Газета Спорт-Экспресс № 81 (3168) от 14 апреля 2003 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

Хоккей - игра динамичная и эмоциональная. Наверное, поэтому великие игроки запоминаются, главным образом, не замурованными в цифры рекордов и не застывшими в бронзе трофеев, а - в движении.

Яромир ЯГР

"БЕДНЫЕ ВРАТАРИ"

Cкажи хоккейному фанату - "Уэйн Гретцки", и он в первую очередь вспомнит не 100 голов в одном сезоне, а невероятные передачи из-за ворот. Валерий Харламов видится в окружении двух канадцев: хитро обводит одного и тут же обманывает второго. Доминик Гашек - лежащим в позе раскинувшего щупальца осьминога.

"Торговая марка" Яромира Ягра - выходы один на один с вратарем.

Оставив за спиной последнего защитника, Ягр набирает скорость для рывка. Он одновременно массивен и стремителен, и от одного его вида голкиперу должно становиться не по себе. Катание Гретцки сравнивали с полетом бабочки. Про Ягра можно сказать нечто похожее: он тоже грациозен. Но это грациозность птеродактиля. Все, как говорится, при нем, включая хищный блеск в глазах. И кажется, что нацелен он даже не на ворота, а на бедного вратаря: на предмет подкрепиться.

Дальнейшее происходит в течение какой-то секунды. Раздается звук, как будто кто-то рвет толстый лист картона: Яромир резко тормозит. И... разделяется на части. Во всяком случае, кажется, что это именно так. Корпус, увлекаемый инерцией, продолжает свое движение вперед. Плечи выписывают немыслимые фигуры в какой-то своей собственной системе координат. Уже невозможно уследить за перепрыгнувшими на ту сторону светового барьера руками, в которых (тоже - по своей воле) извивается клюшка. Вот и знаменитый номер 68 отделился от его спины: шестерка падает к ногам вратаря, восьмерка, завалившись на бок, врезается в бортик смертоносным знаком бесконечности. А шайба-то уже в воротах...

Впрочем, хватит с нас фильмов ужасов. Перейдем к водным процедурам.

"ЗДРАВСТВУЙ, ЯРОМИРЧИК"

"После душа, ладно? Помоюсь, перевяжу руку, тогда и поговорим".

Место действия: городок Одентон, в окрестностях американской столицы. Здесь, буквально через дорогу от штаб-квартиры зловещего Агентства национальной безопасности, находится тренировочный каток "Вашингтон Кэпиталз". Хоккеисты только что закончили утреннюю предматчевую разминку и, миновав кучку собирателей автографов из числа местного населения, разбрелись по раздевалке.

Ягр тренировался в щадящем режиме: без контакта, в одиночку, надев красную фуфайку - "этого не трогать". Дело не в статусе суперзвезды. У Яромира - травма кисти. В предстоящем матче он играть не будет, как и в большинстве следующих - до начала плей-офф. Может быть, еще и поэтому на интервью согласился с такой легкостью: торопиться некуда, да и устать как следует не успел.

Вымытый, перевязанный и веселый, Ягр спрашивает о чем-то Дайнюса Зубруса. Литовец откликается по-русски: "Что тебе надо, Яромирчик?" Я слежу за этим дружеским диалогом - и невольно вспоминаю о том, что Ягра одно время считали русофобом. Всему виной, естественно, тот самый номер "68". Про себя решаю, что первый вопрос будет именно об этом.

Яромир садится на лавку у своего "закутка", за его спиной сохнут аккуратно развешанные щитки.

"Так вы из русской газеты? Конечно, времени полно. Присаживайтесь рядом".

Начнем, пожалуй...

НОМЕР "68" - В ПАМЯТЬ О ДЕДЕ

- Яромир, в России вас, уж простите, многие считают антигероем, и мне хотелось бы по мере возможности, рассказать о настоящем Ягре. Давайте начнем с вашего номера "68", который, знаю, имеет для вас глубоко личное значение.

- Да, это так. Ребенком, я много времени проводил с бабушкой, и она мне часто рассказывала про деда. Он умер в 1968 году во время Пражской весны, за четыре года до моего рождения. Коммунистический режим отправил его в тюрьму, где дед провел много времени и тяжело заболел. Как нетрудно догадаться, обращались там с ним ужасно. Поэтому, хоть его в конце концов и выпустили, ничего поделать было уже нельзя.

