Газета Спорт-Экспресс от 6 ноября 1996 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

Сергей ГОЦМАНОВ

АМЕРИКА - БОГАТАЯ СТРАНА, НО ЗДЕСЬ НЕТ ИСКРЕННЕГО ФУТБОЛА

Время летит неумолимо. Всего-то 14 лет назад эти лихие минские парни шумно ворвались в нашу жизнь со своим искренним футболом и выиграли чемпионат Союза. Они были тогда неразлучны, дышали одним воздухом, жили одной жизнью. А потом... Разбежались их пути-дорожки - по разным странам, континентам и даже, увы, мирам: нет уже в живых Анатолия Прокопенко и Виктора Янушевского. В Италии, Японии и Швеции поиграл Сергей Алейников. Незаменимым столпом обороны испанского "Расинга" долгое время был Андрей Зыгмантович. В Австрию подался Георгий Кондратьев. Транзитом через Якутск вернулся в Минск и нынче тренирует Юрий Пудышев... А Сергея Гоцманова, стремительно-неутомимого и чрезвычайно трудолюбивого полузащитника, которого ценили и Малофеев, и Лобановский, а позже - нашего первопроходца в футбольной Англии, нынче занесло аж в Соединенные Штаты. Обитает он теперь на берегах Миссисипи, в клубе Minnesota Thunder, играющем в третьем - после MLS и Эй-лиги - дивизионе чемпионата США.

Когда я ему позвонил, 37-летний Гоцманов праздновал день рождения старшего сына.

ОТ НАС ПОТРЕБОВАЛИ В ДВЕ НЕДЕЛИ ПОКИНУТЬ США

-Сколько сыну исполнилось?

- 14. Детей у нас сейчас собрался полный дом. Практически все - американцы. Им, детям, освоиться в другой стране куда легче, чем нам, взрослым. И ладно бы я приехал работать по контракту, играть. Но у меня было не так, и когда все-таки попал в футбольную команду и там узнали, сколько игр я провел за сборную СССР, то спросили: "Что же ты тут делаешь?" Мне только и оставалось, что объяснить - я здесь не столько ради себя, сколько ради семьи. И ради нашего здесь выживания пошел играть в полупрофессиональный клуб, хотя ехал за океан в полной уверенности, что моя карьера уже закончена.

-Как вы вообще попали в Америку?

- У меня жена - гимнастка, в последние годы работавшая тренером в Минске. Был у них в школе один тренер, выступавший, кажется, в составе сборной Союза на Олимпиаде 64-го года. Пять лет назад он уехал в США, открыл здесь гимнастический клуб и пригласил работать мою жену. К моменту отъезда я полгода уже не играл в футбол и в Штатах в лучшем случае рассчитывал найти какую-нибудь подходящую команду по мини-футболу. Думал, что в Миннеаполисе, находящемся на севере страны, ничего нормально-футбольного и быть не может.

-Оказалось - есть?

- Дело нашлось не только для меня, но и для сыновей. Оба они занимаются соккером, постоянно играют в турнирах - детских команд здесь просто несметное количество. Может, я заблуждаюсь, но сложилось такое впечатление, что почти все здешние мальчишки окунулись в соккер с головой.

-Как же у вас все сложилось?

- Когда я только приехал в прошлом ноябре, то узнал, что в США открывается профессиональная лига. Конечно, возник соблазн туда попасть, и я попросил одного своего нью-йоркского приятеля, игравшего когда-то в Минске в футбол и уехавшего 10 лет назад, подыскать мне команду. Он сделал все, что мог. Всюду вроде были не против меня взять, но когда узнавали возраст - весь их энтузиазм пропадал. Тогда я понял, что надо действовать самому. Ходил на занятия по английскому языку и всякий раз просматривал местную газету - большей частью, разумеется, спортивный раздел. И однажды наткнулся на сообщение: команда по соккеру "Миннесота Сандер" заключила контракт с тем-то и тем-то. Я подошел к учительнице по английскому и спрашиваю: "Если они заключают контракт, значит, и деньги платят, верно?" Попросил ее позвонить и узнать детали. После звонка я и поехал в клуб.

