«От орбитальной кости осталось 56 осколков. Разрезали глаз и вынимали через него»

В этом интервью:
— в юности Олейник был асоциальным, жил в книгах и писал стихи;
— что Алексей сказал Смолякову после того, как тот сослался на него, оскорбляя А. Емельяненко;
— почему у Олейника уникальный организм'
— как хотел помочь Федору Емельяненко, но на предложение не отреагировали;
— про единственный в истории случай, когда Алексей постучал в знак сдачи;
— почему на бойцовских вечерах 90-х культуры было больше, чем сейчас;
— как легендарный боец ММА выпил три бутылки водки, а потом пришел на тренировку;
— когда Олейник в последний раз дрался на улице (один против двоих, испугался за нокаутирванного здоровяка);
— как вырубил огромного бойца на тренировке в American Top Team;
— про людей, которые 5 лет назад мечтали сфотографироваться с Макгрегором, а теперь его оскорбляют;
— как работал телохранителем потомка княжеского рода и ездил на «Роллс-Ройсе»;
— что такая чистая украинская мова, и как Олейника раздражали события на Майдане.

В 9 утра мы на пороге его квартиры в Люберцах. Как и договаривались.

Олейник только встал, зевает. Кажется, принял нас за допинговую комиссию.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич, — произносим вкрадчиво.

Великий боец вздрогнул. К такому обращению не привык. Если «дядей Лешей» называют давно, то «Алексей Алексеевич»...

— Рассаживайтесь, — пододвигает табуретки в кухне.

Проговорим мы почти три часа. Олейник едва не опоздает в Кострому на собственный мастер-класс. Зато расстанемся лучшими друзьями. Выйдет на площадку проводить, произнесет в спины:

— С Богом.

***

А пока — только знакомимся. Присматриваемся друг к другу.

— Мне сложно просыпаться так рано. Я сова! Сейчас чувствую себя как рыба, вытянутая из воды, — наливает кофе Олейник.

— Печально, — замечаем участливо.

— Печально, — подтверждает Олейник. — Потому что ярко не скажу. В 6 вечера высказался бы ярче.

Говорили мы обо всем на свете — и было нам с Ильей Андреевым все происходящее крайне странно.

Вот сидит перед нами легендарный боец. В 42 года продолжающий душить и ломать людей в UFC. Суперзвезда. А в какую строчку биографии ни ткни — белые пятна. Не спрашивали!

Смотришь интервью в YouTube — все об одном и том же: «Емельяненко»... «иезекииль»...

Да плевать на этот иезекииль! Перед нами не просто боец — это человек-космос!

Стихи, «Тарзан», кане-корсо

— Юность у вас, надо думать, была не менее боевая, чем у боксера Проводникова? — зашли мы издалека. Настолько издалека, что у коллеги Андреева дрогнула рука с камерой.

— Да у меня была тишайшая юность...

Теперь уж охнул недоверчиво я. Решил заходить через другую калитку — но в тот же огород:

— Поступок, которому до сих пор удивляетесь?

— Я был вообще не отчаянный! На улицу погулять с ребятами выходил раз в пару месяцев.

— Шутите?

— Я серьезно. Приходил домой после уроков в час дня, бросал портфель. Говорил: «Мне ничего не задали!» — хватал книжку, ложился на диван и читал. Так продолжалось лет восемь. Я жил в книжках. Был асоциальным, дружил плохо...

— Вот бы не подумал.

— С парнями еще как-то мог общаться. Но чтоб с девушкой заговорить — ни за что!

— Стеснялись?

— Был косноязычен. Но вот письменно выражал мысли довольно неплохо. До сих пор мне это дается легче, чем говорить.

— Дневники ведете?

— Нет.

— Когда бросили?

— Что-то я записывал, но это не совсем дневники... Просто мысли. Стихи, рассказы. Если долго искать — что-то отыщется. Я этот десяток листочков не выбрасывал.

Через несколько дней мы напишем Олейнику в Штаты — и «десяток листочков» отыщутся мгновенно. Некоторые Алексей Алексеевич отложит смущенно: «Это я вам потом как-нибудь прочитаю. Здесь детские истории и сказки». А пару зачитать все-таки решится:
— «Жестоко ниспровержен будешь,
Когда в делах, словах иль в мыслях даже
Себя возвысив над другими
Святой нарушишь постулат».
А вот еще:
«И видел Ангел ужасную картину —
Рыдал могучий воин, осознавши
Всю тяжесть своих бесчисленных побед...
И дьяволом тогда восстал на своего
Творца тот павший ангел, решив, что тот
Несовершенным создал этот мир...»
Вот это боец, вот это человек!

— Я любимые книжки детства помню прекрасно — их был десяток. Вы свои?

— «Граф Монте-Кристо» и «Тарзан» Эдгара Берроуза. Этих «Тарзанов» было у меня больше двадцати книжек. Каждую прочел десять раз. Последний раз перечитывал, когда мне было 25 лет.

— Как пошло?

— А неплохо! В тот момент лежал в больнице с аппендицитом, кажется. Попросил родителей, чтоб привезли именно эти книжки. Проглотил с наслаждением.

— Какая книжка открыта у вас сегодня?

— Давайте посмотрим... Вот, «Метро 2033». С женой вместе читаем. Уже стопок 70 осилили. Есть серия «Этногенез» — «Рим», «Блокада»... Книги о мистических фигурках. Благодаря чему Гитлер из робкого, заикающегося мог превратиться в человека, который управляет массами. Откуда брал силу. Объясняется феномен Сталина, Цезаря... Будто все это случилось благодаря каким-то фигуркам.

— Любопытно. Книги признаете только бумажные?

— Исключительно!

— Есть в бойцовском мире человек, с которым можете говорить о книгах — и будете поняты?

— Да наверняка. Мы не идиоты. Большинство бойцов в возрасте, кому 28-30, — люди с интересным внутренним миром. Почти все — с необычными увлечениями. Кто-то собирает монеты, кто-то машинки или голубей. Кто-то часами может рассказывать про собак, как правильно ухаживать за лапами...

— Это кто же?

— Да вот Дима Кудряшов. Сколько же у него собак!

— Прекрасный человек.

— Относится к ним так, как к людям-то мало кто относится. Говорит: «У каждой своя история. Все замечательные». У него питбули.

— Ну и выбор. А у вас какая?

— Я собак люблю, но не фанатично. Это жена обожает. У нас кане-корсо. Собака должна быть собакой.

— А не?..

— А не то, что носят на руках. Что писается, дрожит и пугается собственной тени. Вот золотистый ретривер — это собака! Может себя защитить, а может и с ребенком поиграть. Не станет бросаться. А ручных собачонок я боюсь с детства, у соседей такая была. Руку протянешь — а она одновременно и кусается, и визжит, и наделала под себя.

Емельяненко, Смоляков, самый надоевший вопрос

— Пока живете в Штатах — от российского бытового хамства отвыкаете?

— Ну, культура-то здесь другая, это факт... В Москве все иначе!

— Сколько нужно, чтоб адаптироваться?

— Недели две.

— Шум тут был вокруг вашей фамилии, Алексей.

— Да? Что случилось?

— Да вот боец Смоляков звал на дуэль Сашу Емельяненко — ссылаясь на ваши речи.

— Ах, это... Я даже не удивился. Думаете, в первый раз мне приписывают какие-то странные слова или действия? Да постоянно! Чего только не было!

— Позвонили Смолякову?

— Написал сообщение — «Что это было?» В ответ — «Да не, они это самое... Помнишь, мы разговаривали... Я посчитал, подумал...» Я понимаю, как Смоляков относится к Емельяненко! Сам его далеко не уважаю! Но зачем что-то выдумывать?! Есть у тебя личное мнение — ну и высказывай его. А тут приписывают слова, которых я не говорил.

— Это неправильно.

— Это очень неправильно...

— Смоляков говорил после про собственное «состояние аффекта».

— Меня расспрашивали — как думаете, почему Смоляков так высказался? Да потому, что Александр Емельяненко многих достал. О нашем спорте часто судят не по поведению Олейника или Федора Емельяненко. Которые ходят в церковь, жмут руку сопернику, растят детей, проводят благотворительные мастер-классы и не изменяют женам. Судят по тому, кто бухает, дерется на улице и ведет асоциальный образ жизни. За кем чередой скандалы, наркомания, кражи и что угодно еще. У меня сотни учеников — отличные ребята, ведут достойный образ жизни! Но стоит кому-то одному подраться на улице — сразу слышу: «Вот все бойцы ММА такие. Убийцы, грабители, хулиганы». В семье не без урода — что ж только на этого урода и смотреть?! Есть же другие!

— Кстати, Александр Емельяненко — тот единственный человек, который отзывался о вас без всякого уважения. «Полуобморок», еще что-то...

— Если б только обо мне говорил. Он обо всех.

— Не задевает?

— Поначалу задевало. Ну как ты можешь говорить, что меня не знаешь? Мы с тобой работали десятки раз, вместе тренировались, обнимались. Ты же говорил: «Леха-братан», «Леха-дружбан»... Потом вдруг слышу совсем другие слова. Раз, другой, третий.

