Газета Спорт-Экспресс от 3 августа 1996 года, интернет-версия - Полоса 3, Материал 1

ДА КАКОЙ ТАМ Майкл ДЖЕКСОН?

Майкл ДЖОНСОН!

Утром накануне мужского финала в беге на 400 м телекомпания NBC анонсировала предстоящие соревнования. Дикторша средних лет предложила сделать это великому американскому десятиборцу Брюсу Дженнеру. Тот, видимо, не без согласования с телевизионщиками, рассказал обо всем, кроме бега на круг, а затем дикторша, несколько неловко прервав его, провозгласила:

- И, конечно, все американцы будут дружно болеть за нашего великого бегуна Майкла Джексона!

Бедный Дженнер чуть со стула не упал. Оговорка сильнейшая, но ведь, по сути, ведущая не слишком-то и ошиблась. В том смысле, что в дни Олимпиады популярность у американцев бегуна Майкла Джонсона несравнимо выше, чем его тезки - певца Джексона.

Джонсон везде: на рекламных плакатах, в телевизионных передачах, в информационных бюллютенях для прессы. На месте баскетбольной Dream Team я бы точно устроил Джонсону "темную" за то, что Америка почти забыла о своих чудо-миллионерах. Ведь - по крайней мере в Атланте - бегуна Майкла вспоминают гораздо чаще, нежели, скажем, баскетболиста Шакила.

Правда, тут надо сделать небольшое уточнение. Так бывает не чаще, чем один раз в четыре года. Только во время Олимпиад американцы забывают о своих звездах футбола и бейсбола, более спокойно относятся к баскетбольным идолам и переключают почти все свое внимание на легкую атлетику. Особенно, если в данный момент есть на кого его переключать. А сейчас есть.

В ПОГОНЮ ЗА ЖЕНЩИНАМИ

Когда несколько лет назад Майкл Джонсон объявил о своем намерении выиграть 200 и 400 м сначала на чемпионате мира, а потом и на Олимпиаде, никто в принципе не удивился. А почему нет? Ведь в истории легкой атлетики такое уже бывало. Правда, только в соревнованиях женщин: на Олимпийских играх в Лос-Анджелесе американка Валери Бриско-Хукс, а в Атланте француженка Мари-Жо Перек сделали такой дубль. У мужчин же наиболее близко к этому достижению подошел в 1924 году британец Эрик Лидделл: он выиграл 400 м и завоевал бронзовую медаль на двухсотметровке.

Однако это вовсе не означало, что мужчинам такое совмещение не под силу. Ли Эванс, победивший в Мехико-68 в беге на 400 м с феноменальным по тем временам мировым рекордом 43,87, признавался, что только расписание соревнований позволило ему стать чемпионом. По мнению Эванса, если бы оно было составлено по-другому, то Томми Смиту не составило бы труда выиграть не только бег на полкруга, но и на круг. Но на Олимпиаде-68 финал бега на 200 м проводился в тот же день, что и первый круг 400-метровки. И Смит практически не имел возможности бежать обе дистанции.

Вскоре после заявления Джонсона организаторы гетеборгского чемпионата мира-95 и Олимпийских игр в Атланте принялись перекраивать расписание соревнований с тем, чтобы "великий Майкл" смог выступить на двух дистанциях. И ничего, на мой взгляд, плохого в этом нет. Такое совмещение резко подняло интерес к турнирам, чего, собственно, и добиваются все организаторы.

В этом всеобщем ажиотаже осталось незамеченным высказывание известного английского бегуна на круг Роджера Блэка. Британец заметил, что, по его мнению, достижение кубинца Альберто Хуанторены, который в Монреале-76 выиграл 400 и 800 м, выглядит посолиднев.

