«Затаскаю Холлоуэя в партере». Роман Богатов — о слухах об увольнении из UFC, сопернике-симулянте и Хабибе

Роман Богатов
Возраст: 29 лет. Страна: Россия. Весовая категория: до 70,3 кг. Победы: 10. Поражения: 1. Ничьи: 0.

Роман Богатов пришел в UFC в качестве чемпиона М-1 в легком весе и с рекордом 10-0. Соперник ему достался серьезный. Леонардо Сантосу 40, дерется он редко, но рекорд 6-0-1 в UFC (перед поединком) — это сильно. В числе тех, кого победил бразилец, — Кевин Ли. Бой, прошедший 12 июля на шоу UFC 252, получился насыщенным. Во втором раунде Богатов чуть не улетел в нокаут, но потом переломил ситуацию, и выживать пришлось уже Сантосу.

В перерыве Роман получил мощнейшую накачку от секунданта Алексея Кисера (были и мат, и слова «убей его!»). На третий раунд он вышел сносить бразильца, но сделать этого не удалось. Два попадания в пах, нелегальный удар коленом — и с Богатова сняли два очка. Впрочем, даже если бы они остались, Роман бы все равно проиграл единогласным решением судей. После боя пошли слухи о том, что Дана Уайт дал указание матчмейкерам не давать Богатову бои — якобы президента лиги возмутило то, что тот несколько раз нарушил правила. Была и другая информация — о том, что Роману придется покинуть UFC из-за татуировок Кисера со славянскими символами. С этого мы и начали интервью.

— Роман, так вас уволили из UFC или нет?

— Нет, меня не уволили.

— Почему появились такие слухи?

— В одном паблике написали, что мой секундант — неонацист. Также секундант Алекей сказал в интервью, что Дана Уайт был недоволен нарушениями правил. Кто-то это воспринял как увольнение. Раздули, как всегда.

— Если серьезно, то были ли вещи, которые указывали на то, что вас могут уволить?

— Конкретных — нет. Просто менеджер сказал, что Дана Уайт был недоволен. Его разозлило, что бой долго шел, что я сделал столько нарушений.

— Он был просто недоволен, но не говорил: «Не ставьте Романа в карды, не давайте ему боев»?

— Да. После этого прошло уже несколько турниров, я думаю, он уже забыл все. После боя Уайт написал Даниэлю Рубенштейну (менеджер бойцов. — Прим. «СЭ»), что ему не понравилось. Может, ему нужно было донести это до моего менеджера — чтобы больше такого не было.

— Напомните, из-за чего ваш переход в UFC затянулся.

— В январе я указал в форме, что употреблял милдронат год назад. Так получилось, что мы написали дату 10.01, а для западного полушария 10.01 — это не 10 января, а 1 октября. Там подумали, что я употреблял милдронат совсем недавно. Сказали, что нужно приехать, чтобы меня проверили. Сказали: «Будем тебя тестировать полгода. Если убедимся, что ты чистый, то допустим». Я уже понял, что произошла ошибка, объяснил им, что принимал милдронат не в октябре, а в январе.

В итоге они подождали еще пару месяцев, чтобы я не писал в декларации ничего, потому что в форме надо заполнять все препараты, которые ты употреблял за последние 12 месяцев. Они подождали пару месяцев и прислали новый контракт, который я заполнил и отправил обратно. А потом просто долго не давали бой. Шон Шелби (матчмейкер UFC. — Прим. «СЭ») писал: «Скоро, в планах». Но затем наступила пандемия и все стало затягиваться. Позднее Саят (Абдрахманов, менеджер Богатова. — Прим. «СЭ») написал мне: «Рома, есть возможность выступить в июле, будет много турниров». У меня была немножко сложная обстановка в клубе, по продвижению появились проблемы, и я согласился. Мы договорились, Саят нашел мне бой.

О симулянте Леонардо Сантосе, нарушениях правил и маленьком весе

— Что думаете о своем поединке спустя три недели?

— В принципе, я доволен. Порой нужно оступиться, чтобы пересмотреть что-то, взглянуть по-новому. Я просто уберу все ненужные моменты и сконцентрируюсь на конкретном стиле и навыках, не буду чересчур распыляться. Я воспринимал дебют в UFC как шоу, хотел чисто порубиться, получить удовольствие. Почему-то вообще не хотелось бороться, хотя борьба — мой привычный стиль. Плюс мой соперник сильно гонял вес, он крупный, а я не гонял. Думаю, у нас была разница килограммов в 12-15. 12 точно было, я всего-то 1,5 кг набрал после взвешивания.

