«Мой пик наступит в 45 лет». Орловский — про Федора, Байдена, Петра Яна и оборзевших бразильцах

Андрей Орловский. Возраст: 41 год. Страна: Белоруссия. Весовая категория: свыше 93 кг. Прозвище: Питбуль. Победы: 30. Поражения: 19. Ничьи: 0.

17 ноября 2000 года Андрей Орловский провел первый бой в UFC. На турнире UFC 28 в Ист-Рутерфорде он вынудил сдаться Аарона Бринка болевым приемом уже в первом раунде. Тогда Орловскому был 21 год, а сейчас ему 41, но он продолжает выступать в UFC и продолжает побеждать. В ночь на 8 ноября белорус выиграл единогласным решением судей у канадского панчера Таннера Босера. А через несколько дней после этого Андрей дал большое интервью «СЭ».

«Во время лагеря у меня мерзкий характер. Раздражать может все»

— Посмотрел ваш Instagram — я так понял, любите сигары?

— Не скажу, что жить без них не могу, но товарищ прислал, и мы с компанией их выкурили. Раньше чаще курил сигары, но жена мне уши надрала, и теперь курю реже.

— Чтобы курить сигару, нужно какое-то особое умение.

— Хотелось бы верить, что у меня оно есть, но нет. А вот мой товарищ — член клуба в Нью-Йорке. Они с компаньоном покупают до 8 тысяч сигар в месяц! Прислал нам коробку сигар — мы немного побаловались, и все.

— У вас есть рекорд в UFC, о котором вы, возможно, не знали. У вас больше всех досрочных побед подряд среди бойцов с постсоветского пространства — шесть.

— Об этом не знал. Надо сказать моему тренеру Паулино, что еще один рекорд есть.

— Еще у вас рекорд по числу досрочных побед подряд в тяжелом весе — тоже шесть.

— Е-мое! Супер.

— Но после боя с Франсисом Нганну 10 из 11 ваших поединков дошли до решения судей. С чем это связываете?

— Я уже не ведусь на то, что Дана Уайт после взвешиваний собирает бойцов и говорит, что UFC дает дополнительные 50 долларов (Андрей имеет в виду 50 тысяч долларов. — Прим. «СЭ») за нокаут и так далее. Сейчас мне лучше, как черепашка, маленькими шажками двигаться в правильном направлении. Тренеры перед боем просили: «Андрей, у нас есть план на поединок, сделай так, как мы хотели, пожалуйста». Понравились слова Артема Левина (тренер по кикбоксингу. — Прим. «СЭ»), который сказал: «Первый раунд — прошу тебя! — как батька с сыном. Руки поднял, шагаешь влево-вправо, взад-вперед. Увидел — ткнул джеб, поставил блок — и все. Как батька с сыном!» Слава Богу, что все сработало.

— Когда поняли, что нужно действовать осторожнее?

— Это приходит с годами. Как и мозги, как и свойство принимать правильные решения. Неохота получать по голове в тяжелом весе. Сейчас у меня был отличный кэмп. Перед майским боем — то же самое. Плюс Артем [Левин] отлично влился в команду, а жена подсадила на диету.

— Понравился ваш бэкфист. В вашем исполнении мы видели этот удар еще и в бою с Беном Ротвеллом.

— Это все отрабатывается долго. Я над столькими вещами работаю, надо их реализовывать.

— Кто поставил вам бэкфист? Левин?

— Нет, это Паулино, мой кубинский товарищ. Это он любит всякие такие фишки. А Артем показал мне несколько классных штук, с понедельника начну нарабатывать.

— Что за фишки?

— Потом покажу, в бою.

— Бой с Босером получился упорным. Кто-то думает, что Босер выиграл, судя по комментариям. Что можете сказать этим людям?

— Ничего говорить не буду. Я почитал пару комментариев, писали: «Это все говно, проплачено». Я могу себе позволить роскошь заблокировать человека, поэтому так и сделал, ничего не отвечал.

— Есть ли что-то, в чем вы сейчас лучше, чем в 2015 году?

— Конечно. Это геймплан. Делаю практически 99,9 процента из того, что мы с тренерами нарабатываем. И слушаю тренеров, безусловно. Я расставил приоритеты. Мне везет, что у меня отличные тренеры и что жена понимает, что мне нравится то, чем занимаюсь. В течение кэмпа у меня мерзкий характер, раздражать может все что угодно. Жена как-то с этим уживается, и все пока что супер.