-Там не встали по стойке "смирно", узнав, что к ним пришел вице-чемпион Европы?

- Какая там стойка! Неделю тренировался, потом вызывает руководство. Да, говорят, мы видим, ты прекрасный игрок, на голову выше остальных, но вот заявка у нас уже заполнена, больше никого внести в нее не можем. Я, по-моему, резонно спрашиваю: "Так если я выше, то почему меня нельзя взять, а кого-то другого - выставить?" И получаю ответ, что ребята, мол, с нами уже столько лет, не хочется им делать больно. Вот тебе, думаю, и капитализм, в котором, как нас учили, выживает сильнейший. Впрочем, в конце разговора мне деликатно предложили приходить и тренироваться с командой. Я столь же деликатно намекнул, что у меня семья, детей кормить надо, поэтому "за так" тренироваться смысла не вижу.

-И?..

- И на следующий день они мне позвонили - из команды ушел Тони Сэнни, которого пригласили в клуб MLS "Вашингтон Юнайтед" (Сэнни, кстати, стал автором одного из голов в финале MLS Cup-96, принесшем вашингтонцам звание первого чемпиона США. - И.Р.). Место освободилось, и появилась возможность взять меня. Был подписан контракт, но играл я за "Миннесоту" все равно фактически бесплатно.

-Как это понимать?

- Дело в том, что у меня в Штатах не совсем определенный статус, и для того, чтобы я юридически получил право работать там, где хочу, жене (это же она сюда приехала по рабочей визе, а я так - в довесок) нужно было оформить вид на жительство - "грин-карту". Для этого ей предстояло нанять адвоката, что стоит, сами понимаете, не пять копеек. Учитывая, что и у нее возникли сложности с работой и с деньгами, я попросил руководство клуба, чтобы сумма, которую они мне планируют платить, пошла на оформление "грин-карты" жены. Потому что если такой документ будет у нее, то все остальные члены семьи получат его автоматически. Клуб мою просьбу выполнил, и нам уже пришел положительный ответ на запрос о виде на жительство. Когда у меня появится "грин-карта", "Миннесота" наконец начнет платить мне за игру в футбол. Да и чувствовать себя в стране буду гораздо свободнее.

-А что за проблемы у жены?

- Она попала в неприятную ситуацию. Приехала, месяц поработала - и ее клуб обанкротился. Для нас это было тяжелым ударом, поскольку разрешение на работу было у нее исключительно в том клубе, который оформлял ей визу. И пока родительница одной из юных гимнасток хлопотала, чтобы заново открыть школу, кто-то из "доброжелателей" сообщил куда следует - эти русские, мол, нелегально здесь живут. И поначалу нам было предложено в две недели покинуть территорию Соединенных Штатов, иначе депортируют из страны. Но мы представили документы, на какие средства живем, показали банковские чековые книжки, после чего нам разрешили остаться в США.

-О том, чтобы вернуться, мысли не было?

- А куда возвращаться? В Россию или Белоруссию - играть? Как футболист я уже отыгран. Что касается жены, то подумайте, сколько сейчас тренеру по гимнастике в Белоруссии могут платить? Вот так-то. Значит, надо пытаться выжить и встать на ноги здесь. Хотя бы ради детей, у которых наверняка будет все в порядке.

-Сколько голов вы забили за сезон?

- Шесть. А еще отдал столько голевых передач, что сам сбился со счета. Позиция требует - я ведь под нападающими играю.

-На улицах узнают?

- Ну уж нет, об этом и мечтать не приходится. А вот местная пресса не обходит нас вниманием. Иногда могу прочитать в газетах о своих голах и пасах.

-Что представляет собой ваша команда?

