Газета Спорт-Экспресс № 283 (2479) от 13 декабря 2000 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

Сергей БУБКА

ПАМЯТНИКУ ПРОЩЕ - ОН ИЗ БРОНЗЫ

Очередное заседание исполкома МОК, прошедшее в начале этой недели в Лозанне, никаких исторических решений для судеб мирового спорта не принесло. Зато в личной судьбе Бубки это событие заурядным никак не назовешь: выдающийся атлет впервые на равных сидел за одним столом с мэтрами олимпийского движения - как новый член исполкома.

ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ НА ИГРАХ?

Короткий - всего три дня - декабрьский визит мирового рекордсмена в родной Донецк напоминал полет метеорита: увидеть - пожалуйста, а поймать для разговора - проблема, решить которую оказалось не очень-то просто. Сначала его одолевали поздравлениями с 37-м днем рождения (факс с витиевато-длинной подписью Хуана Антонио Самаранча пришел одним из первых), а потом Бубку захлестнула рутина неотложных дел, связанных в основном с подготовкой к февральскому международному турниру в Донецке "Звезды шеста". На этом турнире "шестовику века" собираются устроить официальные проводы.

Впрочем, вся эта предстоящая суета - уже не его забота. Сам-то он себя из сектора "проводил", как и обещал, сразу после Сиднея. Перешагнул неизбежный в жизни атлета Рубикон, разделивший эту жизнь на "до" и "после" прыжков.

- Как теперь себя ощущает Сергей Назарович Бубка - человек без шеста?

- Нормально. Никаких комплексов не возникло. Честно говоря, внутренне я был готов к этому шагу давно, и переход в новое качество получился достаточно плавным. Во-первых, годы постепенно брали свое, и не чувствовать это было невозможно. Во-вторых, травмы - они, как проблесковые маячки на машине "скорой помощи", все чаще сигнализировали о накопившихся болячках. Поэтому я прекрасно понимал, что после Олимпиады в Сиднее продолжать прыгать бессмысленно со всех точек зрения.

- Простите за прямоту: а накануне Сиднея вы этого не понимали? Злые языки поговаривали, что Бубка в олимпийском секторе сознательно блефовал, чтобы только обозначить там присутствие и гарантировать себе "теплое местечко" в МОК.

- Ну что тут сказать... злые языки, как вы их называете, сопровождали меня на протяжении всей прыжковой карьеры. За эти годы они торопились "похоронить" меня как спортсмена, по меньшей мере дважды: в 92-м - после неудачи в олимпийской Барселоне, и в 96-м - после несчастья в олимпийской же Атланте. Обижаться? Глупо, потому что на всякий роток не накинешь платок. Сидней я давно, еще четыре года назад, объявил своей конечной станцией и обязан был ее достичь - хотя бы ради удовлетворения собственных амбиций. Ну а искать какую-то зависимость между выступлением на Играх-2000 и моим членством в МОК - это уж, тоже меня извините, путать божий дар с яичницей.

- Объясните тогда, что помешало вам успешно выступить на Олимпиаде в Австралии?

- При подготовке возникли большие сложности - в основном из-за травм. В конце мая потянул на тренировке мышцу задней поверхности бедра. Едва боль успокоилась, как в июне "дернул" эту же мышцу снова. Потом возникли боли в спине. Потом перегрузил здоровый ахилл... Главная проблема заключалась в том, что я был вынужден тренироваться в щадящем режиме, к чему непросто привыкнуть, поскольку дозировать нагрузки приходилось на глазок. Уже в сентябре, перед отъездом на Олимпиаду, пошел на крайние меры: попробовал снимать боль с помощью уколов. Помогло. И в Сиднее почувствовал себя довольно сносно, последняя перед квалификацией тренировка получилась очень даже ничего.