— Почему раздражаетесь? У вас же нет жесткой весогонки.

— Просто не все получается как хочется. Иногда в спарринге что-то не получается, иногда уставший или просто не с той ноги проснулся. Кто-то что-то сказал, не так посмотрел — и взрываюсь. Жена поначалу тоже реагировала, а потом поняла, что не стоит, и теперь детям объясняет, особенно старшему: «Давай оставим папу, ему надо подготовиться к бою, а после него еще недельку-две отойти».

— Досконально изучаете соперника сами или же делегируете это своим тренерам?

— Раньше я не смотрел бои своих соперников, но сейчас уже смотрю. В первую очередь этим занимаются тренеры, но перед поединком с Босером я два раза просил Майка Брауна поставить один и тот же его бой с французом — первое поражение в UFC (от Сирила Гана единогласным решением судей. — Прим. «СЭ»). Два дня подряд смотрели вместе с тренерами. Разобрали, проверили записи. Проанализировали то, что нарабатывали, я спросил: «Прав ли я?», а Майк ответил, что все так.

«Емельяненко был для меня плюнуть и растереть»

— Поединок с Босером стал для вас 33-м в UFC. У рекордсменов — Джима Миллера и Дональда Серроне — по 36 боев. Ставите перед собой задачу обогнать их?

— Нет, я хочу, чтобы бойцы старой школы еще поупирались, плюс я двигаюсь к своей цели. Для меня непринципиально количество боев, это больше мой кубинский тренер за всем этим следит и переживает. Вот для него это очень принципиально. Все говорил мне: «Камрад, камрад, 33-й бой! Новый рекорд!»

— После выигрыша Миочича у Кормье многие стали называть Стипе лучшим тяжеловесом всех времен. Согласны?

— Нет.

— Почему?

— Я просто не считаю его таковым. Я с ним дрался в январе 2016 года и был в шаге от победы.

Но... Как сейчас помню, приехала жена, я заказал себе пасту в номер, сижу, ем — а вкуса не чувствую, как будто жую туалетную бумагу. Думаю: «Что я здесь делаю?». Жена молчит, потом говорит: «Может, в другую комнату пойду?»

А тут — все нормально, лег, выспался. Все рестораны закрыты, нас поселили в комнаты с кухней. Мы купили продуктов, Стив Мокко (тренер по борьбе. — Прим. «СЭ») такую пасту хорошую отварил, с оливковым маслом, трюфелями. Я не особо ем, если не жена готовила, или не мать, не теща. А тут я так навернул с удовольствием! Еще и сказал: «Стив, нам через 2 часа выезжать, отвари мне за 20 минут до выезда еще!» Это или с возрастом приходит, или еще с чем — не знаю. Просто понимаешь, что вот так должно быть.

— Ваша карьера в UFC стартовала 20 лет назад. Какой из этих годов — ваш творческий и физический пик?

— Наберусь наглости и скажу, что пик будет через 3-4 года. Были свои прелести и неудачи. В 2009 году я в Affliction дрался с Емельяненко и перед тем поединком не то чтобы лупил, но давал бой всем боксерам-тяжеловесам, которые тренировались у Фредди Роуча. Емельяненко для меня был плюнуть да растереть. Я тогда уже подписался с Golden Boy Оскара де ла Хойи — думал, что попой на два стула уселся. Думал, что в потенциале будет бой с Кличко в боксе. То, что сделали Мейвезер и Макгрегор год-два назад, я должен был сделать 10 лет назад. Я думал, что нахожусь в хороших руках, но все пошло по-другому. Были и поражения, и некоторые проблемы — пришлось начинать практически с нуля.

— Кстати, о поединке с Кличко: какой планировался гонорар?