Вот я и решил, что, когда стану хоккеистом, буду играть под номером "68", чтобы почтить память деда. Только не подумайте, что это был антирусский демарш. Я выступал против системы, а не против вашей страны.

- Но во времена Чехословакии, в "Кладно", вы играли под номером "15".

- Таковы были правила чехословацкой лиги. Полевые игроки не могли носить номер выше, чем "29". Никто не имел права выделяться и притягивать к себе внимание. Вы же сами знаете, что такое социалистическое общество - все должны быть равны.

- У вас даже случился на этой почве конфликт со сборной. По-моему, перед Кубком Канады-91.

- Да, было дело. Я предъявил тогда ультиматум: либо даете мне номер "68", либо на турнир не поеду. Правда, в итоге я проиграл: приехал в сборную и играл под номером "15".

- Но с тех пор соотечественникам на вас грех жаловаться. В прошлом году вы даже на чемпионат мира приехали.

- Я люблю играть за сборную. Но не могу сказать, что поездка на чемпионат мира мне пришлась по душе. Тренер сборной Йожеф Аугуста взял всего пару-тройку игроков из НХЛ, и я считаю, что это неправильно. Мы так и не смогли найти общий язык с хоккеистами из европейских клубов. Если в этом году Чехия будет представлена большим количеством НХЛовцев, результат будет совсем другим. Правда, надеюсь, что на этот раз обойдутся без меня: у меня есть неотложные дела в плей-офф (улыбается).

- Золотую медаль Нагано вы цените не меньше двух Кубков Стэнли. Имеет ли она для вас особое значение из-за того, что в финале была побеждена сборная России - вечный соперник чехов?

- Нет, ну что вы! Я знаю, что на американском телевидении пытались обыграть именно эту - политическую - сторону, но все совсем не так! Я бы сказал, что наша победа в Нагано особенно ценна потому, что мы выиграли у трех лучших команд мира: США, Канады и России. Вот поэтому она для меня так важна! Ведь никто не сможет сказать, что в Нагано нам повезло. Если бы мы по дороге в финал прошлись по Казахстану, Германии или там Франции - тогда, наверное, золото стоило бы меньше, не так ли?

- Можно ли сказать, что в Нагано вы победили за счет командной игры, и именно сплоченности и взаимопонимания не хватило куда более звездной чешской команде в Солт-Лейк-Сити?

- Нет, не хватило нам другого. В Нагано Гашек был на пике своей карьеры. Надеюсь, вы помните, что это было такое. В большинстве матчей нам, чтобы обеспечить себе победу, надо было забить всего один или два гола.

- О Гашеке мы еще поговорим, а сейчас, если не возражаете, вернемся к русской теме.

- Неужели в России я так популярен? (Улыбается.)

- Думаю, что вы - второй по популярности чех в России.

- А кто же первый? Гашек?

- Скорее всего - да. Но не Доминик, а Ярослав - автор "Швейка". Я знаю, что вы часто бывали в нашей стране.

- Я бывал в России еще когда это был СССР. Помню, как 18-летним приехал в Киев в составе молодежной сборной Чехословакии. В прошлом году был в Москве на благотворительном матче с "Командой Буре". Мне очень нравится ваша страна. Особенно - люди. Русские, принимая гостей из других стран, изо всех сил стараются угодить, показать все лучшее. И для меня это главное. Ведь можно находиться в самом красивом месте мира, но если при этом рядом с тобой кто-то, кто тебе не нравится, никаких приятных впечатлений у тебя не будет. А в России меня принимали очень тепло. Я получил громадное удовольствие.

- В России все же бытует мнение, что чехи по-прежнему нас сильно не любят.

- Я, во всяком случае, - не из тех чехов. Прекрасно понимаю, что русские пострадали не меньше нас. К тому же, танки в Прагу послал не русский народ - он ведь и не знал толком, что происходит.

- Ваши политические взгляды, судя по всему, сформировались в раннем возрасте.

- Вы знаете, я никогда не считал социализм плохой идеей. Откровенно говоря, мне до сих пор кажется, что идея-то как раз была вполне достойная, но попала в плохие руки.

- Как я заметил, вы знаете русский язык.

- Меня учили русскому в школе, как и всех чехов. Когда наши ребята, Гончи (Сергей Гончар. - Прим.С.М.) и Зубрус, говорят между собой, я их понимаю. Но только, если медленно.

- У вас были любимые советские игроки?

