«Наш мужик». Русский боец — о тренировках и характере Стипе Миочича

Максим Гришин
Возраст: 36 лет. Страна: Россия. Лига: UFC. Весовая категория: до 93,0 кг. Победы, 30. Поражения: 8. Ничьи: 2.

16 августа рано утром по московскому времени состоится третий бой между Стипе Миочичем и Даниэлем Кормье. Летом 2018-го Миочич проиграл Кормье нокаутом и лишился чемпионского пояса в тяжелом весе. Летом 2019-го Стипе взял реванш и вернул себе титул, забив соперника у сетки. Поединок на UFC 252 должен определить, кто из них все-таки сильнее. Всем известно, что у Кормье есть хороший друг среди российских бойцов — Хабиб Нурмагомедов. Приятель из России есть и у Миочича — это Максим Гришин, который ездит тренироваться к нему в зал Strong Style. Гришин рассказал нам о том, какой Стипе в тренировках и в жизни.

«8 лет назад сказал, что Миочич будет чемпионом. Надо мной смеялись»

— Как и когда вы оказались в зале в Кливленде?

— Совсем недавно вспоминали вместе со старым другом, с чего началась моя карьера: от начала в команде Федора до того, как я уехал из Старого Оскола в Москву, а потом в Кливленд, покорять Америку. Мой путь с американскими промоушенами немного подзатянулся. Это, кажется, был 2011 или 2012 год. Сначала я приехал в Нью-Йорке — вместе с Эриком Огановым и Русланом Хасхановым. Где там тренироваться, мы не знали, но у нас была связь с русскими ребятами — например, с Арманом Локтевым, и нам подсказали, что стоит съездить в Кливленд — что там есть аутентичный зал. И мы поехали. К счастью, Кливленд недалеко от Нью-Йорка — 8 часов на автобусе. Эрик уехал через две недели, а Руслан потом приезжал туда еще несколько раз. Мне поначалу было непросто в плане ментальности. Другой язык, другая культура.

— Как долго пробыли в США в первый приезд?

— Маркус Маринелли, тренер Стипе, сказал, что мне возможно сделать бой, но не в короткие сроки. Пришлось ждать, и я там пробыл около двух месяцев.

— Сколько раз всего ездили в Кливленд?

— В локальной организации (NAAFS. — Прим. «СЭ») я провел три боя. Все три раза готовился там. Подготовку к прошлому поединку, с Мишей Мохнаткиным, тоже провел там. Раза четыре, наверное, ездил. Еще приезжал как гость.

— Когда приехали туда в первый раз, знали, кто такой Стипе Миочич?

— Нет, конечно. Тогда никто не знал, кто такой Стипе Миочич.

— Но у него же уже были какие-то бои в UFC...

— Да, он, если не путаю, к тому времени уже провел бой в UFC. А еще был чемпионом организации, в которой я должен был выступить.

— Каким было первое впечатление от работы с Миочичем?

— Первое впечатление — мы начали тренироваться и я его травмировал. Я ему кресты чуть-чуть надорвал. Он мне тогда сказал: «Ты че мне порвал колено?» А потом такой: «Шучу-шучу, это же тренировочный процесс». Вообще, тогда сложилось впечатление, что Степан — я его по-русски называю — очень крепкий парень с плотным ударом. Когда я приехал в Россию, писал на сайтах вроде Valetudo, и уже тогда заявил, что Миочич станет чемпионом UFC. Мне говорили: «Какой Миочич, успокойся!» Кстати, пару лет назад мой одноклубник Виталий Бигдаш вспомнил об этом, сказал: «Помню, как на тебя все погнали».

«Я пропустил проход в ноги, Миочич дал со всего размаха и сломал мне в нос»

— Бывали ли жесткие нокдауны в спаррингах с Миочичем?

— Первые спарринги не очень помню, но помню, что была очень крутая конкуренция, именно в клетке. Мы на тот момент вообще не знали, что такое кейдж, выступали в ринге — такая тогда была эстетика. Это сейчас все уже привыкли к клетке, а тогда... Тогда я и научился бороться возле сетки.

Кстати, Степан сломал мне нос. Сколько себя помню, у нас в Осколе было так: в стойке мы рубились, но в партере друг друга не добивали. Если видели, что человек не защищается, то уже все. А тогда я пропустил проход в ноги, упал, а затем Миочич со всего размаха дал мне в нос. Есть фотография с бейсбольного матча, где у меня нос широченный — это после того спарринга.

— Не предъявляли ему за это?

— А что ему предъявлять? Это спарринг. У меня была привычка, когда я его жестко бил, говорил «сорри-сорри», а он ругался и просил драться дальше. Я в принципе многому научился в этом зале. К процессу нужно относиться как к работе, а не как к развлечению. Мы должны максимально воссоздать в тренировочном процессе то, что происходит в клетке во время боя.