— Я подписался с Де ла Хойей, нашел тренера в Лос-Анджелесе, договорился с Фредди Роучем. Выставили против меня Энди Руиса — я с ним нормально тогда дрался, ему было лет 18. Надо поискать фотографии, меня задело, что он потом сказал. Я думал, сейчас набью хороший боксерский рекорд, 8-10 побед, а потом — поединок с Кличко за хорошие бабки. Мой менеджер уже вел беседу с кем-то из компании братьев, 2К, им было интересно. Потом Джеймс Тони пришел в UFC, дрался с Рэнди Кутюром. Мы с Рэнди, по сути, были пионерами того, что делают сейчас. Еще я стал использовать custom-made капы — теперь все поголовно их носят. Я первым стал надевать костюмы. Это сейчас, извиняюсь за выражение, некоторые надевают костюм, чтобы посрать и фотографию сделать. Я все это делал 20 лет назад.

— По поводу гонорара за бой с Кличко...

— Точно не знаю, но это была бы семизначная цифра.

— Раз уж затронули те времена: вы рассказывали, что потерпели много поражений из-за самоуверенности. Перед боем с Емельяненко тоже была самоуверенность? Все же тогда у Федора был рекорд 29-1.

— Я же говорю, боксеры, кто входил в пятерку WBA, IBF и WBO, тренировались у Фредди Роуча — и я с ними дрался с опущенными руками. И посмотрите три-четыре минуты боя с Емельяненко. Я доставал его и руками, и ногами, ему было больно, язык тела говорил об этом. А до этого, когда я в первый раз дрался с Ротвеллом, я прыгнул коленом, попал — все вокруг: «Вау!» А я до этого никогда в жизни коленями не бил, понятия не имел, что это такое.

С Емельяненко — то же самое. Я думал, что все умею, что я гений, что тренироваться и отрабатывать что-то не нужно. Один раз увидел — уже выучил. Получилось наоборот. Прыгнул — и свет погас.

— Значит, на Емельяненко выходили абсолютно уверенным в своих силах.

— Конечно, я уже считал бабки и смотрел вперед, за Емельяненко, думал о следующем сопернике.

— Вы же помните тот момент с прыжком коленом?

— Конечно, помню! Не закрылся, ничего, все открытое. Он, как ведром, из-за задницы ударил куда-то наотмашь и попал.

— Исходя из того, что вы видели за последние три года в исполнении Федора, он бы смог составить вам конкуренцию сейчас?

— Я вам скажу больше: он мне не составлял конкуренцию и тогда, но по факту я проиграл. Сейчас — не знаю. Вот он тоже проиграл, но я точно не злорадствую. Спрашивают, интересно было бы мне подраться с Федором, но я сразу отвечаю, что являюсь работником UFC. Емельяненко сейчас не в UFC. Что-то может поменяться, конечно. Если я вдруг окажусь вне UFC, кто-то захочет сделать мой бой с Емельяненко и мне будет это интересно с финансовой точки зрения — да, готов рассмотреть. Плюс я хочу подраться со всеми, кому проиграл. Но надо смотреть, решать, стоит ли оно того.

«У меня первая тренировка начинается в 6 утра. Сижу на диете. Слежу за внешностью»

— Вы всегда яростно выступали против допинга в ММА. Что нужно делать, чтобы выступать в UFC в 41 год и не употреблять ничего запрещенного?

— Откуда вы знаете, что я ничего не употребляю? (Смеется.) У меня жена спортивная, посадила меня на диету. Диета простая, рыбная. Просто мясо не ем. Или ем? Да нет, просто на диете сижу (улыбается). Спать ложусь вовремя, алкоголь не пью, сигары не курю. Вот и все.

— Во сколько ложитесь спать, во сколько просыпаетесь?

— С понедельника по субботу ложусь в 22.00, 22.30 — самое позднее. В понедельник, среду и пятницу стоят четыре будильника с 4 до 4.45 утра, потому что нужно встать, растянуться, сделать кружку чая с собой на тренировку. Первая тренировка начинается в 5.50 или 6.00, а мне еще ехать минимум 45 минут.

— Так рано?!

— Это слишком рано, но это все мой кубинский товарищ, который называет меня плохими словами, если я не просыпаюсь. Говорит: «Это философия чемпионов — вставать рано и тренироваться». А я ему: «Ну, раз уж думаешь, что это поможет, давай попробуем». И так три раза в неделю.

— Если я правильно посчитал, вы спите 6-6,5 часов — достаточно мало.

