Газета Спорт-Экспресс № 249 (2445) от 30 октября 2000 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 5

ПОКА СПЛЮ НА РАСКЛАДУШКЕ

Финальный бой сиднейской Олимпиады-2000, состоявшийся 1 октября, стал последним в блистательной карьере боксера Александра Лебзяка. Он давно объявил о том, что покинет ринг после этих Игр независимо от результата, и от слов своих не отказывается. Лебзяк уходит. Победителем.

- Конечно, жаль заканчивать, - говорит он. - Тем более что чувствую себя превосходно. Если бы на Олимпиаде разрешалось боксировать в 35 лет, скорее всего не торопился бы с уходом и попытал счастья в Афинах через четыре года. Но, увы, из-за возрастного ценза я туда не попадаю. А оставаться еще на пару лет, чтобы снова выиграть чемпионат мира или Европы... Не вдохновляет.

- Откуда же возникли недавно слухи, что вы собираетесь продолжить карьеру?

- Просто в одном интервью я пошутил: мол, Иосиф Кобзон как-то тоже заявил, что дает последний концерт, а сам после этого еще не раз выступал. Журналист подумал, что и я вещать перчатки на гвоздь не собираюсь.

- В Сиднее у вас была последняя возможность завоевать олимпийское золото. Сознание этого сильно давило на психику?

- Нет, об этом не думал. Я уже четыре года никому не проигрывал, побеждал на чемпионатах мира и Европы, так что в Сиднее был спокоен, как удав.

- У вас это была уже третья Олимпиада. Где больше понравилось?

- В Барселоне. Там и город был рядом, и море. В Сиднее Олимпийская деревня располагалась все-таки далековато от центра. Про Атланту же и вспоминать не хочется. Организация в 1996 году была ужасной. Полагаю, американцы установили рекорд по мизерному вложению денег в Игры.

- В отличие от двух предыдущих Олимпиад к Сиднею вы подошли в хорошей форме, верно?

- Да, и в Барселоне, и в Атланте я боксировал с травмой. В 92-м накануне Игр повредил легкое, а в 96-м случился рецидив, и я опять не мог работать в полную силу. Не скажу, что заранее смирился с неудачей, просто понимал: выиграть будет очень сложно. Соперники-то не дремлют. Узнав о моих проблемах со здоровьем, они и тактику избирали соответствующую. В открытый бой никто не ввязывался, предпочитая бегать от меня по рингу. А мне элементарно не хватало воздуха. В итоге оба раза не дотянул даже до бронзы.

- Чем вас поразила Олимпиада-2000?

- В Австралии наша сборная была как одна большая семья. Что и помогло, думаю, России занять второе место по количеству медалей. При нашем убогом финансировании это отличный результат! Причем уступили США самую малость. Посмотрел бы я на этих хваленых американцев, если бы они лишились 14 штатов. Вряд ли смогли бы чего-то путного добиться. А мы и после распада СССР держим марку. Кстати, раньше такой сплоченности российских спортсменов на Олимпийских играх не замечал. В Сиднее мы отчаянно болели друг за друга, всегда старались дождаться лауреатов в Олимпийской деревне, чтобы поздравить с медалью, хотя возвращались они порой и в час ночи, и в два.

- Тренеры не ворчали?

- Ворчали, конечно. Постоянно твердили, чтобы я не тратил энергию понапрасну. Но лично мне это не мешало. Все зависит от человека. К примеру, я по дороге на ринг запросто могу рассказать анекдот. Но как только ныряю под канаты, для меня уже никого не существует, кроме соперника и моего тренера.

- Вас не выбивали из колеи неудачи лидеров российской сборной Попова, Карелина, Чемеркина?

- Хоть человек я и не слишком сентиментальный, особой бодрости их фиаско, разумеется, не прибавляли. Я ведь и сам побывал в этой шкуре. А после поражения Саши Карелина на меня вдруг напала страшная апатия. На носу был четвертьфинал с французом Джоном Дови, а мне, ей-богу, стало абсолютно до лампочки, выиграю я или нет. На два раунда, правда, собрался, повел 7 очков, но потом опять внутри возникла пустота. В общем, победил с колоссальным трудом - с перевесом всего в 2 очка.

