точно таким же, как тренером. В этом смысле никакого раздвоения личности у папы не наблюдалось. В детстве мне казалось: детям, которым родители иногда дают оплеухи в воспитательных целях, легче, чем мне, которую пальцем ни разу не тронули. Потому что отцу было достаточно только повысить голос - и душа уходила в пятки. Как говорят у нас на Украине, "ховайся, кто может".

- Насколько его работа сказывалась на доме, семье?

- А это было, по существу, единое целое. (Улыбается.) Конечно, установку на матчи, состав или выбор тактики он с нами не согласовывал. Вот в том же интервью, о котором я уже упоминала (открывает лежащий на столе журнал. - Прим. Ю.Ю.) , отец говорит: "Моя семья - спортивная. Это не значит, что все в доме - спортсмены. Но вся семья подчинена спорту, футболу и готова нести тяготы связанных с этим проблем". По большому счету все, чем он жил на работе, переносилось на семью. Да он, собственно, только работой и жил...

- Как мама к этому относилась?

- Воспринимала как должное. Мама у меня юрист, но по специальности работала совсем недолго, только в молодости. Потом целиком посвятила себя семье, делу отца. Везде, куда бы ни забрасывала его судьба, мама считала своим долгом находиться рядом и была очень надежным "тылом".

- Существует легенда, будто еще в советское время ваша мама перед каждой важной игрой "Динамо" садилась в поезд и ехала в Ленинград, чтобы поставить свечку в церкви - за удачу отца и его команды...

- Такое было, но только однажды: мама поехала к родственникам в Ленинград, а "Динамо" в тот день где-то играло. И она пошла в церковь, чтобы помолиться за папу. История эта с чьих-то чужих, не маминых, слов попала в газеты и превратилась в легенду.

- Почему Аделаида Панкратьевна категорически отказывается от встреч с журналистами?

- Маме очень трудно осознать, свыкнуться с мыслью о потере человека, с которым она прожила сорок лет... Только по этой причине последние, посмертные, награды отца - национальную премию "Прометей-Престиж", которой удостаиваются самые выдающиеся люди нашей страны, и приз "Лучшему тренеру Украины", присужденный спортивными журналистами, - ходила получать я. Это одно. И второе: у нас такая семья, в которой никогда не было принято жить напоказ, рисоваться на публике. Отец не любил помпезности, ажиотажа вокруг собственной персоны. Он считал, что на виду должна быть только работа и ее результат. Мы с мамой воспитаны в том же духе, и после ухода отца в нашем мироощущении ничего не изменилось.

- И все-таки лучше слышать о Лобановском рассказы людей, близко его знавших, чем выдумки и сплетни.

- Даже если я стану рассказывать об отце сутками напролет, выдумщиков, которые распускали небылицы еще при его жизни, вряд ли станет меньше. Впрочем, Бог им судья.

"ДУМАЙ... ЕСЛИ МОЖЕШЬ"

- Что нужно было сделать, чтобы разозлить Валерия Васильевича, вывести его из себя?

- Ничего особенного. Просто затеять с ним спор. Особенно о футболе. Мы с папой похожи не только внешне, но и характерами. Оба, что называется, упертые. Каждый стоял на своем до последнего патрона. А черту под дискуссией он всегда подводил одинаково: "Думай..." И тут же добавлял: "Если можешь".

- Неужели вы спорили с ним о футболе?

- Случалось и такое, хотя редко. Когда я заходила слишком далеко, он иронично-снисходительно улыбался, характерно вскидывая брови: "О, так ты и в футболе разбираешься?!" В понимании футбола я всю жизнь оставалась для него ребенком. Наверное, так оно и было. Но его интересовала не только любимая игра, а буквально все, что происходит вокруг. Не поверите: отец телевизор дома смотрел с блокнотом в руках! Причем не только футбольные трансляции, но и передачи, посвященные политике, экономике, науке, искусству. Отвлечь его в этот момент было невозможно. Бывало, приезжаем с мужем и детьми к ним в гости, а пообщаться можем только с мамой. Папа пристыл к телевизору: "Потом, потом поговорим..." Он был очень жаден до информации на любые темы, впитывал ее как губка. Когда работал в Объединенных Арабских Эмиратах, и я отправлялась туда навестить родителей, на сборы уходило не меньше недели. В результате чемоданы получались настолько неподъемными, что приходилось переплачивать за лишний вес. Как вы думаете, что в них лежало? Огромные кипы газет, которые я начинала скупать в киосках примерно за месяц до отъезда, кассеты с записями популярных украинских и российских телепередач, концертов, информационных выпусков. Даже, представьте себе, заседания сессии Верховной рады Украины! Не говоря уже о футбольных кассетах с матчами киевского "Динамо". В итоге эмиратская таможня получала головную боль на целую неделю: быстрее просмотреть всю эту фильмотеку на предмет "политкорректности и лояльности" было просто невозможно.