Были и другие плотные удары, я за лагерь пару раз отправлялся в нокдаун. Это потому, что я не понимал, как он меняет углы, не понимал его техники. Тогда у нас никто такого не делал, у нас в основном была любительская школа и борьбы, и ударной техники. Маркус тогда мне сказал, что у меня классная любительская школа — они называют ее европейской — но нужно добавить american style.

— Вы Миочича не роняли?

— Не ронял. Я думал, что бил плотно, но на самом деле это было не так. Я только года три-четыре назад начал бить плотно — это результат долгой работы над собой. Конкуренция на тренировках была достаточно интересная, Степан мне потом говорил: «Я не мог тебе уступить, я был суперзвездой в этом зале. Ты подталкивал к росту меня, я — тебя». Там еще был Брайан Роджерс, если помните, он с Сашей Шлеменко дрался на первом турнире Bellator, за 100 тысяч долларов. Чернокожий парень, крутой мужик. Он выходил в маске Хищника еще. Он тоже там тренировался, но уже закончил карьеру.

— Сколько тогда в зале было людей?

— Этот зал не отличается популярностью, потому что он в Кливленде, штат Огайо. Аутентичная восточная Америка, народ туда не любит ездить. Это считается деревней, хотя в Кливленде много заводов. Нет моря, океана, мало больших пафосных зданий. Strong Style — это рабочий зал в одноэтажном доме, где ребята пашут. Это частный бизнес. Маркус Маринелли — очень крутой тренер, единственный человек, которого я могу назвать учителем. Он говорил мне: «С тобой круто работать, ты понимаешь, чего я хочу, легко обучаем».

— Вы в разные годы приезжали в Кливленд. В чем прибавил Миочич за все это время?

— В последний раз заметил, что у него уже более профессиональная подготовка. Степан начал много травмироваться, теперь подготовка там дозированная. Там есть Боб, тренер по физподготовке, очень крутой. Невысокий, лысый, веселый, энергичный. Он структуризировал подготовку. Что меня радует в этом зале — индивидуальная подготовка, все четко.

— А если брать какие-то технические аспекты? Стойка, борьба, болевые?

— Степан уже на тот момент на равных боролся с черными поясами в партере, он физически развитый человек и за счет силы мог закрывать какие-то свои недостатки. А так, он очень плотно бьет руками, мне нравится. Когда он готовился к Кормье год назад, мы всего один раз спарринговали за полтора месяца, потому что Маркус сказал: «Не надо, он нервничает, у него соперник не такой, как ты». Я высокий, руки длинные, и ему привезли невысокого, круглого партнера с лишним весом.

«В зале Миочича за шутки можно получить люлей»

— Вы работали и с Федором, и с Миочичем. Есть ли между ними что-то общее?

— Я, наверное, не могу корректно оценить. Для меня Федор — легенд. Когда увидел его впервые, обратился к нему: «Здравствуйте, Федор Владимирович!» Он у меня спросил: «А у тебя как отчество? Папу зовут как? Геннадий? Буду звать тебя Максим Геннадьевич тогда». Помню свой первый спарринг с ним. Я боялся коснуться Федора. Внешне-то я мог выглядеть, как спарринг-партнер, но это была медвежья услуга. Класс и уровень подготовки Федора и нас, молодых ребят, отличался. Сейчас-то все уже по-другому. Зато в Старом Осколе я научился бороться — благодаря всем этим борцовским длинным тренировкам 10 раундов по 5 минут.

Федор в стойке бился на скачке, у него тогда были очень быстрые руки — сейчас уже не знаю, по боям судить сложно. Сам технический арсенал у него мощный, все на скачках. Степан же может отскочить, только чтобы убрать корпус и сразу контратаковать. Еще такой момент: Маркус всегда обращал внимание на то, чтобы был фокус, контроль, никаких шуток. Нет фокуса — нет работы. Это меня всегда напрягало.

Федор мог пропустить удар, ответить двумя-тремя, а потом можно было поговорить, потолкаться, хи-хи, ха-ха. Маркус не позволял нам этого делать, мы сразу получали люлей за такое. Он считает, что нельзя выключаться, потому что ты можешь позволить себе то же самое в клетке, и тебя поймают. Вижу молодых ребят, которые иногда расфокусируются во время боя, обращаются к судье, могут повернуться к тренерскому углу. Нельзя этого делать, идет бой. Или, как в поединке в Абу-Даби бразильская спортсменка подумала, что уже гонг, отвернулась, а ей за 5 секунд накидали сразу. Начинаешь к судье апеллировать — тебя уже схватили за шею и душат. Нужно всегда быть в бою. Если надо отдохнуть, то встряхнись, но будь в фокусе на сопернике.