- Это был самый трудный бой на Олимпиаде?

- Да. После него я так себя обматерил, что сразу завелся. И в полуфинале с Сергеем Михайловым из Узбекистана расправился в первом же раунде. За 18 секунд до гонга судья остановил бой ввиду моего явного преимущества.

- А о финале какие воспоминания остались?

- Если боксер говорит, что, выходя на ринг, он абсолютно не волнуется, не боится ударов, то, по-моему, это круглый дурак. Все до поры до времени. Вот пропустит такой удар, что его еле приведут в чувство с помощью нашатыря, тогда задумается. Просто волнение надо направлять в нужное русло. Одного опасность заставляет быстрее соображать, а другой теряется и "сгорает". Я отношусь к первой категории. В финале с чехом Рудольфом Кражем с самого начала контролировал ситуацию, понимал, что выигрываю, и запросто мог завершить бой досрочно. Для этого мне не хватало очка. Однако никак не покидала мысль, что это мой последний поединок, и хотелось растянуть удовольствие, показать красивый бокс.

- После финала вы встретились с легендарным Эвандером Холифилдом.

- Да. Мы познакомились в 90-е годы в Атланте на матчевой встрече сборных СССР и США, когда Холифилд был еще только претендентом на звание чемпиона мира. Вид у него тогда был грозный. Золотая цепь на шее, куча охранников, роскошный лимузин. Сейчас он выглядел гораздо скромнее. Даже ждал меня минут 20, пока я выйду из раздевалки. Поговорили, сфотографировались на память.

- Вы хорошо владеете английским?

- (Смеется.) Я, как собака: все понимаю, а сказать не могу. Холифилд поздравил меня с победой и заметил, что со своей манерой боксировать я не затерялся бы и среди профи. Между прочим, через три дня после возвращения из Сиднея мне сообщили в Госкомспорте, что из Америки звонил какой-то менеджер, хочет пригласить меня в профессионалы. Спрашивают: "Дать твои координаты?" "Зачем? Все равно никуда не поеду".

- Потом не пожалели?

- Нет. Я и раньше на подобные предложения отвечал отказом, а теперь-то и подавно не соглашусь. В профи надо уходить максимум в 25 лет, а мне уже 31. Но главное, меня никогда не тянуло за границу. Мое место в России. Кто-то ведь должен здесь остаться. Если все уедут, что молодые пацаны будут делать? Нюхать героин в подвалах и колоться? А глядя на Лебзяка, Олега Саитова, Бориса Лагутина, они поймут, что есть и другая жизнь, займутся спортом. Пусть не все из них станут чемпионами, зато вырастут здоровыми людьми. Представляете, в Москве уже почти 30 лет не было олимпийского чемпиона по боксу! До меня золотую медаль на Играх выиграл армеец Вячеслав Лемешев в далеком 1972 году.

- Сильно огорчились, что престижный кубок Вэла Баркера, который присуждают самому техничному боксеру Олимпиады, достался не вам, а Олегу Саитову?

- Нет. Приятно, что этот трофей получил российский боксер. Вот если бы его отдали кубинцу или американцу, тогда расстроился бы. Надеюсь, и на следующей Олимпиаде кто-нибудь из наших ребят - Леша Лезин, Раимкуль Малахбеков, Саша Малетин или тот же Саитов - еще на четыре года пропишет Кубок Баркера в России.

- В Австралии в гостях у своего друга Кости Цзю успели побывать?

- Да, в выходной поехали к нему вместе с моим соседом по номеру Сашей Леоновым. Я хорошо знаю и родителей Кости, и его сестру. Мы уже много лет дружим. Он встречал нас в аэропорту и вообще всячески в Сиднее опекал.

- Ну и как вам его обитель?

- У Кости есть все, что нужно для хорошей жизни. Огромный дом, баня, бассейн, шикарный боксерский зал с тренажерами. А рядом дом, который он купил для сестры.

- Как отметили победу?

