Газета Спорт-Экспресс от 27 августа 1998 года, интернет-версия - Полоса 5, Материал 1

ЭГУАВОН И ИВАНОВ НЕ СОШЛИСЬ ХАРАКТЕРАМИ

"Черный, как уголь, здоровый, как слон, - это любимый наш Эгуавон!" - еще недавно эта фраза слетала с уст торпедовских болельщиков едва ли не во время каждого матча. Но отныне она утратила актуальность. Защитник сборной Нигерии 33-летний Августин Эгуавон, судя по всему, больше не будет играть за "Торпедо".

Он был в фаворе, когда клуб возглавлял Александр Тарханов, который в начале этого сезона во встрече с "Зенитом" даже доверил Эгуавону капитанскую повязку. Таким образом, впервые в истории российских чемпионатов капитаном команды стал темнокожий легионер. Но с приходом Валентина Иванова Эгуавон потерял место в составе. Поговаривали, что между ними возник конфликт. К тому же нигерийского защитника никак не оставят в покое травмы.

Мы встретились на трибуне стадиона "Торпедо" перед матчем хозяев с "Аланией". Обычно жизнерадостный Августин пребывал явно не в лучшем расположении духа. Чувствовалось, что его сильно тяготит сложившееся положение. И вместо интервью фактически получился монолог Эгуавона.

-Это правда, что вы уходите из "Торпедо"?

- Контракт заканчивается только в конце года, поэтому нельзя сказать, что я покидаю клуб. Но на поле не выхожу уже давно. В какой-то степени это связано с моей хронической травмой - надрывом мышцы. Главное же - мне вдруг перестали доверять. Как только Иванов стал главным тренером, я почувствовал неладное. Первым делом он тогда спросил, собираюсь ли я оставаться. Такая постановка вопроса неприятно удивила: я никогда не был человеком Тарханова, у меня контракт с "Торпедо", и я в мыслях не держал из-за смены тренера покинуть клуб. Хотя после возвращения с чемпионата мира, когда узнал поближе манеру тренировок Иванова, понял, что с Тархановым он не имеет ничего общего.

-Вы имеете в виду то, что Иванов резко взвинтил нагрузки?

- Нет, я говорю о том, как он видит игроков на поле. У нас разные взгляды на футбол, но в любой ситуации мы должны оставаться людьми. Иванов мне в отцы годится, но иногда он позволяет себе такие вещи, которые, как мне кажется, не должен делать тренер. И с таким отношением ко мне я смириться не могу. У каждого игрока бывают черные дни. На одном, пусть даже плохо сыгранном матче, жизнь не кончается. Естественно, после поражений мы можем наговорить друг другу в раздевалке все, что угодно. Но потом, успокоившись, тренеру все-таки следует найти нужные слова, чтобы поднять моральный дух команды. С Ивановым очень трудно работать. Он видит в игроках только плохое и не замечает ничего хорошего. С Тархановым все было по-другому. Вспоминается такая история. В прошлом году я полетел в Тюмень с очень высокой температурой. Неожиданно Бушманов получил травму, и тренер велел мне готовиться к матчу. Меня бил озноб, но я вышел на игру, надев три футболки. Мы уступили, и я был виноват в пропущенном мяче. В раздевалке всем ребятам, в том числе и мне, досталось от Тарханова по первое число. Я страшно переживал и не спал всю ночь. Но на следующий день Тарханов сам ко мне подошел и извинился. Обычно тренер использует, как говорят у вас в России, метод кнута и пряника. Так вот, в "Торпедо", увы, теперь есть только кнут.

-Иванов критиковал вас за то, что вы нередко без уважительной причины пропускаете тренировки.

- Я пропустил только два занятия на прошлой неделе, потому что решал в это время деловые вопросы с Жендаревым (и.о. генерального директора "Торпедо" - Прим. "СЭ"). Иванов знал об этом, но, когда потом я пришел на тренировку, он заявил, что мне нечего здесь делать. "Ты приходишь, когда хочешь, - сказал он. - Все время жалуешься на травмы. Нога-то болит?" - "Болит", - ответил я. "Ну вот, иди лечись. Когда поправишься, тогда и приходи". А пару недель назад на тренировке, когда началась двусторонняя игра между "основой" и дублем, мне не нашлось места ни в одной из команд! Хотя за второй состав играли даже несколько совсем юных ребят из спортшколы. Представляете мои чувства, когда я остался в запасе! Еще мне было немного обидно, что все без исключения мои партнеры по сборной Нигерии во время чемпионата мира не раз получали факсы от своих клубов или те звонили им по телефону. Это были и великие "Интер", "Аякс", "Челси", и мало кому известные "Орландо Пайрэтс", "Эльче" или "Канзас-Сити Уизардс". Я же от "Торпедо" не получил ни одной весточки. Не знаю, может, в России считают, что это никому не нужно, но я видел, что у игроков после такой поддержки будто крылья вырастали.

