«В отеле после матча ждала записка: «Виктор, тебя обменяли во «Флориду». Интервью Козлова: хоккей и семья, Россия и Америка

Виктор Козлов прошел путь из Тольятти до успешной карьеры в НХЛ и сборной России, а после ее завершения погрузился в тренерство. Вот уже третий сезон Козлов возглавляет «Салават Юлаев». В интервью «СЭ», которое состоялось накануне 50-летнего юбилея, тренер рассказал о своей семье, страсти к автомобилям, путешествиях, а также вспомнил, как его обменяли из «Сан-Хосе» во «Флориду».

С братом вырезали узоры на коврах

— 14 февраля вам 50. Что к этой дате для вас главная личная гордость?

— Сразу озадачили вопросом. Горжусь — слово даже такое... Горжусь семьей, детьми, карьерой. Моей старшей дочке 23, а младшему сыну полтора годика. Приятно получать такие подарки от супруги к 50. Спасибо ей огромное. Дети и семья для меня самое главное в жизни.

— Сейчас по-новому переживаете все отцовские хлопоты?

— Это приятные хлопоты, которые давно со мной и никуда не делись. Первой дочке, повторюсь, 23, второй — 17. Сыну 10 лет и второму полтора. Из первого класса я никуда не перевожусь. Памперсы, бессонные ночи — все это есть. И все в радость.

— Отцовская мудрость приходит с годами, когда воспитываешь детей?

— Мы на Матче звезд разговаривали с Бенуа Гру. Отцовство мы видим одинаково. Сейчас с позиции возраста к воспитанию младших детей уже относимся не так, как к старшим. Становишься мудрее, терпеливее. Раньше я эмоционально реагировал на какие-то поступки. Сейчас — более взвешенно и хладнокровно. Как говорится, хватаюсь за ремень меньше.

— Старшей дочке прилетало больше всего?

— Да. Были в свое время у меня какие-то непонятные требования. Но у нас всегда оставались хорошие отношения. Первый ребенок — прекрасное время. Но я более эмоционально реагировал на поступки, которые мне тогда не нравились.

Реально ли привезти Кубок Гагарина в Уфу? Большое интервью главного тренера «Салавата Юлаева»

— Это передалось вам от родителей?

— Не сказал бы. Естественно, когда мы с братом шалили, нам доставалось. Знаете, что делали?

— Расскажите.

— Ковры резали на стене. Брали ножницы, вырезали узоры. Нам нравилось. В школе же вырезали снежинки. Нам казалось, что ковры надо тоже украсить. Нам за это прилетало, но не как-то критично. Ничего такого не было. Но я бы не сказал, что в отношении старшей дочери был каким-то деспотом и чрезмерно ругался. Просто со временем стал по-другому смотреть на какие-то вещи.

— Чем занимаются ваши родители?

— На пенсии, причем мама довольно давно. Отец работал на «АвтоВАЗе», мама — на башенном кране на стройке. Когда я поехал в «Динамо», подписал контракт и начал зарабатывать деньги, я сказал, чтобы мама больше не работала. Нам хватало денег. А отец уже не ходил на несколько работ, чтобы нас прокормить, а перешел на одну, где ему было комфортнее.

— Деньги для вашей семьи были в дефиците, раз отцу приходилось пахать на двух работах?

— Тогда в Тольятти все работали на «АвтоВАЗе». СССР развалился, 90-е, в магазинах ничего нет. Я, как и все, стоял с мамой в очереди за картошкой. Как сейчас помню: ее на снег вываливали и за двоих давали чуть больше. То есть стоишь, допустим, за колбасой — и за ребенка тоже давали больше. Ходили по магазинам вместе. Да, было непростое время.

Фото Всеволод Кукушкин, архив «СЭ»

Заносило после переезда в «Динамо»

— Родителям пришлось чем-то жертвовать, чтобы вы занимались хоккеем?

— Тогда секции были бесплатные. Если бы, допустим, за все нужно было платить, как сейчас, то я бы не играл в хоккей. Форму нам выдавали, в поездки ездили бесплатно, на тренировку и обратно — на автобусе. До четвертого класса, по-моему, форму сам таскал в рюкзаке сушить домой. Попозже уже была раздевалка, где могли все оставить. А родители приходили только на матчи в субботу или воскресенье. Мы были самостоятельными. Домой придешь — родителей нет. Надо покушать, суп разогреть, приготовить, сделать домашку. Тогда дети самостоятельными становились раньше.

— Почему выбрали хоккей?

