Нырнул в озеро, зацепился за гвоздь — заражение крови и смерть. Кошмар олимпийского чемпиона Капустина
Великому хоккеисту Сергею Капустину исполнилось бы 70. Какие-то 70 — странно думать, что только сейчас тот самый Капустин отмечал бы выход на пенсию. Ходил бы пружинящей походкой в «Мои документы», оформлял какие-то бумаги. Ему было бы все это странно: вроде пенсия-то придумана для стариков — но какой же он старик? Сил вагон!
Но Капустина давно нет, и смерть его в 42 года — одна из тайн нашего хоккея. Может, трагическая случайность. А может, убийство, которое никто не собирался расследовать. Как не расследовали спустя шесть лет гибель другой легенды, Виктора Якушева.
Очень легко представляю Капустина живым. Да и вам будет легко: вы взгляните на его ровесника Кожевникова. У которого и с сединой-то не особо, а под свитером перекатываются здоровенные мускулы. Щупать не надо — все видно.
Известный ведь всему хоккейному миру случай — в хоккейный «Спартак» приехал на какой-то банкет Юрий Антонов. Отпел свое. Сели, пригубили.
Ну и придумалась сама собой забава — начали бороться на руках. Антонов уложил всех до единого. Еще и смеялся, подмигивал своему гитаристу — кажется, Виктору Зинчуку:
— Они со штангой тренируются, а мы — только с девчонками. Ну и результат?
Вот тогда подпустили к Антонову Кожевникова — у которого рука как рычаг. А рост 192.
Пыхтели-пыхтели — Кожевников победил. Выдохнули...
Кожевников и сегодня такой же. Веселый, здоровенный, азартный. Заражает энергией. Если стареть — то вот так.
Думаю, таким же был бы и Капустин.
**
Великий хоккеист, недооцененный. Большое видится с расстояния — разглядел я и Капустина. Прежде-то казалось: да, отличный хоккеист. Просто прекрасный. Как и десяток других.
А теперь-то рассмотрелось: не-е-т, Капустин даже на фоне тех великих был фигурой особенной...
Достойным большей славы, чем получил. Сегодня я представить не могу, как тройка Балдерис — Жлуктов — Капустин могла считаться не первой в нашем хоккее. Где один — хоккеист невиданной пробивной мощи, а двое — с гениальным катанием.
Но вот ведь судьба — Жлуктов даже на хоккее перестал появляться. Прежде привозили. Прикован к инвалидному креслу. Добродушия и общительности не растерял, как-то принимал меня своей квартире. Я слушал — и думал: какой же классный мужик! Вот за что так с ним судьба?
А за что с Сергеем Капустиным, погибшим в 42? Кто-то еще играет в эти годы!
А вот у Балдериса в Риге все хорошо. Как-то встретились — приветлив, крепок, ироничен. Говорят, владеет хоккейным дворцом. Может, правда, может, нет — но вертит на пальце ключ от «Бентли».
Мог бы и Капустин вот так — на «Бентли» по Москве...
**
Прошли годы после его странного ухода — а я расспрашивал и расспрашивал людей про этого парня. Раз уж не вышло расспросить его самого.
Гляжу на его фотографию — смеется в усы, зашнуровывая коньки. Тогда и фотографы были совсем другими. На нынешних хоккеисты такими дружелюбными глазами не смотрят, так не в объектив не смеются.
Как-то добрались до Бориса Шагаса, серого кардинала при Викторе Тихонове. Ответственного за всю селекцию главного клуба СССР. Хранителя миллиона тайн.
Открыл не все — но о чем-то рассказал.
— Вот перебрались вы с Тихоновым в ЦСКА. Первый хоккеист, которого привели?
— Так-так... Бабинов до нас появился, по инициативе Локтева. Из Риги Виктор Васильевич сразу Балдериса вытащил. Капустин долго хвостом крутил, не хотел из «Крыльев» уходить, его Сыч уговорил. На следующий год пригласили из «Трактора» Макарова, а из СКА — Касатонова и Дроздецкого. Чуть позже еще ленинградских взяли — Гусарова и Белошейкина. Брали в межсезонье обычно двух-трех игроков. Куда больше-то? Не солить же. В кадрах у нас дефицита не было.
