Какой сегодня "пондус" у Набокова?

ЧЕМПИОНАТ МИРА

Спецкор "СЭ" продолжает серию материалов о том, что происходит за кулисами чемпионата мира

Юрий ГОЛЫШАК
из Братиславы

Не перестаю радоваться своей способности находить приключения везде. Даже в тишайшей Братиславе.

Уж три дня, как прилетел - а никак не отойду. Французская сборная, насмешившая всю Европу, и меня равнодушным не оставила. Те залетели вместо Кошице в Краков - ну и я, словно отбившийся член французской делегации, отправился туда же. По горячим следам. Пусть и не в Краков, а в Варшаву.

Там-то и понял, отчего пришлось несчастным французам мчаться в Словакию на такси - нет в мире ничего более бессмысленного, чем польский аэропорт. Где можно придумать очередь - поляки сооружают столпотворение. Им не жалко. На каждом шагу встречали меня люди, похожие на постаревшего Олега Знарка. Уж не знаю, чем занимается добрая Варшава в лице этих старцев ночью - но днем она зевает широко и сладко.

Полтора часа до братиславского рейса таяли стремительно. Я, не выдержав пытки, бросился толпе наперерез:

- Мой самолет улетает, - выкрикнул в лицо крайнему.

Тот некоторое время шевелил усами. Ни слова не говоря.

Для убедительности я взмахнул руками, словно крыльями. Поляки, округлив глаза, расступились.

* * *

Знал бы я, куда спешу – замедлил бы шаг. Как замедлил ход автобус посередь взлетной полосы - куда ехать? Неужели к вот этому амбару с пропеллерами? Я вжался лицом в окно - нет, не хочу. Только не туда.

Кукурузник, пересчитав все ямы на взлетной полосе, оторвался от земли. Воздушные ухабы отщелкивал с такой же пунктуальностью, что и земные. Фыркая, дал круг над Варшавой, знать не знающей ни про какой хоккей.

Я принялся листать памятку для путешественников - та полнилась бодрящими дух картинками о героической жизни нашего самолета. Вот он ныряет в море. А вот таранит земную кору. Но все ему нипочем. Я понял, отчего у стюардессы такое напряженное лицо.

Через минуту у самолета отошел край обшивки - счастье мое, что с внутренней стороны. Счастье, что не отвалился пропеллер - решив жить своей жизнью. Свет, мигнув пару раз, пропал. Все как у сборной Франции - у нее тоже внезапно начало смеркаться в первом же матче против Швейцарии. Заставив оргкомитет сыпать извинениями в пресс-релизах: "Такое на нашей арене в первый и последний раз…"

Знать бы заранее - поехал бы на такси, сказавшись французом. Тем, я знаю, скидка.

* * *

Между прочим, французы смешные-то смешные, а белорусов обыграли. Вместе с великолепным Мезиным в воротах и таким похожим на нижегородского губернатора тренером Занковцом.

В Братиславе много странного. На зебре никто не останавливается, - напротив, поддают газу. Лишь бы пешеход не успел проскочить. Есть в этом что-то маниакальное. Даже я так не поступаю уж лет пять.

Насколько отлакирована Orange Arena, настолько же убог футбольный стадион по соседству. Зарос лопухами, рядом ржавый бронетранспортер. А там играет, между прочим, Slovan. Гордость словацкого футбола. Хуже стадион только в албанском Шкодере, городе, где и дверей-то в домах нет. Штора над косяком.

Девушки в пресс-центре стоят с застывшими улыбками. Так улыбался, став ненадолго хозяином московского "Динамо", миллиардер Федорычев. Возможно, это нервное.

Смутить этих дам непросто, но мне удалось. Попытался расплатиться за газировку рублями.

- О, вы русский, - догадались они.

- Нет, словак, - ответил я. - Из Нитры. У нас все говорят с таким акцентом.

Наивные словачки окаменели от такой подробности. Глаза расширились, сползшая улыбка обернулась гримасой.

* * *

По Старому городу гулять надо ночью. Ни души - только древние башенки да черепичные крыши. Откуда-то издалека несется клич подгулявших финнов. На третий день я стал худо или бедно ориентироваться и в этих башенках, и в лабиринтах автобусных маршрутов.

Я стою у моста через Дунай - и кто-то говорит на ломаном русском, угадав во мне туриста:

- Единственный мост в Европе, где каждые двадцать сантиметров - излом. Посмотри вот отсюда.

Я сделал шаг в сторону. Действительно, не мост - синусоида. Так забавно.

Сунув в карман 150 евро, не могу потратить их три дня. Даже не тают. Прекрасная страна, я остаюсь, дорогая редакция.

* * *

В этом городе все для здоровья. Фитнес-клубы на всяком углу. У словачек накачанные ноги, все подтянутые. Но все в этом городе и для того, чтоб спиться - копеечное темное пиво. Вкус необычайный. В Москве после такого и пить-то не захочется.

За крайним столиком во всяком кафе - горький пьяница. Его не гонят, наливают. Смотрит в точку, макая усы в стакан.

