Газета Спорт-Экспресс № 149 (2941) от 6 июля 2002 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

СТРЕЛЬЦОВ

Мемориал упрощает его. И вот-вот окончательно упростит, не оставив ни пространства для дальнейших разгадок его загадки, ни места для домысла, необходимого ради продолжения легенды. Неловко, конечно, глупо даже говорить, что Стрельцову не к лицу канонизация. Просто канонизировать его надо бы поталантливее, как мы еще, вероятно, не умеем.

Когда зашел разговор о том, чтобы присвоить динамовскому стадиону имя Льва Яшина, очень многие тому воспротивились. И были, по-моему, правы. Нельзя, не разрушая внутренний мир футбола, переиначивать то, что прочно вошло в сознание.

А стадион на Восточной улице и определился в своем статусе только тогда, когда хорошая поляна в столице стала совсем редкостью, а непроторенность болельщицких маршрутов к торпедо-зиловской арене отражала скорее инерцию, чем отсутствие традиций. И тут соединение спортивной территории со стрельцовским именем дало недостававший всем эффект.

Заслуженная великим футболистом канонизация, на мой пристрастный взгляд, не вызвала у новой публики нового интереса к стрельцовской судьбе. В чем вряд ли стоит винить пришедшие сейчас к футболу поколения. Скорее нас, свидетелей жизни Эдуарда Анатольевича, зарапортовавшихся из-за обилия общих слов.

Конечно, не каждому по силам найти слова, которые бы точно изобразили и выразили игру, поступки и последствия импульсивных действий, совершавшихся этим человеком и футболистом, едва ли не во всем не похожим на всех. Что, однако, не повод и не извинение для того, чтобы не искать точных слов вовсе и подгонять Стрельцова под мерки, в которые он заведомо не вмещается.

Незаметно - и без злого умысла, совсем как раз наоборот - сложилась стойкая версия, приверженцы которой о Стрельцове чаще всего говорят как о жертве строя, сломавшего его карьеру, а не о том, что значил и, главное, значит для футбола форвард, изменивший представление о горизонтах самостоятельности игрока в эпоху тренерского футбола.

За долгую жизнь я бы на пальцах одной руки (и то не все, наверное, пять понадобились бы) перечислил встреченных возле футбола и в футболе людей, ставивших под сомнение стрельцовское величие. Поэтому не вполне корректно постоянно твердить о не случившемся - и случившегося с лихвой хватит для бесконечности воспоминания.

Память об игре Стрельцова художественно масштабнее памятников ему. Изваяния не передают противоречий. А для меня, например, остается загадкой, как получилось, что несомненная цельность натуры Эдуарда полнее всего выразилась именно в противоречиях.

Нам, скорее всего, не объяснить тем, кто не видел Стрельцова в игре, что гениальность - пусть сегодня само понятие девальвируется в суетной расхожести - истинной пробы может рождаться из сочетания совершенств с несовершенствами, из парадоксальной гармонии.

Стрельцов не в настроении, а подобное с Эдуардом Анатольевичем случалось нередко и в ранней, и в поздней поре, усложнял сопротивление себе никак не меньше, чем в счастливые для всех нас дни, когда бывал в ударе. Непредсказуемость проявлялась, кроме ходов на поле, и в том, что вдохновение, иногда посещавшее Стрельцова и в состоянии полной апатии, осложняло существование соперников катастрофичнее, чем если бы он предстал в лучшем своем виде с первой минуты игры.

За последние лет эдак сорок всякий блестящий дебют в нежном возрасте непременно сопоставляют со стрельцовским и сердятся на скепсис старожилов. Но Эдуард, стартовавший в без преувеличения высшем обществе выдающихся мастеров, смотрелся не явлением футбола, а волеизъявлением природы. Вроде ветра, ливня или метели. Мощь или, лучше будет сказать, передающееся всем - соперникам, партнерам и, конечно же, публике - ощущение мощи закрывало собой все прочие достоинства семнадцатилетнего игрока.

Когда он вернулся в большой спорт и эманация, изъясняясь изысканно, физической мощи почти исчезла, обнародовалась отчетливее мощь игрового интеллекта.

Чудес не бывает - пусть карьера Стрельцова и опрокидывает навзничь этот тезис: мысль внятно присутствовала и в молодой его игре. Но мы-то ей не торопились придать значение - предпочитали видеть в нем не омраченную разумом стихию.

Мысль позднего Стрельцова не вызывала параллелей со снегом и дождем. Она укоренялась сугубо в футболе. Только до таких глубин некому вокруг Стрельцова было докапываться. Откуда и пошли разговоры, что лучшее для него позади. Причем велись они и специалистами, не способными изгнать из сознания потрясший их образ юного Эдика. Никого по-настоящему не удивило, что возвращенному Стрельцову ни малейшего труда не составило войти в резко изменившуюся тактическую схему расстановки игроков. При его понимании сути футбола частности не имели практически никакого значения. Во втором пришествии в футбол он так и остался непонятым. Всеобщее внимание и любопытство привлекала в первую очередь неординарность личности, живой миф о Стрельцове.

Три же пропущенных им чемпионата мира я бы сравнил с тремя голами в свои ворота. Чтобы отыграть их, потребуются годы и годы.

Александр НИЛИН

От редакции. В знаменитой серии "Жизнь замечательных людей" только что вышла книга об Эдуарде Стрельцове. Ее автор - Александр Нилин.

Книги этой сери и для многих из нас - примета детских и юношеских лет: у кого на книжной полке не стояло хотя бы несколько знакомых каждому серых корешков с белым факелом и буквам и ЖЗЛ? И вот - свежеотпечатанный томик: тот же факел на сером корешке, тем же шрифтом имя героя. Жива серия, запущенная когда-то Горьким! И впервые ее издатели посвятили целый том спортсмену.

Хотя, конечно, было бы примитивным видеть в Стрельцове только выдающегося футболиста: масштаб этой личности не втиснуть в рамки спорта. Мало кто из сегодняшних читателей вживую видел его на поле, а кинохроника сохранила лишь эпизоды, обрывки, не способные дать представление о том великом футболе, в который играл Стрельцов. Но он был человеком эпохи, и даже не одной. И книга - рассказ не о том, как играл Стрельцов, а о времени, в которое он жил, о добре и зле, которых хлебнул сполна на своем причудливом и трагическом пути, о людях, его окружавших, среди которых был и Александр Нилин, ныне постоянный автор "СЭ".

"Стрельцов. Человек без локтей" - так полностью звучит название книги. Она увидела свет во времена, когда без локтей выжить еще труднее, чем во времена Стрельцова. Но отраден уже факт, что она вышла. Раз не погас белый факел на сером корешке, значит, есть ценности, от времени не зависящие.