— Я потом досыпаю в течение дня. Плюс жена во время кэмпа отправляет меня на съемную квартиру. У меня нормальные дни — пятница и суббота, и то если в субботу нет утренней тренировки. Зависит от расписания, потому что кто-то может уехать на бои. А так в течение дня я стараюсь досыпать 1,5-3 часа.

— Какая у вас диета, если подробнее?

— Это все жена высчитывает. Я вообще люблю вкусно пожрать. Жена делит мне еду по порциям, читает про правильное питание, общается с кем-то. Плюс ем витамины, протеин и все такое. Еще жена заставляет есть зелень. Зелень я не люблю, но она заставляет ее есть много.

— С железками работаете?

— Конечно. У меня новый тренер, Уилл, мне он очень нравится. Если будет время, мы немного поработаем над объемом. Я увидел фотографии 20-летней давности, по сравнению с ними задняя дельта немного схуднула.

— Есть личный рекорд в жиме лежа?

— Жал немного, но личный рекорд в 20 лет был — 115 килограммов на бицепс. Правда, у меня после шестого раза кровь из носа пошла, видимо, давление подскочило. А так, рекорды я уже не ставлю. Вижу, как люди мышцы рвут, — мне это не нужно.

— Внешний вид для вас сейчас имеет большое значение?

— Если скажу «нет», то обману. Хочется же в 41 год выглядеть не хуже 20-летних.

— В зеркало часто смотритесь?

— Во время кэмпа — нет. Так, бороду расчесал, умылся. Два раза в день — утром и вечером.

— Когда вы начинали выступать в UFC, у вас были длинные волосы.

— В бассейн прыгнул один раз — кончики в зеленый цвет раскрасились. Спасибо, нет.

— У вас есть фишка с внешним видом. Тогда — длинные волосы, сейчас — густая борода.

— Есть такое, но часто в зеркало не смотрюсь.

— Планируете дальше отращивать бороду?

— Хотел побриться, а жена говорит: «Нет». Мы с ней уехали сейчас от семьи. Вернусь домой — дам детям побаловаться, чтобы побрили, на видео запишу. Младшему сыну 2 года, он привык, что папа с бородой, может расплакаться, если увидит меня побритого. А если сам побреет — может, плакать не будет.

«Отвечаю, в АТТ были бразильцы, которые тренировались для того, чтобы нокаутировать меня в спарринге»

— Как думаете, в UFC есть люди, которые употребляют допинг?

— Если есть, то это неуловимые люди. USADA внимательно следит за этим делом. Никому не хочется год-два сидеть на скамейке, тем более в моем возрасте. Если я посижу год-два, то можно и не возвращаться.

— Олег Тактаров намекнул, что бой Хабиба и Гэтжи мог быть договорным. Такое возможно в UFC?

— Не хочу об этом говорить, но я тоже слышал о таком. Многие начали говорить, что такое возможно. Я болел за Хабиба и так не думаю. У нас с Хабибом есть общие товарищи, они говорят, что он пахал, готовился к бою. Я с американцами спорил, деньги на Хабиба поставил. Записывал видео перед боем, рассказывал, что поспорил с местными насчет того, чья школа борьбы лучшая: американская или дагестанская. Говорили, что Гэтжи — сильный борец.

— Бой не показался немного странным?

— Вышло, как и ожидали: Хабиб использовал свою сильную сторону — борьбу. Да и руки у него в порядке, как мне показалось.

— Сталкивались ли в UFC за всю карьеру с чем-то вроде договорняков?

— В Америке — ни разу. Тут это серьезно наказуемо, вплоть до федерального преступления. За это могут посадить и дать больше, чем за хулиганство. В США за этим серьезно следят.

— Кому теперь бросите вызов?

— Я никогда не бросаю вызовы. Просто прошу соперника. Сейчас попросил менеджера, сказал, что, если есть возможность, я готов подраться на каком-нибудь мероприятии ближе к Новому году. Правда, меня на 30 дней отстранили из-за лоу-киков, но к Новому году с удовольствием подрался бы.

— Можно ли сказать, что Алистар Оверим — ваш самый желанный соперник?

— Безусловно, я бы с ним подрался.

— Известно, как негативно вы к нему относитесь, но готовы ли отдать ему должное за то, что он выступает с конца 90-х, как и вы?