Но журналистов, которые немедленно начали раскручивать предстоящую сенсацию, эти слова совершенно не заинтересовали. Зачем, если в биографии Джонсона есть эпизоды, которые можно обсасывать еще долгие годы. Например, история с отравлением перед барселонской Олимпиадой. С каждым годом эта история обрастала все более суровыми подробностями, и конца этому видно не было. Помогли и статистики. Они подсчитали, что в последний раз Джонсон проиграл финальный забег на 400 м 24 февраля 1989 года - случилось это в зале и обидчиком будущего героя был Антонио Маккей.

Ко всеобщему удовлетворению, в прошлом году на чемпионате мира в Гетеборге Майкл выполнил первую часть своего обещания, выиграв и 200 м, и 400. Но, как я уже говорил, американцы увлекаются легкой атлетикой раз в четыре года. То, что происходит между Олимпиадами, их по большому счету не интересует. Если бы далее Джонсон выиграл все дистанции от 100 м до марафона с мировыми рекордами, его собственную страну это не заинтересовало бы. Джонсону надо было доказывать свое величие в Атланте. От этого зависело многое. И не в последнюю очередь - его материальное положение.

РАСКЛАД

Приближалась Олимпиада. Практичные американцы начали прикидывать, из кого же начинать лепить ее главного героя. Карл Льюис - староват, баскетболисты - слишком все очевидно, гимнастки - а ну как проиграют... Короче, выбрали Джонсона. И поехало.

Джонсон выигрывал финалы на 400 м 54 раза подряд, Джонсон десять раз выбегал на 400-метровке из 44 секунд, Джонсон на 200 м не проигрывал никому уже 21 раз подряд... Стоп.

22-й-то он все-таки проиграл. Американцы должны сказать спасибо Фрэнки Фредериксу, который 5 июля в Осло обыграл Джонсона - 19,82 против 19,85. Интрига наконец завязалась. А то после отборочного чемпионата США, где Майкл установил удивительный мировой рекорд - 19,66, интерес к его будущим победам стал явно угасать. Уж слишком предсказуемыми они были.

Нет, никто, конечно, не начал говорить, что шансы Джонсона сделать супердубль уменьшились. Просто у предстоящей двухсотметровки появилась хоть какая-то интрига. И прежде всего - для неамериканских болельщиков. Своим-то вообще все равно, какой результат покажет их соотечественник, - лишь бы выиграл. Остальные же поклонники королевы хотели более ярких ощущений: борьбы, мирового рекорда, наконец.

Иногда кажется, что Джонсон над зрителями просто издевается. Когда, получив преимущество метров в шесть, он вдруг начинает бежать чуть ли не задом наперед, хочется бросить в него, что-нибудь тяжелое. Подобные чувства в свое время у меня вызывал бег Валерия Борзова. Великий бегун отдавал ровно столько сил, сколько надо было для победы, оставшиеся же приберегал для следующих стартов. А очень хотелось, чтобы не приберегал.

Бог с ней - с коммерцией, с интригой. Фредерикс заставил Джонсона задуматься о своих проектах не как о деле, уже практически состоявшемся, а как о довольно тяжелой работе. Когда, может быть, придется выложить все силы, а не только часть, как обычно.

Понимал ли Фредерикс, что ему отведена лишь вспомогательная роль? Важная, но такая, которая никогда не будет по достоинству вознаграждена? Видимо, понимал. За два дня до финала двухсотметровки он грустно сидел на перилах под трибунами Олимпийского стадиона. Сидел минут сорок. Вокруг роились журналисты, поздравляли только что родившихся олимпийских чемпионов... А он никому не был нужен. Человек, обыгравший Майкла Джонсона. Да он и не замечал вокруг ничего. И на приветствие корреспондентов "СЭ" не отреагировал. Смотрел куда-то в потолок.

ЗОЛОТЫЕ ШНУРКИ

Похоже, американцы сильно просчитались относительно Карла Льюиса. Люди спортивного бизнеса никак не ожидали, что герой последних трех Олимпиад подложит им такую свинью на четвертой. Классную свинью.