Словаки в цилиндрах устраивают невероятные танцы вместе с финнами, обнявшись за плечи. Сразу и не разберешь, кто есть кто в этой толпе. Как и в толпе жаждущих купить билет. Кто с объявлением, кто просто хватает за рукав.

Агрессии на здешних улицах - ноль. Разве что на "зебре".

В камере хранения натыкаюсь глазами на сданный кем-то Кубок мира. Перехватив мой взгляд, похожий на лилльского палача, сторож отодрал бирку - и выставил Кубок передо мной. Фотографируйся, если хочешь. Понятно стало, кто Кубок оставил - на боку даты чешского чемпионства.

- Можно, я для нашего Быкова его возьму?

У человека за стойкой мелькнул ужас в глазах. Выхватил Кубок и установил обратно. Подальше от чужих рук.

А Вячеслав Аркадьевич был бы рад.

* * *

Быков после победы над словаками улыбчив, будто главная победа одержана. Счастье в глазах. Кажется, еще секунда - и рассмеется. Но репортеры досадили Вячеславу Аркадьевичу - спросили: на одном чемпионате мира пили, на другом курили. Что будет на следующем?

- Это несущественно. Есть что-то по делу? А то я пойду… - взял кельнский тон Быков.

И действительно ушел.

Точно так же зацепили перед матчем с датчанами Захаркина, прочитав интервью в "СЭ".

- Какой сегодня "пондус" у Набокова?

Захаркин, слова не ответив, развернулся и пошел прочь из микст-зоны.

Зато нашелся, что ответить дерзкому корреспонденту Олег Знарок.

- Ты меня еще в Москве достал тупыми вопросами.

- Почему это они тупые? - огорчился тот.

Знарок оглянулся - большая ли толпа вокруг? - приблизил лоб ко лбу, глаза налились кровью:

- Тебя на экспертизу отправить? Отправить, а? Заднюю включил?

Корреспондент отступил на шаг. Знарок ушел под трибуны. До крови не дошло.

* * *

В пресс-центр забрел Владимир Тарасенко. Оказался приятным молодым человеком - но если русские журналисты потянулись к нему вяло, то чешские взяли в окружение. Пришлось приходить на помощь - и уводить юную звезду в сторонку.

- Знаете, что меня особенно удивило на чемпионате мира? Внимание газет. Даже в супермаркетах наши передвижения отслеживают. Это разве спорт? Постоянно выслеживают. А в плане организации - ничего нового. Мало чем все это отличается от молодежного и юниорского чемпионата.

- Даже в магазинах видите направленные на вас камеры?

- Не особо. Если увидим - подойдем и скажем, что не надо этого делать.

- Тумаков надаете?

- Не надаем. Надо быть выше этого. А вот другие команды меня не удивили.

- Вы прямо как Сабонис. Тот сказал: "Если б знал, что в НБА так легко - уехал бы туда раньше".

- Да нет, здесь тяжело. Просто команда у нас очень дружная, поэтому тяжелого не замечаешь. Только положительные эмоции.

- Игорь Захаркин мне сказал, что первые два матча сборная играла плохо. Не хотите поспорить?

- Чтоб я спорил с Захаркиным? Да вы что? Слово тренеров для меня закон: плохо - значит, плохо. Но мы нащупываем игру.

- Чувствуете, как для сборной принципиально сыграть с чехами?

- Не чувствую…

* * *

Где-то в Кошице горюют белорусы. Жаль, отличные персонажи пропадают. Здесь - едва не плачут латыши, проиграв датчанам и ухнув в группу борцов за выживание.

Изможденный Гирт Анкипанс готов содрать по примеру Сумманена буковку "А" со свитера - не оправдал, не помог. Уронил приз лучшему игроку. Хотел поддать ногой - не решился, замахнувшись. Поднял, долго протирал - роняя теперь уж горькие слова:

- Слишком много удалений… Дании повезло, они забили. Мы пропускали в самом начале периодов - игра сразу ломалась. Не могли поймать ритм. Мы сильнее датчан - это не они у нас выиграли, это мы сами. Одна шайба - и мы были бы в восьмерке. Вместо этого оказались в play-down. А серию буллитов я смотреть не стал.

- Так волновались?

- Не скажу, это очень личное. Просто не хотел, и все. Мы маленькая хоккейная страна, нам должно хватить мотивации на Словению. Смотримся ведь не хуже, чем год назад… Мне тяжело, отпустите меня.

Рядом бесновались датчане. Казалось, готовы напиться прямо в микст-зоне. Человек по фамилии Якобсен от восторга ухнул шлемом об пол. Они уже размякли - давно России так не фартило с соперником.

Я прошелся с Олегом Знарком к раздевалке.

Мимо Александра Ниживия, с горечью говорившего кому-то:

- Все сейчас научились играть…

- В Кошице уезжаем, - обронил Знарок.

- Как уезжаете? - поразился я. - Вы же остаетесь в Братиславе.

- Не может быть, - поразился Знарок. - А я уже вещи собрал. Точно остаемся?