— Совсем мало.

— Когда я приехал в Абу-Даби, весил 73 килограмма. Вес сошел практически сам. Я сделал два захода в палатку, где баня искусственная — и все.

— Может, стоит опуститься в полулегкий вес?

— Да, думаю, что в 70 кг слишком крупные ребята. Раньше я бы тяжелее, но стал больше делать акцент на кардио, больше бегать. Лишний вес ушел, нормальный вес стал 73-74 килограмма. Но я не был готов резко переходить в 66 кг, не знал, как скажется. Я вернулся домой, и сейчас у меня вес даже меньше, чем до отъезда в Абу-Даби — 72 килограмма. Я себя чувствую хорошо, чувствую, что стал легкий. Думаю, по-любому надо опускаться в 66 кг.

— Сколько весили, когда выступали в М-1?

— 77-79 килограммов. В среднем 77-78 было.

— Чувствовали во время боя, что масса, которая разделяет вас с соперником, серьезно сказывается?

— В плане физики сильно не ощущал, но габариты чувствовал — соперник просто выше, у него руки длиннее, сам он пошире. Даже если идти в размен, у него было больше шансов из-за массы. С более мелким оппонентом будет легче идти в размен, поддавливать, поджимать, да и возле сетки работать легче.

Но я привык рисковать. Ничего страшного. Нас приучили, что дебют должен быть грандиозным. Это как первые уроки в школе , первый день в институте. Все самое первое — самое важное. Мягко говоря, нужно не подкачать, не ударить в грязь лицом. Так получается, что иногда первый блин выходит комом. У меня были такие большие ожидания от UFC, я горел, мечтал выступать на этом уровне... Может, просто нужно воспринимать все менее эмоционально, относиться ко всему, как к работе, выходить и делать свое дело. Я просто чересчур эмоциональный человек в этом плане.

— Все еще считаете, что Сантос симулировал попадание в пах?

— Однозначно да. Возможно, я задел саму ракушку, но даже если я это сделал, такой огромной боли быть не должно. Я специально контролировал удар, поднимал колено выше паха и бил целенаправленно в живот, в область селезенки, печени. Возможно, в первом моменте задел ракушку. У него, даже если посмотреть видео, в первые секунды нет никаких болевых эмоций. Потом его взгляд падает на судью, и он начинает корчиться. Такой он, опытный, даже такие нюансы могут сыграть. Как и в футболе, опытный футболист может в нужный момент упасть, подыграть, и это станет решающим моментом матча. Так же и у нас, думаю. Он повернул исход боя в свою сторону.

— Он лежал и корчился, наверное, почти 5 минут. Я думал, что его в больницу увезут. В таком случае он — артистичный парень.

— Да, он корчился, но он, возможно, просто не мог отдышаться. Функционально ему было тяжело, он пытался найти 9-й угол. Раз отдышался, второй, третий, наверное, сам уже хотел, чтобы бой завершился. Чтобы либо судья остановил, либо я досрочно победил. Я просто видел, что он уже ничего не хочет, что он наелся. Ладно, что было — то было, для меня будет хороший урок, что нужно не давать поводов ни судье, ни оппоненту.

— Сталкивались до этого с симулянтами?

— Вроде бы, нет, в целом были нормальные бои. Не помню, чтобы кто-то специально хитрил. Я и сам всегда за честный бой. С детства так было, тренер воспитывал в нас благородность. На сборах в Дагестане помню, пальцы и в нос, и в рот совали, что только не делали. Я всегда старался не вестись на это и сам вел честный поединок. В этом бою все сошлось. И пальцем ткнул, и вот эти два удара в живот он обернул, как удары в пах, и удар коленом в голову... Я посмотрел на его руки... Помню, что Марк Годдард (рефери. — Прим. «СЭ») подходил перед боем и объяснял, как считается партер, а как не считается.

То есть, если противник еле касается пальцами канваса, то это еще не партер, а если его ладонь полностью касается пола — то это уже партер. Я посмотрел на его руки, он их приподнял. Мне показалось, что он начал подниматься, оторвал колено от земли. Я подумал, что можно, и то не был уверен. Не произвел такой акцентированный, мощный удар коленом, просто был ажиотаж, нужно было идти вперед. Рискнул — оказалось, что он одним коленом касался канваса и находился в партере.