- Что значила для него семья?

- Чувство дома, семьи ему было присуще всегда, но особенно обострилось в период работы в ОАЭ и Кувейте. Помню, он говорил: "Жизнь устроена так, что мы все время находимся вне дома. Поэтому давайте там, где мы находимся, создавать для себя домашнюю атмосферу".

- Кто бывал в отцовском доме, когда вы росли?

- Лучше других папиных гостей запомнила Олега Ивановича Борисова и Кирилла Юрьевича Лаврова. Оба выдающихся артиста начинали творческий путь в Киевском драматическом театре имени Леси Украинки, а потом переехали в Ленинград, поступили на службу в товстоноговский БДТ, где и стали по-настоящему знаменитыми. Отец дружил с ними всю жизнь. Любопытно, что в разговорах, по крайней мере у нас дома, они никогда не акцентировали внимание ни на футболе, ни на театре. Наверное, люди, живущие своими профессиями, как бы "щадили" друг друга. Хотя мысли о футболе жили у отца даже в подсознании. Вспоминаю смешной эпизод, случившийся в день его 40-летия. По этому поводу был заказан шикарный торт в виде футбольного поля с сахарными воротами и огромным шоколадным мячом в центральном круге. Этот мяч разбудил во мне все условные и безусловные рефлексы собаки Павлова... Не в силах дотерпеть, когда же дело дойдет до десерта, я пробралась в комнату, где ждал своей участи торт, и потянулась за круглым шоколадным чудом... В это время случайно зашел отец, и я услышала за спиной: "Марш с поля!" Он не был бы Лобановским, если бы отреагировал иначе.

КОКТЕЙЛЬ "ШЕВА" И ЖЮЛЬЕН "ЗИДАН"

- У него были какие-то предпочтения в еде?

- Нет. Я не могу назвать любимые папины блюда. Единственное, к чему он был требователен, так это к качеству - любил, чтобы все было "по-домашнему". Почти два года назад, под Киевом, недалеко от Конча-Заспе, мы с мужем открыли ресторанчик, который назвали "Таверна "Динамо" home". Отец иногда заскакивал с друзьями в наш "динамовский дом", в меню даже не заглядывал, а просто говорил: "Сделайте нам что-нибудь вкусненькое".

- Ваш ресторанный бизнес отец одобрил?

- Да. "Вы должны сделать все так, чтобы люди приезжали сюда не просто выпить-закусить, а еще ради идеи - нашей, футбольной, динамовской", - внушал он нам с мужем. Теперь так оно и есть. Весь интерьер таверны проникнут этой идеей. Официанты одеты в форму киевского "Динамо". На огромном экране идут прямые трансляции матчей чемпионата Украины, еврокубков, игр национальных сборных. А с уходом отца идея многократно усилилась: сюда переехали из дома многие спортивные реликвии, связанные с его именем... Люди могут все это видеть, лишний раз прикоснуться к динамовской истории, в которой отец стал целой эпохой.

(Улыбается.) У нас и меню вполне "идейное". Вот лишь некоторые названия блюд и напитков, которые любому болельщику понятны "без перевода": уха "Динамо", супчик "Судейский", колбаски на гриле "Бавария", стейк куриный "Пенальти", свиные ребрышки "Ребрухи", жюльены "Бартез" и "Зидан", блинчики с красной икрой "Спартак", коктейли "Еврокубок" и "Шева"...

ВМЕСТО ПРАЗДНИКА - РАБОТА

- Валерий Васильевич любил делать подарки - жене, дочери, внукам?

- О, для него это была очень тяжелая тема. Представить отца, вернувшегося из заграничной поездки с пакетами или коробками, было невозможно. Он никогда не ходил за рубежом по магазинам, считая это занятие никчемной тратой времени в тот момент, когда нужно сосредоточиться на подготовке к игре. Пожалуй, единственное, на что я ребенком могла твердо рассчитывать, это диковинная для нас в то время "жвачка". Нет, это была не скупость, а полная погруженность отца в работу, в футбол. Он и в наши-то магазины почти никогда не заглядывал, даже не знал, по-моему, сколько хлеб стоит. У нас в семье не принято было делать подарки к определенным датам. Отец дарил их, как правило, спонтанно, по какому-то непредсказуемому движению души.

