Газета Спорт-Экспресс от 1 марта 1997 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

Андрей ЧЕСНОКОВ

ПОЖЕЛАЙТЕ, ЧТОБЫ НА МНЕ ВСЕ ЗАЖИЛО, КАК НА СОБАКЕ

Вчера "СЭ" сообщил, что получившему во вторник вечером на теннисном турнире в Филадельфии тяжелейшую травму - переломы малой берцовой и большой берцовой костей совместно с вывихом лодыжки - Андрею Чеснокову, в среду была сделана артроскопическая операция. Менее чем через сутки корреспондентам "СЭ" удалось дозвониться из Москвы в палату Чеснокова. Чтобы узнать номер Андрея, пришлось в течение 45 минут раз пять или шесть объяснять, кто мы такие и чего хотим. В приемной главного редактора одной из филадельфийских газет получили телефон справочной службы госпиталя Пенсильванского университета. Оттуда уже по внутренней линии нас соединили с офисом ответственного по связям с прессой. Выяснилось, что русский пациент с фамилией Чесноков действительно лежит в этой клинике, но в другом корпусе. Шеф отделения интенсивной терапии, который был следующим нашим собеседником, в это время ехал на какое-то совещание в автомобиле. Попросив немного подождать, он по своему мобильному телефону связался с дежурной сестрой, выяснил, что Чесноков уже может разговаривать, и, заметив, что общение с хотя бы немного знакомыми людьми наверняка пойдет Андрею на пользу, продиктовал нужный нам номер.

И вот, наконец, в трубке слышен знакомый голос. Что там говорить - голос не слишком-то веселый, но без интонаций безысходности или обреченности. Во вчерашнем номере "СЭ" был опубликован фрагмент этого телефонного интервью, которое состоялось в среду примерно в 20.00 по московскому времени (разница между Москвой и Филадельфией - 8 часов). Сегодня предлагаем его читателям полностью.

-Наверняка вам тяжело вспоминать тот страшный эпизод. И все же - как это случилось?

- Я пытался достать трудный мяч в левом углу корта, перенес вес тела на правую ногу и упал. Первые мгновения ничего не чувствовал, страшная боль появилась через несколько секунд. Посмотрев на ногу, испытал просто ужас. В мозгу промелькнула мысль, что навсегда останусь инвалидом. Нога была похожа на сломанную спичку. Первой ко мне бросилась Татьяна Федоровна (Наумко - тренер Чеснокова. - "СЭ"). Пыталась хоть как-то помочь, целовала меня, звала врачей. Вы помните, у Репина есть картина "Иван Грозный и сын его Иван"? Так вот, мы с ней выглядели точно так же...

-Сколько же вы лежали на корте?

- Точно не знаю, где-то минут 10. То были очень тяжелые минуты. Мне потом показывали фотографии в газетах: честное слово, лицо у меня было, будто у распятого на кресте Христа. Все это время около меня была только Татьяна Федоровна. Арбитр на вышке запретил, чтобы до появления на корте официального врача кто-то мне оказывал помощь. Знаю, что таковы правила, но это же чудовищная, преступная глупость! Получается, что даже если человек будет умирать на корте, ему никто не может помочь. А боль была такой, что мне казалось, будто я действительно умираю. Потом врач турнира Дуг Сприн, который работает с теннисистами уже больше 20 лет, сказал мне, что он в жизни своей подобного не видел: такие травмы, по его словам, бывают при автомобильных катастрофах. Хорошо еще, что Сприн не растерялся, почти сразу вправил сустав на место и обложил лодыжку льдом. Нога была словно замороженная, когда меня привезли в госпиталь. Кстати, вместе со мной в приемном отделении был полицейский, в которого стреляли 17 раз, причем шесть пуль попали в цель. Говорят, что спас его бронежилет.

-На следующий день Пит Сампрас вышел на корт со специальными фиксирующими бандажами на обеих ногах...

- Вообще на этом турнире творится полное безобразие. Тренируются игроки на нескольких бетонных кортах, а матчи проходят на единственном корте со стандартным, но абсолютно новым синтетическим покрытием. Его рано утром в понедельник только уложили. Потренироваться на этом корте мне ни одной минуты не удалось, а переходить с бетона на синтетику, да еще совершенно новую, очень непросто. Ощущения совсем другие - нога-то на синтетике совсем не проскальзывает.

