Буратино Снайдер, пуфик Гарднер и ошибка Махачева. Мощное интервью с легендой советской борьбы

«Спорт-Экспресс» продолжает распаковывать большое интервью с Анатолием Белоглазовым, олимпийским чемпионом Москвы-1980 и лучшим рассказчиком на тему вольной борьбы, которого только можно найти в наше время.

В первой части мы разбирали схватку Хамзата Чимаева с Джеком Херманссоном, а во второй говорили просто обо всем подряд: как беднеет техника вольной борьбы, какую ошибку совершает при выполнении обвива Ислам Махачев, как бы сложилась схватка пикового Александра Карелина с четырехкратным олимпийским чемпионом Михайном Лопесом и почему в зале Белоглазова руководство решило снять с потолка канат, хотя он очень важен для развития борцов.

***

— Вы сами любили запускать соперников обвивом?

— Конечно. Но я перестал бросать им после двух моментов . Я сломал две руки с обвива. Сначала левой упал на локоть. Через неделю гипс сняли, и упал правой, тоже сломал. С одним и тем же человеком! Если ты чуть-чуть недокручиваешь, падаешь на локоть, и противник падает сверху на эту руку. Вот Чимаев бросил правильно — он ушел в сторону, упал на бок. А я тогда... Мы с братом брали ребят побольше всегда, поздоровее, потому что мы сверстников обыгрывали, нам неинтересно было. И Гранит Иванович ставил нас с ребятами побольше. И я этого парня бросал, а он стоит, физически помощнее меня. А если ты его не тянешь и на автомате идешь, то он стоит-стоит и потом — раз! — падает. Я упал первым, и он на меня. И я сломал руку в кисти. Гипс сняли, потом опять на автомате начал бросать... Ты же, когда борешься, многие приемы на автомате делаешь.

Пошел туда опять и снова сломал руку с тем же парнем. И потом я перестал бросать обвив, не было необходимости. Заместил его другими бросками — зашагиванием, зацепами, отхватами. Но бывали у меня обвивы — когда проигрывал и на последних секундах бросал им. Помню монгола в финале бросил. Мы с ним головами ударились. Рисковать надо было, 5-6 секунд оставалось. Бросил и положил чисто. Обвив такой — его с первых минут не делают, но и на усталости не делают. Его нужно тащить. Рискованный прием, можно накрыться легко. То же зашагивание — там не нужно силы тратить, обмануть нужно. Обвив красивый, но те, кто его правильно бросают, сначала раз почувствуют, два почувствуют, и потом на третий раз, в середине где-то, бросают.

— У нас в ММА есть такой боец — Ислам Махачев. Он как-то в интервью мне говорил, что перестал делать обвив, потому что головами бился с соперником. Допускал, что какую-то ошибку в технике делал. Что за ошибка?

Бывает такое, да, это ошибка. Когда я монгола бросил, мы с ним в падении головами столкнулись, у меня сотрясение было. На следующий день кровь изо рта шла. А в чем ошибка? Неправильное положение головы. Обвив бросается как: я раз потянул, он упал первый, я его сопровождаю. Когда я воздухе, я должен развернуться, крутануться. А вот если мы вместе упали — вот здесь головой бьются. А если ты падаешь на него сверху, там невозможно удариться. Положение головы неправильное. Если ты неправильно бросаешь, недокручиваешь, ты падаешь, у тебя рука в ковер, соперник тебе на нее падает. Вот тут я и сломал кисть.

Ты должен в воздухе уйти раньше, он падает — ты на нем. Вот тогда рука не попадает. Когда я отрабатывал обвив с братом, нам тренер что делал? Брал и привязывал нам за руку противника полотенцем. И когда ты недокручиваешь, он в воздухе дергал. Чтобы ты почувствовал. Ну и на мягких матах этот бросок отрабатывается. Гранит Иванович видел, что я уже падаю, противник еще стоит, и когда начинаешь разворачиваться, уже не успеваешь в воздухе развернуться, уже нет места — он за руку за полотенце дергал, разворачивал соперника. Такие нюансы есть. А на соревнованиях когда недокручиваешь — или перелом руки, или на себя бросаешь.