— В Тольятти тогда проводились соревнования между цехами на «АвтоВАЗе»: хоккей, хоккей с мячом, футбол, волейбол. Мой отец — спортсмен, он во всем этом участвовал. Сам он из Ивановской области, а когда приехал на «АвтоВАЗ», им с мамой сначала выделили малосемейку. Отец был перспективным спортсменом. От цеха ему дали «двушку». Потом трехкомнатную, опять же, как перспективному спортсмену. Была программа, по которой завод обеспечивал жильем. Это я к чему — я всегда был вокруг спорта. Отец всегда брал меня с собой, мне все нравилось. Зимой играли в хоккей, летом в футбол. Когда мне было шесть лет, отец спросил, что мне нравится больше. Я сказал: «Хоккей». Так все и началось.

— Тольятти в 90-е годы был криминальным городом. Тяжело было не свернуть на плохую дорогу?

— Мне нравился хоккей. Со школы я шел на тренировку. И так каждый день. В 10-11-м классах меня привлекали в «Ладу». Времени вообще на это не было. Я тренировался по два раза в день. А еще школа! То, что происходило на улице, меня не интересовало и не касалось. А в 17 лет я уехал в «Динамо». Конечно, приезжая домой, я слышал истории, с чем связали жизнь мои друзья, знакомые. Но это их выбор. У каждого своя жизнь.

— Например?

— Спорт, завод или криминал.

«У меня на глазах один мужик в автобусе пырнул другого ножом». Самое необычное интервью Разина — об ужасах 90-х, любви и деньгах

— Жуткие картины на ваших глазах были?

— Я уехал в «Динамо» в 17 лет. В Москве мы жили в Новогорске. Никуда выйти не могли. Петр Ильич Воробьев, а потом Игорь Николаевич Тузик, тренеры «Динамо» в то время, говорили: «Завтра будет выходной, но если выиграете». И когда у нас была возможность, мы, конечно, выбирались. Например, в ночной клуб. Сейчас это кажется нереальным, но в то время мы добирались от Новогорска до центра за полчаса. Новостроек же не было — просто лес. Ходил один автобус, который в 9 часов уезжал последним рейсом. А после этого из Новогорска уже не выберешься. Поэтому все прошло мимо меня.

— Переезд в Москву и первые большие деньги изменили вас как человека?

— Разговоры об этом с родителями были. Они видели, что меня заносит. Ставили на место. Сейчас я тоже понимаю, что, проходя те самые медные трубы, меня реально заносило. Как говорится, Бог миловал. Я получил большой жизненный опыт.

— Заносило в плане хоккея или общения?

— К тренировкам относился не так трепетно, небольшое высокомерие появилось. Приехал все-таки из Москвы в Тольятти... Пару серьезных разговоров с родителями было. Они меня ставили на место.

— А сама жизнь ставила на место?

— Я понимаю, о чем вы говорите... У меня были истории, но я не хочу их рассказывать. Опять же, бывает как. Господь тебя может наказать так, что ты все потеряешь, а может дать по шапке и направить туда, куда надо идти дальше. В таком случае ты сам должен понять, что делал не так. Хорошо, что я быстро догадывался, как поступал неправильно.

Фото Getty Images

Страсть к автомобилям

— Помните, на что потратили первую большую зарплату?

— Отцу купили «девятку». Цвет — мокрый асфальт. Длинное крыло. Это как раз в «Динамо» я получил деньги. Раньше, когда ребята уезжали в НХЛ, клубы платили компенсацию в долларах. И потом из этих средств выделяли зарплату игрокам.

— Испытывали страсть к автомобилям?

— Да. Вторую машину я взял вишневую «восьмерку», короткое крыло. Расточил ее. Ездил как крутой тольяттинец. Знаете же, что можно отдать специалистам, чтобы двигатель расточили?

— Конечно, чтобы мотор был мощнее.

— Дело только в чем. Двигатель мощнее, а запчасти и расходники не подготовлены под это все. Через полгода, как меня и предупреждали, приводы полетели, передача выскакивала.

— Любили погонять в молодости?

— У нас в Тольятти все гонщики. Город же автомобильный. Хочется быстрее ехать, стартануть со светофора: первая, вторая скорость, третья. Первая потом не втыкалась, вторая вылетала, но ничего, я же как спортсмен ездил. Мне всегда нравились автомобили. В США я заморачивался. Мне нравились быстрые машины. Сейчас у меня Lexus 570, я им доволен: удобно, комфортно, высоко, через все в России проедет.

— Самая оригинальная машина в вашей жизни?