— По-моему, только три бойца сделали победы в четырех декадах: Олейник, Оверим и я. Понятно, что это все личное, но со спортивной точки зрения — молодец: выступает, побеждает. Впереди меня в рейтинге. Глупо отрицать факт. Личные отношения — это одно, другое — профессионализм. Статистика ведь не врет.

— Почему в Jackson Wink, где вы занимались с Оверимом, не так много звезд, как раньше?

— Я об этом думал и никак не мог найти объяснения. В плане тренировок академия обалденная. Там, в Альбукерке, нечего делать, кроме как тренироваться и бегать в горах. Я жене предлагал переехать туда, но она уперлась руками и ногами, сказала: «Ни за какие деньги». И оказалась права, недавно говорили с ней об этом.

Почему там не так много звезд — сказать не могу. Может, Грег Джексон уже не настолько в теме, он ведь, помимо бойцов, тренировал местный спецназ и полицейских в Альбукерке. Мне кажется, он немного отошел от боев. Майкл Винклджон, сколько себя помню, говорил: «У тебя 30-45 минут». Отрабатывали одно и то же. Если я ленивый, то мог с ним 15 минут стоять и спрашивать, как бьется двоечка.

Я приехал во Флориду в 2017 году — старший сын подрастал, планировали второго. Жена говорит: «Я все понимаю, но мне одной тяжело, да и тебе как? Сын подрастает, а ты 6-8 месяцев в году находишься в Альбукерке...» Я подумал: «Блин, ты права». Переехал, попросил Хорхе Масвидаля подговорить менеджера American Top Team — и все. Зал — в 10-15 минутах от дома, тяжей разного уровня — навалом. Я пришел туда с таким настроением в духе: «Или я чему-то научусь, или уже все». И пошло-поехало, познакомился с кем-то поближе, стали складываться отношения с Майком Брауном, Стивом Мокко. Слава Богу, пока все отлично.

А Паулино Эрнандес, мой кубинский тренер? У него тренировка была 2,5-3 часа, я менял по 6-7 маек за тренировку, потому что в зале не было кондиционера. Он по-английски знает только плохие слова, которыми он меня постоянно называл. Я осатанел, глаза кровью наливались от этого. Я хоть и не чемпион, но не каждый может меня называть такими словами. И так по 3 часа 3-4 раза в неделю. В Jackson Wink все стало бизнесом, а тут, как у Паулино, еще осталась страсть. Он сейчас никого не берет, у него только Хорхе, я и просто частники. Он вкладывается на всю, если надо — когда угодно встанет. Наверное, за все 4 года наших тренировок он опоздал минут на 5-10 всего 4-5 раз. Еще и звонил, говорил: «Камрад, камрад, тут трафик!» А я ему: «Не волнуйся, я еще не выезжал, жди меня».

— Держать лапы — особое умение. Кто из ваших тренеров лучше всего с этим справлялся?

— Я люблю боксировать. Мой первый тренер, Майк Гарсия из Чикаго, мне очень нравился. До него был простой пацан Дэнни, не боксер, но он лапы держал так — все комбинации супер. Такая реакция у него была! Потом работал с Савчуком, Александром Жуком, Фредди Роучем — в общем, есть из чего выбирать. Мне нравится, когда комбинация из 4-5 ударов, тебе держат эти лапы, нырки туда-сюда, если не реагируешь — сатанеешь. С Паулино и Артемом такого нет, нет Мейвезер-стайла. С ними не всегда по кайфу бить лапы, нет серийности, но они, грубо говоря, изводят тебя. От этого тоже есть результаты. Перед боем мы по субботам делали ММА-circuit — круговую тренировку. Ты знаешь: у тебя 30 секунд — минута с Артемом или Паулино, они так заманают, а потом еще и борьба нужна! В этом тоже есть своя прелесть. Паулино меня, старичка, жалел, а Артем — нет, всегда говорил: «Давай, терпи, потом легче будет». Они правы, я с ними свыкся, и все нормально. Чтобы держать лапы, нужен талант, я бы так не смог.

— Вы ведь не фанат жестких спаррингов? Виталий Минаков говорил, что поэтому с вами приятно работать.