Это такой прием более для юношей. Где-то увидел по телевизору: «А-а-а!» И потом на себя бросаешь (смеется). У меня тут есть один парень [в ЦСКА-Подольск], талантливый, гибкий. В последний момент изогнется, как тигр, данные хорошие природные, очень гибкий. В самый последний момент он может крутануться. Но очень рискованно борется. Раз бросит обвив, потом пять раз на себя бросит. Нельзя так рисковать. Этот прием надо абсолютно точно знать, как бросать.

«Сейчас борются все одинаково: накат, проход, мельница. Техническая школа уходит»

— Вам в молодости легче давались проходы в ноги или через корпус?

— Бросали очень много. В Советской школе был такой подход — ты должен отрабатывать все, а делать уже по ситуации. Если ты делал один прием только, тебя быстро просчитывали. Мы все на сборах тренировались вместе — проходишь в дальнюю ногу сюда, а мельницу бросаешь сюда. Но на соревнованиях этого сделать уже не давали. Поэтому даже на сборах уже маскировали. Я знал, что мне с ним бороться потом на чемпионате СССР. Я ему сделаю мельницу на тренировке в другую сторону, куда я никогда не делал. Корявенько, но делаю, чтобы он думал, что я туда бросаю. А на соревнованиях вышел — бам! — и бросил в свою коронную сторону.

Раньше мы бросали много, потому что пятибалльная оценка была. Потом отменили, начались выталкивания за ковер. Люди перестали бросать. Три раза вытолкнул — три балла с предупреждением. За пассивность сняли. И люди начали выталкивать. Бросок — это же сложно, надо учиться технике. А тут проще. Ударились все в качку, руки такие, научились толкаться. Потом опять правила поменяли — а бросать уже никто не умеет. Потом обоюдный захват был, крест. Пассив дают, соединяют захват, свисток — кто кого бросит. Выбираешь, в какую сторону бросать. Если мы с тобой боремся, тебе дали пассивное предупреждение, меня спрашивают: «Какой крест?» Я говорю — влево. Но я же могу в твой захват попасть, ты тоже бросаешь оттуда хорошо. И люди опять начали бросать. А так... Тедиашвили бросал заднюю подсечку, Абдулбеков бросал зашагивание, Ярыгин бросал отхват. Все бросали! От мухачей до тяжеловесов. Сейчас мало кто делает. Схватил и мучается с этой ногой, хотя там миллион приемов, миллион посадок.

Школа техническая уходит. Тренер приходит и один прием отрабатывает. Он сам-то ничего не знает. Талантливый парень пришел, а он ему одно и то же долбит, в итоге ограничивает. Тот теряет интерес и уходит — к другому тренеру или вообще. А у нас Гранит Иванович увидел что-то у других, у того же Абдулбекова зашагивание. Да, все знают зашагивание, но есть нюансы. Абдулбеков бросал — раз, наклоняет, правильно выводил. А у нас было зашагивание — хватай руку и туда его. Нет, это не работает. Есть нюансы, без которых этот прием не работает. Все эти детали перестали разбираться. Сейчас борются все одинаково: накат, проход, мельница. Все. Где люди, которые раньше за руку бросали? Тедиашвили бросал заднюю подножку — люди отлетали от ковра. Все знали, но он всех бросал. Потому что выводил правильно.

А сейчас выходят на отработку — 2 по 5 и 3 по 10. Ну это что? Они выходят на ковер и возятся бездумно. А вот когда дают бороться в схватке, вот тут они преображаются, начинают думать, чем они будут бороться сейчас. А когда отрабатывают — не думают вообще. Мне Гранит Иванович, когда я выходил на парня ниже классом, говорил: «Я не хочу, чтобы ты его уложил. Ты положишь его за 20 секунд, мне это неинтересно. Я хочу, чтобы ты сделал две мельницы, два зашагивания, перевод скрестным захватом голени, растяжку в партере зацепил, дальний зацеп, за руку бросил, нырок сделал. Вот это я хочу». Я выхожу и 40 баллов набираю. Бросаю влево-вправо, он только встал — я сразу что-то делаю опять.