- Полупрофессиональный клуб, в котором контракт заключается на полгода, пока длится сезон, а на вторые полгода людям приходится искать другое занятие. Максимальная зарплата игрока - две тысячи долларов в месяц, но некоторые молодые футболисты играют вообще бесплатно. А вот зрителей по меркам нашей лиги ходит немало - 3-4 тысячи на игру. Когда в Вирджинии мы играли финальную пульку (уступили в полуфинале), нам вручили приз за лучшую в лиге работу с болельщиками.

-Что, действительно работаете?

- Еще как! Когда ты подписываешь контракт, в нем есть обязательство, что ты будешь не только играть, но и проводить тренировки детей, родители которых платят за это клубу. Иногда доходит до абсурда. В семь вечера у нас игра, а полкоманды с двенадцати до пяти на жаре с детьми возится. Не запасные - основной состав! Я удивлялся, но тренер мне сказал: "Так это же наши деньги!"

-Кто у вас тренер?

- Он 25 лет проработал в школе учителем, но при этом был большим любителем футбола и мечтал в нем работать. До того мечтал, что однажды поехал в Англию, окончил там тренерские курсы и получил лицензию. Теоретические представления о футболе он имеет, но когда сам выходит на поле, смешно становится. Координации у человека - никакой, не дано ему это. Но ко мне он относится хорошо, понимает, что нет смысла на тренировках гонять "старика" наравне с молодыми.

-Вам не смешно играть здесь после всего, что было в вашей жизни прежде?

- А что делать? Когда тебе 37, не надо себя обманывать. Не стоит думать, что тебе 25 - иначе очень тяжело придется. Надо принимать действительность такой, какая она есть. Конечно, мне непривычно, когда на трибунах половина народа ест, половина - танцует, десятки детей со своими мячами носятся около поля, играет музыка. Футбол здесь - сначала, а уже потом - игра, и на матчи приходят просто расслабиться и приятно провести время. Я же привык к другому - полнейшей сосредоточенности зрителей на игре, переживаниям по поводу любого момента. Но если я привык - это вовсе не значит, что так должно быть везде. Я живу в Штатах и должен принять то, как люди здесь живут и относятся к спорту.

АНГЛИЙСКИЙ ДРУГ КОГДА-ТО НАЗВАЛ МЕНЯ КОЗЛОМ

-В США вы приехали, проведя два года в Англии. С языком, стало быть, особых проблем не было?

- Ой, не скажите. Я и в Англии-то, если честно, знал два слова, а за три года, что прошли между Англией и Америкой, и те позабыл. Неспособный я к иностранным языкам.

-А учителя в Англии нанимали?

- Сам, за свой счет, я это сделать не мог - не так много зарабатывал. А клуб этим вопросом не занимался - в контракте не было соответствующего пункта. А раз нет пункта, значит, нет и учителя.

-Как же выходили из положения?

- Когда я ездил на просмотр в "Брайтон", еще до "Саутгемптона", познакомился и подружился с одним человеком, который часто мне потом помогал. Мы вместе с Алексеем Чередником играли, и когда какие-то проблемы возникали, звонили ему и он переводил, объяснял, а иногда и приезжал. А в Германии, где я позже играл за "Галлешер", была одна болгарка, которая не только мне переводила, но и учила немецкому всю мою семью. Ну а на поле, понятное дело, перевод особо не нужен.

-Друзья-англичане у вас были?

- Были, и с одним из них связана смешная история. Познакомился я как-то с соседом, он оказался ярым футбольным болельщиком. "Представляешь, - говорит, - в 85-м я смотрел по телевизору, как ваша сборная нашу на "Уэмбли" обыгрывает и ты гол забиваешь. В этот момент я не выдержал и на весь дом заорал от досады: что это за козел нам на нашем же стадионе забил?" Очень душевный мужик оказался вопреки всем разговорам о чопорности англичан. Какой бы чопорный джентльмен мне такую историю рассказал?

-Где вы уютнее себя чувствовали - в Англии, Германии или сейчас, в Америке?

