Игорь Ларионов: "Тэйвз, Кейн и Кросби - продукт советского хоккея"

Прославленный советский и российский хоккеист Игорь Ларионов в своей статье на сайте theplayerstribune.com рассказал о том, каково было играть в ЦСКА в советские годы, а также поделился своим мнением по поводу "Чуда на льду" и потери индивидуальности хоккеистами НХЛ.

Несколько недель назад, летя в самолете из Финляндии, я посмотрел фильм "Одержимость". Многие мне советовали его, хотя я не понимал, что мне может дать фильм про джаз-бэнд. Но я увидел, как музыкант, учащийся играть на барабанах, сбивается с ритма, и обезумевший наставник бросает ему в голову стул. Через какое-то время он снова сбивается с ритма, и учитель заставляет его повторять партию снова и снова. Юноша потеет, его руки все в крови, и когда он наконец-то делает все правильно, то падает прямо на барабанную установку. Тогда учитель просто молча выходит из комнаты.

Меня многие спрашивали: "Жизнь хоккеиста в Советском Союзе была именно такой?" Я отвечал: "Нет, совсем нет. В фильме ученик, в конце концов, возвращается в шикарную квартиру и зовет свою девушку на свидание. Нам так не везло. Мы возвращались обратно в казармы". Хотя в меня никогда не швыряли стулья. Разве что шайбы, один или два раза.

Америка вспоминает 
"Чудо на льду"

Большинство американцев считают, что произошедшее 22 февраля 1980 года в Лейк-Плэсиде было концом истории. Для меня "Чудо на льду" было только началом. Я тогда не попал в сборную СССР. Мне было всего лишь 19 лет, и я выступал в своей родной команде из Воскресенска, города в 55 км к югу от Москвы. Нам не приходилось делать те сумасшедшие упражнения, которые показаны в документальном фильме "Красная армия", – поднимать валуны, кататься на коньках с утяжелителями. Мне даже не позволяли тягать штангу, пока не исполнилось 17. Мы просто играли в хоккей. Все было завязано на мастерстве и технике. Каждый день.

После "Чуда на льду" (хотя в СССР мы его так не называли) меня призвали в состав ЦСКА, который был базовым клубом национальной сборной. У нас не было выбора – нельзя было скрываться от Советской Армии. Каждый молодой человек обязан был отслужить в ней два года. Это был мой долг. В команде из моего родного города было больше демократии. А с первого же дня в ЦСКА вы знали, что попали в армию. Вам приходилось делать все, что скажут.

Когда я прибыл в расположение ЦСКА, то боялся, что утрачу свою человеческую сущность. В составе армейцев мы были только хоккеистами. Это была вся наша жизнь. Мы тренировались 11 месяцев в году и жили в общежитии барачного типа. Мебель была как в Motel 6 (сеть недорогих отелей в США. – Прим. "СЭ"), но через несколько месяцев начинаешь чувствовать себя как в тюрьме Шоушенк. Был один телефон на 25 игроков, и приходилось стоять в очереди, чтобы дождаться возможности позвонить своей семье или подруге (приходилось выбирать). Мы занимались на льду четыре часа в день, а затем работали на тренажерах, бегали и занимались другой подготовкой вне площадки еще пять-шесть часов. После этого нам разрешалось два часа посмотреть фильм. Выходные? Вы шутите. Не было никаких выходных. Мы тренировались каждый день. Я помню, как до и после Олимпиады-1984 нам дали всего шесть "свободных ночей" за целый год. "Свободная ночь" означала, что если игра закончилась в 21.30, то можно было покинуть базу и повидать свою семью. А на следующее утро была намечена очередная тренировка.

Единственное, чем разрешали развлечься, это бильярд. Да, и еще у нас было домино.

Каждый раз, когда дети смотрят документальные фильмы об этих временах, то думают, что это безумие. Но во времена холодной войны мы понятия не имели о том, что происходит на Западе. Мы не представляли, как выглядит жизнь в Америке. Для нас все это было нормой. И каждый знал, что когда ему исполнится 30, то все кончено. Ты – отработанный материал. Нужно было идти работать на завод или что-то в этом роде, потому что ты потратил 12 лет в спорте. Так что да, жизнь заканчивалась.

Может показаться невероятным, но творческий хоккей, которым мы славились, родился именно из этой военной системы. Нужно понять, что мы чувствовали, когда надевали коньки и выходили на лед – для нас это был глоток свежего воздуха. Мы нашли способ самовыражения. 5 утра, 11 вечера – когда вы на льду, все это не имело ни малейшего значения. Мы были в собственном мире. Такая атмосфера и создавала простор для творчества. Назвать это "забавой" не повернется язык. Это была свобода.

Практически все время я играл с одними и теми же четырьмя игроками: Крутов и Макаров были флангами, а Фетисов и Касатонов – защитниками. Каждый день одни и те же ребята. Нас называли "Зеленая пятерка" – за зеленые манишки, которые мы надевали на тренировках. Наш менталитет был схож с менталитетом джаз-бэнда из "Одержимости". Мы хотели импровизировать, творить и играть красиво, чтобы публика вставала с мест и аплодировала. Мы были постоянно в движении, даже защитники.