- Естественно, я не помню величайшую из советских сборных - команду Харламова 70-х годов. Моему поколению больше других запомнилась первая пятерка 80-х: Макаров, Ларионов, Крутов, Фетисов и Касатонов. И отличное второе звено: Быков, Хомутов, Каменский. Наверное, Фетисов - наиболее легендарная личность, но, как форварду, мне больше всех нравился Сергей Макаров.

- Почему именно он?

- Он играл на правом крае, как и я. И мне нравилась манера его игры. При всей его технике и скорости, Макаров был невероятно силен, и шайбу отобрать у него было очень сложно.

- А о российском или советском хоккее у вас сложилось свое мнение?

- В детстве я часто видел сборную СССР. Мне кажется, что я знаю, за счет чего эта команда добивалась таких успехов. Я сам прошел через что-то подобное. Каждому игроку, на каком-то этапе его карьеры, нужна сильная рука, которая толкала бы его наверх. Вы понимаете, о чем я?

- О тренерах-диктаторах?

- Да. Игрок может достичь определенного уровня за счет собственного таланта или трудолюбия, но где-то его все равно надо толкать, заставлять, дисциплинировать. С русскими игроками обращались именно так. Их запирали в тренировочных лагерях, где, кроме хоккея, у них не было никакой жизни. И это приносило результаты.

- Вы сказали, что сами испытали нечто подобное. В Чехословакии была похожая система подготовки?

- Нет, у нас было по-другому. Но я имел в виду моего отца. Он муштровал меня не хуже, чем советский тренер. Практически с трехлетнего возраста, когда я впервые стал на коньки. Это он сделал из меня игрока такого уровня.

БЕСШАБАШНЫЙ ИЛИ БЕЗБАШЕННЫЙ?

Недавно в Чехии был проведен социологический опрос: школьников попросили назвать самую уважаемую ими личность. На первом месте у чешских подростков оказались (ну как тут не вздохнуть печально: "Нам бы так"!) их отцы. А на втором - Яромир Ягр. Остается лишь надеяться, что Яромир очаровал школьников в Чехии исключительно своими хоккейными талантами.

Если бы к описанию поведения Ягра в личной жизни нужно было подобрать один эпитет, то, пожалуй, слово "бесшабашный" подошло бы больше других. А еще лучше - сленговое "безбашенный". При общении с ним создается впечатление, что парню по большому счету наплевать, что о нем подумают. Да он и сам признается: "Что обо мне напишут, и напишут ли вообще, меня уже не интересует".

Речь Яромира - связная и осмысленная, только вот пересыпает он ее непринужденным матерком, который, естественно, пришлось перефразировать - для печати. Это - не от злости или недостатка культуры. Просто Ягр не делает различий между интервью и дружеской беседой.

В "Питтсбурге", его бывшей команде, шутки и розыгрыши чешского весельчака вошли в легенду. Однажды, например, Яромиру вздумалось подшутить над партнером Джоном Малленом, который играл со специальным щитком, предохранявшим травмированную шею. И Яромир вышел на одну из тренировок, надев на шею... сиденье от унитаза. Другой раз он тренировался с фальшивыми бакенбардами и бородкой из изоленты, издеваясь над модником Петром Недведом.

То, что Яромира, парня хоть куда, любят девушки, сюрпризом не является. На смену предпоследней подруге, мисс Чехии, пришла мисс Словакия. Если в этом просматривать некую географическую прогрессию, то Украина - на очереди.

Яромир обожает быстрые автомобили (обязательно - черного цвета) и не признает правил дорожного движения. А его неумение считать деньги воистину уникально для мультимиллионера.

- Яромир, говорят, что, когда в "Питтсбурге" появился Дарюс Каспарайтис, известный своим лихачеством, он удивился: "Оказывается, тут есть водила еще покруче меня!"

- Когда ты молод, делаешь много глупостей, и я не был исключением. Дурной был на полную катушку, творил черт знает что. А почему бы и нет? Как иначе учиться жизни? Я был молод, у меня была возможность купить дорогую машину и гонять на сумасшедшей скорости. Конечно же, я этим пользовался. А кто бы меня остановил? Кроме полиции, разумеется. (Смеется.) Моих родителей рядом не было, да если бы и были, это мало что изменило бы. Я должен был все испытать сам, наделать собственных ошибок и учиться на них.

- Давайте тогда поговорим об ошибках. В частности, о ваших недавних финансовых проблемах: невыплаченных налогах на сумму в 3 миллиона долларов и 500 тысячах, которые вы задолжали букмекерам.