- Точно, - кивнул я.

Хоть одна приятная новость для Олега Валерьевича. Разговор клеился.

- Было за последнее время поражение обиднее?

- Если честно - было, - оглядел толпу латышей, жмущихся по стенке, Знарок. - Не скажу, какое. Ха.

- В сборной останетесь?

- У меня заканчивается контракт.

- Есть желание продолжать?

- Я серьезно подумаю. Наверное, буду отказываться.

- Мы за вас болеем, - сообщил я на прощание.

- А мы как за себя болеем-то… - усмехнулся, обернувшись, Знарок.

* * *

Навстречу мне вышел Сандис Озолиньш в шикарном пиджаке и желтом галстуке. В руке чашка кофе. Сандиса латвийские проспекты представляют генменеджером - и Сандис соответствует.

- Настроение у вас удачное. Судя по глазам.

- Очень плохое.

- Что произошло со сборной?

- Ничего. Играли хорошо. Имели много моментов, могли завершить игру в основное время, но довели до буллитов…

- Главный упрек менеджера самому себе?

- Мы проиграли. Но ребята молодцы, выкладываются. Главное, чтоб не потеряли уверенность в себе.

- Лично мне, глядя со стороны, остро не хватало в этой сборной вас.

- Эк вы хватили. Я выступления за сборную завершил после Олимпиады в Турине. Хватит.

- Последний ваш сезон вышел отличным. Не рано закончили?

- А кто сказал, что я закончил?!

- Вы же в роли менеджера.

- Это ваше понимание, что я закончил. А я - не заканчивал. Но это персональный вопрос. Давайте говорить о сборной. Мы провели три прекрасных матча, два из которых проиграли по буллитам. Главное - не растерять веру в систему. Верить, что она принесет успех.

* * *

На улице стоит, подперев колонну плечом, Милош Ржига. Корреспонденты больше не одолевают, наговорившись в первый день. Если суются - на один вопрос:

- Контракт подписан?

- Да, - почему-то вздыхает Ржига. - Два плюс один.

По пресс-центру третий час перемещается от одной камеры к другой Юлиус Шуплер. Репортеры его обожают.

- Юло, ты угомонишься? - сорвался бывший его ассистент по рижскому "Динамо". - На меня у тебя времени хватит?!

Шуплер, едва не забыв про плащ и бумажник, пошел прочь. Отодвинув очередной микрофон. Хватит на сегодня.

* * *

К латышам в баре страшно приближаться. Хороши в три часа дня. Могут тоже отправить на экспертизу. Или вообще сдать на опыты.

Нервничают даже самые сдержанные. Я подошел к Лео Комарову, чтоб нарваться на неожиданную злобу:

- Меня Россия вообще не интересует.

Я дождался, пока Лео наговорится с финскими корреспондентами, и подошел снова со своими вопросами. Не оттаял, наоборот. Комаров вытаращил глаза, услышав первый:

- Меня Россия вообще не интересует.

Я отстал, Комаров пошел к раздевалке, постукивая клюшкой по полу. Откуда-то издалека эхом донеслось:

- Меня Россия не интересует…

Я подумал: сунется с такими вопросами еще кто-то - Лео ему покажет опасную игру высоко поднятой клюшкой. Этот парень слов на ветер не бросает - в отличие от Марека, хоккейного Питера Одемвингие.

Марек стрелой пронесся через микст-зону после матча с Финляндией. Хоть его дожидался тот самый корреспондент, которому собирался Ян сломать клюшку о спину. А остальные корреспонденты настраивали камеры в ожидании встречи.

Но Марек, инициатор дуэли, сам же на нее не явился.

* * *

Зато оттаял Ягр. Если прежде не общался с чешскими корреспондентами, то теперь собрал вокруг себя толпу. Разговаривал долго.

Мне же достался Плеканец. Одному Богу известно, за кого он меня принял - но минуты четыре втолковывал что-то на чешском. Я кивал, поддакивая в такт: "Йа, йа…"

По глазам видел - лучшего собеседника у Плеканеца не было никогда. Откланявшись, я зачем-то шаркнул ногой. Мысленно пожелал Плеканецу душевного здоровья.

* * *

Перед игрой с датчанами на тренировке России весело. А в холле еще веселее. Второй тренер сборной Германии, немецкий Захаркин, долго разговаривает с журналистами. Вокруг целая толпа. Много смеются.

Смеется и настоящий Захаркин, общаясь со шведским телевидением. С нашими у него выходит как-то сдержаннее. Ко мне, впрочем, это не относится. Мы с Игорем Владимировичем друзья навек.

- Говорят, Дания - большая наша удача. Почему это не так?

- Потому что терять им нечего - команда выполнила свою задачу. Будут расслабленны, раскованны - просто сыграют в тот хоккей, какой могут. Без тормозов.

Замечаю у бортика соседнего катка Алоиза Гадамчика. Про него шепчутся - дескать, скоро возглавит кого-то в России. Возможно, Ярославль. Выражение лица Гадамчика версию подтверждает.