— Юный Ларионов действительно к переходу в «Спартак» склонялся?
— Да. Выбрать ЦСКА посоветовал Эпштейн. К мнению Николая Семеновича, у которого в Воскресенске играл, Игорь прислушивался. В Москве ему сразу дали однокомнатную квартиру, а родителям — двухкомнатную. Вообще Тихонов столько для Ларионова сделал!
— Например?
— Помог, когда тот на машине человека сбил. Хорошо, не насмерть. У Жлуктова такая же история. Тоже замяли.
— Тихонов рассказывал нам: «Виктор, в отличие от Игоря, поддатый был за рулем. Мне говорят: «Выгоняйте Жлуктова к чертовой матери!» Но я сохранил игрока для хоккея. Сам решал, кого убирать, а кого оставлять, поскольку Андропов предоставил полный карт-бланш».
— Так и есть. Тройка была потрясающая: Балдерис — Жлуктов — Капустин. Как по-разному сложились судьбы! Хельмут в Риге живет, на «Бентли» ездит. Сережа в 42 умер. А Витя в инвалидном кресле.
— Общаетесь?
— Давно не видел. Раньше у него водитель был, привозил на хоккей. В последние годы на матчах не появляется.
— Как он инвалидом стал?
— На «Призе «Известий» ударился спиной о борт, травмировал позвоночник. С возрастом начались проблемы. И здесь лечился, и за границей — бесполезно. Есть болезни, при которых уже ничего не поможет. Только кладбище.
**
Начав говорить с Виктором Жлуктовым про Харламова, как-то невзначай соскользнули на другую тему. Заговорили про ту самую тройку.
— Харламов действительно был настолько замечательный человек? — расспрашивал я. Хоть и знал ответ.
— Поразительный. Еще я Борису Михайлову благодарен. Он книгу написал — и мне прислал с подписью. Мы рядом жили, и когда мне плохо стало — они меня пригласили на какой-то праздник. Петрович в этом отношении мужик замечательный. Протянул руку.
Хоть однажды на меня обиделся. Не помню, в каком году. Кажется, чемпионат мира в Праге, 78-й год. Этот чемпионат мы вытащили, молодые. Два матча с чехами.
— Вы, Капустин и Балдерис?
— Да. Еще Голиковы здорово отметились. А первая тройка вроде как чуть в тень отошла. Первый матч мы 4:6 чехам проиграли, второй матч надо было в три шайбы выигрывать. В тот момент из меня немножко поперло юношеское: «Да что это первое звено, все первое да первое...» Обычный гонор. Забыл, сколько матчей они вытягивали.
— Самая большая тренерская несправедливость по отношению к вам — за всю карьеру?
— Очень просто: Тихонов в Сараево вполне мог меня брать. 84-й год. Я вышел из госпиталя, и мы с Капустой бегали сумасшедшие кроссы. По 90-100 кругов на коньках. После того как у Сергея Миронова в ЦИТО отлежал — к штанге вообще перестал подходить. А позвоночник укрепил. Но Тихонов меня, готового, не взял.
— Капустин, говорят, сам отказался ехать в Сараево. К ужасу Тихонова и Юрзинова.
— Впервые об этом слышу. Если он сам сказал Тихонову, что не едет, — зачем же мы до последнего круги накручивали? Потом услышали: «Не проходите в состав...» Сказать вам правду? Мы Тихонова из капитана-мента за девять лет довели до полковника Советской армии. Но он до сих пор остался ментом. Ярый противник Советской армии.
— То есть?
— Брал на Олимпиаду спартача со страшным голеностопом, Кожевникова. Безо всякой логики поступок. Тихонов не был уверен в своих же игроках, из ЦСКА. А Тарасов брал даже Мишакова, который в тот сезон десятым нападающим сидел в ЦСКА.
Ну от кого еще такое узнаешь?
**
Из ЦСКА Капустин с большой сопутствующей драмой перебрался в «Спартак». Как обставлялся тот переход, помнил другой легендарный селекционер — Валерий Жиляев. В ту пору еще не переключившийся с хоккея на футбол.
— Когда Капустин перебирался из ЦСКА в «Спартак», я уж там работал. Мы отлично ладили. А потом случилась трагедия на сборе в Алуште.