На следующий день после победы Льюиса в длине американские газеты вышли с огромными шапками, восхваляющими девятикратного олимпийского чемпиона, а вовсе не с фотографиями Джонсона, готовящегося к двухсотметровке. И страницы, посвященные Олимпиаде, были заняты в основном не заметками о предстоящем суперрекорде Майкла, а рассуждениями о том, включат ли Льюиса в эстафетную команду, чтобы он смог завоевать десятую - рекордную - золотую олимпийскую медаль.

Нет, о Джонсоне не забыли. Но он - впервые за последние несколько месяцев - ушел в тень. Его затмил Льюис, ни одного портрета которого не встретишь в олимпийской Атланте, Льюис, который неожиданно оказался не великим ветераном, а великим действующим спортсменом.

Все золотые олимпийские медали имеют одинаковую ценность. Это аксиома. Но у каждого зрителя на эту аксиому свой взгляд. Зритель имеет право выбирать. И что поделать, если большинство болельщиков считает главными соревнованиями Олимпиады забег на 100 м, заплыв на ту же дистанцию, борьбу в супертяжелой категории в тяжелой атлетике и боксе... Список этот можно продолжать, но бег на 200 м в него явно не входит.

А в супердосье Льюиса входят олимпийские стометровки - и какие! И все вдруг вспомнили, что Льюис - это Льюис. И чтобы превзойти его славу, надо совершить что-то абсолютно невероятное.

Надо сказать, что еще до Олимпиады Джонсон предпринял кое-что в этом направлении. Фирма NIKE сделала для него специальные шиповки. Не знаю, насколько специальными были их беговые свойства, но внешне они выглядели роскошно. Шиповки были... золотыми! От верхушки задника до шнурков. Конечно, это была лишь краска, но даже она вызвала новый взрыв эмоций в прессе. Человек в золотых шиповках - звучит, не правда ли?

Прыжок Льюиса на 8,50 пригасил золотой блеск этих замечательных туфель. И теперь Джонсону нужно было соревноваться не только с Фредериксом, но и с Льюисом. Соревноваться за право стать героем Атланты-96.

И Джонсон это соревнование выиграл.

19,32? ВЫ ЧТО, С УМА СОШЛИ?!

Быть может, описывая события, происшедшие перед финалом мужской двухсотметровки, я несколько сгустил краски. Хотя не думаю, что Джонсон не обращал на них внимание. Если в газетах пишут, что в случае успеха в супердубле супер-Майкл немедленно заработает полтора миллиона долларов, то это никого не может оставить равнодушным. Тем более легкоатлетов, которые при всех их высоких заработках далеко не джорданы.

И тут приходит пора сказать спасибо Майклу Джонсону. Спасибо за то, что эта шумиха его только раззадорила.

Вплоть до полуфинала невозможно было понять, кто на что способен. Ясно было, конечно, что если Джонсон в полуфинале даже пустился бы вприпрыжку, то все равно выиграл бы с большим отрывом. Но результат финала...

Нет, не исход. Хотелось, естественно, интриги до конца, сопротивления, неожиданностей в конце концов. Но это как в случае с Dream Team - мечтать не вредно. Будет ли рекорд или на финише Джонсон вновь побежит спиной вперед?

Если изучать результаты финала, то возникает странное ощущение нереальности происшедшего. Вот, скажем, результаты первых ста метров: Джонсон - 10,12, Фредерикс - 10,14, Болдон - 10,18. Великая иллюзия двухсотметровки - с трибуны казалось, что американец вылетел на прямую с преимуществом метров в пять, три из которых он выиграл на первых 15 метрах. Но это лишь иллюзия. Секундомеры врать не умеют.

Думаю, что впервые в жизни Майкл Джонсон пробежал в полную силу. Долго же этого пришлось ждать. Он напрягался, закусывал нижнюю губу, гримаса кривила лицо...

19,32! Нет, это бред!

В Атланте я видел бег Донована Бэйли в финале стометровки, подход Андрея Чемеркина на 260 кг... Но то, что сделал Джонсон, перекрывает эти подвиги при всем к ним уважении.