— Значит, вы контролировали ситуацию, и это был не бездумный удар?

— Это не был бездумный удар. Я просто забыл про колени, про ноги, что когда коленом касаешься, то это уже третья точка и партер. Мне просто показалось почему-то, что он начал привставать. Он опустил руки, оттолкнулся от канваса и начал привставать по сетке. Мне казалось, что колено оторвано от пола, что он сидит на корточках, на одних носочках.

— Опишите ситуацию, когда он потряс вас во втором раунде. Как удалось выжить, что чувствовали в этот момент?

— Сказалась привычка. Когда залы были закрыты из-за пандемии, приходилось спарринговаться с кем получится, в основном, с моими друзьями. У них большой базы в спорте нет, они борьбой занимались, на руках работали чуть-чуть, чуть-чуть что-то умеют — и все. Мы выезжали, бегали, после бега спарринговали. После этого сформировалась привычка опускать руки, оставаться на близкой дистанции, не уворачиваться. Наработал расслабленную манеру боя. Так получилось, что мы стояли в клинче, он ударил мне коленом куда-то в плечо, я приподнялся и встал боком возле него, как раз на ударной дистанции, руки опущены. В этот момент его правая и выстрелила.

Произошел как бы хлопок, я почувствовал, что произошло, был в сознании, но почувствовал, что тело уже не такое уверенное, немного пошатывает. Начал отходить — вижу — он кидается на меня дальше. Попятился назад, к сетке, чтобы набрать дистанцию, но чувствовал, что контроль над телом теряется. То есть, я был в сознании, все видел и понимал, что нужно делать. Потом нырнул в ногу, чтобы пережить это. Когда я держал ногу, он бил. Я чувствовал, что у меня немного смутное состояние, но я все слышал и контролировал, понимал, что надо переждать. Думал: «Главное, чтобы судья бой не остановил». Начал как-то уворачиваться, потом почувствовал, что его удары начали слабеть. Я понял, что он вымахался, я уже отпустил ногу и начал подниматься. Когда я на него залез, подумал, что он выложил все силы и понял, что надо решать сейчас, забирать бой. Начал добивание, несколько раз неплохо попал, но как раз прозвучал гонг.В третьем раунде начал наращивать темп, но начались все эти нарушения. Все пошло комом, все эти перерывы, он валяется... Думал: «Что же ты творишь, вставай, сражайся, ты же воин, ты — мужчина!»

Я понял, что бой начал ускользать от меня. Он лежит, один момент, второй, я уже отчаялся, но понимал, что надо идти вперед. Когда он вставал в стойку, я опять на него шел и на автомате проходил в борьбу, хотя мне этого не нужно было делать, а нужно было работать в стойке, постараться добить его, отправить в нокаут. По привычке уже после двух-трех ударов проходишь в корпус, в ноги, потом опять к сетке. Дальше начал понимать, что надо отпускать его и продолжать в стойке, но время уже вышло, не успел.

— Если бы не сняли эти два очка, вы бы все равно проиграли, судя по судейским запискам. Как считаете, это был бы справедливый исход?

— Второй раунд я однозначно проиграл. Остается вопрос за первым раундом, вопрос в том, как там все расценили. Я два раза поскользнулся, он спину забрал, проконтролировал немножко. За мной была инициатива, вроде бы, шел, давил, чаще выбрасывал удары, но он, может, где-то был точнее, плюс я поскальзывался, он пару раз пытался попасть у сетки размашистыми ударами. 50 на 50 раунд, но судьи отдали ему.

Если бы я не потерял очки и давил, если бы давил и он не успел отдышаться, то я, возможно, смог бы выиграть досрочно. Порой судьи оставляют первый раунд под вопросом и смотрят, что будет дальше. Если судьи так делали, то, если бы я провел третий раунд без всяких нарушений, то, возможно, мне отдали бы победу. А, может, и ничья была бы.

О секунденте, политике и драках стенка на стенку

— Накачка от Алексея Кисера после второго раунда помогла, или наоборот? Нужны ли такие эмоциональные вещи?

— Думаю, это было излишне. Я потом сказал Алексею, что он подошел в чрезмерно эмоциональном состоянии, что нужно было действовать более хладнокровно и подсказывать мне тактически. Он переэмоционировал, очень эмоциональный человек, воспринял все очень близко к сердцу. Он, наверное, больше, чем я, в клетке находился, ему нужно было со стороны немного на все смотреть. Но это его первый опыт, он еще не секундировал в UFC. Ничего страшного, бывает. Конечно, хладнокровная подсказка в тот момент мне бы не помешала.

