Газета Спорт-Экспресс от 20 февраля 1997 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Фрэнк УИЛЬЯМС: "Я НЕ УБИВАЛ Айртона СЕННУ"

Сегодня в городском суде Имолы начинается слушание дела об аварии трехкратного чемпиона мира Айртона Сенны на "Гран-при Сан-Марино" 1 мая 1994 года. Основное обвинение в непредумышленном убийстве выдвинуто против создателя и владельца "Уильямс Гран-при инжиниринг" Фрэнка Уильямса. В случае, если итальянский суд признает его виновным, Уильямсу грозит тюремное заключение сроком до шести лет либо около двух лет запрета на профессию.

Фрэнк Уильямс - могущественный патрон команды, в последние десять - двенадцать лет правящей бал в "Формуле-1". Замкнутый, суровый пожилой человек в инвалидной коляске диктует миру автогонок и его главным героям, гонщикам, свои правила игры. И считает, что имеет на это право - потому, что, быть может, лучше самих гонщиков знает, чего они хотят. Именно за рулем его болидов, быстрейших и совершеннейших в современной "Формуле-1", видят себя нынешние звезды в самых волшебных снах.

Видел себя за рулем "Уильямса" и Айртон Сенна, бразильский "волшебник", суперпилот, признававший в этой жизни только одну философию - философию победителя. Он добился права сесть в кокпит машины Фрэнка ценой настоящей драмы, о которой нужно рассказывать отдельно - и часами. Но "Уильямс" FW16 не принес ему ни побед, ни удачи, ни удовольствия. В "Уильямсе" Сенна смог добиться лишь трех поул-позишн, завоеванных с помощью его колоссального таланта и не менее колоссального упрямства - не благодаря, а вопреки капризному шедевру инженерии по имени "Уильямс-Рено".

А потом была та авария в Имоле... И как бы ни сложилась дальнейшая судьба босса и его суперкоманды, каким бы ни оказался приговор итальянского суда, которого (если верить самим итальянцам, хорошо знающим неспешность своего правосудия) нам придется ждать лет семь, а то и десять, в памяти абсолютного большинства людей, имеющих хотя бы косвенное отношение к "Формуле-1", Фрэнк Уильямс навсегда останется человеком, на чьей машине разбился Айртон Сенна. От имиджа "киллера" его не избавят даже самые громкие и впечатляющие победы настоящих и будущих пилотов "Уильямс Гран-при инжиниринг".

Вообще у мистера Уильямса весьма любопытное отношение к самым тяжелым авариям, случавшимся на его памяти с пилотами "Формулы-1". "Смерть Сенны", "авария Лауды". "85-й, когда разбился этот... Не помню имени, короче, тот итальянец" (это был 82-й, а не 85-й, и "этого итальянца" звали Риккардо Палетти. - О.Л.) - все это для Уильямса не более чем несколько строк в рассказе о гонках, увенчавшихся успехами "Уильямс Гран-при инжиниринг". И к пилотам у мистера Уильямса тоже оригинальное отношение. Все они - и Пике, и Мэнселл, и Прост с Сенной, и Хилл - только наемные "жокеи", способные управлять 750-сильными "лошадьми" на сумасшедшей скорости на протяжении 70 кругов. Иногда эти "жокеи" уходят. Что ж, это - необходимый риск. Прискорбно, трагично - да, но надо идти дальше. "Уильямсы" должны быть лучшими! Первыми!!! Как только пилота команды Фрэнка начинают отделять от машины и принимать как самостоятельную величину, как только слава гонщика в глазах толпы и прессы начинает перевешивать славу машины, гонщик оказывается на улице. И не имеет значения, что еще вчера этот парень готов был жизнь положить на благо "Уильямс Гран-при инжиниринг".

Пике, Мэнселл, Прост, Хилл... Уверена - не случись той роковой аварии в Имоле-94, в этом списке стояло бы и имя Сенны. Да, Уильямс называет его лучшим из лучших, да, Фрэнк никогда не скрывал, что мечтает видеть бразильца за рулем своей машины, но Сенна - личность такой величины, которая не поместилась бы в тени "Уильямса".