— На ваших глазах?
— С того сбора в Алуште я уехал пораньше, а Капустин остался. Он еще пятилетнего сына с собой взял — парнишка все время на воде, купался... А потом произошла трагедия, после которой Сережа так и не оправился. Мальчонка перекупался в море, и у него случилась беда с легкими. Сильная простуда. Не знаю, почему на месте помощь толком не оказали. Прямо в Алуште умер. Я не поверил, когда узнал. Вся команда долго в себя прийти не могла.
— Ужасная история.
— А еще ведь говорить начали глупые люди: «Это Капустина Бог наказал за уход из ЦСКА...» Ну придумают же! А ведь не одни болельщики об этом говорили, еще и игроки ЦСКА. Лишь бы языком почесать: «Вот, Бог наказал...» Я как услышал, сразу к Капустину подошел: «Сережа, не слушай».
— Ушел в себя?
— Очень сильно. Как-то пытался вытащить из этого состояния. Помогал, все время разговаривал, пытался отвлечь. А парень замечательный, просто исключительный. Сережа каким-то образом прознал, что меня поддушивает Кулагин. Сразу отправился в его кабинет!
— Зачем?
— За меня просить! Потом ко мне приходит, улыбается: «Не волнуйся, все будет нормально...» Как я для него квартиру выбивал — целая история!
— Так расскажите. Кто кроме вас такое вспомнит?
— Я долго бродил по кабинетам, даже хозяин всей Москвы Промыслов бумаги подписал. Но было на улице Огарева такое Управление учета жилищной площади Москвы. Футболили-футболили меня... Что делать? Идем к самому Черненко! Я в приемной остался сидеть, а директор автокомбината Краузе с Кулагиным с ним говорили. Тут же получили восемь квартир. Мне товарищи с Огарева уже сами звонят: «Приезжайте срочно, все документы берите...» Ничего себе, думаю. То я их подгонял, теперь они меня. Приезжаю. «Что ж вы сразу так высоко пошли?!» У Капустина, кстати, неимовернейший был переход: из ЦСКА в «Спартак». Это сейчас даже понять трудно. Насколько было велико его желание уйти, если он, ведущий игрок сборной, прошел через такие муки.
— А подробнее?
— Кулагин ему, можно сказать, папой был. Воспитал. Но и Тихонова можно понять — как реагировать, когда ведущий игрок уходит? В конце концов переход состоялся. Потом эта трагедия с сынишкой. Вот Капустин и просил квартиру в Олимпийской деревне, неподалеку от кладбища. Где ребенка похоронили.
**
Кто знает, как сложилась бы карьера Капустина в «Спартаке» — да и жизнь самого «Спартака», — поработай там чуть дольше Борис Кулагин. Не сложилось.
— Это ж настоящая драма, — рассказывал знаменитый телевизионный деятель Аркадий Ратнер. — Кулагин страшно жаждал победы над Тихоновым! Все к этому шло — в 1982-м «Спартак» должен был выигрывать чемпионат СССР. Команда здорово подтянулась. Появилась шикарная тройка — Капустин, Шепелев, Шалимов. Вдруг узнаю — у Кулагина то ли инфаркт, то ли инсульт. Полгода лежал неподвижно...
**
У меня не складывалось впечатление, что в «Спартаке» у Капустина не пошло. Играл здорово. Но профессионалам виднее.
В прошлом году заезжали с Сашей Кружковым поздравлять Владислава Третьяка с юбилеем. Сделали очередное интервью. Вспомнили и 84-й год. Когда Третьяк внезапно оставил хоккей.
— Виктору Васильевичу сказал: «Хорошо, 1984-й отыграл. Останусь и дальше — если позволите жить дома, а не на базе». Что мне на этих сборах делать — в домино играть? Тихонов хмуро: «У меня дисциплина для всех одна. Вот Капустин в «Спартак» перешел, там ему давали какие-то послабления — и в кого превратился?»
— Что ответили?
— «Раз дисциплина для всех одна — завязываю».