— А сейчас — задевает?

— Нет. Потому что он одного обложил, еще кого-то, еще. Понеслось! Видимо, у человека разъехались какие-то рамки в голове. Что-то с ним не то. Как на украинском говорят — «несповна розуму». Шарики за ролики заехали. Что тут обижаться?

— Каким вопросом вас особенно достали за последнее время?

— Ох, ну и задачки у вас с утра, я только встал... Вот меня задевал один вопрос, но и к нему привык. Постоянно говорят про мою технику — мол, не умею работать в стойке!

— Бесит?

— Я уже со всеми соглашаюсь — да, не умею. Я, ребята, совсем слабый боец, не дерусь, не борюсь. Вы все делаете гораздо лучше меня. Все умеете и все понимаете. Кому-то говорил: «Ну покажи, как надо». Но проще согласиться. Вы все правы.

Дети, «дядя Леша», особенности организма

— У вас пятеро детей. Последний случай, когда сильно удивил собственный ребенок?

— Да постоянно! Взрослое дитя, 8 лет, может вернуться из школы — а ботинки в разные стороны. Или 4-летнему крохе положили воду в портфель. Сам весит килограммов пятнадцать — но схватил и потащил. Еле поймали.

— Четырехлетний уже при деле?

— На подготовительном отделении. Сам идет на автобус, едет в школу. У него задержка речи, по-русски вообще не умеет. Слов двадцать — «Мама, дай». Отправились обследоваться к специалисту, та начала с ним беседу на английском — как заговорил! Не остановишь! Оказалось, нужен один язык. Два-три — пока многовато.

— Третий-то какой?

— Он ходил в детский сад, где одни испанцы. Говорили на своем. С друзьями — на английском. А дома у нас исключительно русский, английский вообще под запретом. Как ребенку все это переварить? Он отлично разговаривает — а мы и не знали!

— Мелкая проблема, которая тревожит вас сегодня?

— Вы.

— А еще?

— Пока — только вы. Жена растолкала: «Вставай, к тебе ребята приехали». Больше проблем нет. Когда пять детей — ты готов ко многому. Неожиданности на каждом шагу. Здесь разбито, там разлито... Пару лет назад это было постоянно. Разрисованные обои, собака, трехлитровая банка сметаны разбрызгана по всему дому. Телефон разбит — ребенок ни при чем: «Это не я. Может, собака?» А сейчас затишье.

— Вы аппендицит свой вспомнили. Прихватило в бою?

— Мне было лет двадцать. Сильно кололо — мне говорили: «Наверное, печень». Хорошо, осмотрел старичок-врач: «Да у тебя гнойный аппендицит, вот-вот треснет. Срочно на операцию!»

— Недавно по телевизору мелькнул черно-белый спектакль. Я узнал всех актеров, подумал: да, 45 — это возраст. В какой момент понимаете, что ваши 42 — это возраст?

— Когда мне об этом говорят.

— А еще?

— Меня взяли моду называть «дядя Леша». Мы с женой уже смеемся. Поначалу-то думал, что ребята прикалываются. Потом почти все стали говорить! Думаю — ну, почему «дядя»?

— Почему?

— Не пойму! Выгляжу не таким старым. Чувствую себя вообще молодым. Но потом вспоминаю, сколько раз подрался, какой рюкзак за собой тащу...

— Рюкзак будь здоров.

— Ну и смирились. Пусть буду «дядя Леша». Не самое плохое обращение. Я как душил десять лет назад — так и душу. Поднимаю даже больше, чем прежде. По груше бью сильнее.

— В юности вы тренировались три раза в день по два часа. Сегодня потянули бы?

— Нет.

— Здоровья не хватило бы?

— Да всего! Даже настырности!

— Вот бы не подумал.

— Это не в юности я так работал, а 12 лет назад. Хотя и в юности тоже... Даже не замечал нагрузку. Не было никакого спортивного питания, никаких витаминов. А тело восстанавливалось моментально.

— Сейчас восстановление не то?

— Сейчас протяну в таком режиме пару недель — и тело скажет: «Подожди-подожди». Начать-то я могу!

— Вы бьетесь в 42 года — и удачно. Особенности организма?

— Некоторые функции выше, даже чем у спортсменов. Есть один момент.

— Это какой же?

— Меня тестировали и в детстве, и в UFC Performance Institute. У любого человека каждое последующее упражнение идет хуже предыдущего. Человек зарывается, с каждым разом ему тяжелее.

— А у вас, простите?

— У меня наоборот.

— Так бывает?

— Крайне редко! Стометровку могу пробежать сначала за 15 секунд, потом за 14,8, следом за 14,6. Неправильное тело. Со временем только разгоняется.

— Мне б такое неправильное.

— Должна выделяться молочная кислота, которая затормаживает мышцы. А у меня — не выделяется. Это круто — я должен работать в поздних раундах! Любой соперник уже затек, закис, а ты только раскачиваешься. Тело чувствует себя отлично.

— Так и бейтесь себе до пятидесяти.

— Трудно. Есть скоростные вещи. Если ты на первых минутах получаешь 30 тяжелых ударов в голову — это осаживает. В тяжелом весе и трех хватит!

— Еще встречали людей с такими же мышцами?

— Только одного — Дэна Хендерсона.

— Того, который побил Федора Емельяненко?

— Совершенно верно. Говорят, у него та же особенность. Чем больше дерется — тем легче себя чувствует.

Гранд-каньон, жена на «Ниве», слезы

— Уже научились скучать по Штатам?

— Нет. По детям скучаю. Вы даже не представляете, как! А дом для меня там, где семья.

— Как-то я загрустил от видов Лос-Анджелеса. Скука смертная. Но проехал пять остановочек на метро в одну сторону — Санта-Моника, океан с белым песочком. Пять в другую — Беверли-Хиллз, Голливуд.

— Там красота неописуемая!

— Самые потрясающие места, которые видели в Америке?

— Доехал до каньонов — просто обалдел от величия. Это что-то божественное, созданное самой природой! Никакой канал, созданный человеком, не восхитит так, как вот это. Крутая вещь. Земля разверзлась, слои как пирог. Каждый — своего цвета! Вы представляете?

— Можете плюнуть на все — и отправиться смотреть диковины?

— Вот не могу, к сожалению! А хотел бы, это моя мечта!

— Понимаю вас.

— Путешествовать обожаю. Наблюдать за людьми, смотреть на горы, море, пропитываться этим. Но вот смотрите, какая у меня эта неделя: сейчас поговорим — и через два с половиной часа помчусь в Кострому. Провожу там мастер-класс, люди уже ждут. Заедем по пути в Лавру. Ждет телевидение, радио. В полночь уезжаем — в 4 часа утра будем в Москве. Завтра в 9 утра новая встреча. Думаю — успеть бы собрать вещи!

— За Костромой удивительные диковины. В Кологриве есть железнодорожный вокзал, но нет железной дороги. В чухломских лесах два резных терема. В Щелыково усадьба и могила драматурга Островского...

— Ничего не увижу! Супруга рассказывала, как работала в Шарье, там совсем медвежьи края: «Едешь 500 километров — а это все Костромская область. Больше, чем европейские страны». Огромная, диковинная. Все там объездила на «Ниве».

— Ваша милая, тонкая жена — на «Ниве»? Управлялась со всеми этими понижайками?

— Ага. Красивая, высокая блондинка модельной внешности работала связистом, когда там ставили вышки. Внедряли мобильную связь в отдаленных районах. Сейчас 20-летние пацаны с «Нивой» и ее ручной коробкой не справятся, а она даже колесо сама меняла. Я не поверил, а жена в подробностях расписала, как это делается. Оно особенное, просто так не открутишь — а весит 25 килограмм!

— Вы и не вспомните, когда катались на ручной коробке?

— Кстати, недавно. Но в России. В Америке «механика» — редкость. Если только на гоночном автомобиле, «Корветте» каком-нибудь...

— Последние слезы в вашей жизни — из-за какого-то фильма?

— Фильм может растрогать. Бывало! Но последние — точно не из-за фильма. У ребенка серьезная проблема со здоровьем. Нехорошая вещь, просто так не решается. Мы все время в напряжении. То три месяца все нормально, то чуть ли не прощаемся с ним. Малыш без сознания. Я каждый день, каждую минуту об этом помню...

Мистика, Федор, переломы

— При таком количестве детей на себя-то время остается?

— Если вдруг случается момент, что никого из детей нет рядом — сажусь кушать, прислоняю к солонке планшет и залезаю в YouTube. Смотрю про тайны океана, что-то мистическое...

— Всего Кусто пересмотрели?

— Еще десять лет назад. Сейчас Кусто — уже не то.

— Почему это?

— Не та яркость, не те цвета. Ну какое оборудование было 30 лет назад? С нынешним просто погружаешься в нереальный мир... Поднимают аппарат — а он весь искореженный, со следами зубов. Мистика! То, что я обожаю! Или кто-то подплывает, прикладывает к иллюминатору перепончатую лапу. Подержит и уплывает. Причем видео не фейковое. Где-то разумная жизнь существует.

— Как минимум, есть Бермудский треугольник.