-Иванов еще выражал недовольство тем, что вы постоянно травмированы, однако по контракту все равно получаете большие деньги.

- Не думаю, что в "Торпедо" у меня самая высокая зарплата, и мне неприятно, что Иванов начал копаться в моем контракте. Это дело президента клуба, а тренер и футболист не должны обсуждать денежный вопрос. Я даже заявил Иванову, что, если его не устраиваю я или мой, как он считает, дорогой контракт, я готов разорвать его и уехать в другой клуб, но такой вариант не рассматривается. Честно говоря, мне все равно, что обо мне думает Иванов. В этой ситуации больше всего жаль нашего босса - Алешина. Мне просто стыдно смотреть ему в глаза. Все пункты моего контракта выполнялись аккуратно и в срок, не было задержек с премиальными, я получил хорошую квартиру и машину. Я объяснял Иванову, в каком состоянии у меня травмированная мышца, но он не захотел меня понять. А я не имею права играть, когда готов лишь на 60 процентов своих возможностей. Ведь я защитник, обязан действовать жестко, а если в какой-то момент больная нога подведет, то из-за меня пропустят гол. Иванов первым начнет меня критиковать и будет абсолютно прав. Какой же смысл выходить на поле недолечившимся? Я прекрасно понимаю, что достался "Торпедо" не даром и клуб хочет окупить затраты, поэтому готов терпеть. Но всему есть предел.

-Долго собираетесь залечивать травму?

- Торпедовский врач Анатолий Прояев утверждает, что можно сделать операцию, после которой придется восстанавливаться шесть недель. Но по словам моего старого знакомого - известного доктора Мартенса, с которым я встречался в Бельгии, это очень серьезная операция, и на лечение вполне может уйти 3-4 месяца. Пока я в раздумьях. Поэтому решил недели на две слетать к Мартенсу и пройти тщательное обследование. Тогда и выяснится, стоит мне ложиться под нож или нет.

-Учитывая события последних месяцев, не жалеете, что согласились играть в России?

- Что вы! Это прекрасная страна. Я замечательно здесь жил. Правда, после переезда из Митина на Юго-Запад мою машину около дома вскрывали три раза. Сначала я лишился пиджака и запаски, затем мне прокололи четыре колеса, а совсем недавно разбили боковое стекло. Впрочем, это все мелочи. Главное, я не чувствую себя здесь одиноким. Все торпедовские игроки сейчас поддерживают меня. Поэтому, если меня позовет еще какой-нибудь российский клуб, с удовольствием приму приглашение.

После беседы с Эгуавоном я решил поговорить с главным тренером "Торпедо" Валентином Ивановым.

- Большой артист этот Эгуавон, - сказал Иванов. - Думает, что хитрее всех. Он и в прошлом году сыграл немного матчей, а в этом - всего 8. Предсезонные сборы Эгуавон обычно не проводит, потому что вечно болеет. Перед чемпионатом мира не играл, лечился, а как пришел вызов в сборную Нигерии, так сразу все болячки как рукой сняло. Помчался чуть ли не в тот же день. А вернулся через месяц - и снова начал жаловаться на травмы. Пропускает тренировки. Я ему сказал: "Иди, ищи себе команду". Не хочет, ждет, когда закончится контракт. И все время ездит к врачам за границу, естественно, за счет клуба, утверждая, что российским докторам он не доверяет. Африканец, а хитрее, чем русский. Хочет получать деньги, и притом немалые, не прикладывая никаких усилий. Жаль потерянных средств. Пока я в "Торпедо", легионеров в команде больше не будет. Потому что на мастеров высокого класса денег у нас нет, а от игроков, типа Эгуавона или Самарони толку все равно никакого.

Александр КРУЖКОВ