Газета Спорт-Экспресс № 5 (3092) от 11 января 2003 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

АГЕЕВ

Знаменитые боксеры в быту обычно думают медленнее, чем на ринге.

И на банкете в честь агеевского шестидесятилетия усаженные за отдельный стол олимпийские чемпионы показались мне поначалу скованными в реакциях на все происходящее. И похоже, что сковывал выдающихся маэстро не высказанный вслух вопрос: а нет ли перебора в том, что менее титулованный коллега настолько возвеличен в их вынужденно скромном здесь, в ресторане гостиницы "Советской", присутствии?

Но приблизительно к третьему или четвертому тосту ветераны прониклись, по-моему, значительностью момента - и осознали наконец, что праздник, устроенный господину Агееву, имеет прямое отношение к признанию гладиаторства искусством. И вместе с юбиляром возвеличен и весь боксерский цех.

Я не вполне уверен, что лидерство Агеева в этом цехе всеми признано безоговорочно или признано вообще. Но твердо остаюсь при своем мнении, что воспоминание о качестве популярности Виктора Петровича необходимо для дальнейшей популярности всего жанра.

Бои без правил - говорю в расширительном смысле - бесцеремонно вытесняют классику единоборств, да и вовсе классику. И классике, чтобы устоять под натиском самоутверждающегося беспредела в глазах масс, заколебавшихся перед выбором образца силы, необходима сегодня фигура боксера неординарного и неординарно побеждающего.

Подтверждение - сногсшибательный (пусть сам боец не всегда на том настаивает, предлагая публике не менее эффектные варианты зрелищности) успех на нынешнем профессиональном ринге Роя Джонса.

Параллель между Агеевым почти сорокалетней давности и нынешним Роем Джонсом для людей моего поколения напрашивается сама собой, хотя соединение и тем более сопоставление времен бесперспективно и даже опасно.

Объясняя тем, кто не застал на ринге Виктора Агеева, в чем же его боксерское величие, вряд ли сформулируешь афористичнее, чем бизнесмен Вадим Туманов - ближайший друг Владимира Высоцкого и в своем кругу человек столь же легендарный, повидавший всякого-разного. Он сказал: "Один раз видел, а запомнил на всю жизнь".

За какой-нибудь десяток лучших из проведенных им боев Агеев добился главного спортивного рекорда - впечатления. Впечатления, имею в виду, в той редчайшей эстетической безразмерности, когда не титул к нему что-либо прибавляет, а только еще более мощное воздействие на публику. Агеева на ринге хотелось видеть беспрерывно. Молниеносные победы, естественно, восхищали. Но то, что бой уже закончен и продолжение зрелища невозможно, невольно огорчало.

Виктор в короткий срок расширил аудиторию бокса. Им начинали восторгаться и далекие от бокса люди. Возникал феномен зрителя, который интересовался уже не боксом как дисциплиной спорта, а только им. Агеева некоторые готовы были отделить от остального бокса. Как летчика-испытателя выделяют среди классных, но строевых летчиков. Искусство игры на публику нередко ставило Виктора и над великими боксерами-современниками.

Однажды, во времена, когда Виктор Петрович с боксерской карьерой давно покончил, он развлекался на пикнике, где выпивали и закусывали еще с десяток именитых коллег. На подобных гулянках незавершенная полемика между мастерами ринга порой вырывается наружу в самый неподходящий момент. И вот легковес, не из самых прославленных, но экс-чемпион СССР, неожиданно попытался провести нацеленный в Агеева удар. Агеев в эту минуту держал в руках две бутылки шампанского и несколько шампуров с шашлыками. Тем не менее уклониться он успел, переложил бутылки в другую руку, а свободной сбил атакующего с ног. Охотно допускаю, что забияка и держался на ногах не так-то прочно. И все же... На очнувшегося товарища, конечно, посыпались насмешки всех наблюдавших поучительную картину. Но потерпевший с чувством исполненного долга гордо упрекнул коллег в том, что никто пойти с боем на Агеева не решился бы, а он пошел...

При всей агеевской власти над аудиторией никто бы не простил ему поражения в разгар популярности. А в любительском боксе с его сугубо турнирной практикой уберечься от неудачи и самому выдающемуся мастеру куда проблематичнее, чем в продуманной миллионерами-промоутерами системе организации матчей между профессионалами.

И казалось бы, на поверхности лежала идея - организовать в середине шестидесятых и провести при огромном стечении публики (плюс трансляция на всю страну-империю по телевидению) бой между Агеевым и Борисом Лагутиным. Но намерение осуществить такой замысел расценилось бы тогда как намерение переменить социальный строй, свергнуть существующую власть. Человек, толкнувшийся к начальству с идеей матча, выглядел бы идиотом или диссидентом, достойным заключения в психиатрическую клинику...

Александр НИЛИН