— А я же фантазер. Могу домыслить. Жена надо мной смеется: «Да-да, русалки там живут» — «Да вот же факты!»

— Явные проявления Бога в вашей жизни были?

— Были. Только не скажу, какие.

— Раз вы фантазер — давайте воображать, каким вы будете в 50.

— Да я же уже почти пятидесятилетний! Все думаю: «Вот это сделаю — и выдохну, расслаблюсь...» В 30 лет так думал, в 40. Мечтаю об этом, а все никак. Только границы меняются — «Вот возьмем трехкомнатную квартиру — и все закончится», «вот ребенка устроим туда-то...» Потом стоп — назначили бой! Надо готовиться!

— Все по новой.

— Всех в сторону — и мысль: «Вот сейчас подерусь, потом три месяца свободы». Подрался — ура! Где же три месяца? Начинается: как же мы забыли документы оформить? Надо срочно! Никак не выдохну. На природу не взгляну.

— Если кто-то скажет, что в 50 будете действующим бойцом — рассмеетесь этому человеку в лицо?

— Разве что от большой необходимости. Детей кормить.

— Сейчас-то вы бьетесь по другим причинам, что ли? Из любви к MMA?

— Да вы что! Было бы у меня 25 миллионов долларов — закончил бы завтра. Выдохнул бы. Понял бы, что каждому ребенку могу купить небольшое жилье.

— Если организм уникальный — что ж не продолжать?

— Да не в этом вопрос! Вы же про интерес спрашивали? У меня нет ни интереса, ни желания.

— Я не ослышался?

— Я не хочу драться. Но делаю.

— Я сейчас со стула упаду.

— Не падайте. Я говорю правду. Но совершенно не боюсь, это вообще другое. Ищу азарт, хочу драться с самыми сильными, страшными бойцами! Нганну, которого все стороной обходят, я вызывал на бой неоднократно. (интервью было взято 12 февраля, через несколько дней стало известно, что Олейник проведет бой с бывшим чемпионом UFC Фабрисиу Вердумом 9 мая на шоу UFC 250 в Сан-Паулу. — Прим. «СЭ»)

— Героический вы человек, Алексей.

— Вызываю тех, кого никто не хочет! Про Марка Ханта мне говорили: «Его же еще никто не придушил. Это легенда! Он страшный! А ты, кроме удушения, ничего не можешь». Все так — но для меня счастье подраться с таким. А кто отговаривает — тот просто переносит собственные страхи на меня: «Он же может ударить, вырубить...» А другой вырубить не может? Выхожу против людей — у этого удар сильнее моего, другой быстрее в два раза, третий моложе... Все сводится к имени Ханта! А для меня имя — это главный кайф. Лет семь назад я говорил — мечтаю подраться с Федей Емельяненко...

— Да-да. История была громкая.

— Так на меня накинулись: «Ты плохой, хочешь поколотить русского человека!» Ребят, да у него имя нереальное. Федор красавец, легендарный боец. Драться с ним хочется от огромного уважения! Как вы не понимаете-то?

— Что ж не подрались?

— Не знаю.

— До переговоров не дошло?

— Сейчас это как делается? Заходишь в интернет, пишешь: «Я тебе голову оторву. Ты меня боишься — поэтому не выходишь. Вызываю!» Вся малолетина так нарывается. А у предыдущего поколения другое поведение. Я даже не к нему обращался: «Я бы с тобой подрался!» — а сказал в соцсетях: «Хочу этот бой». Где-то в газетах мелькнуло. Максимум, что я мог себе позволить — в принципе нарваться на Федора.

— Реакция оттуда?

— Кто-то из штаба обронил фразу — мол, «дорасти до нашего уровня» или «мы деремся только с иностранцами». Почему кто-то решил, что я к Федору без уважения? Я хоть раз сказал, что он слабак? Нигде и никогда! Я мог покритиковать: к этому бою Емельяненко готовился, на мой взгляд, неправильно. Не в том месте и не с теми партнерами. Все!

— О каком бое речь?

— Против Вердума.

— А что было?

— Емельяненко спарринговал с кругленькими парнями ростом 170. Те не могут ни руку, ни ногу задрать. Я высказался: «Ребята, Федору сейчас нужно «треугольники» готовить! Как можно против Вердума это не учесть? Нужен длинный партнер, который будет набрасывать «треугольники!»

— Вроде вас?

— Вот именно. Я бы с удовольствием с ним тогда потренировался, помог — но не было контакта Федора. До этого общались, но он пару раз сменил телефон. Я обращался через прессу: «Ребята, с удовольствием приеду. Только позовите! Денег не надо, помогу просто так».

— Невероятно.

— На тот момент у меня было 20 побед в профессиональном ММА «треугольниками». Коронный прием на тот момент.

— Вы вообще не боитесь боли?

— На одной чаше весов боль, на другой — мое имя. Ради чего я строил это здание? Я дерусь ради семьи! Что, мне нос не ломали, что ли? Да десятки раз! Или ребра не ломали?

— Это история легендарная.

— Даже сейчас у меня одно сломано... Перед прошлым боем тоже было сломано. Перед боем до этого — три ребра. До этого два. Я должен про них думать? Я с ними вовсю спаррингую! Внимания не обращаю! А что про пальцы говорить?

— Все ломали, наверное.

— Вот, глядите, на большом пальце костяшка утоплена. Раздробилась и ушла.

— О чем напоминает?

— Лет девять назад дрались в Харькове против сборной Сербии. Я только приехал из Америки, где дрался с Майком Стюартом за чемпионский пояс WCMMA. Выиграл! Но за 20 дней до серба у меня трещина в кости.

— Отчаянный вы человек.

— В сборной то ли не было тяжа, то ли надо было кого-то заменить. Рука побаливает. Ладно, думаю, фиг с ней. А серб оказался такой задиристый — молодец, с характером... Послабее меня физически, но заряжен настолько, что за ним не успевал. Только сунусь — он уже с другой стороны! Вытаскиваю, хочу бить — он снова куда-то дернулся!

— Так чем закончилось?

— Я уж начал нервничать — не проиграть бы! Бахнул его от души — чувствую, с рукой что-то не то. Завалил, сижу на нем, луплю. Несколько раз попадаю в голову — и слышу: хрум-хрум... Будто в перчатку песок насыпали.

— Так трещит сербская лицевая кость?

— Трещала, к сожалению, не его голова, а моя рука.

— Трещина?

— Поехал в травмпункт, показывают снимок — мелкие кусочки рассыпаны. Сустав восстановлению не подлежит. Оставалось ждать, пока заживет кость.

«Дикие» времена, Кро-Коп, человек-глыба Монсон

— Вы были хорошим бойцом. Когда стали топовым?

— Не представляю! Даже не могу понять, что изменилось. Я дрался, дрался, дрался... Перешел в UFC. Это было в 2014-м. А с Мирко Филиповичем дрался за год до этого.

— Ваша фантастическая победа, классный бой.

— Этот бой для меня важнее, чем первый в UFС против Энтони Хэмилтона!

— Можно понять. Кро-Коп — великий боец.

— Так постепенно и шло. Сегодня коричневый пояс, завтра черный... Но я же не изменился за этот день! За три года — может, чуть-чуть.

— Скажите честно — страшно выходить против Кро-Копа, лютого ударника?

— Ужасно страшно!

— Вот это ответ.

— Даже сейчас выхожу на бой и ужасно нервничаю. Если какой-то балбес говорит, что не надо бояться, это говорит об одном — этот человек никогда не дрался. Либо врет, что не боится. Нет людей, которые не боятся! Просто меня этот страх не сковывает.

— Даже заводит?

— Нет. Хотя несколько раз бывало: чувствую, что все настроены против меня — и это придает сил. Вот пару лет назад дрался в Рио против местного, Джуниора Альбини. Весь зал за него, это понятно. Я послушал эти вопли: «Ууу! Ааа! Мочи русского!» — и встрепенулся!

— С трибун ничего не летело?

— Нет, к счастью...

— Вы бились в дикие времена — когда прилететь могла не только зажигалка. Вообще что угодно.

— А знаете, в «дикие» времена культуры-то было больше...

— Вы серьезно?

— Мы могли биться в ночном клубе, где все бухают. От дыма не продохнуть. Но уважения к спортсменам было больше. В Москве-то в меньшей степени, а кое-где могут бросить бутылку, если что-то пошло не так и местный боец вдруг проигрывает. Все это попадает в газеты, бразильцы и американцы возвращаются домой и рассказывают: «Все русские — обезьяны, не умеют себя вести, бросают, что попало...» По таким людям судят обо мне!

— От каждого боя в памяти остается даже не факт победы, а какие-то мелочи. Что помнится о встрече с Кро-Копом?

— О, вот здесь-то помнится много мелочей! Расспросили бы мою жену — она бы рассказала интересную историю. Согласиться-то мы на бой согласились — а потом я лежу и думаю: что с ним делать? Пытаюсь моделировать ситуацию. Бороться сразу? Не получится. Понимаю, что штука, которая лучше всего у меня получается, не пройдет. Другая — тоже. Пытаюсь найти к нему подход — а не получается!

