Они могли сотворить лучшую связку в истории хоккея. Федоров и Буре в «Детройте» — это было бы феноменально!

На днях бывший генеральный менеджер «Детройта» Кен Холланд рассказал, как клуб мог выбрать нападающего Павла Буре на драфте-1989. Тогда Холланд работал еще скаутом «Красных крыльев».
— У нас был выбор в пятом раунде. Наш европейский скаут, Кристер Рокстрем, на протяжении 45 минут убеждал руководство клуба, чтобы мы взяли Буре. Он знал, что Павел провел достаточное количество матчей, чтобы иметь право выставлять свою кандидатуру на драфт, — рассказал Холланд. — Но «Ред Уингз» взяли другого игрока. «Детройт» мог выбрать Павла в шестом раунде, но за пару пиков до нас это сделал «Ванкувер». Мы могли заполучить на одном драфте и Буре, и Федорова.

История из книги

Занятно, что история, рассказанная Кеном Холландом, настолько взбудоражила многих, в том числе и меня. С другой стороны, в хоккейном мире почти ничего не происходит, что однозначно меняет восприятие. А тут еще и два великих русских форварда замешаны. Прекрасно знавших друг друга хоккеиста, выдававших заоблачный уровень в молодежной сборной СССР, где тройка Могильный — Федоров — Буре зажигала по полной.

На самом деле впервые история о намерении «Детройта» задрафтовать Павла Владимировича проскочила в книге Кита Гейва «Русская пятерка». Которую я, разумеется, читал. По-моему, даже в оригинале читал. Но тогда глаз не зацепился, хотя обычно я что-то любопытное из всевозможных хоккейных биографий для себя помечаю — что-то можно развить в полноценный текст, что-то может послужить крутой деталью и так далее.

Возможно, я просто не очень поверил в правдивость слишком литературной истории, тем более что книга написана от лица журналиста, хоть и принимавшего деятельное участие в формировании той самой Русской Пятерки и освещавшего «Ред Уингз» десятилетиями. Зря, конечно. Но главное ведь, что Кену Холланду, а он тогда уже работал в «Детройте», занимаясь скаутингом, задали на днях соответствующий вопрос. И он — в целом — информацию подтвердил.

Историй такого рода — на самом деле миллион. Условный Тарасенко ведь мог оказаться совсем не в «Сент-Луисе», но «Блюз» удачно подвернулась «Оттава», отдавшая 16-й выбор за Давида Рундблада, ныне игрока «Сочи». Другое дело, что Тарасенко при всем к нему огромном уважении — это не Буре и не Федоров. Кто видел первого и второго в деле на пике, однозначно с этим утверждением согласится, много раз кивнув.

Отбитая почка

Буре и Федоров — великие, если не величайшие. Прекрасно друг друга дополнявшие. Суперскоростные. И мы ведь так больше никогда и не увидели тройку Могильный — Федоров — Буре из-за отбитой перед Кубком мира-1996 почки Павла Владимировича. А так хотелось. Даже связку Федоров — Буре не увидели. В Нагано Русская ракета играл с Жамновым и Каменским. В Солт-Лейке — с тем же Жамновым и братом Валерием. При этом Могильный играл с Федоровым на все том же КМ-1996 и с Буре — в «Ванкувере».

Само собой, история не терпит сослагательного наклонения. Само собой, у «Детройта» было право сомневаться: Гилберт Стайн, на тот момент вице-президент НХЛ, заявил всем, что Буре для драфта недоступен за пределами третьего раунда, потому что якобы не выполнил квоту по проведенным в профессиональном хоккее матчам. Но Кристер Рокстром, скаут «Ред Уингз» по Европе, был уверен в обратном. И в «Ванкувере» были в этом уверены. Преспокойно затем доказав.

Черт, эти двое могли такое устроить, что вошли бы в историю как лучшая связка всех времен. С пиковыми Федоровым и Буре никто ничего не мог поделать. Идеальный двусторонний классический центр с потрясным катанием и мотором в тысячи лошадиных сил и вертевший всех крайний, легко убегавший от самых скоростных защитников. Оба с шикарным броском и невероятным игровым интеллектом. Да они такого могли наворотить! Сергей Викторович без особых проблем побил бы рекорд Могильного задолго до Кучерова. А Павел Владимирович легко пробил бы планку в 60 голов за сезон. И «Русская пятерка» состоялась бы намного раньше. И «Детройт» заполучил бы меня, как болельщика, не в 1995-м, а за год или два до того.

Да и с кубками вполне задалось бы. Вспомните «мать всех локтей» и сумасбродный поход в 7-й матч финала, куда Буре буквально втащил «Кэнакс» на своем горбу, с одной стороны и три перстня при невероятной эффективности в плей-офф с другой.

Что думает Буре

Было бы неправильно не спросить обо всем этом самого Буре. И вот что он ответил:

— Никогда не слышал об этой истории. Но если бы я играл в «Детройте», вряд ли бы я стал первым русским хоккеистом, чей свитер повесили под своды и номер из обращения вывели. Поэтому меня полностью устраивает то, что есть.

— Но ведь ваша связка с Федоровым могла стать легендарной.

— Сергей стал легендарным. Он уникальный игрок. И мне повезло, что я с ним играл в одной тройке. Но меня моя карьера полностью устраивает.

— «Русская пятерка» могла состояться несколько раньше, причем с вашим участием.

— У них была своя пятерка. А у меня была своя команда.

— А если помечтать?

— С позиции «а что если» — я бы не был первым игроком в истории русского хоккея, чей номер вывели бы из обращения.

— А у вас по-прежнему натянутые отношения с Федоровым?

— У нас никогда не было натянутых отношений с Сергеем. Мы видимся три раза в неделю. Дружим семьями. Моя жена дружит с его женой. У нас очень хорошие отношения. Я глубоко уважаю его и как человека, и как игрока, — сказал Буре.

Уж не знаю, насколько Павел Владимирович искренен в последнем ответе, говоря «никогда» и учитывая Анну Курникову. Да это и не важно. Какая теперь разница. Но во всем остальном позволю себе не согласиться. Условный Тревор Линден рядом не стоял с Федоровым. Да, Скотти Боумэн мог несколько ограничивать того же Буре в регулярках, но слава куется не в них, да и на дистанции Павлу Владимировичу было бы проще, и карьера была бы более длительной. Никто бы не задавался целью бить только Буре, потому что и без него звезд хватало. К тому же у «Ред Уингз» был чуть ли не самый крутой медштаб в НХЛ.

Я так хотел бы на это посмотреть. Жаль, что уже не суждено. Но хотя бы воображение разыгралось. По нынешним временам — уже хлеб. Такая вот примета эпохи.