Ну а в соревновательном секторе главной проблемой оказался сильный - 3-5 метров в секунду - ветер, которого я в общем-то заранее опасался. В начале отборочных соревнований ветер дул в спину, а когда подошла моя очередь прыгать - изменил направление на противоположное. Первые две попытки оказались откровенно сорванными, третья, решающая, в техническом отношении получилась хорошей, однако я взял слишком мягкий шест, и необходимого эффекта катапульты, к сожалению, не получилось. Вот, собственно, и все.

ТРИ КАНДИДАТА

- Нетрудно было предвидеть, что ваше временное членство в МОК, оформленное декабрем прошлого года, в Сиднее обретет постоянный (по крайней мере - на ближайшие восемь лет) статус. Однако вы пошли дальше - стали первым в истории олимпийского движения спортсменом, избранным в исполком МОК. Как это получилось? Кто конкурировал с вами на выборах?

- Всего было три кандидатуры: норвежский конькобежец Юхан-Улав Косе, бегунья из Канады Шармейн Крукс и ваш покорный слуга. Кстати, присутствие этих спортсменов, уже давно не выступающих в соревнованиях, среди соискателей уже само по себе разрушает домыслы о том, будто Бубка обозначил свое присутствие в секторе Сиднея ради будущей "олимпийской карьеры". Как видите, в этом действительно не было никакой необходимости. Что же касается голосования, то я победил уже в первом круге, набрав абсолютное большинство голосов - 45.

- В чем заключаются ваши новые обязанности?

- Исполком, в который входят 15 человек во главе с Самаранчем, - это рабочий орган МОК, решающий все практические вопросы олимпийского движения. Сейчас, например, я включен в состав так называемой оценочной комиссии МОК, которая должна детально ознакомиться с претензиями городов, выдвинувших свои кандидатуры на проведение летних Игр-2008. В течение месяца - с 20 февраля и до конца марта будущего года - нам предстоит объехать все города-претенденты - Пекин, Осаку, Торонто, Стамбул и Париж, чтобы потом суммировать свои впечатления в рапорте, который рассмотрит сессия МОК.

- Жить по-прежнему будете в Монако?

- Да, в этом плане ничего не изменится. Оттуда легче, чем с Украины, ездить по миру.

- Ваши надежды на то, что с уходом из активного спорта появится больше свободного времени, которое вы могли бы посвящать семье, оправдались?

- Ни капельки! Скорее наоборот: времени стало еще меньше.

- После Сиднея к шесту прикасались?

- Ни разу. Наверное, еще не успел соскучиться - слишком мало времени прошло. Однако сказать, что я совсем перестал быть "действующим спортсменом", тоже нельзя. Два-три раза в неделю тренируюсь: бегаю, "подкачиваюсь" в зале. Во-первых, нельзя резко бросать, а во-вторых, мышцы сами "просят" нагрузок, поскольку привыкли к ним за десятилетия, что были отданы спорту. Бывает, приезжаю куда-нибудь по линии МОК, с утра заседаем, а когда наступает время обеда и все идут в ресторан, я надеваю спортивный костюм, кроссовки - и в ближайший парк. Или просто по улицам бегаю, совмещая полезное с приятным: тут тебе и тренировка, и знакомство с городом.

- Прохожие по-прежнему Бубку легко узнают?

- Да, еще не успели забыть.

- Для вас это важно - чтобы узнавали еще как можно дольше?

- По-моему, это любому нормальному спортсмену приятно. Однако свою популярность, известность, славу я никогда не фетишизировал, прекрасно понимая, что все это - преходяще.

- Интересно, ветеранские соревнования в прыжках с шестом - такое же привычное дело, как, скажем, в футболе, беге или плавании?

- Шестовикам в этом плане, наверное, непросто сравниться с представителями других дисциплин, поскольку наш вид технически очень сложный. Тем не менее я знаю немало известных в прошлом прыгунов, которые охотно выступали в ветеранских соревнованиях. Например, поляки Козакевич и Слюсарский, француз Виньерон, американец Белл... Вы, наверное, хотите спросить, готов ли Бубка влиться в эту компанию? Пока не знаю. Понимаете, в преклонном по спортивным меркам возрасте бить по мячу гораздо легче, чем управлять пластиковой катапультой и не выглядеть при этом слишком смешным...