- Англия - страна размеренная, спокойная. Люди чтут традиции, уклад жизни у них веками формировался. Взять хотя бы левостороннее движение. К нему я, кстати, быстро привык, зато отвыкал с трудом. Помню, приехал в отпуск в Минск и сразу выехал на встречную полосу. Хорошо, реакция не подвела...

А в Германии-то я Восточной оказался, да к тому же вскоре после падения Берлинской стены. И такое впечатление было, будто в Минске живу, да нет, хуже. Минск хоть родной и любимый город, там - родные, друзья, а кто у меня мог быть в бывшей ГДР? Поэтому только и помню грязь, суматоху, нестабильную и неспокойную обстановку. Но деньги, надо признать, там платили неплохие, и это единственное, что компенсировало все неудобства. А Штаты... Если в Англии и Германии я жил в основном в окружении "аборигенов", то здесь - огромное количество русских. Русские магазины, русские газеты... Не чувствую, что я далеко от Минска. Иногда кажется: вот сейчас сяду за руль - и через час домой приеду. И от этого как-то легче на душе становится.

-Как вы уезжали из минского "Динамо" в Англию? Помнится, до вас с Чередником там никого из наших не было.

- Оформляли меня через Москву, через Центральный совет "Динамо". Лично Толстых моим вопросом занимался. У меня было два варианта - испанский "Овьедо" или английский "Брайтон". Я всегда был поклонником английского футбола и считал, что он мне подходит больше испанского, - пусть даже с Пиренеев пришло приглашение из клуба первого дивизиона, а с Альбиона - из второго. Меня вызвали на просмотр, и три месяца я выступал в "Брайтоне". От игры получал удовольствие, тренер не загонял меня в жесткие рамки, давал возможность делать то, что умею. В общем, стороны друг друга устраивали. Когда настало время подписания долгосрочного контракта, из Москвы сообщили, что меня хочет купить "Саутгемптон" - из английской премьер-лиги.

-И вы с радостью откликнулись?

- Как ни странно, нет. Меня все устраивало в "Брайтоне". Потом знакомые интересовались: зачем ты тогда в "Саутгемптон" пошел? Мучился только на лавке, а в "Брайтоне" играл бы. Но меня разве спрашивали? В центральном совете "Динамо" сказали так: или едешь в "Саутгемптон", или остаешься в Минске. Третьего не дано. Наверное, клуб выгодные условия предложил. И мне ничего не оставалось, как ехать в "Саутгемптон". Представитель англичан прибыл в Москву, контракт был подписан именно там, после чего я отправился в Британию.

-В те времена львиную часть доходов от личных контрактов игроков отбирал Госкомспорт. У вас так же было?

- Нет, на личный контракт никто не покушался. Другое дело что он был мизерным, но тогда мне так не казалось, я был страшно доволен.

-Какая же это сумма?

- Две с половиной тысячи в месяц.

-Как шла ваша адаптация в премьер-лиге?

- Не скажу, что просто. Я всегда считал себя достаточно жестким игроком, но в Англии настолько иные критерии жесткости, что там я одним из самых "мягких" оказался. Это сейчас в Британии море легионеров и половина команд в континентальный футбол играет, а тогда такие костоломы на поле выходили, что становилось не по себе. И футбол английский прост был до примитивизма: защитники "грузят" вперед, нападающие бьются вверху, а мы, хавы, туда-сюда без мяча носимся. Ни подержать, ни разыграть - удовольствия никакого. Во всяком случае, так было в "Саутгемптоне". Специфический, словом, футбол. И даже если я считался в Союзе игроком британского стиля, то это совершенно не значило, что приживусь в Англии. Не всегда же получается забивать на "Уэмбли", как в 85-м!

-В основном составе часто выходили?