Он беспощаден к славе своих пилотов. И кто сегодня помнит, как этот человек, тогда 27-летний начинающий менеджер гоночной команды, стоял в 70-м на асфальте Зандвоорта, окаменев от горя и бессилия. Один. На асфальте трассы, несколькими часами ранее унесшей жизнь Пирса Куража, друга и первого гонщика команды Фрэнка... Они были разными во всем - вылезший из нищеты провинциал Уильямс - и столичный житель Кураж, наследник миллионного состояния, веселый, энергичный, блистательный, настоящий герой "Гран-при". Рядом с таким человеком Уильямсу, попытавшемуся стать гонщиком, но отказавшемуся от этой затеи (оказался недостаточно быстр), оставалось лишь посвятить себя поискам машины, способной принести Куражу славу.

- Кураж шел по жизни, не задумываясь о последствиях, но очень по-джентльменски, - говорит Фрэнк Уильямс. - Ни один современный гонщик не способен походить на него. Он был яркий, бурлящий человек, очаровательный, очень смешной. Классный гонщик с громадным талантом. Был ли он столь же хорош, как Джимми (Кларк. - О.Л.) или Джекки (Стюарт. - О.Л.)? Не знаю. Он не получил своего шанса.

-Когда в Зандвоорте в 70-м, в первый год своего участия в "Гран-при", Кураж погиб, у вас, его друга, не возникало желания уйти из гонок?

- Никогда. Разумеется, оказавшись один на один с такой катастрофой, я был очень опечален. Но мое личное горе никоим образом не могло повлиять на мой путь в "Формуле-1".

-А в 94-м, после Имолы, нанесшей такой удар по имиджу вашей команды?

- Это было серьезное испытание. Обрушилось сразу очень много разных чувств. И самым главным было чувство большой потери. Айртон был членом команды, и, когда он погиб, на каждого из нас свалилась чудовищная ответственность. Но я не убивал Сенну!

Накануне "Гран-при Сан-Марино"-94, в пятницу и субботу, "Формула-1" пережила потрясение, от которого отвыкла за дюжину предыдущих лет. Сначала был смертельный полет Рубенса Варрикелло со счастливым исходом. Потом - Роланд Ратценбергер. Этот долговязый, какой-то угловатый, но по-своему красивый австриец, бывший автомеханик, полжизни ухлопал на то, чтобы попасть за руль болида "Формулы-1". И погиб. Эта смерть больше всех потрясла именно Сенну. Человека, привыкшего балансировать на лезвии бритвы. Близкие к великому гонщику люди говорят, что потрясение Сенны было настолько велико, что он, быть может, впервые был готов отказаться выйти на старт. Поздно вечером в субботу между ним и Уильямсом состоялся некий разговор. О чем - мы никогда не узнаем. Только утром в воскресенье Айртон Сенна вышел на старт.

- Суббота накануне "Гран-при" оказалась для Айртона очень тяжелой - из-за гибели Ратценбергера. - вспоминает Уильямс. - Но уже вечером он был в хорошей форме, смеялся и шутил со своими бразильскими приятелями, приехавшими на гонку. Все было, как обычно перед воскресным "Гран-при". Айртон слишком любил гонки. Он мог говорить о них часами. И с кем угодно.

И тут Уильямс прерывает сам себя:

- Я не хочу обсуждать смерть Сенны ни с кем. Все, что могу сказать, - это была ужасная авария. Гонщики хотят эксплуатировать машину на пределе возможного. У этих парней чувство опасности... (медлит, подбирая слово) занижено. А потому нужно быть настоящим счастливчиком, чтобы уйти из гонок живым. Печально было потерять Айртона. Но еще печальнее, что мы потеряли спектакль, который могли бы устроить эти двое, Айртон и Михаэль (Шумахер. - О.Л.). В 94-м начало сезона у Сенны было не самым удачным, но, несмотря на это, я уверен, что он начал бы выигрывать гонки и закончил бы год чемпионом мира. Это мог быть потрясающий сезон - с Сенной и Шумахером во главе. Но все обернулось иначе. И чемпионат стал тем, чем стал...

Это - та самая сказка, которой Уильямс, фигура, достойная Макиавелли, утешает сам себя. У него сейчас нет иного выхода, как терпеть все. Еще до того, как итальянское правосудие выдвинуло обвинение в непредумышленном убийстве. Фрэнк в частных беседах говорил: "Вулкан накануне извержения". То есть он понимал: общественное мнение не простит ему гибели Сенны.

Уильямс уверен, что доказательство его невиновности - лишь дело времени. Но он знает и другое: он будет центральной фигурой судебного процесса, начинающегося сегодня в Имоле, и ему предстоит защищаться. А это то, чего он никогда не делал.

Ольга ЛИНДЕ