"КОГДА Я ИТОЖУ ТО, ЧТО ПРОЖИЛ..."

- Теперь, когда огромный пласт жизни, принесший вам вселенскую славу, остался позади, вы - словно выпускник советской общеобразовательной школы - вправе задать себе вопрос, когда-то сформулированный (правда, по другому поводу) пролетарским поэтом: "Когда я итожу то, что прожил, и роюсь в днях - ярчайший где?.. "

- Выделить один - "ярчайший" - вряд ли получится. Мне одинаково дороги и победа на первом чемпионате мира в Хельсинки в 1983 году, куда меня, 19-летнего, главный тренер сборной СССР Игорь Арамович Тер-Ованесян взял "под личную ответственность", и первый в истории спорта 6-метровый прыжок на стадионе имени Жана Буэна в парижском предместье 13 июля 1985 года, и олимпийское золото Сеула-88, добытое с неимоверным трудом, и успех на чемпионате мира-97 в Афинах, которого никто от меня уже не ждал...

- А какие страницы спортивной биографии вы согласились бы "переписать" набело, если бы такое было возможно?

- (После долгого раздумья.) Знаете, я не стал бы ничего кардинально переписывать. По-моему, моя прыжковая карьера была выстроена в целом правильно. Даже серьезные олимпийские неудачи в Барселоне и Атланте не могут вынудить меня вот так, задним числом, оценивать ее иначе. И все же есть одна поправка, которую стоило бы внести: стоило получить еще одно кроме физкультурного высшее образование. Было желание в 80-е годы поступить на юрфак, но, увы, оно оказалось в неразрешимом противоречии с моими возможностями. Иначе говоря, нужно было чем-то пожертвовать в спорте, а я этого не захотел.

- Считаете, что сделали в прыжковом секторе все, что могли?

- Да, именно так.

- В таком случае, как быть с широко бытующим мнением о том, что Бубка мог поднять потолок мирового рекорда гораздо выше, чем 6,15 в зале и 6,14 на открытом воздухе, на чем он в итоге остановился? Например, ваш тренер Евгений Волобуев еще много лет назад говорил мне, что Бубка по своим выдающимся природным данным запрограммирован на высоту 6.40.

- (Смеется.) Меня немного успокаивает, что в глобально-историческом масштабе это была не единственная программа, которая так и осталась невыполненной. Например, обещанный к 1980 году коммунизм в нашей, теперь уже несуществующей, стране тоже не состоялся. Ну а если говорить серьезно, то выше, чем на 6,20 - 6,25, мое воображение никогда не возносилось. Однако реальная высота, на которой устанавливали планку, зависела не только от меня самого, но и от соперников. В этом смысле они далеко не всегда стимулировали меня должным образом.

- Назовите тех, кто своим присутствием в секторе все-таки стимулировал к рекордным прыжкам?

- Первым - по хронологии - я бы поставил американца Билла Олсона, которого любители легкой атлетики, возможно, уже успели подзабыть. Он был знаменит тем, что на открытых стадионах почти не выступал. Как правило, прыгал в залах и только зимой. Очень серьезную угрозу одно время представлял француз Тьерри Виньерон. Он однажды даже отнял у меня мировой рекорд - правда, всего на пять минут. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы моя мечта первым взять 6-метровый рубеж реализовалась быстрее, чем, может быть, следовало ожидать. Очень сильным раздражителем в секторе всегда был для меня Родион Гатауллин, а в последние годы другой россиянин - Максим Тарасов.

- Тарасов, кстати, считает, что за свои "действующие" рекорды Бубка может не волноваться еще лет десять. Вы с этим согласны?