- В первые полгода - да. Команда боролась за выживание, и посреди сезона, к нашему несчастью, сменился тренер. Новый, некий Брэдфорд, ни меня, ни Чередника вообще не замечал. Не любил человек русских - ну что тут поделаешь. Приехал я летом из отпуска - думал, что-то изменится. Но Брэдфорд опять нас, как пустое место, воспринимал. На все попытки выяснить, какие претензии, он просто не реагировал. Стали ставить за дубль, но это меня не устраивало. Я попросил руководство клуба подыскать мне другую команду. В итоге Чередник остался, а я ушел.

-В "Галлешер"?

- Да. А уехал оттуда обратно в Минск по причине весьма тривиальной. Мы играли во второй бундеслиге, и если вылетали в третью, то команда теряла профессиональный статус, и контракты разрывались. Так со мной и произошло. После чего я с большим облегчением вернулся в Минск - так достала меня эта Восточная Германия. Вернулся туда, где прошли самые счастливые мои футбольные годы.

ОТЕЦ УЗНАЛ, ЧТО СЫН ИГРАЕТ В ФУТБОЛ, КОГДА МЕНЯ ПРИНЯЛИ В "ДИНАМО"

-Вы - коренной минчанин?

- В общем, да.

-То есть как это - в общем?

- Родители мои - белорусы, но как-то поехали в Казахстан, целину поднимать. Там я и родился. Когда мне было два года, родители вернулись в Минск.

-Кто они по профессии и как относились к вашим футбольным увлечениям?

- Мать всю жизнь проработала завхозом на заводе. Отец - шофер. А его отношение к футболу было весьма своеобразным. Он узнал, что я занимаюсь футболом, когда меня зачислили в минское "Динамо". О том, что я каждый день хожу на тренировки в "Трудовые резервы", отец даже не догадывался.

-Как вам удалось скрывать?

- Отец человек крутой. За все гонял, все запрещал, требовал, чтобы после школы я сидел дома и делал уроки. Во время обеда он на своей машине иногда приезжал домой - проверял. Если меня вдруг на месте не оказывалось, приходилось потом изворачиваться, выдумывать какие-то школьные экскурсии по местам боевой славы. На самом же деле в это время я пахал на тренировках. Мать была моим союзником - она все знала и помогала сыну, как могла. Но в один прекрасный день, когда в 17 лет меня зачислили в минское "Динамо", я сам пришел к отцу и рассказал ему об этом. И - представьте - он сразу мной стал гордиться.

-Как вам удалось попасть в команду - вы же не в динамовской школе занимались?

- Моим крестным отцом в футболе стал Эдуард Васильевич Малофеев. Когда я рос, он тренировал динамовских школьников как раз моего возраста, и мы часто с ними играли. Я ему нравился, и это, наверное, сыграло свою роль. Правда, в основной команде, когда я в нее попал, Малофеева не было - старшим тренером работал Базилевич, а дубль возглавлял покойный теперь Адамов. Малофеев же тогда тренировал брестское "Динамо", а поскольку мне надо было решать вопрос с армией (в дубле в этим могли возникнуть проблемы), он забрал меня к себе. Потом убрали Базилевича, был назначен Малофеев. Он поехал в Минск, я - за ним. Впервые сыграл в основном составе в 79-м, когда команда только-только вышла в высшую лигу.

"СПАРТАК" МЫ НЕ ПОКУПАЛИ, ОН ПРОСТО НАМ СИМПАТИЗИРОВАЛ

-Чем вы теперь, годы спустя, объясните тот сенсационный взлет минского "Динамо"-82, обернувшийся чемпионством?

- Все тогда сложилось в нашу пользу. В какой-то степени нам "помог" чемпионат мира в Испании, на который поехало много киевлян и тбилисцев. Но главное - у нас подобрался великолепный коллектив, который был потрясающе сплочен. Ребята самого разного возраста - ветераны Прокопенко, Пудышев, Курненин, те, кто помоложе, - Боровский, Курбыко, Шавейко, Василевский, и мы, совсем молодые, - были объединены одной целью. Здорово начали чемпионат, и нас охватил какой-то победный раж. Лично я в день игры вставал с одной-единственной, звучавшей рефреном мыслью - выиграть! Выиграть! Выиграть! Мы зацепились за первое место, и так нам оно понравилось, что отдать уже никому не захотели. Та команда была действительно сильна духом.