**
О распавшейся тройке Капустин — Жлуктов — Балдерис горевал Виктор Тихонов и десятилетия спустя. В «Разговоре по пятницам» делился досадой. Выговаривал со злостью мне и Кружкову — видя в нас Балдериса и Капустина. Очень ярко вошел в роль, надо сказать.
— Когда я принял рижское «Динамо», мне Балдериса не показывали. Случайно увидел его в команде «Латвияс Берзс», сразу ухватился: «Что за парень?» — «Не берите его. Намучаетесь, от него все отказались». А меня катание его поразило.
— Намучились?
— Брак у него был громадный — на скорости с шайбой не очень управлялся. Все с крюка у него убегала. Упустит момент — плачет на скамейке. Я капитана отправлял успокаивать.
Но еще в 80-м сказал, что Балдерис пойдет вниз. Когда приехали в Москву с Олимпиады, он написал заявление об уходе из ЦСКА. Пытался его отговорить: «Хельмут, ты в самом соку! Еще пару лет можешь отыграть на высочайшем уровне. Нельзя это терять». Тот ни в какую. Объясняю: «В Риге будешь на порядок сильнее всех. Уже никто не заставит вкалывать. Это тебя погубит. К тому же у тебя наигранное звено с Капустиным и Жлуктовым. А так будешь в сборной, как Мальцев, из одной тройки в другую шататься».
— Не послушался?
— Нет. Отыграл Балдерис год в Риге на одном коньке и сдулся. В конце 80-х уехал в «Миннесоту». Потом рассказывал, что гоняли там похлеще, чем у Тихонова. «Если есть пауза 10 секунд — уже счастье. Тренировка кончается, думаю: ну все, отстрелялся. А мне кричат: «Балдерис, велосипед!»
— Балдерис вспоминал, как в ЦСКА попал на тренировке в шлем вратарю — так вы ему пощечину залепили.
— Не было такого. Просто выгнал с тренировки. Как можно бить игрока?
**
Бить игрока нельзя, а вот комментатора — почему бы нет?
Однажды Капустин едва не убил клюшкой Николая Озерова. Вы слышали про такое?
Вот и мы не слышали — пока не встретились с легендарным спортивным режиссером Яном Садековым. Тот старенький, но крепкий. Каждый день на велотренажере. Ум точно яснее моего. Помнит все в мелочах.
— Самый памятный для вас репортаж Озерова?
— Хоккей, ЦСКА — «Динамо». Леонид Ильич сидел!
— Озеров блистал?
— Чуть жизни не лишился.
— Это тогда в него чем-то зарядили?
— Капустин клюшкой попал. Комментировал-то Озеров всегда от бортика, а здесь борьба. Кажется, с Васильевым. Монитор Николаю Николаевичу устанавливали там, где заканчивалось стекло. Мгновение — и Озеров падает!
— Матч не прервали?
— Ну что вы! Я тоже показывать не стал — не хватало еще, чтобы страна ужаснулась. Это ж ЧП! Кровь брызжет!
— Страшно слушать. А дальше?
— Женя Майоров неподалеку стоял с микрофоном. Ждал выхода в радиоэфир за десять минут до конца третьего периода. Как обычно — «Наше включение оттуда-то, до конца остается столько-то, счет 3:1...» У меня трансляция идет — а в эфире тишина. Майоров склоняется, пытался забрать микрофон — Озеров держит железной хваткой. Не отдает. Мало ли кто сейчас на всю страну выступит?
— Не видит Майорова?
— Не видит. Женя шепчет на ухо: «Николай Николаевич, это я, Майоров!» Только тогда глаз приоткрыл, разжал пальцы. Подскочили два санитара с носилками — поднять не могут! Еще двоих зовут!
— Леонид Ильич сверху смотрит на драму?
— Да-а! Он вообще часто бывал на хоккее. Лапин инструктировал: «В третьем периоде Брежнева не показывать!»
— Уже поддатый?
— Выпивал, жестикулировал. Лицо красное становилось. Все время в руке сигарета. Когда ЦСКА забрасывал шайбу, Брежнев радовался, пихал в бок Подгорного, который обычно сидел рядом. Один раз на хоккей пришел даже Суслов. По прозвищу Серый Кардинал. Вот с ним Леонид Ильич обходился почтительнее, не толкал.
— Так что с Озеровым?