Майкл ДЖОНСОН

И тут он улыбнулся. Не скажу, что я хорошо разбираюсь в красоте негритянских мужчин, но эта улыбка явно Джонсона украсила. Тем более что видим мы ее не так уж и часто. Даже изображая клоуна в предварительных забегах, он ни разу не позволил себе и тени улыбки. Полнейшая сосредоточенность, как бы утопающая в тяжеленном подобии подбородка.

- Неужто вам действительно было так тяжело?

- А вы как думали? Последние дни меня просто душили. Я открывал газету и видел только статьи о своем дубле. И все мои попытки избавиться от этого пресса приводили только к его усилению. Но с другой стороны, я соскучился по борьбе. Вы можете мне не поверить, но я действительно бегу лучше, когда чувствую за спиной реальных соперников.

-Судя по всему, вы пробежали идеально.

- Сейчас мне уже так не кажется. Похоже, я по своему обыкновению несколько смазал старт. Среагировал на выстрел неплохо, а вот первые движения не слишком получились. Хотя со стороны, думаю, это было незаметно. Но я-то знаю, что не сделал то, о чем говорил мне тренер. И ощутил контроль над гонкой только где-то к 80-му метру, позднее обычного. Дальше все шло нормально, пока за 15 метров до финиша я не почувствовал легкую боль в ноге. Это ощущение не уменьшило мою скорость, но все же было весьма неприятным.

Действительно, спустя минуту после финиша доктор примотал к бедру Джонсона пакет со льдом. И круг почета американец проделал уже с этим пакетом.

-Вы ощущали свою сумасшедшую скорость?

- Нет. Это чувство я испытал только один раз в жизни. Отец купил мне роликовый карт, и я поехал на нем с горки. Вот это была скорость!

-Зрители будто взбесились во время вашего забега...

-... И огромное им за это спасибо. Если бы не фантастический шум на стадионе, я бы не показал больше 19,5. Волна крика гнала меня вперед.

-Вы выглядели потрясенным после взгляда на табло...

- А как иначе! Я знал, что побил рекорд мира, но даже не мог представить себе, что показал такое время. Когда на отборе на Олимпиаду я показал 19,66, это было нормально. Результат, в принципе, не выходил за рамки допустимого. Но когда я увидел свой сегодняшний результат, то понял, что произошло что-то невероятное, что-то, о чем я даже и мечтать не смел. Но первая моя мысль была совсем не об этом. Я подумал, что сделал, наконец, то, чего не смог сделать в Барселоне. И расслабился. И результат этот вдруг стал для меня не так уж и важен.

-Не может быть, чтобы вы не волновались перед стартом.

- Да, я волновался! Но уговаривал себя: "Ты выиграл 400 м, чего тебе еще надо? Ты выиграл Олимпиаду. Успокойся, это лишь просто следующий забег после победы".

Помогло .

P.S. За пару недель до Олимпиады Майкл Джонсон получил письмо. Писала ему вдова Джесси Оуэнса. Она признавалась в письме, что бег Майкла напомнил ей выступления мужа. И теперь она молит Бога за победы Джонсона.

В финале двухсотметровки-96 Майкл Джонсон оторвался от ближайшего преследователя на 0,36 секунды. Это самый большой отрыв победителя с тех пор, как в 1936 году Джесси Оуэне показал в беге на 200 м 20,7, а его конкурент Мэк Робинсон - 21,1.

1 августа. Мужчины. 200 м. 1. Майкл ДЖОНСОН (США) - 19,32 (мировой рекорд). 2. Фрэнки Фредерикс (Намибия) - 19,68. 3. Ато Болдон (Тринидад и Тобаго) - 19.80. 4. Обаделе Томпсон (Барбадос) - 20,14. 5. Джефф Уильямс (США) - 20,17. 6. Иван Гарсиа (Куба) - 20,21. 7. Патрик Стевенс (Бельгия) - 20,27. 8. Майкл Марш (США) - 20.40.