— Конечно. Почему все и началось с Оверимом. Он мне всадил два колена в спарринге, уронил меня. Чуть ребра не поломал, а у меня бой на носу был. А потом как ни в чем ни бывало он лез ко мне обниматься. Я думаю: «Да пошел ты». Ты можешь жестко работать, если у тебя есть перчатки и наколенники, базару нет, для этого спарринг и существует. А когда мы с Виталиком тренировались, я понимал, что он за свои бабки или бабки Fight Nights прилетел, а я сейчас покажу свое эго и травмирую его? Понятно, что у человека есть свои травмы и болячки. Зачем его ставить в такое положение? Ему ведь придется какое-то время пропустить, чтобы восстановиться. Затем он может неудачно подготовиться и проиграть бой. Виталик мне нравится и как человек, и как боец, поэтому я с ним спаррингую. Я спаррингую только с теми, с кем хочу, вторая категория — те, кто не травмируют, третья — если тренеры говорят, что нужно спарринговать.

— В American Top Team возникали ситуации вроде той, что с Оверимом?

— Да, бывало с бразильцами. У них в глазах все видно. Отвечаю, там были такие, кто тренируется для того, чтобы в спарринге меня нокаутировать. Я пару раз ударился, травмировал руку, с разворота в ребро или в колено пропустил.

У бразилов постоянные междусобойчики. А сейчас у меня есть постоянный спарринг-партнер. Артем мне помогает. Я думаю, что с Артемом, шестикратным чемпионом мира, я больше получу, чем с этими тяжеловесами-бразилами. Я вам больше скажу, когда боролся с Артемом, он со своими тайскими скрутками... Я сначала это недооценивал, а потом понял, что у него все супергуд.

— Зачем бразильцам это нужно? Этого же никто не увидит.

— Для себя, наверное. Да и в зале наверняка камеры есть. Про Джуниора дос Сантоса не могу так сказать: мы боремся жестко, но аккуратно. С остальными — другой разговор. Когда я борюсь и чувствую, что есть риск травмироваться, хотя я и могу сопротивляться, то лучше стукну по полу — от меня не убудет. Все просто знают, что я ставлю себя в ситуации, в которых хочу проверить свои навыки защиты. Успел выскочить — классно. Не успел — тоже сделал выводы. Мне доказывать нечего. Я лучше тэпну по полу, но завтра-послезавтра буду в порядке и продолжу тренироваться.

«Все понял по поводу интеллектуальной составляющей Петра Яна»

— Если кто-то сделает вам что-то плохое в спарринге, вы потом этому человеку руку не пожмете?

— Ну, однозначно буду холоден.

— Возникали проблемы из-за своего прямолинейного характера?

— Конечно, бывали ситуации, когда лучше было бы промолчать, но я все-таки хочу позволить себе роскошь выбирать. Где-то прочитал умную мысль: «Если человек тебе чем-то не нравится, нужно иметь мужество встать, уйти и захлопнуть за собой дверь». Жена иногда говорит: «Ну не надо тебе, будь немного...» — а я говорю: «Да пофиг». Есть грань между явным дебилом и человеком, который защищает собственное достоинство. Я стараюсь балансировать и оставляю за собой право выбирать, говорить что хочу.

— Руководство «Архангела Михаила» не пыталось как-то помирить вас с Петром Яном?

— Слушайте, когда я делал комментарий, вообще не имел в виду этого пэтэушника. Я сказал, что поздравляю Игоря Алексеевича [Алтушкина], человека, который платил деньги, Николая, Антона — ребят, которые работают. Я порадовался за них — и все. А то, что чувак воспринимает все на свой личный счет... Ну, вы, короче, поняли.

— Все началось с вашей сессии вопросов-ответов. Вы там сказали, уже точно не воспроизведу...

— Да, я точно не вспомню, а он сказал что-то типа «шкура» или еще как-то обозвал. Я сразу все понял по поводу интеллектуальной составляющей этого персонажа.

— У вас есть сотрудничество с AMC. За деньги?

— Пока сотрудничества нет, мы в процессе заключения соглашения. Они помогали мне до кэмпа, потом дал интервью. Плюс я проиграл в этом интервью деньги своему ребенку. Амир прислал еще 200 долларов для старшего сына. Пока все супергуд: я первый в UFC, кто вышел в кепке AMC. Пока все хорошо, надеюсь, так и останется.