Если вы посмотрите записи нашей тогдашней игры, то поймете, что она совершенно не похожа на ту, которую сейчас демонстрируют команды НХЛ. Она скорее напоминала нынешний стиль футбольной "Барселоны". Наша философия заключалась в контроле шайбы, импровизации и постоянном движении. Мы перемещались по всей площадке в поисках открытых зон. Пас назад был так же хорош, как и пас вперед. Необязательно было видеть своего партнера. Мы могли чувствовать друг друга. Думаю, мы могли бы играть с завязанными глазами.

Из-за "Чуда на льду" бытует заблуждение, что советский стиль был разрушен задирами-американцами в тот день 1980 года. На самом деле мое поколение доминировало в хоккее на протяжении последующих 10 лет. Мы завоевывали золотые медали на четырех чемпионатах мира и двух Олимпиадах. Мне повезло покинуть СССР в 1989 году. После этого я провел 12 сезонов в НХЛ, выиграл три Кубка Стэнли и никогда не изменял своей манере игры. У меня был рост 177 см, вес 77 кг. Попади я в НХЛ сегодня, меня бы сочли слишком маленьким и отправили бы в низшую лигу.

Я не преувеличиваю. Именно по этой причине Павла Дацюка не выбрали на драфте в 1996 и 1997 годах.

Меня спрашивают, почему подобный креативный хоккей так редко можно видеть на уровне НХЛ. Первое, что бросается в глаза, это драки и грязная игра. Но ключевая проблема вовсе не в этом. Я никогда не был поклонником драк, но хоккей всегда был жестокой игрой. Бобби Кларк намеренно сломал лодыжку Валерию Харламову во время Суперсерии 1972 года. Те матчи были гораздо жестче, чем сегодняшние, но это не помешало Советам показать творческий хоккей.

Проблема носит более глубокий характер и начинается еще до попадания игроков в НХЛ. Ломать всегда проще, чем строить. И тренеру легче сказать своим игрокам, чтобы они "задушили" соперника, не дали ему играть. Да, еще есть игроки, сохранившие воображение и унаследовавшие советский дух, – Джонни Годро в "Калгари", Патрик Кейн с Джонатаном Тэйвзом в "Чикаго" и другие. Тем не менее, они являются исключениями из правила. Многие молодые игроки, которые могут прочитать игру на четыре хода вперед, просто не ценятся. Им говорят: "Проще, проще, проще".

Это довольно скучно. Никто не хочет, чтобы с ним расторгли контракт. Никто не хочет, чтобы его отправили в молодежку. Если вы посмотрите на тренеров юниорских команд, то увидите, что мало кто из них был нестандартным игроком. Большинство из них были тафгаями или обычными трудягами. Естественно, они учат игроков быть похожими на самих себя. Их воспитанникам по 17-18 лет, меньше, чем было мне, когда я перешел в ЦСКА. Вы можете что угодно говорить о менталитете в "Одержимости" (или менталитете в СССР), но если тренеры давят на детей в таком возрасте, то почему они заставляют их играть прямолинейно? Почему не заставлять их создавать шедевры?

Из-за консервативности АХЛ и НХЛ мы регулярно теряем Павлов Дацюков.

Я помню, как Дацюк сделал несколько финтов в одной из первых игр в составе "Детройта". Такие игроки, как Бретт Халл, Брендан Шэнахэн, Стив Айзерман или я, говорили ему: "Павел, продолжай в том же духе". К счастью, Скотти Боумэну хватило ума, чтобы разглядеть его потенциал. Окажись он в другой команде, с другим тренером, который не оценил бы подобного мастерства, то, возможно, Дацюк не остался бы в НХЛ. Он сейчас выступал бы в КХЛ.

В настоящее время в России играют четыре-пять Дацюков, которые никогда не получат свой шанс. Сергей Мозякин в прошлом сезоне набрал больше всех очков в КХЛ и вообще почти всегда был в числе лучших бомбардиров. Но ему уже 33, и никто в Америке о нем не слышал. Почему? Потому что в Америке большинство тренеров не вытерпели бы его манеру игры.

Я закатываю глаза каждый раз, когда слышу разговоры о том, насколько быстрым сейчас стал хоккей, насколько сложные сейчас схемы. Если следить за игрой, неужели создается впечатление, что она стала гораздо быстрее? Неужели она кажется более сложной? В советские годы была очень распространена поговорка, которую не мешало бы взять на вооружение современным тренерам и скаутам: неважно, как быстро ты катаешься, важно, как быстро ты думаешь.

В Америке все гордятся невероятным достижением сборной на Олимпиаде 35-летней давности. Конечно, я тоже стал более уважительно относиться к этому событию, прожив в США так долго. Но хоккейным фанатам необходимо также помнить и о советском наследии той эпохи. Как ни странно, но те яркие вспышки, которые дарят нам Тэйвз, Кейн и Кросби, – это продукт советского творчества и свободы на льду.