-Главным юмористом, рассказывают, у вас был Пудышев?

- О, да! Он всем придумывал прозвища, которые прочно к человеку приклеивались, Малофеев - Большая Голова. Зыгмантович - Зико. Людас Румбутис - Лютик. Игорь Гуринович - Троекуров.

-Это еще почему?

- А у него в дубле был закадычный друг по фамилии Басько, с которым они были не разлей вода. Вот Пудик, находясь, как обычно, в веселом настроении, и окрестил их. Гуринович стал Троекуровым, а Басько - Дубровским.

-А вас он как-нибудь прозвал?

- Почему-то он меня называл Флотским. Наверное, была какая-то история, которая к этому привела, но я ее уже не помню. Вот это возраст был - 20 лет! Сейчас вспоминаю и понимаю, как же я постарел.

-Как складывались ваши отношения с Малофеевым?

- Он с детства был моим кумиром, и именно он вывел меня в большой футбол. Если бы не Малофеев, то я вряд ли бы добился того, чего добился. Когда я думаю, удовлетворен ли своими достижениями в футболе, то говорю себе - да, удовлетворен! Пусть чемпионом мира или Европы не стал, но если вдуматься - какая была огромная страна, сколько миллионов мальчишек занималось футболом, сколько было футбольных школ. И тем не менее мне удалось прорваться, играть несколько лет в сборной, занять второе место на чемпионате Европы, выиграть первенство Союза. Я искренне считаю, что такого не заслужил, потому что были куда более талантливые и достойные. Но Малофеев выбрал именно меня.

-Но ведь своих главных достижений в сборной вы добились при Валерии Лобановском! Откуда же столь низкая самооценка?

- Это было уже в зрелом возрасте, когда я, видимо, действительно что-то собой представлял. Иначе при Лобановском я бы никуда не попал. Я даже не уверен, что в юношеском возрасте слишком уж на общем фоне выделялся. С мячом работал не лучше многих сверстников. Правда, бегал быстро и отрабатывал на совесть. Техника, мудрость игровая - это все уже позже, с годами пришло.

-Эту бы голову - да к тем ногам?

- Вы знаете, нет. При нынешней моей "думающей" голове те ноги могли бы и не заиграть. Ноги меня тогда сами несли, а начал бы я мяч держать, водиться, комбинации хитроумные высматривать - кто знает, что бы получилось? Пасовал и обыгрывал бы все равно хуже Феди Черенкова, а бежал бы медленнее Васи Раца. Получилось бы ни рыба ни мясо. Какой-то полу-Гоцманов.

-Как вы и другие игроки относились к декларациям Малофеева об искреннем футболе?

- Для нашей команды это было подходящее определение. Мы выходили на поле, чтобы люди радовались футболу, мы отдавали душу игре. И жили искренне - веселились, гуляли, выпивали все вместе. Нас мало интересовали деньги, как таковые. Мы не могли себе представить, как можно одерживать победы другим путем, нефутбольным.

-А 4:3 в последнем туре чемпионата-82 против "Спартака" в "Олимпийском"-это тоже искренний футбол?

- Одно знаю - мы "Спартак" не покупали. Да, не скажу, что спартаковцы играли против нас в полную силу. И дело, возможно, не только в том, что они свое третье место уже заняли и биться в том матче им было не за что. Наверное, они испытывали к нам больше симпатий и хотели, чтобы минчане, а не киевляне, стали чемпионами страны.

МАЛОФЕЕВ ЗВАЛ В МОСКВУ. НО Я НЕ ПОШЕЛ

-Взаимная неприязнь Малофеева и Лобановского не сказывалась на отношениях минчан и киевлян вне поля?

