Газета Спорт-Экспресс № 287 (2780) от 14 декабря 2001 года, интернет-версия - Полоса 10, Материал 6

Самый яркий и противоречивый хоккеист сборной США - 37-летний снайпер Бретт Халл, сын легендарного Бобби Халла

Бретт ХАЛЛ: САМОЗВАНЕЦ И ДЕБОШИР

Сейчас уже трудно сказать, с какой это стати сын великого канадца Бобби Халла решил шокировать болельщиков Страны кленового листа и назвал себя американцем. Может, папа Халл без особого энтузиазма отзывался о своих играх за Канаду в суперсерии со сборной СССР, а может, уроженец канадской провинции Онтарио проникся американским патриотизмом, будучи студентом Дулутского университета в Миннесоте. Или, к примеру, испугался конкуренции за место в составе сборной родной страны и решил прибиться к более спокойным звездно-полосатым берегам.

Скорее всего, тогда, в 86-м, когда Бретт Халл поехал на чемпионат мира в сине-бело-красном свитере (чтобы помочь американцам обойти в турнирной таблице ФРГ и Польшу), ему было просто все равно, за кого играть. Мировые первенства в Северной Америке значат так мало по сравнению с Кубком Стэнли, а США и Канада настолько близки в культурно-лингвистическом плане, что особого значения гражданству можно и не придавать. Тем более что будущий Золотой Бретт наверняка больше беспокоился о том, как попасть в основной состав тогда еще очень сильного "Калгари".

В дальнейшем Бретту, уже вышедшему из тени своего отца и выросшему в одного из самых ярких форвардов лиги, редко приходилось примерять свитер сборной. Чемпионаты мира перестали его интересовать, да и играть в них времени уже не было, благо "Сент-Луис", где Бретт провел большую часть карьеры, никогда не пропускал плей-офф. Однако в памятном Кубке Канады-91 Халлу довелось сыграть в "лучшей американской сборной всех времен", как окрестил ее тогдашний и нынешний менеджер Крейг Патрик. А в 96-м Бретт помог американцам выиграть у своей бывшей страны в Кубке мира - соревновании, специально созданном для того, чтобы свести в финале США и Канаду (эдакий последний стон умирающего мифа о североамериканском господстве в хоккее).

И в Нагано Халл наверняка поехал с самыми серьезными намерениями. Во всяком случае, он был одним из немногих игроков, хоть как-то старавшихся спасти ту горе-команду, которая представляла Штаты на Олимпиаде. До сих пор широкой публике неизвестно, кто именно из той сборной устроил в гостиничном номере битву со стульями и огнетушителями. Но мало кто за океаном верит, что Халл не принял участия в этой "акции".

Бретт никогда не стеснялся высказывать свое мнение на любую тему, и такой способ социального протеста отнюдь не противоречит его характеру. Правда, против чего выступили "протестанты", тоже неизвестно: то ли выразили возмущение собственной игрой (американцам самокритика вообще-то не свойственна), то ли тем, что их послали в страну, которую добропорядочный янки не сможет найти на карте, для того, чтобы играть не за деньги (а это никак не похоже на Халла). А может быть, ребята просто хватили лишнего.

Потрясающий провал янки в 98-м, сопряженный с дебошем в гостинице, был бы еще более шокирующим, чем выступление печально знаменитой "Дыр-тим" два года спустя в Санкт-Петербурге, если бы Америка придавала международному хоккею (да и хоккею вообще) такое же значение, как Россия. А так, американцы (те, которые не смотрели в это время женское фигурное катание) для вида повозмущались и вернулись к своему бейсболу. Отчасти поэтому НХЛ без особых угрызений совести простила тогда дебоширов.

И вот теперь Бретт возвращается на олимпийскую арену. Ему уже 37, он успел сменить две команды, завоевать Кубок Стэнли (благодаря собственному "Халл-турному" голу в финале-99) и уяснить, что именно ему нужно в жизни. А нужно - поиграть в тот хоккей, который ему по душе (открытый, атакующий стиль "Детройта" вполне для этого подходит), подержать еще раз Кубок Стэнли и, может быть, побороться за олимпийское золото. Пусть даже в его приемной стране этот металл не так уважают, как на родине.

Зато Халлу не надо трудиться, чтобы заставить партнеров по команде уважать себя: достаточно только взглянуть на изборожденное шрамами лицо этого старого ландскнехта.