— Кстати, сколько боев у вас осталось по контракту с UFC?

— Вы не первый, кто спрашивает, но я точно не знаю. Три или четыре. Я же переподписал. Я переживал, что меня релизнут из UFC, но менеджмент переподписал меня.

— Обратил внимание, что вы переподписали контракт, при этом гонорар у вас уже не 650 тысяч долларов, а 350 тысяч.

— В UFC у меня такого не было. Когда я проиграл два боя, переподписался на тех же условиях, ничего не потерял. В этом плане мои менеджеры — молодцы.

«Преступник хотел украсть моего питбуля. Ударил его палкой»

— Мы затронули тему Альбукерке. Многие бойцы, которые занимались в Jackson Wink, говорят, что это криминальный город.

— Да, это так.

— С вами какие-то истории криминального характера там приключались?

— Я сам по себе неконфликтный человек, если меня не трогать — я пройду мимо.

— Это-то понятно, но ситуации бывают разные.

— Нет, ничего такого не происходило. Я там с собакой гулял, ходил в кинотеатр в пятницу или субботу, лежал и читал книжки.

— А вообще в США случались конфликты?

— По молодости — да. А потом, когда жил в Чикаго, у меня там были друзья-полицейские. Если гулял, то с ними. У меня есть друзья Пит и Келли: один — полицейский, другой — детектив. Мы вместе ходим ужинать или куда-нибудь в бар. Это раньше было — набрать бутылок, набрать людей, столы накрыть. Потом это стало не нужно. Спокойно стоим в уголке, пьем пиво, шоты или коктейльчик какой-нибудь — и все.

— Как познакомились с этими полицейским и детективом?

— Элементарно. Меня спонсировали одни товарищи, меняли мне машину два раза в год. Как правило, BMW — на лето, Range Rover— на зиму. Мне дали черную «семерку» BMW, я ее в хлам затонировал, первым в Чикаго сделал номера — спереди питбуль, белорусский флаг. Ехал по Rush Street в Чикаго, популярная улица с ресторанами. Засмотрелся — и нечаянно въехал в таксиста. Оказалась моя вина, конечно. Пит подошел ко мне, говорит: «А, ты Орловский?» Я ему: «Да, бывший полицейский». В общем, в итоге вышло так, что виноват таксист. Ему-то все равно — у него страховка от компании. Там даже не то чтобы авария была, я так, теранул его слегка.

Предложил Питу: «Может, на ужин тебя пригласить или сходим куда-нибудь с друзьями?» И пошло-поехало. У полицейских чувство юмора слегка отличается от нормальных людей. У него, как оказалось, вся компания — взрослые дядьки. Мне было 25 лет, а им всем — года по 32. Собрались, хи-хи, ха-ха, жесткие подколы, шутки — все супер.

— Значит, были милиционером.

— Да-да. Если меня раньше останавливали за скорость, я говорил: «Я боец UFC и бывший офицер полиции из Белоруссии».

— Вы реально работали милиционером в Белоруссии?

— Один месяц. А, нет, вру! Был на стажировке, потом после академии положен месяц отпуска, я вернулся, написал заявление, и через две недели меня уволили по статье.

— Что за конфликты по молодости были в Америке?

— Один раз у меня хотели своровать собаку, Максимуса. Один черный остановился, хотел снять с поводка.

— И чем все кончилось?

— Я его палкой ударил: подошел и дал по рукам.

— Была настолько распространена тема с воровством собак?

— Да, думаю, их отлавливали для собачьих боев.

— Ваша кинокарьера. Есть ли какие-то предложения?

— У меня была кинопроба, в ноябре вроде как должны начать снимать какой-то ремейк в Австралии, но со мной не проконтактировали. Видимо, не подошел. Если съемки уже начались — я не подошел, если съемки перенесли — надо будет позвонить агенту, узнать, что там да как. А так — предложений не было.

— Вы как-то сыграли террориста по фамилии Байсаев. Расскажите про эту роль.

— В сериале Limitless («Области тьмы»), по одноименному фильму с Брэдли Купером. Было несколько съемочных дней, но опыт — супер. Слов практически не было, меня нарядили в папаху, попросили не бриться — и сняли. У меня не было несколько линий, я по сюжету объелся какими-то галлюциногенными мармеладными мишками — и все. Ничего особенного, но было интересно.