— Вот это да.

— А согласились мы за 18 дней до боя. Вот лежу в 3 часа ночи, смотрю в потолок и не знаю, как быть. Жена просыпается: «Слушай, искрит от напряжения! Что ты не спишь? Что случилось?» — «Не знаю, что с ним делать...»

— Но придумали?

— Долго думали — и придумали. Мой товарищ Женя Жилин рассказал, как тоже не спал несколько ночей. Вот он-то и додумался: «Слушай, попробуй вот это» — «Я этого в жизни никогда не делал...»

— Что именно посоветовал? Где у Кро-Копа слабое место?

— Предложил начать с измененной стойки — встать в левую. К чему Кро-Коп не готов. Удивим сразу! Расписали все: делаю вот это, потом вот так... Я был уверен, что это глупость — Женя меня убеждал несколько дней!

— Главное — удалось.

— Еще за три дня до боя я хотел вернуться к первоначальному плану. Женя меня остановил. Редчайший случай в моей жизни, когда кого-то послушал.

— Обычно — никого?

— Никого. Сам вырабатываю план на бой. Первые шесть лет тренировок, с 96-го по 2001-й год, был у меня сэнсэй. Вот тогда план на бой готовил он. А я четко выполнял все, что он говорил. Но последние 15 лет — только сам.

— Почувствовали, что Кро-Коп удивлен?

— Только если после боя...

— Это на тот бой вы вышли со сломанными ребрами прямо у сердца?

— Совершенно верно.

— Ну и как сегодня назвали бы этот поступок?

— Да никак. Надо было бы — снова вышел.

— Это же опасно.

— А выходить против мужика с ударом ногой в полторы-две тонны — не опасно? Знаете, какой удар нужен, чтоб проломить череп?

— Очень познавательно. Какой?

— 300 килограммов! Его нога в пять раз сильнее смертельной дозы! Я тогда вышел подставляться под силу в четыре раза больше, чем выдержит мое тело.

— В какой момент поняли, что он — «ваш»?

— Вообще не понимал. До самой последней секунды.

— Пока легенда не постучала?

— Я же все слышал! Оставалось 30 секунд, 20 секунд до конца первого раунда — я душу, Мирко не стучит. Остается 10. Это вроде мгновение — но тогда тянулись полчаса. Я думал: «Ты же должен стучать! Это невозможно вытерпеть! Почему ты не стучишь? Если сейчас он дотянет до перерыва, это конец. На следующий раунд выйду мертвый...» За десять секунд в голове пролетела сотня мыслей.

— Он все-таки постучал.

— Примерно помню свои ощущения.

— Что было?

— А вот это не расскажу. Мое... (смеется) Выходите в ринг, побеждайте — испытаете одно из самых ярких ощущений в жизни.

— После боя от Кро-Копа что-то услышали?

— В этот день — ни слова. После общались через соцсети и друзей. Мирко вроде нормально относится, но он человек такой... Едкий! Показалось, даже время спустя сильно расстроен тем поражением. Хотя лично ко мне негатива нет. Я о нем всегда высказывался уважительно.

— По Федору Емельяненко он как-то прошелся — мол, приехал в Москву, а Федя ни разу не позвонил, не пригласил никуда.

— Вот пройдется по мне — я отвечу...

— Был еще любопытный бой с Монсоном. Из того какая мелочь помнится?

— Если с Мирко помнится все, то здесь — почти ничего. Против Кро-Копа я был на сверхпределе. На второй бой с Монсоном тоже здорово настраивался. Надо было сделать что угодно — но не проиграть снова...

— Он действительно такой здоровый?

— Глыба.

— Коротко и ясно.

— Не огромный, но крупный. Как бы вам объяснить... У нас в зале есть ребята-UFCшники — весят по 140 килограммов. Силища страшная. Но я знаю, как взять такого под плечо и перевернуть. Эта гора упирается изо всех сил — но я легко переворачиваю!

— С Монсоном все не так празднично?

— Монсон весит на 30-40 килограммов меньше. Но поддеваю его своим приемом — а от пола оторвать не могу. Будто он тонну весит. Или его на суперклей посадили. Впадаешь в ступор: «Что происходит?!»

— Так упирается?

— А он вообще не упирается, по моим ощущениям. Ты его туда-сюда дергаешь, а все никак. Форма не соответствует весу. Вот так у него поставлена борьба.

— Кумиров в этом деле у вас не было никогда?

— Я не восторженный. Смотрел на крутейших вроде Мирко или Антонио Родриго Ногейры. Первая мысль: «Ни хрена себе...»

— А вторая?

— «Рано или поздно дойду до этого уровня». Мечтать-то мне никто не запретит. Главное, знал, что по силам. Пусть через несколько лет.

1000 отжиманий в день, плюс 20 килограммов, самый памятный гонорар

— Вам удалась уникальная штука — прибавили 20 килограммов. Но не питаясь пирогами, а тренируясь. Такое возможно?

— Да у людей просто силы воли не хватает! Одни отговорки!

— Вы полагаете?

— Сколько я всего этого слышал: «Вот, был бы у меня классный протеин...», «уколол бы я гормон...», «тренироваться мне в радость, но сейчас пойду девушку встречать», «надо доучиться...» Если хочешь — давай! Нет, он начнет с понедельника. Не сегодня.

— Нарастить тренировками 20 килограммов — это подвиг?

— Нет.

— Много времени ушло?

— Три месяца. Тренировался по семь часов в день. Пахал, ел и спал. Потренировался — покушал — полежал час — пошел опять тренироваться...

— На что налегали?

— Тысяча отжиманий за день. 500 раз на пресс. Тысяча приседаний.

— Я не ослышался? Тысяча отжиманий за день?

— Десять раз по соточке — что такого? Сто раз отжался, пошел к груше. 150 ударов. Потом падаешь в упор лежа, еще соточка. Вскакиваешь — 100 ударов по груше. По 300-500 отжиманий за тренировку. На следующей — столько же. Так три месяца.

— Каждые три дня чувствовали — прибывает? Вы другой человек?

— Через три дня ничего не чувствовал. Просто через месяц на весах было плюс шесть килограммов. Потом еще пять. На третий добавилось еще пять. А особенно прибавилось в третий. Одни мускулы! С 84 дошел до 103 килограммов.

— Квадратики на животе?

— Я особо рифленый никогда не был. Но более мускулистый, чем сейчас. Интересное время! Кушал 4-5 раз в день, очень много. На перловку налегал. В общаге была общая кухня с телевизором, постоянно жили 12 спортсменов. Идешь длинным коридором — впереди спортзал, по бокам комнатки. В каждой от трех до пяти человек. У нас с супругой совсем крохотная. Как скворечник.

— Встречали человека, который работал бы больше вас?

— Ни разу в жизни.

— В те же дни вам позвонили из М-1, предложили бой прямо завтра.

— Послезавтра.

— Ах, извините.

— Это где-то во второй месяц — я весил уже под сотку. Сидел за столом, в 9 вечера звонок. Жена берет трубку. Слышу: «Да вы что? Как послезавтра? На, поговори...» — и передает мне. Звонил матчмейкер M-1 Саша Шуляков.

— С кем бой-то?

— С Сашей Тимановым. Хороший боксер и рукопашник. Крепкий пацан, весил где-то 105. А я после третьей тренировки, подтормаживал. В трубку: «Угу, ага...» Выяснили, сколько нужно денег. «Рано вылететь можешь? В 10 взвешивание» — «Без проблем». Наутро мчим в аэропорт, через полтора часа в Петербурге. Взвесился, переночевал — и в бой.

— Сколько получили за тот бой?

— 2 500 долларов. По тем временам — огромные для нас деньги. У нас не было ничего вообще.

— Сегодня повторилась бы ситуация — снова помчались бы в Питер и дались послезавтра?

— Если хорошие деньги — без проблем. Вопрос исключительно в них.

— Самые памятные деньги в вашей жизни?

— Помнится первое и последнее. Первый мой гонорар — 300 долларов. Это называлось «Всемирный чемпионат по универсальным поединкам», 97-й год... Стал там третьим. Последний гонорар тоже порадовал. Нам очень нужны были деньги, надо было выигрывать. Еще и бонус добавился.

— Бонус — это 50 тысяч долларов?

— Точно.

— А сам гонорар?

— Не скажу.

— Больше 200 тысяч?

— Больше. Намного.

Единственная сдача в жизни, жуткая травма, уличная драка

— У вас были особенные поражения — которые зрители помнят долго. 97-й год, бой с Ефремовым в Москве. Вы не сдались, просто заснули. Как это происходит?

— Нарастает давление, начинает звенеть в ушах, свистеть... Безумно хочется вдохнуть воздуха. Постучать! Стук — это освобождение от мук и страданий. Но сила воли не позволяет. Кто-то внутри тебя говорит: «Сейчас ты умрешь, но не постучишь».

— Ужасные ощущения?

— А вы попробуйте не дышать. Дойти до пограничного состояния — когда теряешь сознание.

— Хоть раз стучали?

— Раз в жизни.

— Что за случай?