-Операция проходила под общим наркозом?

- Да. Перед ней мне показали рентгеновский снимок, на котором отчетливо были видны сам перелом и мелкие осколки. Малая берцовая кость сломана в двух местах. Примерно без десяти три повезли в операционную, дали наркоз. Когда проснулся, у меня было впечатление, что я спал всего минут 5, а на самом деле операция продолжалась полтора часа. Потом посмотрел на ногу и спросил, где же швы, где разрез. Делавший операцию хирург Джон Грегг объяснил, что они ввели мне в ногу через несколько отверстий миниатюрные телекамеры, с помощью которых контролировали ход операции, так что обошлось без больших разрезов.

-Американские газеты цитируют слова хирургов, которые считают, что операция прошла успешно и что на реабилитацию должно уйти 6 - 9 месяцев.

- Я слышал от них примерно то же самое. Кстати, по мнению врачей, можно было бы обойтись и без металлических штифтов, которые мне вставили в ногу, но с ними больше шансов на то, что кость срастется правильно. До и после операции мне провели специальные тесты, которые показали, что нервные окончания не задеты. Да я и сам это чувствую, поскольку могу шевелить пальцами на ноге. Связки тоже, слава Богу, не порваны. Как дело пойдет дальше, никто не знает, но пока врачи смотрят на мое будущее с оптимизмом.

-Вашим соперником в злополучном матче был австралиец Тодд Вудбридж. Вы помните, что именно во встрече с ним полтора года назад на глазах всего мира - матч транслировался по каналу Eurosport - подвернул ногу и порвал связки лодыжки Михаэль Штих?

- Да.

-Что же это - злой рок или случайное совпадение?

- Не знаю... Наверное, совпадение. Вообще-то, он сам чуть с ума не сошел, когда увидел мою ногу, - я помню выражение его лица.

-Ну а что теперь?

- Сейчас у меня из ноги торчит несколько трубок, доктора их называют дренажными, которые необходимы после операции. Сама же нога находится в пластиковом гипсе. Она не подвешена, а лежит на двух подушках, немного выше туловища. Врачи говорят, что так будет лучше. Недавно в палату принесли костыли, на которых мне предстоит передвигаться в ближайший месяц, а может быть, и больше.

-Чувствуете какую-то послеоперационную боль?

- Вообще, я от наркоза довольно тяжело отхожу. Разбудили меня часов, наверное, в 7 вечера, теперь уже практически никакой боли нет, чувствую только какую-то тяжесть в ноге. Рядом с моей кроватью есть специальная кнопка. Стоит ее нажать - и получаю дозу обезболивающего средства. Только она хитро запрограммирована: работает один раз в 15 минут. Мне пришлось нажимать на эту кнопку четыре раза, но последние три часа уже обхожусь без нее. Не хочу привыкать, да и восстановление пойдет быстрее.

-Как выглядит ваша палата?

- Комнатка небольшая. Лежу я один, и, чтобы не быть совсем оторванным от жизни, попросил сестру дверь открыть. Слышите, как кто-то в коридоре кого-то зовет? Телевизор на стенке, рядом - капельница. Вообще, обслуживание здесь потрясающее. На столе - цветы. Телефон вот поставили, так что могу разговаривать с вами. Звонили уже некоторые друзья-теннисисты. Совсем недавно говорил с голландцами Хаархусом и Элтингом. Все желают скорого выздоровления. Хотим, говорят, чтобы ты вернулся.

-Сколько времени вам еще предстоит пробыть в больнице?

- Говорят, что еще дня 2 - 3 полежу, а потом выпустят. По крайней мере ближайшую неделю я проведу в Америке, так как через 10 дней после операции снова придется приехать в госпиталь. Мне сделают рентгеновский снимок, чтобы проконтролировать, правильно ли срастаются кости.

-Конечно, об этом еще рано говорить, но всех болельщиков волнует вопрос о возможности вашего возвращения на корт.

- Вообще-то, я хочу еще поиграть. Но, безусловно, это будет зависеть от того, насколько успешно пойдет лечение. Не хочу загадывать. Может быть, через полтора месяца мне снимут гипс и я быстро забуду о переломе. А может - шага не смогу ступить, кто знает. Пожелайте лучше, чтобы на мне все зажило, как на собаке.

-Желаем от всей души!

Всеволод КУКУШКИН, Евгений ФЕДЯКОВ