- История с налогами, признаю, была моей ошибкой. Налоговые декларации за меня заполняют другие люди, и, наверное, мне следовало внимательнее следить за их работой. Но я этого не делал. И что с того? Если бы от меня зависело благосостояние других людей, тогда - другое дело. У меня ведь нет семьи, и своей безответственностью я приношу вред только себе. А что касается проигрышей на тотализаторе, то это и вовсе никого не касается. Я ведь не единственный, кто играет в азартные игры.

- А пристраститься не боитесь?

- Совершенно не боюсь. История с долгами всплыла только сейчас, а проиграл я эти полмиллиона 5 лет тому назад. Теперь расплатился. Никаких проблем!

- И тем не менее недавно в Чехии вы закончили курсы по экономике. Стараетесь исправить ошибки прошлого? Или, может, видите для себя будущее в бизнесе?

- Нет, ни то, ни другое. Какой из меня бизнесмен?! Просто, я решил, что мне надо закончить среднее образование. Люблю все доводить до конца. А экономика мне показалась наиболее легкой дисциплиной. Сначала взялся было за архитектуру, но дело не пошло.

- Знаю, что вам принадлежит бар в Праге. И в то же время, говорят, что вы - убежденный трезвенник.

- Не пью вообще! Бар - всего лишь источник заработка. Мои родители никогда не пили, и я беру с них пример. Кроме того, никогда не курил и не притрагивался ко всякой гадости - наркотикам и стероидам. Даже витаминов не принимаю. Моему телу не требуется искусственная стимуляция, а мне не нужно пить, чтобы хорошо себя чувствовать.

- Многим ужасно не нравится ваш способ отмечать забитый гол: снятием перчатки и салютом двумя пальцами.

- Не нравится - их проблемы. Специально этот жест не придумывал, но считаю, что голы надо отмечать как-то по-особенному. Для хоккеиста гол - это апогей, кульминация... Что ж, раз уж напрашивается сравнение, гол - сродни оргазму.

- Значит, ваш двупалый салют имеет и нехоккейное применение?

- (Хохочет.) Без комментариев!

ПОСЛЕДНИЕ ДВА ГОДА

О Ягре, как о великом игроке НХЛ, можно писать много и красиво. А можно просто перечислить его немалые заслуги. Например, 149 очков в сезоне-1995/96. Или то, что с 1995 по 2001 год только два человека выигрывали "Трофей Арта Росса" (лучшему бомбардиру НХЛ) - Ягр и Марио Лемье, причем счет - 5:2 в пользу Яромира. Надо упомянуть и то, что в последние 12 лет Ягр является постоянным участником матчей всех звезд (правда, он будет первый, кто возразит: "В последние два года меня выбрали только из-за имени").

О достижениях Ягра действительно можно говорить долго, но о них и так всем известно. А вот пресловутые "последние два года", проведенные в новом клубе, начинают беспокоить многочисленных поклонников его недюжинного таланта. Неужели звездная карьера подходит к концу? Неужели Яромир, заработавший два Кубка Стэнли на заре своей карьеры и в тени великого Лемье, так и не сумеет доказать, что тоже может быть лидером команды-чемпиона?

Яромир и сам пока не знает ответа на этот вопрос, но признает, что прежнего Ягра мы, наверное, уже не увидим.

- Недавно вы забили свой 500-й гол, причем покорили этот рубеж хет-триком. До вас такое удавалось лишь пяти другим игрокам. Случайно, не знаете, в какую компанию попали?

- Прекрасно знаю: Марио Лемье, Уэйн Гретцки, Жан Беливо, Марк Мессье и Бретт Халл.

- И где бы вы себя в этом списке разместили?

- Не имею ни малейшего понятия. Знаете почему? Потому что ни разу не видел себя в действии. Никогда не смотрю записи своих матчей.

- Почему же?

- Потому что знаю, что буду собой недоволен. Как бы хорошо я ни играл, всегда можно играть лучше. Любой, даже самый стремительный финт всегда на какое-то мгновение отстает от человеческой мысли.

В игре все происходит так быстро, что этого не замечаешь. А когда смотришь на замедленном повторе, начинаешь негодовать: вот тут я мог бы начать движение раньше, а там - среагировать по-другому.

- Вы чаще, чем любой другой игрок лиги, забивали Доминику Гашеку. Вам были известны какие-то секреты Доминатора?