- Внуков баловал?

- Нет. Ни меня, ни внуков. Говорил: если человека разбаловать, то в конце концов ему постоянно будет чего-то не хватать и его потребности выйдут за разумные рамки, а это плохо. Что касается внуков, то их появление становилось для папы такой же неожиданностью, как когда-то мое рождение, окончание школы, замужество... "Как - уже?!" - это была его коронная фраза. Все, что ни случалось в нашей семье, заставало его на бегу. В мае 1997 года я родила сына, а отец в этот день прилетел с какого-то матча. Мама ему сказала: "Сядь, у нас теперь есть Богданчик". Реакция была вполне для него адекватная: "Как - уже?!" Ксюша появилась на свет в марте 99-го, после победной игры "Динамо" с "Реалом" в четвертьфинале Лиги чемпионов. Наутро ему мама сообщает: "Валера, ты уже дважды дед!" И в ответ - привычное: "Как - уже?!"

А уж к собственным дням рождения, даже круглым датам, относился равнодушно. 6 января 1999 года ему исполнилось 60 лет. Его собирались чествовать в Киеве, в связи с чем отцу предложили перенести намеченный выезд команды на сбор в Германию с 5 на 7 января. "Ничего не случится, если поедете на два дня позже", - убеждали отца. Он удивленно поднял брови: "Как это - позже? Потерять целых два тренировочных дня! Где я их потом возьму?" И чествование в Киеве пришлось отменить.

ОН НЕ ЛЮБИЛ ГЛУПЦОВ

- Вы когда-нибудь отдыхали вместе с отцом?

- Очень редко. В советское время, когда "Динамо" выезжало на какой-нибудь "разгрузочный" сбор в Ялту, отец разрешал футболистам взять с собой жен и детей. Мы с мамой тоже пользовались такой привилегией. В последние годы, когда заканчивался сезон, пару раз всей семьей отдыхали на Кипре... И все.

- А побывать на еврокубковых матчах "Динамо" за рубежом у вас не получалось?

- Это было исключено. Несколько раз я делала отцу такие намеки, но нарывалась на один и тот же ответ: "А что вам там делать? Чтобы потом судачили, что Лобановский возит родственников на футбол?.." Своей репутацией он дорожил почти болезненно.

- Не потому ли слыл человеком замкнутым, малодоступным для журналистов?

- Возможно, и поэтому, хотя насчет "замкнутости" готова с вами поспорить... Что касается журналистов, то на протяжении всей жизни отец очень внимательно следил за прессой и примерно представлял, кто есть кто. Как бы проводил для себя селекцию. Если предчувствовал, что придется отвечать на дилетантские вопросы, тактично уходил от встречи, стараясь не обидеть человека. В своем же кругу был категоричен в оценках некоторых газетчиков: "Не могу общаться с глупцами". Помню, как в Эмиратах к нему однажды нагрянули два московских репортера. К футболу они никакого отношения не имели, командировка была связана с войной в Заливе, но - между прочим, как они сами простодушно признались, - решили заскочить к Лобановскому. Отца это сразу насторожило, даже слегка покоробило: когда речь шла о его работе, никаких "между прочим" он не признавал. И, подумав, отказал в интервью. Через некоторое время в довольно солидной газете появился опус, в котором отцу попеняли за то, что он отказался разговаривать, а маме... за то, что она, несмотря на войну, не захотела уехать и оставить папу. "Кому же сейчас хочется попасть в голодный и холодный Киев?" - злорадствовали неудавшиеся интервьюеры. Отец же, прочитав эту глупость, довольный собой, сказал: "Здорово я их тогда вычислил!"

ПЕРВЫЙ ЗАКОН ЛОБАНОВСКОГО

- Чего больше всего не любил Валерий Васильевич?

- Скорее не чего, а кого. Бездельников. На дух не переносил людей, которые много болтают, но ничего не делают. "Когда человек работает, то, чем бы он ни занимался, это не может быть непрестижным, - говорил отец. - Непрестижно, когда человек не хочет работать".

- У него были любимчики среди футболистов?