- Нет, почти все и киевские, и минские динамовцы - порядочные люди, и вне поля нам делить было нечего. Думаю, что просто не могло ничего получиться у Малофеева в сборной, большинство которой составляли киевляне. Отношение к нему у них было разное. Некоторые ребята спокойно переносили "несовместимых" Лобановского в клубе и Малофеева в сборной - Бессонов, Демьяненко, Кузнецов. Но у того же Блохина было свое мнение, свое видение игры, и с Малофеевым они сработаться не могли. И после нулевой ничьей в товарищеском матче с Финляндией Малофеева вызвали в ЦК, где предложили взять в помощники Лобановского. Малофеев предложение отверг, сказав: "Или я, или он. Этот тандем у нас не пройдет". Потом в Новогорск приехал председатель Госкомспорта Русак и спросил мнение футболистов. Выступил Блохин, сказавший, что не знает, чего Малофеев от них хочет, и не понимает, в какой футбол ему играть. После чего Малофеев был снят.

-Вы тогда, кажется, были в сборной?

- Был, но до чемпионата мира не доехал. Причем никто меня из команды не отчислял. Дело в том, что 10 мая 86-го у меня родился второй сын. Я тогда был в Новогорске на сборах, а потом нас отпустили на два дня по домам. Мы, соответственно, отметили радостное событие, потом вернулись на базу. Малофеев, работавший, как потом выяснилось, последний день, тут же начал проводить тесты на выносливость. И тут здоровье меня подвело. Так прихватило почку - врагу не пожелаешь. И вместо чемпионата мира я поехал домой, чтобы лечь в больницу. Сказать, что я страшно жалею о случившемся, не могу. Все, что ни делается, - к лучшему. А вдруг взял бы меня тогда Лобановский, но игра бы не пошла, и потом не поехал бы я ни на какой чемпионат Европы?..

-Лобановский не мог быть равнодушен к вашему стилю игры, который идеально подходил под модель киевского "Динамо". Неужели он никогда не звал вас в Киев?

- Нет, не звал. Предложение со стороны у меня было только одно - из московского "Динамо", куда меня пригласил... Малофеев. Когда он возглавил команду, очень хотел меня в ней видеть. Но, во-первых, минское "Динамо" - это дом, в котором я вырос, а во-вторых, не хотел в Москву. Я ведь даже жену, с которой мы познакомились в Москве на турнире по гимнастике, в свое время перетащил из столицы Союза в Минск. Так неужели сделал это для того, чтобы потом туда возвращаться? Она, кстати, заикалась тогда насчет перехода, но на то я и мужчина, чтобы настоять на своем.

-Какие воспоминания сохранились у вас о серебряном чемпионате Европы?

- Воспоминаний было бы гораздо больше, наблюдай я за происходившим со стороны. А когда играешь, то ощущения праздника не возникает. Это все равно что организовывать собственный день рождения. На чужой приходишь - отдыхаешь душой, чувствуешь - да, это праздник. А свой - это работа. Так и с "Европой" получилось. Вот, говорят, что мы потрясающе прессинговали с Италией. Может, и так. Я просто не могу сказать, насколько зрелищной получилась наша игра, потому что не красовался, а выполнял тренерское задание.

-Команда верила, что в финале может обыграть голландцев?

- Думаю, что мы проиграли тот финал до игры. Никто не скажет, что мы не хотели выиграть, не мечтали об этом. Но в каждом сидела мысль: вышли в финал - и это уже достижение. А когда так думаешь - ты проиграл. Потому что настоящий чемпион всегда рассматривает второе место как поражение.

-Как закончился ваш роман со сборной?

- В 89-м, когда я был еще в Минске, мы проиграли в Дюссельдорфе товарищеский матч сборной ФРГ - 0:1. Помню, что в качестве гонорара за приезд немцы вручили нашей сборной шикарный автобус "Мерседес". После той игры меня в сборную больше не вызывали.

МИНСКОЕ "ДИНАМО" 90-х ОКАЗАЛОСЬ ДЛЯ МЕНЯ ЧУЖИМ

-Когда закончились ваши путешествия в Англию и Германию, вы на три года вернулись в Минск. Как их прожили?