— Все говорят, что Федор — пахарь. Каков Миочич?

— Все, кто находятся в топе — пахари. Было тяжело и у Федора, и у Степана, но везде свои нюансы. Поверьте, все ребята, которые находятся в топе, не просто так туда попали.

— Как Миочич работает на физику?

— Я вообще научился качаться в плане бойцовской подготовки у него в зале. Меня Маркус учил базу делать, взрывные упражнения. Всегда проверяет меня, когда я приезжаю. Там гора метров 250-300, мы берем гири и бежим туда. Сейчас тоже крутой формат появился, на резине. В формате 5 по 5, просто меняют разные группы мышц. Вроде не устаешь, но понимаешь, что поработал, Хотя, может, я приезжаю уже со своей базой и мне проще. Я приезжаю и кайфую. К концу недели не устаю, готов еще неделю работать. А иногда бывает, что за неделю так устанешь — на вторую неохота, на третьей неделе доживаешь, потом выходишь в ринг и думаешь: «Да когда же это закончится?».

«Работа пожарным — вопрос самореализации. Мужское эго»

— Как узнали, что Стипе работает пожарным?

— Когда познакомились, тогда и узнал.

— То есть он потом поехал на работу?

— Он иногда приезжал с дежурства в форме, я спросил у него: «Почему?», он ответил: «Работа». Он, кстати, по-моему, сначала считался не пожарным. В Штатах же пожарная служба выполняет еще и функции парамедика.

— Что-то вроде спасателя?

— Да. Спасатель, но на пожарной машине. В принципе, пригород Кливленда, где живет Стипе — Акрон и еще ряд городков — спокойное место.

— Как это выглядело со стороны? Потренировался утром, а потом поехал на работу?

— Да, он приходил на утренние тренировки, его отпускали из дежурки. Мог иногда не приехать, бегал рядом со станцией. Иногда не бегал, говорил: «Только Маркусу не говори» (смеется).

— Бывало, чтобы он срывался с тренировки на срочный вызов?

— Такого не видел.

— Возникает вопрос: зачем ему это нужно? У него есть бои, он зарабатывает хорошие деньги.

— Я тоже думал об этом, есть много ребят, у которых есть работа, но они еще и спортом занимаются. Наверное, это какая-то самореализация. Это для меня спорт стал социальным лифтом, потому что я вырос в Тамбове, а в 90-е это было не самое лучшее место, как и многие региональные города. Для нас спорт был социальным лифтом, возможностью зарабатывать, обеспечивать семью. А для них... Стипе сам говорил: «Для меня не проблема закончить со спортом, потому что я уже социально обеспеченный человек». Но ему хочется, он выступает. Мужское эго. Насколько я знаю, Стипе играл в школе в бейсбол, выступал на боксерских соревнованиях, бороться пытался. Вопрос самореализации.

— Каков Миочич в жизни? Учитывая, что он — спасатель, пожарный и боец, он представляется мужественным, добрым и справедливым человеком.

— Он — наш мужик. Он близок мне, может, потому, что мы по возрасту недалеко друг от друга ушли. Он не любит лить грязь, потому что понимает, что это нечестно. Он раскручивает бои не в том формате, в каком сейчас популярно, потому что понимает, что такое мужское слово. Миочич хоть и родился и вырос в Америке, но он — сын эмигрантов, вырос нормальным... А так — шутник, хохмач, все такое. Мне приятно с ним находиться, трудиться и не отступать, смотря на него.

— Вы говорили, что ходили вместе на бейсбол. Куда еще? По-моему, ездили вместе на тренировочный сбор Тима Сильвии.

— Да. Степан взял меня с собой. С нами ездил еще один друг, Стив, полицейский. Мне сказал ложиться на кровать, сам лег на раскладушку. Плюс, он еще пару дней в ресторанах закрывал чеки, хотя в Америке, казалось бы, не принято угощать кого-то. В прошлом году ездил в Америку — все рады были меня видеть. Стив говорил: «Макс, смотри, это моя семья, это мой сын! Смотрите, это Макс, тот самый, из России!». Очень круто меня приняли. Помнят, что я есть, и без разницы, какие там политические моменты. Еще я ездил на бой Степана с Гонзагой — в Чикаго. Запомнилось, что в день взвешивания вся команда собралась в ресторане ужинать. Не как у нас, после боя, а перед ним. Еще мы катались на велосипедах, Маркус устраивает ежегодный велопробег.

— Спорили с Миочичем, кто круче: Федор или Мирко Филипович?

— Нет, не спорили. Когда я приехал, рассказал, что из команды Федора. Он у меня спросил: «Ты стоял с ним в парах? Как он?». Я объяснил свои ощущения через переводчика — английский у меня не очень — и вопрос был закрыт, больше тему не обсуждали.