- Так ведь у меня техника была - ничего себе (смеется). Вообще-то, главный навык для забивного форварда - терпение. Особенно, когда имеешь дело с такими вратарями, как Гашек. Наши с ним схватки напоминали воздушные дуэли времен Второй мировой, когда два пилота шли в лобовую атаку. Если ты первым дрогнул и потянул штурвал на себя - пиф-паф, ты убит.

Еще многие говорили, что Доминику нужно бросать верхом, но в НХЛ в большинстве случаев у тебя нет ни времени, ни пространства для того, чтобы точно выверить свой бросок. Попал в створ ворот - уже хорошо. Будешь обдумывать и целиться - тебя тут же перетянут клюшкой по рукам или зацепят сзади. А Доминик был невероятно быстр и реагировал мгновенно. Кроме того, он все делал не так, как другие вратари. Вы, например, знаете, что он держал ловушку не параллельно корпусу, а выдвигал ее вперед? Это мало кто замечал. А ведь это настолько затрудняет задачу форварда! Угол-то еще как срезается. Никто больше этого не делал, только он. Хотя, казалось бы, элементарная вещь.

- О Гашеке говорили, что он лучше всего играл "на нервах" - то есть когда был чем-то взволнован или на кого-то зол. Вы тоже игрок достаточно эмоциональный. "Разжигаете" себя для важных матчей?

- Нет, у меня другой характер. Разозлившись, я могу получить всплеск энергии, но при этом потеряю что-то другое - самообладание, концентрацию. Мое настроение прямо пропорционально качеству игры. Когда я счастлив и доволен собой, достигаю гораздо большего.

- Исходя из этого, можно предположить, что середина 90-х была самым счастливым временем в вашей карьере. Или этим временем все-таки были ваши первые годы в НХЛ, отмеченные Кубками Стэнли?

- Нет, середина и конец 90-х. Сезон-1997/98, например. Именно тогда у меня был пик карьеры. Я пытался удержаться на нем как можно дольше. Это, кстати, и отличает великих игроков от просто хороших - умение продлить взлеты и сократить падения.

- А на какой стадии вы сейчас? Взлет или падение?

- Восстанавливаюсь после падения. Но я ведь уже не тот, что был раньше. Никуда не гожусь (смеется). Посмотрим, посмотрим, как будет дальше. "Вашингтон" - совсем другая команда.

- Расскажите о вашем приходе в "Вашингтон".

- "Питтсбургу" я отдал 11 лет. Это, согласитесь, немало. Но пора было что-то менять, и я попросил, чтобы меня отпустили. Та команда была на грани развала. У меня и у других звезд, Каспарайтиса, Ковалева и Ланга, подходили к концу сроки контрактов, и менеджмент клуба, включая Лемье, знал, что всех нас удержать будет невозможно. "Питтсбург", увы, небогат.

Как видите, все так и произошло: звезды ушли, команда развалилась. А я это предвидел еще тогда и прекрасно понимал, что, если всех отдадут, а я останусь, - клуб все равно будет плохим, а козлом отпущения станет Яромир Ягр. Так что в наших общих интересах было расстаться: команда, так или иначе ни на что не претендующая, избавилась от дорогого игрока, а я получил возможность поиграть за хороший клуб.

- В свое время много было рассказано о ваших непростых отношениях с бывшим тренером "Питтсбурга" Иваном Глинкой.

- У нас были нормальные, профессиональные отношения. Но, как мне кажется, Глинка допустил очень большую ошибку: он хотел работать в НХЛ теми же методами, к каким привык в Европе. Это абсурдно, это невозможно. В НХЛ нельзя играть тремя звеньями, здесь так не принято. Это портит атмосферу в раздевалке. Ведь в четвертом звене играют люди, которые тоже знают свое дело. Их работа - выходить на лед на 3-4 минуты за матч и драться, толкаться у бортиков, заводить фанатов.

Глинка к этому не привык и не понимал, что эти игроки тоже нужны, что они не зря едят свой хлеб. Тафгаи у него сидели на скамейке всю игру или их вообще не вносили в заявку. Было много таких нюансов, в которые он так и не вник. С другой стороны, мне понятна и его точка зрения. В конце концов определять игру команды - дело тренера. Иван считал, что если "Питтсбург" взял его на работу, то и полномочиями должен был наделить соответствующими.

- Но претензии к тренеру были не только у тафгаев. Помнится, во время четвертьфинальной серии с "Баффало" в 2001 году пресса широко обсуждала конфликт Глинки с неким Яромиром Ягром.