— Хорошая была BMW 540. Это год 1997-й или 1998-й. Суперавтомобиль! Летал как торпеда. Музыку еще поставил. Я тогда еще играл в Сан-Хосе. Багажника у нее не было. Двери обложили специальной звукоизоляцией, чтобы звук не проникал наружу. Сзади стоял усилитель Macintosh. Играло громко, качественно. Были такие времена.

50 лучших русских в истории НХЛ. Часть 3. Тарасенко — 28-й, Фетисов — 30-й

— Как партнеры по команде реагировали на ваше увлечение?

— С интересом. Им нравилось, когда садишься в машину, а там играет качественная хорошая музыка.

— Кто-то из партнеров ставил в свои машины такое же оборудование?

— Мы тогда плотно общались с Андреем Назаровым. И такими делами занимались вместе. То тут машину расточим, то там музыку поставлю. В Россию перегоняли машину на лето.

— Как реагировали на ваши авто в России?

— Это вы про время, когда народ ездил на «Мерседесах» 600-х? Я тогда не выделялся. В Тольятти, конечно, все ездили на тюнингованных «Ладах». Первой машиной, которую я привез, был «Ленд Крузер» вишневого цвета. Удобная, классная, большая. Тогда дороги были другие. Но мы без криминала, никаких темных дел.

— А могли у вас в Тольятти угнать машину?

— Могли. Но у родителей был гараж, я ее там закрывал. Плюс, знаете, могли угнать только заезжие. Приезжали люди на два-три дня, пару машин угонят и с концами. Свои в городе не угоняли. Куда ты ее потом продашь?

— И, наверное, понимали, чья машина.

— Об этом даже не задумывался. Это сейчас все знают, что это машина Александра Овечкина. В то время я даже не заморачивался. Приезжал на месяц-два и обратно отправлялся в Америку тренироваться.

Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

Флорида, путешествия

— Место на планете, которые вы рекомендуете посетить?

— Знаете, мы не были в Долине Напа. Это винодельня в Калифорнии. Говорят, там очень красиво. Новая Зеландия — тоже уникальное место. На нашей планете множество красивых точек. В России — само собой, Байкал, Алтай, Башкирия.

— Много может предложить в плане отдыха Флорида.

— Я играл там семь лет, Флорида мне приелась. Уже не ценилось то, что считалось уникальным. Когда каждый день видишь все это, становится обыденным. Хотелось уехать куда-нибудь в холод, чтобы выйти из зоны тепла.

— Куда?

— В отпуске много времени проводил в Санкт-Петербурге. Там летом свежо, иногда даже прохладно. А рядом еще Карелия, где тоже очень красиво.

— Расслабленный отдых или активный — вы за какой?

— Я и за тот, и за другой. Раньше мне очень нравилось играть в теннис. Предпочитал активный отдых. Став постарше, понял, что организму лучше, когда я двигаюсь. Спорт стал частью жизни, без которой чувствуешь себя неполноценным.

«Сначала поборемся за Кубок Гагарина, а потом — за Ливо». Интервью гендиректора «Салавата Юлаева»

— Отпуск, который вас разочаровал, был?

— Такого не было. Когда играл в Америке, отпуском были поездки в Россию. А когда стал играть и тренировать здесь, то в отпуск приезжал в Америку. Когда есть возможность, ездим с женой вдвоем в Европу. Рим, Париж — прекрасные города. Но и обязательно проводим время с детьми.

— Могли остаться жить в США?

— Я много думал об этом, но решил, что Россия мне ближе. Здесь я чувствую себя комфортнее. Россия — родная страна, менталитет тоже отличается. Дома мне нравится больше.

— Какие главные отличия в менталитете?

— Люди везде хорошие, но мне хочется, чтобы мои дети жили в России, чтобы знали историю, понимали, что такое русский дух. Отличия все равно есть, хоть они и небольшие. Они, прежде всего, касаются взглядов на воспитание детей.

Матч звезд в Новосибирске удался. КХЛ сделала праздник, несмотря на скепсис вокруг

— Сын приехал с вами на Матч звезд КХЛ в Новосибирск. Ему нравится хоккейная варка?

— Ему нравится хоккей. Что в Магнитогорске, что в Уфе дети были частью команды. Уже в Магнитке он приходил в раздевалку и катался на льду. Когда сейчас выпадают выходные, тоже катаемся с ним в Уфе. Он занимается хоккеем, поэтому на Матче звезд был доволен до одного места, фотографируясь, беря автографы разных легендарных хоккеистов.