Нас тренер заставлял так... Мы не боролись года два на соревнованиях, учили технику. Уже тошнило от этих приемов, я говорил: «Гранит Иванович, мне уже снится эта нога». На соревнованиях один раз ошибся, он говорит: «Еще 20 раз отрабатывай». Меня вот сейчас разбуди, я сразу встану и прием покажу. Сразу правильно покажу, потому что сидит все на автомате. И интересно самому было. Потому что всегда хотел вывести красиво и бросить. Могу взять и воткнуть его на два балла, а могу заднюю бросить на пять. Могу не тащить туда, а накатить два раза — это тоже пять.

— Вы говорили, что в партере кроме наката ничего не делают. Почему партер так обеднел?

— Во-первых, сейчас сразу поднимают. Во-вторых, ничего там не отрабатывают. Партер — другой мир вообще. Я могу тебе привести пример великих борцов, которые вообще в стойке не боролись. Иорданов тот же. Корявенько зацепится, вниз перевел и там 10:0 сделает. У японцев очень сильная партерная борьба. Растяжку тянут — позвоночник трещит. У нас Али Алиев боролся, все знали, что крест будет делать, но всех переворачивал. Забирал так, что нельзя было защититься. Там миллионы вариантов в партере. Говорят: «Возятся они там что-то». Возятся те, кто ничего не знает. Вот такой хватается за все, ждет, когда его судья поднимет. Я иногда говорю ребятам: «Партерная борьба. Руки положили, без наката боремся». Они такие: «Как без наката?» Просто больше ничего не знают, ничего нет. Вот такой отработал только мельницу и накат. Уперся в стену, потом начинает проигрывать на соревнованиях. Думает почему. Да потому что на месте топчется. Вариантов нет.

Если есть база вариантов, один не сработал — другой сработает. А его научили только в дальнюю ногу проходить, он даже в боковой не может пройти. База важна. Я вон пойду по асфальту, упаду, но сделаю кувырок и дальше спокойно пойду. Потому что научили падать. Сначала кувырочки, потом сальто. Хотя назад сальто я никогда не делал. Один раз сделал, воткнулся, чуть шею не сломал (смеется). Травмировался и больше не делал. Мне это не помешало в борьбе, но сальто — это ведь координация, а многие приемы без координации не освоить. Если нет общей координации, некоторые вещи невозможно сделать. Вот у меня парень, руки здоровые, желание огромное, но дерево, блин. А другой, как Волочкова, на шпагат садится, но выходит — и всем проигрывает (смеется). Техника — это тяжелая, нудная работа. Тедиашвили, помню, выходит — перед ним чемпион мира. Он руку пожал, пальчики вот так облизал и — как даст! Тот летит, как дерево. Играл и балдел от борьбы человек. А эти — ногу схватили и мучаются. Не знают, что с ней делать, взял и думает: «Зачем я ее взял?» Устал и проиграл. А я ногу взял, чувствую — не идет, бросил. Перешел к другому варианту. Потому что у меня были эти варианты. А если их нет — будет стена. Упрешься, и все.

«Лопес и всех наших вольников порвет! Выиграл бы у него Карелин? Не знаю...»

— Говоря о сальто. Вас удивил в Токио 21-летний Гейбл Стивсон? Выиграл золото, победил монстров. И со своими 125 кг крутил сальто после побед.

— Удивил, да. Удивил. Но я скажу тебе, что он уже готовый. Сейчас тяжеловесов очень мало в мире хороших. А этот — мощный, хорошая база, дышит. Сейчас тяжеловесы — 3 минуты, и все, плывет. А этот все время прет, прет, прет. Он недостатки в технике компенсировал напором. Прет, лезет, ищет. Молодость, напор и желание. Никакой выдающейся техники он не показал. Если сравнить его с тем же Мусульбесом или Гобеджишвили — если бы он попался этим ребятам тогда, они бы его съели. Сейчас уровень тяжей в мире такой... Айгуль, кубинец тот, Гено и все. Три-четыре человека, раньше их побольше было. У нас были хорошие тяжеловесы, а сейчас один только, и то недовесок.