- Пожалуй, что да. По крайней мере, пока не вижу на горизонте прыгуна, готового прыгать на 6,10 и выше. Скорее всего, это вопрос к уже следующему поколению шестовиков, которое еще только должно прийти.

В ПОЛИТИКУ ПОКА НЕ СТРЕМЛЮСЬ

- Заходя по утрам в булочную возле дома, я нередко вижу хлебный фургон со знакомым логотипом на борту - "Спортивный Клуб Сергея Бубки". Ваш хлебный бизнес процветает?

- "Процветает" - наверное, слишком громко сказано, если иметь в виду общую экономическую ситуацию в Украине, где реальных подвижек к оздоровлению пока, к сожалению, не видно. Но мы все равно мало-помалу развиваемся. В прошлом году открыли вторую пекарню, расширяем ассортимент. Теперь это не только хлебо-булочные, кондитерские и макаронные изделия, но и замороженные пельмени, вареники.

- Вы по-прежнему являетесь дистрибьютором всемирно известной французской фирмы по производству сухих дрожжей S.I. Lessaffre в Украине?

- Да. Причем самое любопытное, что это сотрудничество имеет спортивные корни. Дело в том, что одним из совладельцев фирмы является месье Лаблан, президент французской легкоатлетической федерации. Я с ним познакомился несколько лет назад на турнире в Лилле. Разговорились - и постепенно выяснилось, что у нас могут быть взаимные интересы, выходящие за пределы стадиона. Фирменный магазин нашего клуба в Донецке называется "Круассан" - там всегда можно купить знаменитую французскую выпечку.

- Друзей с годами, проведенными в спорте, у вас стало больше или, наоборот, меньше?

- Это смотря как толковать слово "друг". Если подразумевать высшую степень взаимного доверия, то таких людей вряд ли может быть много. А с годами - тем более. Я в принципе трудно схожусь с людьми, предпочитаю порой даже самых приятных и симпатичных знакомых держать на дистанции. Словом, в душу почти никого не пускаю. Хорошо это или плохо, не знаю. Но - какой уж есть.

- Знаю, что оба ваших сына в отличие от знаменитого папы предпочли легкой атлетике теннис. Вы довольны сделанным ими выбором?

- Поскольку это их сознательный выбор - какое я имею право быть недовольным? Наоборот, мы с Лилей стараемся поощрять увлеченность ребят. Мама вот уже несколько лет путешествует с ними по турнирам. Не так давно всем семейством побывали на острове Реюньон, что в Индийском океане, где ребята играли, а мы с женой за них болели. Младший, Сергей, выиграл одиночку и микст. В европейской классификации теннисистов до 14 лет он сейчас, по-моему, на 47-й строчке. Старший, Виталик, которому уже 15, стоит среди сверстников поскромнее - где-то в середине второй сотни. Но оба прибавляют. Кстати, сыновья тренируются у Андрея Ольховского - известного российского теннисиста, живущего ныне в Монте-Карло.

- Многие выдающиеся атлеты после ухода из спорта стараются найти себя в политике. Валерий Борзов, например, не просто заседает в украинской Верховной Раде, но и возглавляет там "профильный" Комитет по делам молодежи и спорта. Вас подобная перспектива не прельщает?

- Пока нет. К тому же то, чем я сейчас занимаюсь, - тоже политика. Например, отстаивать интересы Украины в МОК - по-моему, вполне заслуживающее уважения занятие.

- Когда вы в последний раз стояли возле памятника Сергею Бубке, который находится в центре Донецка?

- Стоял давно - прошлой зимой, когда на турнир "Звезды шеста" приезжали французские телевизионщики. Они захотели снять мое интервью непременно на фоне памятника, к факту существования которого сам я стараюсь относиться с чувством доброго и здорового юмора. Вот сегодня проезжал мимо на машине, рукой "двойнику" помахал: "Привет! Как дела?" Ему-то можно упиваться своим величием - он из бронзы. А мне - некогда. Потому что жизнь продолжается и после прыжков.