— Совсем недавно, грэпплинг. Пару месяцев назад боролся с Гордоном Райаном (звезда грэпплинга, рекорд — 133 победы, 8 поражений, 3 ничьи. — Прим. «СЭ»), у меня сильно была травмирована нога. А через 3-4 недели бой. Если б не постучал — драться бы не смог. За 20 лет карьеры, несколько сотен схваток в ММА, боевом самбо и грэпплинге я не стучал.

— Особенные дуэли взглядов были?

— Я обычно не пялюсь на человека. Мне плевать на огонь, который кто-то пытается излучать. Вижу только грудь соперника, не отвлекаюсь на глаза.

— Поддеть вас пытались?

— Вроде бы нет. Я никого не провоцирую своим поведением. Говорить до боя — для меня это детство и цирк.

— От знаменитого хоккейного вратаря Доменика Гашека слышал: «Чем хуже чувствую себя с утра, тем лучше сыграю вечером». С вами такого не бывало?

— История про меня!

— Вот это да.

— Чем больше у меня травм и сложностей в подготовке к бою — тем лучше выступаю. Выходил биться с фингалами, перебитым носом, трещинами в пальцах, ребрах, еле волоча ноги... А организм собирался, надеяться не на что! Если уж получал шанс — не отпускал.

— Самая жуткая гематома после боя?

— Пара была совсем нехороших. Даниэль Омельянчук уже в первых раундах проломил орбитальную кость. Потом еще минут десять туда бил.

— Это страшно слушать.

— Штука неприятная. Знаете, как собирают скулу?

— Очень интересно.

— Положили титановую сеточку, собирали осколки...

— Сколько их было?

— У меня тогда — 56. Что-то пошло в глаз.

— Какой кошмар.

— Так мне под общим наркозом через глаз и вынимали! (Показывает.) Вот так оттягивали веко, вот так разрезали глаз, сюда накладывали титановую сеточку... Я ее не видел, но ощущения были ужасные. Тебе проламывают кость и вколачивают ее дальше. То ли в глаз, то ли в мозг.

— Это прекрасная история, Алексей. Чем тот бой закончился?

— Я проиграл раздельным решением.

— Как вы дожили-то до раздельного?

— Я вообще не считал, что проиграл!

— Были варианты?

— Я все контролировал. Доминировал, бил сверху. Но судьи решили, к сожалению, вот так...

— Ограбили вас. Как Рейеса в бою с Джонсом.

— Вам виднее. Я этот бой не смотрел. Моя теория простая: если бой примерно равный — пояс нужно отобрать. Если кто-то доминировал, тут вопросов нет.

— В том бою с поляком понимали — что-то с вашим лицом совсем нехорошее?

— Понимал. Но не обращал внимания. Если начну думать о себе, а не о сопернике — все, как боец на этот вечер закончусь.

— Хруст слышали?

— Самый первый. Такое — ту-дух... Потом стал видеть трех соперников. Не знал, куда бить.

— Вот это ощущения.

— Смотрю исподлобья — а их... Раз, два, три! У меня в жизни такого не было! Что делать?

— Кстати — что?

— Решил бить среднего. Между ними. Иногда угадывал.

— На улице давно не пускали кулаки в ход?

— Что-то давненько не приходилось. Уже лет восемь. Как-то вечером выносил мусор, а там два пьяных парня куражатся. Здоровые кабаны лет по 25. По снегу разгоняются — и ногами в машину соседа. Стояла «Газель». Зеркало разбили.

— Это чудовищно.

— Я отложил ведро: «Вы что делаете, придурки?». А моя машина совсем рядом. Слышу в ответ: «Мы тебя сейчас порвем» — и летят, главное. Наверное, рвать. А я в тот день как раз гипс снял с раздробленной руки. Понимал — ей бить не могу. Это единственное, что немного напрягало.

— Отработали левой?

— Два-три удара — оба упали. Один прилег и успокоился. А другой как лег, так и лежит. Я сильно испугался тогда, честно говоря. Как раз тот, который больше меня на полголовы и значительно тяжелее. Приходил в себя минут пять. Парень поменьше хлопает его по щекам: «Вася, вставай, вставай...» А тот не шевелится!

— Ужасные ощущения. Вдруг помер?

— Да у меня полжизни перед глазами пронеслось. Вроде нападали на меня, только защищался — а человек лежит без сознания. Какие-то тетки образовались рядом: «Ты зачем избил ребят? Сейчас милицию вызовем!» — «Так на меня же кинулись. Вы не видели?» — «Мы видим, что ты стоишь, а они лежат...»

— После этого хоть раз были близки к рукопашной на улице?

— Кто-то в Москве выскакивал из машины, я гаркал в ответ, и все заканчивалось. Людям хватало ума не искать продолжения. Как-то я выходил, спрашивал: «Хочешь?» — «Не хочу...» Если меня хоть пальцем тронут, возьмут за куртку — это все, меня не остановить. Однажды парень на девчонку орал матом, за волосы схватил. Я подошел — тоже хватило слов, обошлось без рукоприкладства...

Харрис, хейтеры, заруба в American Top Team

— В ваши сны бои проникают?

— Ни одного не помню. Если только идет сверхнастрой — как с Мирко. Вот тогда даже во сне прокручивал все то, что делал днем. Потом вдруг проснешься: «Фу-х, нет, надо как-то отдохнуть...» Невозможно тренироваться весь день — а потом продолжать тренироваться мысленно. Нужен перерыв!

— Все мы помним ад, случившийся на 12-й секунде в бою с Харрисом. Очнулись и не поняли, что произошло?

— Именно так. Не понял.

— После нашли для самого себя ответ — что случилось?

— Нет.

— Даже сейчас?

— Потом кто-то пытался объяснить... Ты получаешь удар — и на секунду начинаешь «плыть». Думаю, было так: я подпрыгнул, чтоб приблизиться к нему, ударить. В этот момент пропускаю в голову. Обмяк и ужасно приземлился. Ломая голеностоп. Болевой шок — и отключаюсь. Со стороны выглядело жутко, я понимаю.

— Кто-то рассказывал?

— Да, говорили: «Ты лежал, закатил глаза и кричал: «Нога!» А я даже не помню. Вообще ничего не помню. Только как пошел в атаку — и вдруг: ба-бам...

— Представляю, сколько едких комментариев прилетело. С украинской стороны, например. Где к вам отношение особое.

— С украинской уже поменьше. Сейчас и здесь «друзей» хватает.

— Что-то запоминается?

— Уже нет. Потихоньку вырабатывается иммунитет. Всегда найдутся люди, которые обзовут или порадуются поражению. Пока Федор был непобедимым, все помалкивали. Стоило проиграть в первый раз — полилось! Будто ждали!

— Это правда.

— Люди радовались: «Мы же говорили...» Потом с Джонсом повторяется. Крутейший мужик, величайший. А сейчас: «Да ты мешок, ничего не смог в бою с Рейесом. Ты никто». Это первый в мире по рейтингам человек, провел одиннадцатую защиту! Значит, когда он разбирал досрочно Кормье, да и всех остальных — был великий, а тут все изменилось?

— Ставлю себя на ваше место — проигрываете за несколько секунд человеку, который слабее вас. Сомнения в себе неизбежны.

— В чем-то были. Но я умею переступить через негатив и слабость.

— Что говорили самому себе?

— Было два варианта. Первый — у тебя ничего не получается, ничего не хочешь, устал безумно. Не можешь руку поднять. Ну так ложись и умирай! Не готов? Значит, встал и пошел работать. Не надо рассуждать. Все просто: или умер — или продолжаешь. Поднимай себя за шкварник и вперед, пахать.

— Был случай, когда ваше тело должно было сломаться — но почему-то выдержало удар?

— Знаете, мое тело должно было сломаться столько раз...

— Самые яркие случаи — кроме осколков кости в глазу?

— Есть секрет. Многие доктора говорили, что у меня кости плотнее в 2-3 раза, чем у других людей. Но это не от природы.

— Такое можно наработать?

— Как оказалось, да. Годами тренировок. Своими руками раздвигал лимит возможностей тела. Тело вроде должно устать, а я упираюсь: «Нет, отожмешься еще два раза»... Брал себя на характер! Уже от пола оторваться не могу, сделал 100 отжиманий. Нет, надо 102!

— Вот это характер.

— Крутишься как можешь, но делаешь. В следующий раз делаю 102 уже легче — потому что мой болевой и силовой лимит растянут. Годами это делал.

— К сегодняшнему дню отжали себя на 110 процентов?

— Я себя отжал на 110 процентов еще много лет назад. Сегодня живу на тех экспериментах, которые проводил со своим телом 10 лет назад. Настолько раздвинул пределы, что хватает до нынешнего времени. Сейчас сбавил темп. Слабее работаю. Но не хуже других. Обычный боец как думает?

— Как?

— «Вот дотерплю до этого порога, дальше не буду». А задача настоящего чемпиона — перетерпеть больше, чем возможно, хотя бы на каплю. Кто умеет — становится выдающимся.

— Вы умеете?

— Я умею.

— Кто вас поражал способностью держать удар? Бьете-бьете, а у человека голова со штыря все не сходит...

— Если голова не сходит — надо придушить человека!