— Садулаев Стивсона бы обыграл? Понимаю, что разные веса, но тем не менее.

— Садулаев бы его обманул. Да, думаю, обыграл бы. Вот тебе простой пример: Гацалов боролся на чемпионате мира, стал в тяжелом весе чемпионом. У него вес был 99 кг, там ребята боролись по 130 кг. Гаджимурад — он такой техничный, не полезет напролом. 100 и 130 кг — большая разница, они должны были его смять. Но они к нему подойти не могли. Тот подойдет — раз, боковой ушел и противник на живот. Только на скорость, скорость, скорость, и так всех обыграл. Правильно боролся, и никто от него такого результата в этом весе не ждал, он спокойно боролся. Хотя там были моменты, когда он попал в партер, чудак его взял, хорошо, что за ковер накатил. Не хватило интеллекта. Два раза накатил, и все — за ковер. Тот даже ничего сделать не мог. А покатил бы сюда, к середине, мог бы 10 баллов сделать. Он не туда покатил, один раз накатил, второй — за ковер. Хотя захват был идеальный, Гацалов пытался встать, но тот как рванул его — вместе с плечами. Но потом Гацалов начал двигаться и за счет скорости обыграл. Тот сдох.

А вот если вы хотите увидеть настоящего тяжеловеса, то возьмите этого кубинца, Лопеса, четырехкратного олимпийского чемпиона. Да он порвет всех наших вольников! Он их порвет просто! Я видел его: он стоит вот так, на месте — делает сальто со стойки назад и приземляется почти на то же место! Представляешь, какая координация? Машина просто, посмотри на руки его. Вот его обыграть может только кто-то типа Махова нашего. Который лезет за ноги. Остальные у него никто не выиграет, он их будет носить, как бревна, и влево-вправо будет валять. С ним в захват не надо идти, он там любого порвет.

— То есть, Михайн Лопес выиграл бы у лучших вольников?

— Он у всех бы у них выиграл, сто процентов. Очень мощный, техничный, опытный. Он бы их всех сковывал в захват. Сразу бы сковывал, не дал бы никому из них с дистанции бороться. Он же понимает, что с дистанции ему пройдут в ноги. Он бы заходил и сразу брал бы их в захват. В захвате классики гораздо лучше вольников будут.

— В чем его феномен?

— Талантливый страшно. Страшно талантливый. И огромный. На Кубе очень много крупных ребят, очень много. Я там был с канадцами, ездили мы на два турнира. Очень много крупных ребят, которые постоянно в хороших спаррингах. А у нас сейчас не стало тяжеловесов. Раньше были Хасимиков, Андиев, Паршуков из Сыктывкара, чеченцы были большие ребята, осетины. Люди были по 120 кг, сейчас никого нет. Один человек есть, и тот недовесок.

— Как бы сложилась схватка пикового Карелина и Лопеса?

— Даже не могу сказать, кто бы выиграл. Лопес очень разнообразный... Вот кому Сан Саныч проиграл на Олимпиаде, Рулон Гарднер, мешок этот, с таким пузом, толстый, безобразный. Карелин его недооценил, и не пошла борьба. А так тяжело собраться. Когда считаешь, что ты на две головы выше, а он бодается. Этого Гарднера наши пятые номера валяли все. Он приезжал в Новосибирск, по всем этим турнирам его валяли. Они его, этого пуфика, за борца не считали (смеется). У Карелина и в Атланте была тяжелая схватка с Гаффари, он еле выиграл (1:0. — Прим. «СЭ»). Карелин не мог его из партера поднять, оторвать, хотя это его фирменная тема. Я хорошо знал Петросяна, тренера Гаффари.

Это наш армянин из Баку, который потом уехал в США. Мы тренировались в Колорадо-Спрингс, и я спрашиваю: «Как вы не дали Карелину оторвать себя?» Он говорит: «Мы этот задний подъем от Карелина тренировали целый год, чтобы он нас не вытащил». И он не вытащил его! Ни разу. Петросян говорит: «Мы год сидели над этим работали». Еле-еле выиграл Карелин у него. Он когда свежий — тащит. А когда уставший — уже все, не вытаскивает. Гаффари начал сразу бодаться с ним, бодаться, как Гарднер, и Карелин подустал. И нечем тащить. Они год под него это тренировали, потому что он тянет только это, больше ничего не делает, в принципе. Задача была — первые минуты не дать, а потом уже он не вытянет.