— Он же был впервые в вашем углу?

— Да.

— Почему именно он там оказался?

— У одного секунданта не срасталось с работой, потому что нас увозили на длительное время. Плюс UFC оплачивал только одного секунданта, в М-1 мне оплачивали двоих, когда был чемпионский бой. У Алексея была возможность, живя в Пхукете, прилететь ко мне. Когда мы были на сборах, подружились, стали общаться, нашли общий язык. Вообще, он очень неплохо анализирует бои, можно сказать, что он — неплохой аналитик, но, наверное, когда это не касается его близких людей или друзей. Я думал, что он мне хорошо поможет. Да и так с ним хорошо общаемся. Поэтому я взял его.

— Что это за человек? Он ведь сейчас ведет блог на YouTube, спортсмен, и при этом года три назад дал интервью, в котором нелицеприятно отзывался о России.

— Как человек он неплохой. Просто у него накопились какие-то претензии к стране, даже не к стране, а к правительству. Ему не нравится, какая политика ведется в России. Просто у него взгляды такие, но взгляды не всегда говорят о человеке с плохой или хорошей стороны. Просто ему не нравится. Ему нравится народ в России, но ему хотелось бы, чтобы жизнь была немного другой. Как он говорит: «Люди достойны другого». Слишком много люди терпят то, как все в России обстоит, как правительство, грубо говоря, с народом обращается. Это просто его политические взгляды, и все. А так, он — парень позитивный, неплохой. Те, кто знаком с ним, тренируется в Tiger Muay Thai — Петр Ян, Анатолий Малыхин, другие ребята, отзовутся о нем только положительно.

— Вы разделяете его взгляды, или не интересуетесь политикой?

— Я в политику не вникаю, но считаю, что каждый человек... Просто не перекладываю нашу ответственность на правительство или еще на кого-то. Я считаю, что человек сам строит свою судьбу. Что-то не нравится — возьми и измени, что в твоих силах. Если не можешь поменять власть — измени свою жизнь и живи так, как считаешь нужным. Если хочешь — поменяй страну, город, окружение и живи так, как нравится. Я считаю, что каждый человек отвечает за свою жизнь сам, и то, как он живет — его личная ответственность.

— Как сами относитесь к татуировкам со славянскими символами, к демонстрации этих символов?

— Я отношусь к этому лояльно. Я не разделяю людей на национальности, религии, конфессии. Отношусь ко всем нейтрально и с уважением к каждому народу. У всех свои традиции и так далее. Каждый человек делает так, как ему нравится. Я уважаю каждого человека и считаю, что каждый волен выбирать сам. К татуировкам отношусь спокойно. Если человек хочет — пусть делает. Не хочет — пусть не делает.

— Такое впечатление, что Кисер имеет отношение к околофутболу. А вы?

— Я всегда смотрю Лигу чемпионов, чемпионаты мира и Европы, никогда не пропускаю. Просто как зритель. А он ездил — «Урал» против «Сибири», против Питера. Собирались, толпами дрались. Фанатские драки, ультрас. У него была такая тема, давно, по молодости кровь кипела.

— Вы не участвовали?

— Нет, я максимум ходил на «Носту» в Новотроицке, просто посмотреть футбол вживую. А так — зачем драться? Я такими вещами не занимаюсь.

— Ярослав Амосов рассказывал, как его однажды позвали на фанатскую драку, он пришел в майке с надписью «Боевое самбо», и кто-то крикнул: «Бейте того, кто в майке «Боевое самбо!».

— Меня один раз позвали на какую-то стрелку, мне было лет 16-17, уже мастера спорта выполнил. Выглядываю — там тьма людей. Я посмотрел, развернулся и сказал: «Ладно, я домой пошел». Зачем участвовать в каких-то непонятных движухах? В итоге вся эта толпа выехала куда-то за город — в лес. Кто-то кого-то пострелял, все разбежались, полиция за ними гналась. Думал потом: «Ну и зачем это нужно?». Если у моего друга будет проблема — помогу, чем смогу, а просто ходить куда-то зачем-то — не особо приветствую.