- Сначала я вернулся а "Динамо" игроком. Но очень быстро почувствовал себя неуютно. Мне почти не с кем стало общаться. В круг тренеров, даже ровесников, я не был вхож, потому что играл, а от молодых футболистов отделяла пропасть. И не только в возрасте, но и в отношении к футболу. Жизнь поменялась, и они теперь прежде всего думают, как заработать. Они не знают, что такое играть при ста тысячах на трибунах. Нет, мы тоже не были совсем уж бессребрениками, но эти, нынешние любят деньги больше, чем футбол. Я довольно скоро попросил руководство клуба подыскать мне место на тренерской скамейке. Что это за команда, в которой 35-летний человек должен бегать за всех этих молодых здоровых парней и отбирать мяч, чтобы 19-летний, с вызовом играющий только на чистых мячах, забивал, а потом говорил, что это - его дело, а отрабатывают пусть старики? Мне в 19 лет не надо было говорить: пробегись. А сейчас уж, простите, у меня тоже есть чувство собственного достоинства. Когда уезжал в Англию, знал, что у меня есть родной дом - минское "Динамо". Эта мысль всегда поддерживала в трудную минуту. И когда а туда вернулся, испытал горькое разочарование. Я понял, что прежнее минское "Динамо" потерял. Что это - чужая для меня команда.

-Но вы же в ней остались - пусть и в качестве тренера?

- У меня в тот момент выбора не было. Я стал третьим тренером "Динамо" - главным был Вергеенко, начальником команды - Курбыко, вторым - Арзамасцев... А потом при клубе стали организовывать акционерное общество. И началось выяснение отношений. Мы спросили работавшего в то время вице-президентом клуба, а нынче скупившего в Минске почти все команды г-на Хвастовича: "Мы купили акции клуба, вложили деньги, а где отдача?" Хвастович, чтобы мы не лезли, куда не следует, начал рубить с головы - убрал Вергеенко. Ушел и Курбыко. А нас с Арзамасцевым ожидала рокировка: работавшие в "Динамо"-93 Щекин, Кузнецов и Пудышев перешли в главную команду, а мы с Арзамасцевым - во вторую, которую возглавил Сокол. Виктор - мой близкий друг, и я ему помогал, как мог, стал даже вновь на поле выходить в трудных ситуациях. Успел даже на старости лет сыграть в двух матчах Кубка кубков против норвежского "Мельде". А потом решился вопрос с поездкой жены в США, и я ушел из команды и из футбола - теперь уже, думал, навсегда. Оказалось, нет...

-Вы хотите, чтобы ваши дети росли в Штатах или дома?

- Думаю, что здесь, в Америке, им будет лучше.

-А не боитесь, что пройдет несколько лет - и их психология изменится настолько, что вы не сможете их понять?

- Может, это и к лучшему? Жизнь все равно у них будет своя. Что они в Минске от меня рано или поздно уйдут, что здесь. А психология - она у каждого поколения разная, и с этим надо смириться. Новое время - новые песни. Они слушают совсем другую музыку, одеваются, с моей точки зрения, безобразно, как и все американские школьники. Но я не делаю из этого трагедии. Главное, чтобы жизнь у них сложилась хорошо.

-Вы их видите футболистами?

- Задатки есть. А дальше жизнь покажет.

-Вам не больно думать, что вы заканчиваете огромный и, наверное, самый важный и счастливый отрезок жизни - карьеру игрока?

- Знаете, нет. Может быть, потому, что у меня никогда не было звездной болезни, никогда не кружилась голова от успехов. Потому что, чем выше в мыслях взлетаешь. тем больнее падать. Я всегда крепко стоял на земле, никогда не изменял своим жизненным принципам и никогда не считал себя звездой, которой все должны кланяться в пояс. Я привык добиваться всего трудом. Поэтому мне сейчас и не так трудно заканчивать игровую карьеру. Всему - свое время.