— Как просто, как хорошо.

— Нет людей, способных терпеть удушение, не засыпая. Либо заснул — либо постучал. Никто это не перетерпит. Зато я встречал людей, которым можно зарядить со всей силы в лоб — а им в радость. Кричат: «Ееее!» — и несутся на тебя. Или другой случай: ломаешь ему руку, а он не стучит. Уже хруст стоит, вижу — его рука в другую сторону вывернулась. Нет стука!

— Это кто же?

— Руку терпел мой товарищ Андрей Коловоротный. Мы до сих пор дружим. Очень хороший спортсмен, тоже дошел до пояса. Тренировался с ним в начале карьеры. Ломаю ему руку, она уже из сустава выходит. Не стучит!

— Потом что говорил?

— «Не буду стучать. Просто решил, что не буду, и все». Такой характер.

— Не сломалась рука-то?

— Я отпускал его... Это ж не соревнования. Зачем ломать?

— Случалось во время спарринга зарубиться по-настоящему?

— Неоднократно. 10 месяцев назад рубились с парнем в American Top Team. UFCшник, тяжелее меня килограммов на 20-30, выше на голову. Мощнющий ужасно.

— Чем закончилось?

— Пришлось рубануть его. Тот упал, психанул. Потом вроде успокоили. Он же первый начал зарубаться. Знаете, как это бывает? Бьемся, а тот все сильнее и сильнее. Поначалу думаешь — эээ, ты чего? Потом отвечаешь посильнее. Он в ответ. Не замечаешь, как начинаешь в полную силу. Все вокруг разбежались: два таких кабана схлестнулись! Гоняют друг друга!

— Много было народу вокруг?

— Пар десять спарринговали. Правда, никто не останавливал, что странно. Обычно с этим быстро, такие штуки не приветствуются.

— Догадываюсь, о ком речь. Если из American Top Team — значит, Грэг Харди.

— А я не скажу. Чтоб потом в газетах цитировали? Не надо парня обижать.

— Среди бойцов высокого уровня встречали курящих?

— В Америке полно курящих марихуану. Может, кто-то из бойцов употребляет, но не на виду. Что касается обычных сигарет — там можно день ходить и не встретить ни одного курящего. А в Москве выйди — каждый третий с сигаретой.

— В Калифорнии запах марихуаны сопровождает всюду. А в вашей Флориде?

— В Калифорнии, вы правы, везде. Во Флориде не так сильно.

— Вас-то что удерживает — кроме допинг-контроля?

— Жене говорю: «Надо будет как-нибудь попробовать. Закончу карьеру — возьмем сигаретину, накуримся с тобой. А то даже 15-летние знают вкус». Не для ощущений — для интереса. Шутим так.

Главная ошибка в жизни, Макгрегор, смерть американского бойца

— Три ошибки в жизни, которые исправили бы с удовольствием?

— С папой не попрощался, не сказал добрых слов. Кто ж знал, что все случится так быстро? Сегодня с ним общаешься — а завтра звонят и сообщают, что человека нет. Уже не исправишь.

— Давно случилось?

— Восемь лет назад. Я бывал и резким, и грубым. Это исправишь ни деньгами, ни временем. После этого стал чаще говорить жене, какая она у меня умница, как ее люблю. Для детей отыскиваю хорошие слова. Стараюсь не задевать людей — чтоб это не осталось тем последним впечатлением, которое обо мне останется.

— Чему вас научила жена?

— Многое мы освоили вместе, обменялись положительными качествами. Стали чистоплюями. У нас режим.

— Самый неприветливый человек, которого встречали в UFC?

— Сразу приходит на ум один образ — но называть не буду. Мы общаемся, вы его прекрасно знаете. Думаю, его заденет, если прочитает. Он неприветливый, хотя и не негативный.

— По-русски разговаривает?

— Да.

— С бородой?

— Не скажу. Хотя, он такой... Узнать поближе — нормальный парень. Просто неприветливый.

— Вы наблюдали за Конором Макгрегором. Как опытный человек, сразу выхватываете глазом какие-то мелочи, которых нам не видно. Что вы о нем поняли?

— Все, что знал раньше. Очень заряженный боец. Огромное уважение ему. Человеку 10 лет назад на еду не хватало. Ездил на машине за 400 долларов, разваливалась на ходу. А сегодня ему «Роллс-Ройсы» дарят, у парня своя империя. Не община его продвинула, не папа подарил, — все сам!

— Видите в нем себя?

— Нет. Я — это я.

— Самая интересная оценка от жены после боя?

— Недавно узнал, что она деньги на меня ставила!

— Давно?

— Лет пятнадцать назад. То ли в Перми, то ли в Новосибирске устроили тотализатор. Она после каждого моего боя отлучалась. Турнир-восьмерка, я выиграл три боя за вечер.

— 20 минут на восстановление?

— После первого был час-полтора, потом дрались через полчаса. Хотя вроде именно там был случай: я быстро провел бой, а в следующей паре парень не готов. Хотя дрался передо мной. Идут ко мне: «Леха, может, заменишь? Ты вроде не устал...»

— А вы?

— Иду и дерусь. Вот там жена на мне еще 500 долларов подняла. Это была большая сумма. Я сам за весь турнир получил тысячи две-три.

— Вычитал в интервью вашей жены — во многом ограничиваете себя перед боями, хотя запас по весу у вас приличный. До чего добираетесь после с особенным удовольствием?

— Раньше для меня лучшей разрядкой было взять кусок торта, запить «Кока-Колой». Просто из-за того, что это еще несколько дней назад было под запретом! По 2-3 месяца не пью никаких сладких газированных напитков. Потом вольешь в себя стакан — аж плохо становится. Не по себе!

— Шоколад под запретом?

— Перед боем максимум — шоколадка. Беру хорошую, с орешками.

— Вы прошли старую школу боев без правил. Самые дикие картины, которые видели?

— Не было перчаток, кап и бандажа. В пах разрешено бить как по мячу. С разгона. Все остальное — то же самое.

— Получали?

— Пару раз. Ребята старались засадить — но попадал мало кто.

— Такую-то боль как перетерпеть?

— А нет боли. В бою клинит! Адреналин бушует так, что все уходит! Но как только бой заканчивается — все выплывает, что наполучал.

— В таких боях при вас погиб американец Дедж. 98-й год.

— При мне — но не на моих глазах. Я в тот день сам дрался. Был в раздевалке, мой бой начинался через 40 минут.

— Турнир-то продолжили?

— Продолжили. Американец же не сразу умер, просто получил травму, как казалось. Порвался сосуд, кровоизлияние, инсульт... Он упал, но дышал и был в сознании. Отправили в больницу. Это было часов 9 вечера. Скончался он в 5 утра.

— Самый жуткий чужой нокаут из тех времен?

— Я мало что видел, в зале почти не сидел. Мирко Кро-Коп был страшный человек в этом смысле, выносил людей ногой. Просто складывал. Игорь Вовчанчин тоже сумасшедший. Соперников выносили с закатившимися глазами. Казалось — не выживут. Обстановка была та еще: идешь в сизую дымку над рингом, накурено страшно. Ночной клуб. А казалось — нормально!

— Даже шахматисту Анатолию Карпову предлагали сдать партию голландцу Тимману. На вас с предложениями не выходили?

— К сожалению, ни разу... (Смеется.) Предложили бы миллион долларов — поговорили бы!

— Странно. Для 90-х такие предложения — в порядке вещей.

— С чего это вы взяли? Честно вам скажу: знаю про 2-3 таких случая. А я в этом бизнесе ориентируюсь все-таки получше вас. Вот сейчас напишете это, и понесется: Олейник сказал, что знает про сданные бои, все умножат на десять... Потом кто-то добавит от себя, что сам знает — и будет ощущение массовости.

— Это случалось на больших турнирах?

— Нет. Самых первых, частных.

— Тот человек согласился?

— Нет.

— Сколько это стоило?

— Кратно гонорару. Если должен получить тысячу долларов — предлагали две. Иначе смысла нет.

«Специалисты», Хабиб, USADA

— Вы резко отозвались о людях, которые говорили, что Серроне сдал бой Макгрегору. Добавили: «Эти люди просто не разбираются в MMA».

— Это я еще мягко сказал...

— Но так высказывался Нейт Диаз, а следом отец Хабиба, который явно разбирается в ММА.

— Я своего мнения не меняю, те, кто так говорят, абсолютно не разбираются. Те люди, которые 5 лет назад мечтали сфотографироваться с Конором Макгрегором, а теперь обсирают его со всех сторон... Мягко говоря, не считаю, что эти люди правы. Я это знаю, и вы это знаете. 5-7 лет назад эти люди мечтали хоть как-то оказаться рядом с Макгрегором, просто прикоснуться к нему, сфоткаться. Такие люди, мягко говоря, лукавят. Я могу рассказать массу всякого о всяких «специалистах», которые разбираются, но не буду, потому что не люблю переходить на личности и на что-то указывать. Ну и, чтобы не видеть соринки в чужом глазу. У меня у самого бревно в глазу.

— Сегодня готовы повторить — не восхищаетесь никем?

— Никем.