— Вот и меня тревожит, как там Николай Николаевич. Жив ли? Оператора Мишу Савина отправляю: «Узнай!»
— Что оказалось?
— Минута до начала второго периода, появляются хоккеисты. Вижу — идет Озеров! Лоб перевязан, как у Щорса, кровь сочится сквозь бинт!
— Какой героизм.
— С торжеством берется за микрофон: «Мы продолжаем наш репортаж!» Даю картинку — Озеров с повязкой. Пусть Советский Союз знает. Кстати, Ян Спарре так же на хоккее попал. Врезали клюшкой, унесли. Но в отличие от Озерова в этом матче к микрофону не вернулся.
**
Как-то отыскали Виталия Ерфилова, первого тренера Третьяка и Харламова.
Каждое слово Виталия Георгиевича — откровение. Кое до каких вещей мы стеснялись даже додуматься. А тут — все открытым текстом.
— В Лейк-Плэсиде Третьяк от американцев пропустил две — и Тихонов посчитал, что это много. Выпустил Мышкина. А все почему? У Тихонова страхов было еще больше, чем у Третьяка! Леня Рейзер написал книжку со странным названием — что-то вроде «Синдром Тихонова». Там прямо сказано: основная двигающая черта Тихонова — страх за себя! Боялся проиграть!
— Вот как?
— Поэтому и держал их на сборах. Следил за каждым. Устраивал такие вещи... Пришел в ЦСКА — притащил из Риги Балдериса, из «Крыльев» взял Капустина. Объяснил так: «Кулагин ушел в сборную — и в «Крыльях» Капустин неуправляемый». Никто, мол, им руководить не в состоянии. А Балдерис такой же неуправляемый в Риге. Его ж не приняли в ЦСКА!
— Балдериса?
— Да Тихонова! Харламов, Гусев, Петров... У Виктора Васильевича к тому моменту ни побед, ничего. Вот он и создал звено — Жлуктов, Балдерис и Капустин. Ну и стравил их со «стариками». Стали соревноваться — и про Тихонова на время забыли.
— Ловко.
— Он молодец! Способный был человек!
**
Заговорив однажды с Александром Гусевым про хоккейные войны с чехами, мы вспомнили и ту самую тройку Капустина.
— Было в советском хоккее у кого-то катание лучше, чем у Капустина?
— Да тут сравнивать нельзя. Можно кататься здорово — а толку от тебя никакого. И наоборот, катание корявое, а хоккеист незаменимый. Как Витька Жлуктов. Он появился в ЦСКА, мы смотрим: «Кого привезли?!» Так и прозвали его — Лопата. А сколько лет отыграл — и будь здоров! Вроде тырк-тырк — и гол забьет. Здоровый, выше меня. Тройка у них была классная — Капустин, Балдерис, Жлуктов.
**
Про смерть Капустина говорили разное. Самая популярная версия — нырнул в озеро неподалеку от дома, зацепился за какой-то гвоздь. Заражение крови — и смерть через несколько дней.
Может, и правда. Но вот Александр Кожевников рассказывал совсем другое.
— Мы не привыкли следить за своим здоровьем, относимся наплевательски, пока уж совсем не прихватит. Сколько ребят из «Спартака» молодыми ушло! Рудаков, Казачкин, Капустин...
— От чего?
— У Аркаши Рудакова из-за прободной язвы тоже началось внутреннее кровотечение, хоть и не пил совсем. В больницу попал в воскресенье, там никого, кроме дежурного врача. Решили — подумаешь, кровь у человека идет, может, геморрой. А когда Рудаков умер на операционном столе, сказали, дескать, поздно привезли. Гена Казачкин работал сторожем в бане. Зашел в парную, закрыл дверь, и отказало сердце. Утром достали кусок мяса. Сережа Капустин повредил локоть. Врачи подозревали гангрену, положили в больницу. Там его и забили до смерти.
— Кто?!
— Из больниц в то время часто воровали наркотики, поэтому везде дежурили омоновцы. Капустин был выпивши, когда его привезли. Проснулся, начал бузить — парень-то резкий. Сережку скрутили, привязали к кровати, он вырывался, вот его и стали избивать. Потом даже вскрытие не проводилось ...
RSS