- Не думаю, чтобы он ко всем относился одинаково. Зазнавшихся звезд точно не любил и конфликтовал с ними. Зато трудягам наверняка симпатизировал, хотя предпочитал публично никого не выделять. Недавно случайно нашла в его бумагах нечто вроде тезисов, написанных папиной рукой по какому-то конкретному поводу, связанному, судя по всему, с управлением командой. Первый пункт там такой: "Никого не выделять". Для него это был закон, за строгое следование которому он однажды серьезно пострадал.

- Каким образом?

- В последний год работы в Эмиратах папу отстранили от руководства национальной сборной: он не захотел пойти на поводу у группы футболистов, ходивших в любимцах у шейха. Возникла конфликтная ситуация, и отец, по-прежнему получая по контракту зарплату, фактически стал безработным. Вы представить себе не можете, как это его угнетало! В конце концов он добился досрочного разрыва контракта, "подарил" местной федерации деньги за несколько месяцев, отказавшись от получения неустойки, и перебрался в Кувейт.

- Насколько верны слухи о том, что Валерий Васильевич будто бы намеревался вернуться в Киев не в декабре 96-го, а раньше?

- Не думаю, что это было возможно. Во-первых, на Ближнем Востоке он был связан контрактом. Во-вторых, авантюрные поступки с его характером абсолютно несовместимы. Он предпочитал все заранее тщательно взвесить, просчитывал последствия каждого серьезного шага. Точно знаю, что в последний год пребывания в Кувейте отец уже очень плотно интересовался делами в "Динамо", часто созванивался с руководством клуба, ему постоянно присылали кассеты с играми киевлян. Вернувшись, он настолько легко и естественно вошел в работу, будто никуда и не уезжал. Потому что внутренне был к этому готов.

ЗАРУБКИ НА СЕРДЦЕ

- Как в семье отнеслись к такому его решению?

- Отговаривали, конечно. Здоровье уже было не то. Но он слышать ничего не желал. По-моему, легче было заставить Землю вращаться в обратную сторону, чем убедить отца взять передышку. Он был безнадежным трудоголиком. Администратор "Динамо" Александр Чубаров с первых минут трагедии, разыгравшейся 7 мая прошлого года в Запорожье, находился рядом с отцом. И потом рассказывал, что даже в реанимации, в тяжелейшем состоянии, папа пытался рассуждать о действиях динамовских футболистов в матче, который стал для него последним в жизни...

- "Динамо" - понятно. Как-никак, родная команда, с которой тренер Лобановский в 70-е годы, можно сказать, прорубил для отечественного футбола окно в Европу. Но зачем он взвалил на себя еще и сборную Украины?

- А это вообще обсуждению не подлежало. У него логика простая: раз надо стране - значит, надо. Так было и в советские времена. Но гораздо хуже для самочувствия отца было не то, что его назначили главным тренером сборной Украины, а то, как потом отставили.

- Но тогда, насколько я помню, заранее было объявлено: при любом исходе отборочного цикла Валерий Васильевич должен сделать выбор - продолжить работу либо в клубе, либо в сборной.

- Понимаете, когда человек находится в работе, его мало волнуют все эти разговоры. Неудачи сборной отца, человека очень честолюбивого, лишь "заводили", а отнюдь не приближали к "выбору". Он всегда говорил, что за один-два сезона невозможно создать по-настоящему боеспособную команду - необходим как минимум четырехлетний цикл. Папа, мне кажется, готов был работать со сборной и дальше, но ему сказали спасибо.

- В такой ситуации у вас с мамой, как представляется со стороны, появился дополнительный козырь, чтобы уговорить Валерия Васильевича хоть немного отдохнуть от футбола. Пробовали?

- В начале прошлого года, как бы советуясь с нами, он сам завел такой разговор: "У меня заканчивается контракт с "Динамо". Вот не знаю, уходить или нет?" Мы с мамой в один голос почти закричали: "Да! Да! Конечно, уходи! Будешь отдыхать, внуками заниматься..." Однако, как оказалось, он не столько советовался с нами, сколько разговаривал сам с собой. "Но, с другой стороны, я ведь без работы умру", - задумчиво произнес отец после минутной паузы, давая понять, что тема снова закрыта...

Он, как и хотел, не умер без работы. Умер на работе. Только мне до сих пор кажется, что он уехал с командой на тренировочный сбор, а мы привычно ждем его возвращения...