- Делать это пришлось в воздухе, ведь улетели мы из Сиднея сразу после финала. В самолете я выпил бутылочку пива и завалился спать. Решил приберечь силы для торжеств в России. Вскоре после возвращения с Олимпиады я отправился в Комсомольск-на-Амуре, где проходил турнир с участием местных боксеров и сборной Австралии. Меня туда пригласили в качестве почетного гостя. Прием устроили по высшему разряду. За эти несколько дней я дал, наверное, две тысячи автографов. У меня рука так не уставала даже после самых изнурительных тренировок!

- Тяжело бремя славы...

- Я уже привык к тому, что в Москве на улицах тычат пальцем и кричат: "Лебзяк! Лебзяк!" Пошел я на днях младшую дочку из школы забирать. Обычно это жена делает, а тут меня попросила. Подхожу к классу, а оттуда выходит паренек. Смотрит на меня изумленно, забегает обратно в класс - и через минуту я оказываюсь в окружении толпы мальчишек. И все тянут клочки бумаги для автографа. Минут 40 не мог никуда деться. Дома жене сказал: "Больше я в школу ни ногой".

- Чем сейчас занимаетесь?

- Отдыхаю, навещаю друзей, благо недостатка в них нет. Кого-то забудешь, сразу начнут говорить: "Ну все, выиграл Олимпиаду и зазнался..." Поэтому надо уделить внимание всем. Поеду скоро к знакомым боксерам в Ростов, потом в Магадан. А в январе приступлю к тренировкам. Несмотря на то, что в турнирах участвовать больше не намерен, все равно буду поддерживать форму. Вдруг хулиганы на улице пристанут (смеется).

- Говорят, призовые за олимпийское золото обещают выплатить после Нового года?

- Да, нам вручили платежные поручения, но денег еще никто не получил. Поскорее бы! Я давно хочу перевезти в Москву родителей, которые живут в Донецке. Условия-то на Украине сейчас аховые. Плюс в разгаре ремонт квартиры в Митине. Сплю пока на раскладушке. Обустроил только кухню, мебель для которой в честь победы в Сиднее мне подарил начальник боксерской команды ЦСКА Виктор Ульянич. А на остальное денег нет. Ждем-с. Главное, чтобы не получилось, как в том анекдоте. "А что это граф Суворов у нас ничего не ест?" - "Так он уже и не дышит". Вот вы смеетесь, а знаете, какую премию решил выплатить олимпийским чемпионам московский Спорткомитет? Никогда не догадаетесь - 5 тысяч!

- Долларов?

- (Усмехается.) Ага, долларов... Рублей. Извините, сказали, но на большее средств нет. Если найдем, может, еще пару тысяч накинем. И смех и грех... Помню, в начале 90-х на одном зарубежном турнире репортеры поинтересовались, какая у меня зарплата. "16 долларов", - честно сказал я. "В день? Или в час?" - "В месяц". Потом наши чиновники выговаривали мне: мол, позорю страну. На это я ответил: "Платите нормальные деньги - и никакого позора".

- Не будем о грустном. Еще перед Олимпиадой вы объявили, что возглавите команду ЦСКА по боксу. Когда приступаете к своим обязанностям?

- После Нового года. Я рад, что остаюсь в ЦСКА. Армия для меня словно дом родной. Сборная России более чем наполовину состоит из армейцев. На военном чемпионате мира нашим боксерам уже давно нет равных. И я постараюсь, чтобы и впредь армейские боксеры выступали успешно.

- Вы готовы к тренерской работе?

- Я не считаю себя великим боксером. Просто хороший мастер, который знает и любит свое дело. Но, думаю, мне есть чему научить молодых.

- Помнится, вы рассказывали, что после знакомства с отцом Андреем из московского храма Великомученицы Ирины у вас возникла идея открыть на территории храма боксерскую школу для детей из малообеспеченных семей. Как продвигаются дела?

- Честно скажу: пока деньги на это найти не удалось. Но я уверен, что рано или поздно обязательно их отыщем. Затея благородная, так что Бог, думаю, не оставит нас.

Александр КРУЖКОВ