— Карелин в лучшие годы мог бы Лопеса обратным поясом бросить?

— Слушай, ты как в том анекдоте (смеется). Если бы у бабушки был бы, она была бы дедушкой (смеется). Это же базовый прием, его все знают. Ну, Карелин тащил всем, тут вопросов нет. Но сказать, чтобы Лопесу вытащил... Лопес не такой же охламон. Четыре Олимпиады выиграл, чтобы просто так отдать [в этом приеме].

«Снайдер — робот, Буратино, сам от себя устает. Садулаев у него выиграет и без подготовки»

— Почему Снайдер никак не может выиграть у Садулаева?

Садулаев по технике и школе на голову сильнее. Он один раз, ты видел, не знаю, Снайдера положил за две руки, детским приемом. Это чисто американский стиль — прет, прет, прет, но Садулаева не так просто бросить. У Садулаева есть броски, он бросает мельницу, катит здорово всех, скрестный захват может сделать, обратный бросить. Назови мне хоть один прием, которым бросал Снайдер? Ни одного нет. Идет в ноги, и все. У кого ты такой борьбой выиграешь? У него нет вообще школы. Создали из этого Снайдера непонятно кого. Если бы Снайдер тренировался с ним, он бы закончил давно, потому что понял, что ничего не умеет.

Он просто здоровый, мощный физически. Вот там, где он пройдет, вот там да — Снайдер может вытащить. Но если ты захват ему не дашь, как он бороться будет? Садулаев у него в любое время выиграет, даже если готовым не будет, поверь мне. В Америке таких много было здоровых ребят, и у всех наши выигрывали школой. Гобеджишивили у Баумгартнера выиграл, Ярыгин у Петерсона и так далее. Снайдер многие вещи не освоит, слишком он перекачанный. Садулаев чуть расслабленный, чувствительный, это важно в борьбе. А тот как Буратино ходит, как робот. Он сам от себя устает. Помню, в Нью-Йорке схватку смотрели, какой-то кубинец неизвестный вышел и как дал — Снайдера прогибом за ковер. Сам не понял, что бросил его. Тот попер, он взял и бросил его. И тот полетел. Бам — на спину. Такими глазами на меня посмотрел. Как можно чемпиону улететь с таким парнем, который нигде не боролся? Садулаев бросает за руку, мельницу, катит, растяжку тянет, крест делает, боковый делает, дальний проходит.

— Лазание по канату — культовое физическое упражнение для борцов. Лучший, кого вы видели в своей жизни, в этом компоненте?

— В сборной команде СССР у нас был норматив — нужно было по 9-метровому канату залезть за определенное время. У нас были такие Володя Гальвас (МС, призер чемпионата СССР по вольной борьбе. — Прим. «СЭ») и Салман Хасимиков, тяжеловес (4-кратный чемпион мира по вольной. — Прим. «СЭ»). У них, кстати, бег на 100 метров никто в команде не мог выиграть. Они соревновались, Салман вообще на мастера спорта 100 метров бежал. Тяжеловес, 125 килограммов! И вот они оба по канату лазали быстрее всех — Гальвас, который боролся в 62 кг, и Хасимиков, 125 кг. Представь, да? У нас тогда на все нормативы были. 100 метров, 400 метров, 5 км на выносливость. По канату очень много лазали. А сейчас хотим у себя [в ЦСКА Подольск] повесить канат, а нам говорят: «Дети будут в зале, кто-то сорвется. Убрать!» И все, нет каната. А он нужен! Очень нужен. Канат очень развивает цепкость, руки, плечи — все работает.

— А из вас с Сергеем (братом-близнецом, двукратным ОЧ и 6-кратным ЧМ) кто быстрее лазал?

— Мы одинаково. То он, то я. Мы все время соревновались. В карты играем — соревнуемся. В шахматы играем — под столом друг друга ногами пинаем (смеется).