— Хабиб кажется бойцом, которого не победить.

— Хабиб — молодец, но восхищаться... Я в юности-то Кро-Копом и Дэном Северном не восхищался! Должен сейчас восхищаться Хабибом? Если сотворю себе кумира — значит, поставлю для себя на недостижимую высоту. У всех есть ошибки в технике. У Хабиба они небольшие. Тяжело поймать. Для этого нужно быть или не менее мощным, чем он, либо превосходить его в технике — ударной или борцовской. Или хотя бы быть на его уровне.

— Последние 100 долларов поставили бы на Хабиба? Или на Фергюсона?

— А я не смотрел ни одного боя Фергюсона. Слышал, он ногами гнет железные прутья, что-то крушит локтями, круто борется...

— Петр Ян рассказывал, как его извели допинговыми комиссиями в 5 утра. Яркие приходы допинг-офицеров в вашей жизни случались?

— Вот вы сегодня звонили в дверь, я подумал: ага, опять они...

— Являются прямо в Люберцы?

— Ну да! Правда, стоят около подъезда: «Алло, мы тут, ждем, пустите нас». Представители USADA.

— С пробирками в кармане?

— Да. Берут кровь, мочу. В последний раз это было то ли перед Хантом, то ли перед Оверимом...

— Не тогда ли вы по ошибке едва не съели мельдоний?

— Да этой истории года четыре. С женой шкаф открыли, она вертит в руках какие-то таблетки: «О, у этих скоро срок заканчивается. Выбрасываем?» Нет, говорю, давай съем. Она подумала-подумала: «Не надо». Вскоре выяснилось — действительно, не надо было.

Телохранитель, ковбойская шляпа, три бутылки водки бойца Игоря

— Вы работали телохранителем. Самая большая переделка, которую подарила профессия?

— Ни одной. В этом и есть профессионализм — обезопасить человека без схваток.

— Кого охраняли?

— Наследников трона.

— Вот так фокус. За границей?

— Нет, у нас. Это было 20 лет назад. Потомок не Романовых, но знаменитый княжеский род.

— Таким нужен охранник?

— Нас попросили, чтоб охрана была. Человек приехал на какое-то время. Ездил на «Роллс-Ройсе». Может, все ради хайпа.

— С того случая хоть раз на «Роллс-Ройсе» ездили?

— Та-а-к, на «Бентли» ездил, на «Астон Мартине» и «Ламборджини» тоже. «Роллс-Ройс»... А, тоже ездил! Друг дал прокатиться!

— Как вам автомобиль?

— Да никакой. Мне комфортнее в своей машине. Она отличная.

— Это что ж лучше «Роллс-Ройса»?

— Супруга подарила Dodge RAM 1500. Это машина на полметра длиннее Escalade, шире, гораздо тише и комфортнее внутри. Ну и мягче. 400 лошадей, 6-литровый двигатель. А жрет всего 15 литров на 100 километров.

— С американскими штрафами познакомились?

— Три года назад получил первый штраф. 189 долларов.

— За ерунду?

— Не остановился на знак «Стоп». Подъехал — никого нет, ну и помчал. А надо было постоять пару секунд. С тех пор ни одного штрафа.

— С какого-то момента вы стали хорошо зарабатывать. Любой человек проходит через глупые тра-ты. Самая дурацкая ваша?

— У меня другая ситуация — пятеро детей! Пока каждому что-то не купить, о себе вспоминать нельзя. Вот когда все довольны, могу позволить себе новый мобильный телефон. Ковбойскую шляпу.

— Шутите? Зачем вам ковбойская шляпа?

— В самом деле — закончился последний бой и я купил. Настоящая, «Stetson». Долларов двести стоила. Балдею от нее!

— Я тоже купил на Кубе ковбойскую шляпу. Но так и не придумал, куда в ней ходить.

— Так у меня машина ковбойская. Сделана в техасском стиле. Отделка деревом, гравировка на коже.

— Народ сходит с ума, видя вас в шляпе на таком автомобиле?

— А у нас все такие. Шляпа и автомобиль такого стиля — скорее норма, чем нонсенс. Кругом ранчо. Правда, у нас в шляпах ходят люди постарше. В Техасе — все. Начиная с 17 лет. Элемент мужественности.

— Ваша фраза из интервью: «Мало кто додумается подарить бутылку коньяка, потому что это мне неинтересно». Не прикасаетесь лет пятнадцать?

— Да выпивали на чьем-то дне рождения... Шампанское точно было. Еще что-то вроде водки или ликера. Я помню, когда это было — 19 лет назад. С тех пор ни грамма.

— Вау.

— Ни за компанию, ни на язык попробовать. Можем зайти в ресторан, взять креветок, стейк. Спрашиваю супругу: «Вино будешь?» — «Бокал...» Ничего плохого в этом нет.

— Вам просто не нравится?

— Нет. Я себе запретил. На силе воли.

— Зачем?

— (После паузы.) Сегодня день, когда я не называю имена. Лет 20 назад я тренировался вместе с легендой ММА. Вот однажды приходим в зал — а ему так тяжело, страшно просто... Мы только размялись, начали чуть-чуть упираться — а с него пот градом. Человек нереально уставший. Спрашиваю: «Что случилось?» — «Вчера был день рождения у товарища, я выпил три бутылки водки...»

— Один?

— Один! Вот в этот момент я и сказал самому себе: должен хоть в чем-то его превзойти. Пока тренируюсь — не выпью ни грамма алкоголя. Так и держусь.

— Это кому ж в MMA здоровье позволит выпить три бутылки водки? Тактарову?

— Думаю, в то время Тактаров не пил...

— А, все понятно. За этим образом угадывается легендарный Вовчанин. Товарищ вашей юности.

— Не скажу. Тем более, дело не в нем, а во мне. Я ж так решил! Спасибо тебе, Игорь, за то, что помог мне не употреблять спиртное.

— Не оставляет в покое цифра. Три бутылки — это же героический человек!

— Была у него фишка, сам рассказывал — «Пашу по страшному 3-4 месяца, ни капли алкоголя. Дерусь, а после вливаю в себя 2-3 бутылки водки. Просто упиваюсь вусмерть. За вечер уходит все напряжение». Своя система расслабления.

— В вашей жизни была тяжелая встреча с алкоголем?

— Да. Лет в 17 мы с товарищем взяли у бати что-то вроде наливки. Тот в виноградный сок насыпал сахара и плеснул водки. Ядреная смесь! Вот мы сидели на лавочке и тихо напивались.

— А дальше?

— Блевал несколько часов. Напивался в жизни раза четыре на днях рождения.

— За эти годы — ни единого искушения махнуть?

— В первые годы могло мелькнуть сомнение. Друзья начинали: «Да давай, что ты, меня не уважаешь?» Но уже десять лет даже не предлагают. Я не против вина или шампанского! Не отношусь к алкоголю с ненавистью!

— А против чего?

— Пиво, водка, коньяк — здесь я категорически против. Вообще ничего положительного не приносят организму.

— А веселье?

— Это я распишусь в собственной неполноценности — если признаю, что без алкоголя не могу расслабиться или быть увереннее. Значит, я — слабак, неуверенный, дрожащий, замкнувшийся в себе. Если ты пьешь для веселья, значит, какой-то неполноценный.

— Кстати говоря, что происходит с Вовчаниным? Не видно, не слышно.

— Мы связь поддерживаем. Он на Украине, живет своей жизнью. Человек далеко не бедный, бизнесмен. К спорту все-таки тянет, приезжает иногда в зал. Подсказывает ребятам.

Траты в Америке, менеджер-обманщик, бой за честь страны

— Говорили, тратите в Америке 10 тысяч долларов в месяц. Последняя цена на что-то, которая вас ужаснула?

— У супруги заболели зубы. Надо было один удалять, вставлять какую-то штуку. Шесть с лишним тысяч долларов. В дорогой московской клинике это стоило бы тысячу.

— У вас что, в Америке нет страховки?

— Не могу себе позволить.

— Это возможно?

— Иностранцам разрешено. Был бы американцем — пришлось бы сложнее. Вот смотрите: страховка на всю мою семью стоит 2500 долларов в месяц. За год отдам 30 тысяч. Вы готовы отдавать столько денег, даже если дети не болеют? У меня нет таких средств!

— Все понятно. У Сергея Ковалева были вопросы к своим менеджерам, у Артура Бетербиева — тоже. У вас случались?

— Даже в семье бывают вопросы: «Я просил, а ты не сделала».

— Скажу проще — не было ощущения, что вас надувают с гонорарами?

— С американскими менеджерами — ни разу. С российскими — сколько угодно. Российские менеджеры находили спонсоров, промоушен выплачивал дополнительные деньги. Мне полагался гонорар в 5-10 тысяч долларов. Его я получал. А еще тысячу, присланную дополнительно, от меня утаивали. Узнал года через три.

— За шкирку этого менеджера не приподняли над землей?

— Это тогда надо было приподнимать. Тем более, после случались с этим человеком другие проблемы, его уличали еще во многих некрасивых делах. Противно ворошить эту историю.

— Здороваетесь с этим человеком?