«Ковингтон мерзкий тип, но я был немного на его стороне в бою с Вудли»

— Что скажете по выборам президента США?

— Официально выиграл Байден, но... честно говоря, если бы я голосовал, то не за него.

— А что не нравится?

— Говорят, что он хочет поднять налоги, а для меня, как для иностранца, который регулярно платит налоги, у которого их изымают из paycheck'а, это принципиальный вопрос. Я не хочу платить еще больше. Плюс мы с сыном любим ездить пострелять в тир, а как говорят, в этом плане тоже будут ужесточения. Хотят у нас отобрать наше хобби. Для американцев, которые чтят свои 27 пунктов Конституции, вопрос об оружии тоже важен. Во втором пункте указано, что каждый свободный гражданин имеет право хранить оружие, это принципиальный вопрос для американцев.

Сейчас везде пустые оружейные магазины — до выборов покупали все. Только в штате Флорида с марта по май продали 2,7 миллиона единиц оружия. Это пистолеты, винтовки, ружья. Все началось с беспорядков, с BLM. Со мной иногда тренируется один парень, Эйс, наполовину мексиканец, наполовину кубинец. Я к нему зашел в магазин, что-то спросить хотел, а там — пейсатые евреи! Привели всех своих родственников, заполняли формы на покупку оружия и патронов, потому что думали, что беспорядки будут, как и в других штатах, и начнут бомбить их бизнес. Я такого никогда не видел! Если раньше патроны стоили по 15-17 центов за штуку, то теперь — 60-80 центов. Говорят, в следующем году будет уже выше доллара. Получается, пачка патронов будет стоить 50 долларов.

— Вы сказали про BLM. У меня сложилось впечатление, что к Колби Ковингтону многие стали лучше относиться после его поединка с Тайроном Вудли, потому что Вудли вышел весь с ног до головы в одежде с лозунгом BLM.

— Это типичное поведение не только для бойцов UFC, но и для баскетболистов, футболистов, бейсболистов. Я, честно говоря, себя тоже так с журналистами один раз вел, когда в Москве дрался. Был инцидент с «Матч ТВ», если помните. Я пришел на медиа-день, потому что должен был, иначе меня могли снять с турнира и я бы не заработал денег. Мой менеджер сказал: «Приди как должен прийти, будут что-то спрашивать — отвечай: «Я здесь, потому что я должен быть здесь. Никаких вопросов». Так же и эти приходят, говорят: «Я пришел, потому что не хочу потерять контракт». Отношение скотское, на самом деле, неправильное.

— Не болели за Ковингтона в этом бою? Мне кажется, что Вудли излишне занялся пропагандой.

— В точку бьете. Вудли — боец моего менеджера, а Ковингтон мне не нравится, потому что у меня с ним были проблемы, да и с Хорхе Масвидалем он как-то не очень. По моему восприятию, Ковингтон — мерзопакостный типчик. Я бой не смотрел, но если начистоту, то, наверное, больше склонялся к Ковингтону.

— Чисто из-за показухи Вудли?

— Ковингтон точно мне не свой, нас ничего не связывает. Просто ему не нравится, как и мне, вся эта показуха с Black Lives Matter. Если говорить о конкретном поединке — тут я, скорее, немного на стороне Колби. Я видел несколько скриншотов с пресс-конференции Вудли, удивлялся. Менеджер тоже говорит: «Не знаю, зачем это нужно было». К чему постоянно говорить: «Black Lives Matter» вместо ответа на вопрос? Это уже нонсенс. Это какой-то бзик. Можно сказать раз-два, но... Я тут удивился, что одного известного репортера уволили за то, что он сказал: «All Lives Matter». Это нонсенс. Как так? Если вы меня сейчас спросите, Black Lives Matter или важны жизни моей жены и детей, то, конечно же, жизни моих близких для меня важнее. Что, мне теперь на каждом углу надо кричать «White Lives Matter», что ли? Полицейские убивают за год больше белых, чем афроамериканцев, просто никто не считает эту статистику. Черные стреляют друг друга больше, чем кто бы то ни было. Сейчас уже и полицейские не хотят работать, тогда вообще анархия начнется.