О Дагестане, Хабибе, Гэтжи и Холлоуэе

— Вы обмолвились, что ездили на сборы в Дагестан. Это было, когда вы уже ушли в ММА, или когда еще были борцом-вольником?

— Это было, когда я занимался борьбой. Мне было 18 лет. Ездил в Хасавюрт. Помню, там был футбол. Только начали играть, первый раз коснулся мяча — мне сзади со всей силы по ноге как дали! Сразу про себя подумал: «Вот это Дагестан!» Мне там понравилось, мне нравятся жесткие люди, с характером. У меня тоже есть характер, я уважаю таких людей. На сборах я провел месяц, по-моему, даже не проиграл ни одной контрольной схватки. Какой-то один парень, чеченец по-моему, после того, как я его победил, по-чеченски сказал: «Ребята, вечером приходите, я его на схватке убью, отомщу ему». Мне знакомый рассказал об этом, тоже чеченец. Подшучивал, мол: «Вечером тебе конец!». В итоге вечером я опять у него выиграл, он матерился во время схватки (улыбается). А так, в Дагестане мне понравилось, там все ребята сильные духом.

— Недавно официально объявили бой Хабиба и Гэтжи, который состоится 24 октября. Как он сложится, на ваш взгляд?

— Бой неоднозначный. В этом поединке мы увидим истинного Хабиба. Гэтжи — сложный для Нурмагомедова соперник по всем критериям. Единственное — по выносливости отстает, а так — и ударная мощь есть, и вольная борьба на уровне, и защита от тейкдаунов, и с характером все в порядке. Думаю, если Хабиб выиграет, то вопросов к нему уже не останется. Этот бой расставит все точки над i.

Хабиб — очень думающий спортсмен. Он не только сильный и выносливый, обладающий бешеными навыками борьбы. Он действительно очень умный, интеллектуально подходит к боям, все четко выполняет, придерживается плана на бой. Тут, я думаю, ему тоже придется четко придерживаться плана — не допускать ошибок, не входить в размен, держаться на дистанции, часто прижимать к сетке и там забирать у Гэтжи все силы. Здесь Хабибу придется выложить все свои качества, навыки, умения. Я верю, что он выиграет. Но если смотреть по стилистике, то ему будет трудно. Гэтжи в стойке будет поджимать, бить, у него тяжеленные удары и стопроцентная защита от тейкдаунов. Это действительно самый сложный соперник для Хабиба. Как Тибау. Только он еще и очень сильно бьет, постоянно прессингует. Этот бой много что поставит на места.

— Сами когда будете готовы выйти в октагон?

— Думаю, через месяц-полтора. В сентябре-октябре с удовольствием реабилитировался бы за проигрыш. Сейчас неделю-две отдохну, и буду готов набирать обороты. Хочется быстрее закрыть поражение, на душе неспокойно. Если выиграю, станет поспокойнее.

— Когда только появилась новость о вашем переходе в UFC, вы, можно сказать, бросили вызов Тони Фергюсону. Теперь пойдете в более низкий вес. Какая цель будет там?

— Все восприняли мои слова по-разному. Я написал: «Жди меня». Фергюсон — один из моих любимых бойцов. Мне нравится его стиль, характер, то, как он бросается и идет вперед. Я понимал, что когда дойду до топов, то его уже там не будет. Он, скорее всего, уже завершит карьеру. Ему 36 лет, он уже бился со всеми в легком весе, долго не задержится. Мне просто хочется с ним встретиться, увидеться, поговорить. Его стиль мне нравится. Если говорить о сопернике в 66 кг — видел в Абу-Даби Волкановски и Холлоуэя — они действительно мой вес и габариты. Холлоуэй — как я, даже худее.

Думаю, что смогу его в борьбу затащить, затаскать там. Волкановски — тоже на целую голову ниже меня. А то я привык в 70 кг драться с великанами. Наверное, пришло время прийти в свою весовую категорию. Кстати, я и в борьбе ведь выступал в 66 кг, гонял тогда с 72-73 кг. Тяжеловато было, потому что с моим ростом трудно. Я ведь, почти как Хабиб, 177 см. С этим ростом нелегко даются 66 кг. Ничего, раз гонял в борьбе, буду гонять и здесь. Конечно, хотел пойти легким путем, без всяких сгонок. Просто приезжать, восстановленным быть, покушать и выйти подраться, но тут такой уровень, что нужно подстраиваться. Постараюсь дойти до топов, а там — посмотрим.