- Да, конфликт действительно имел место. Я был во многом несогласен с Глинкой. Отыграв много лет за "Питтсбург", я привык к определенным вещам, которых Иван меня лишил.

- Например?

- Глинка менял составы строго по бумажке: первое звено, второе, третье. Я так играть не привык, более того - считаю, что так играть нельзя. Зачем тогда вообще нужен тренер, если составы меняются автоматически? Зачем, находясь в большинстве, сажать меня на скамейку ровно через минуту? Все десять сезонов до этого я играл полные две минуты. Потом, тренер ведь обязан делать стратегические ходы. Например, если соперник играет третьим звеном, имеет смысл выставить против него своих лучших форвардов. Глинка же зацикливался на детской считалочке: раз-два-три, раз-два-три. Кому это надо?! Так и моя мама может тренировать.

- В Питтсбурге Марио Лемье был и остается фигурой почти божественной: в глазах болельщиков он непогрешим. С вами, как мне кажется, было по-другому. Вас любили в хорошие времена - и освистывали в плохие.

- Марио и я - две разные истории. Когда он пришел в "Питтсбург", на матчи "Пингвинов" ходили по пять тысяч зрителей, и команда чуть было не обанкротилась. Но Марио был так велик, что единолично вернул болельщиков на стадион. Это были его персональные болельщики, не мои. Он их заслужил, потому что он же их и создал. Я это понимаю и уважаю. Когда Марио ушел, Питтсбург пытался было сделать своим кумиром меня, но стоило Лемье вернуться - и все стало как прежде.

- Вас это задело?

- Обижаться на Марио не имею права. Он был кумиром моей молодости, моим наставником и учителем. Я был рад тому, что он вернулся.

- Первое время после возвращения Лемье вы играли в одном звене, и получалось весьма неплохо.

- Мне в том сезоне было не с кем играть. Глинка ни в коем случае не хотел разбивать звено Ковалев - Страка - Ланг, и на меня партнеров не хватило. А если Ягр не набирает своих ста с лишним очков за сезон, немедленно поднимается крик. И никто ведь не обратит внимания на то, что играю я, по существу, в одиночку. Я ведь не теннисист, черт возьми! Поэтому я был рад возвращению Марио.

- Но вы были капитаном команды, а когда Марио вернулся, это звание стало как бы церемониальным. Все же знали, кто настоящий босс.

- Совершенно верно. Это было нелегко, но я принял это как должное.

- А сейчас? Ведь и в "Вашингтоне" капитан - не вы, а ветеран клуба Стив Коновальчук.

- А я сейчас не чувствую потребности быть в центре внимания. В 30 лет такие вещи меня уже не волнуют. Я достиг всего, чего только можно, и тешить тщеславие уже ни к чему. Я абсолютно счастливый человек. Делаю свою работу, причем делаю ее неплохо, и иду домой отдыхать. И больше ничего мне не нужно.

- Что же вас тогда стимулирует?

- Хочу выиграть Кубок Стэнли для "Вашингтона". У нас замечательный хозяин, Тед Леонсис, обожаю этого человека. И считаю, что я перед ним в долгу. Он привел меня сюда с одной целью - выиграть Кубок, он поверил, что мне это по силам, и я очень не хочу его подвести.

- Думаете, вы все еще сможете заявить о себе, как о лучшем игроке лиги?

- Надеюсь. Во всяком случае, я так себя настроил. В нашем деле потерять веру в себя, потерять надежду - равнозначно концу. Но могу сказать уже сейчас, что в "Вашингтоне" у меня никогда не будет таких статистических показателей, как в "Питтсбурге". Здесь нет таких же забивных форвардов, которым я мог бы ассистировать. Кип Миллер, Роберт Ланг - они же не снайперы, а распасовщики. Голы - другое дело. Свои 30-40 шайб я всегда забью, мне за это уже 13 лет деньги платят. Но ведь у меня всегда было чуть ли не в два раза больше голевых передач. А в нынешнем сезоне эти показатели почти равны.

- Сколько еще будете играть?

- Пока есть силы. А что еще мне делать?

А ведь действительно - что? Представить Ягра без хоккея - так же трудно, как хоккей - без Ягра. Так пусть они как можно дольше делают друг друга счастливыми. А заодно - и нас, скромных зрителей.

Вот только очень жалко бедняг-вратарей.

P.S. Вчера Ягр повторил личный рекорд результативности в плей-офф.