— Ни разу не виделись с тех пор. Увижу — поздороваюсь. Но отношение к нему сами понимаете, какое.

— Люди любят цифры. Сколько в Америке стоит час работы с тренером по тайскому боксу, например?

— Если тренер хороший — 100-150 долларов. За спарринги я не плачу, к счастью. В нашей группе постоянно от четырех до восьми тяжей. Все бойцы профессионального уровня, половина выступает в UFС. Так что у меня спарринги бесплатные.

— В 98-м вы выступали против сборной мира, победили крутого американца...

— Кларенса Тэтча.

— Сколько получили за ту победу?

— Ни копейки!

— Почему?

— Я знал — дерусь не за деньги. На том турнире вышел за свой клуб. За честь страны.

— Отлупили крутого чувака за ноль прописью?

— Я отлупил его за то, чтоб прозвучало имя — Алексей Олейник. Чтоб мелькнуло в газетах, произнесли по телевизору. В тот день я поднялся на ступень выше. В самбо у меня 55 поединков. Что-то получил я за половину. Все остальное — кубки, грамоты и медали. Хотя бои там страшнее и тяжелее, чем в ММА.

— Пару штрихов — чтоб все поняли?

— На двух чемпионатах мира я дрался четыре раза в сутки. Первые три выигрывал спокойно, а в четвертом — страшная заруба. В одном финале проигрывал, оставалось 4 секунды. В этот момент соперник стучит! Видели бы вы фотографии. Тот соперник меня просто измочалил. Я был как окровавленный мешок с костями.

— Это кто ж герой?

— Владимир то ли Моисеенко, то ли Моисеев. Напинал мне хорошо. Тяжеловатый парень, шикарный рукопашник.

— Бытовые мечты у вас сегодня есть?

— Только одна — решить все страховочные вопросы. Если не дай бог, что-то случится со мной или супругой — чтоб у детей было жилье.

— Дети будут жить в Америке?

— Да пусть хоть в Австралии живут. Я сам пожил в десятках стран при разных культурах. Понял — неважно, где! Нравится быть смотрителем маяка посреди океана? Пожалуйста, живи и кайфуй.

— Могли бы жить на маяке?

— Нет. Хотя иногда хочется.

Чистая мова, майдановские вещи, пропаганда

— Могли бы вернуться жить на Украину?

— Допускаю. Я смогу жить везде.

— Сейчас туда хотите?

— Нет. Мне родители привили: Красная Армия победила фашистов, а фашизм — это зло. Дед и прадед прошли войну. Кто-то был ранен. Для них полицаи и фашистские прихвостни всегда были символом мерзости. Я должен сейчас поверить, что фашисты — это классно? Что они воевали просто с красным строем? Да у меня мозг сломается! Он уже не такой гибкий!

— Интересно.

— Я не хочу называть белое черным и наоборот. Что было аксиомой для моих дедов и родителей — то останется аксиомой и для меня.

— Сами с этим сталкивались?

— Кое-что там потихоньку проявляется. Будешь говорить по-русски — кто-то возмутится: «Ты охренел тут балакать на российской мове, це мова заборонена».

— А вы?

— Перехожу на чистейшую украинскую мову — на которой этот, спрашивающий, говорить не может (с минуту говорит по-украински). Чуть более понятным языком...

— Если можно.

— Часть Украины множество лет переходила из одного подданства в другое. Австро-Венгрия, Россия и так далее. Там крови перемешаны. Какие угодно — но только не украинские. А у меня на поколений восемь все просматривается вглубь, до гайдамаков. Предъявляют же мне что-то люди, у которых папа венгр, а мама — украино-полька. Настоящий украинский язык не понимают. А я говорю на чистой мове Тараса Шевченко — а не на мове вот этих самых.

— Оскорбляются?

— Говорят, что я нехороший человек и должен ненавидеть людей, с которыми мои деды и прадеды братались. Не собираюсь! Детям своим тоже не собираюсь эту глупость прививать!

— Весь Харьков говорил и говорит на русском. Как так выучили мову?

— Для самого загадка. Ни мама, ни папа, ни дедушки с бабушками на чистом украинском не говорят. Брат с сестрой тоже не очень. А во мне какие-то корни проснулись!

— Не забывается?

— Не было практики 2-3 года. Могу где-то запинаться, но часа два поговорю — все будет идеально. По-русски и по-украински пишу на «пятерку».

— С английским так же ловко управляетесь?

— Чуть похуже. На тройку с плюсом разговариваю. А понимаю неплохо.

— Помните момент, когда ощутили — на Украине происходит что-то, что вам очень не нравится?

— Когда начались майдановские вещи. Когда начали стрелять в милицию. Идиотизм! А самое страшное — этим ребятам запретили отвечать. Они стояли со щитами, имея приказ: никого не пропускать, но нельзя идти на толпу, нельзя бить и стрелять. У них было оружие — перекосили бы это стадо, и все. Но им запретили! Вы попробуйте в Америке бросить в полицейского пластиковую бутылку. Да просто замахнуться. В вас всадят моментально 20 пуль.

— Не хотелось бы.

— Многие русские и украинцы ориентируются на страну свобод. Полиция должна быть неприкосновенной. Если в каких-то моментах можно не слушать полицию, значит, в каких-то моментах можно не слушать прокуроров, суды, уголовный кодекс? Значит, в каких-то моментах можно насиловать, грабить? Если мы придем к такому, то у нас получится фильм «Безумный Макс». У кого пушка больше — тот и прав.

— Как вас с такими взглядами до сих пор не внесли в «Миротворец"-то.

— Давно внесли.

— Это объяснимо.

— Я в самом первом списке.

— С кем рядом?

— Между Охлобыстиным и покойным Кобзоном. В том списке было 54 человека. Я бы и не узнал — друзья скинули скриншоты.

— Весной 2014 года в Киеве был конфликт. Кто-то из ваших товарищей по «Оплоту» туда приехал. Сами могли там оказаться?

— Мог. Но я в тот момент был в Москве. Организовывал соревнования.

— Как восприняли новости?

— Меня безумно все раздражало. Нервничал и психовал. Но ехать, лезть на баррикады и швырять бутылки не собирался. Мое мнение: не нужно было ограничивать полицию. Ходите с плакатами — сколько хотите! Как только в ход пошла зажигательная смесь — это должно пресекаться мгновенно и безжалостно. Наручниками и палками. Люди пошли убивать — их вы собираетесь уговаривать успокоиться?

— Та ситуация развела вас с кем-то из друзей?

— С массой людей.

— Их аргументы?

— Очень простые — «Это же милиция, падлы. Они все коррумпированы». А я сам отработал в милиции 5 лет! Закончил университет внутренних дел. Знаю — все не так. На 20 следователей найдутся один-два с грязными руками. А судят о всей милиции по одному взяточнику. Как судят спортсменов по одному алкашу. Или такому (стучит по столу)... Говорят: все пьют, все тупые. Писать и считать не умеют.

— Глядя на вас, понимаешь — считать и писать бойцы умеют прекрасно.

— Я и считаю, и пишу замечательно. У меня высшее образование, речь связная. А кто-то посмотрит и скажет: «Все равно вы — отбитые боксеры». Гляжу на него, видно — вольный художник, в поисках себя. Курит, бухает и играет в «Доту». Зато свободный и очень умный, учит меня, Алексея Олейника, как жить. Для него я — пробитый и глупый.

— Самая обидно рухнувшая дружба из-за украинской ситуации?

— Нет такой. Я перестал расстраиваться.

— Научиться бы такому.

— Поначалу психовал, а потом пошло: один, второй, десятый... Понял: если б я был 17-летним пацаном из-под Полтавы или Миргорода, смотрел целыми днями два канала, думал бы точно так же. Что там показывают? «Видите мясо? Это раздавленный русским танком наш соотечественник». Рядом какая-то женщина голосит: «Меня «Беркут» изнасиловал!» Не было бы у меня ума и жизненного опыта, тоже заорал бы: «Дайте мне скорее автомат, я пойду защищать родину». Три года назад люди ходили с георгиевскими ленточками — а сегодня они же кричат: «Бандере слава». Дебилизм.

— Но бойцовское братство не распалось из-за политики. Ярослав Амосов, боец из Украины, без проблем ездит в Россию и тренируется.

— А никакому украинцу не запрещают ехать в Россию. Если не допускал агрессивных штук в стиле: «Давайте уничтожим всю Россию», то добро пожаловать. Это россиянам въезд в Украину закрыт. Если мужчина — только по приглашению или вызову. У Амосова достаточно мозгов. Я сам остыл и понимаю — не Амосов против меня воюет, а идеологическая машина. Я знаю Ярослава. Отличный, скромный парень.

— У бойцов высокого уровня из Украины нет антагонизма к России. Как кажется со стороны.

— Затрудняюсь ответить. Если из ста человек двоим эта штука в голову зашла — все, уже не выковырять. Будут искать негатив в каждом слове.

Алексей Олейник. Страна: Россия. Возраст: 42 года. Весовая категория: свыше 93 кг. Победы: 58. Поражения: 13. Ничьи: 1. Дебют в ММА: 10 ноября 1996 года.