— Получается, у сына не стоял выбор: хоккей или что-то другое, глядя на то, чем занимается папа?

— Возможно. Опять же, я сам пришел в хоккей, потому что благодаря отцу сам был вокруг спорта. И мой сын тоже оказался вокруг спорта, потому что я уже тренировал. Он общается с хоккеистами, спортсменами, с их детьми. Спорт вокруг нас. Но свой выбор, что делать дальше, он сделает сам.

— Чем занимаются ваши девочки?

— Старшая дочь живет в Америке. Агния, вторая дочка, оканчивает школу в Уфе, учится в 10-м классе. Планирует, куда поступать. Они у меня умненькие.

— Что-то спортивное?

— Нет-нет, они у меня умненькие. Не в обиду хоккеистам (улыбается).

Фото Александр Федоров, «СЭ»

Токсичные игроки

— Какие качества характера цените в людях?

— Искренность, честность.

— Как хоккейный коллектив реагирует на двуличных людей?

— В хоккейном мире никого не обманешь. Все ребята видят, кто с хитрецой, кто боится, кто не боится. Все видно. Моя задача в раздевалке — связать всех игроков с разными характерами. Ведь я же не могу из-за характера не взять хорошего хоккеиста. Мои личные отношения никак не могут влиять на то, как выглядит команда. Моя задача — связать игроков и выжать из них результат. А токсичные личности обычно быстро становятся изгоями, другими. И либо они меняются, либо перестают показывать свою токсичность.

— Как команда может потушить такие качества в игроке?

— Это возможно, если в команде есть правильные лидеры с правильным характером, подходом и взглядами.

Рекорд Мозякина все ближе. Канадец Ливо вернулся в состав «Салавата» после сотрясения и сразу забил

— Взаимоотношения в коллективе в России и Северной Америке одинаковые?

— Да. Если игроки вышли на такой уровень, то точно среди нет слабохарактерных. Есть эгоисты, которые, чуть что, начинают показывать иголки. А есть, наоборот, персонажи, которые мотивируют и помогают команде. Такие люди есть везде — что в Америке, что здесь. Единственное, в командах, которые выигрывали кубки, которые становились династиями, присутствует правильный дух победителей. И его формируют именно лидеры.

— Что помогло вам освоиться в Северной Америке и стать своим?

— Когда у меня голова встала на место, я понял, как нужно тренироваться и что нужно перестать пижонить. Мне нравился хоккей. В НХЛ очень важно трудолюбие. Если ты не стараешься или не понимаешь, что летом надо готовиться, чтобы попасть в состав, то тебя могут выгнать или обменять. А чтобы этого не случилось, надо трудиться.

— Был ли в карьере момент, когда хотелось бросить хоккей?

— Только пару раз после неудачных игр. Мысли проскакивали, но, конечно, я этого не сделал. Даже никогда не думал, чем бы я занимался по жизни, если бы не хоккей. Пришлось бы как-то адаптироваться, конечно. Но хоккей со мной с детства. Все переходные периоды им жил.

Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

Трудности в Северной Америке

— Переезд в США в довольно раннем возрасте открыл вам глаза на что-то?

— В Америке стал самостоятельным. В начале карьеры в НХЛ потерял много времени зря. Если бы серьезнее относился к подготовке к матчам, то...

— Карьера была бы еще успешнее?

— Никто не знает. В НХЛ я приехал из «Динамо», где все было четко расписано. Тебя тренировали, кормили, укладывали спать. А в НХЛ — ты один. Квартиру снимаешь сам, ресторан находишь сам, магазины сам, все делаешь сам. А еще и готовишься и тренируешься сам. У меня заняло много времени, чтобы все это понять.

— Какие были страхи, когда уезжали в новую страну?

— В то время из «Динамо» в НХЛ уехало много ребят. Я подписал контракт с «Сан-Хосе», где играли Андрей Назаров, Игорь Ларионов, Сергей Макаров, Сандис Озолиньш, Артурс Ирбе. Обстановка была даже слишком комфортная. Чересчур.

— Почему же?

— На мой взгляд, мой английский сразу стал лучше, когда меня обменяли во «Флориду». В команде я был единственным русским, а следующим русскоговорящим был Дэвид Немировски. Он специально говорил со мной на английском, чтобы я быстрее учил язык.

— Когда освоились в США, изменились как человек? Испытали что-то похожее, как было после переезда из Тольятти в Москву?

— В 20-21 эти моменты еще проскакивали. А после обмена во «Флориду» у меня голова повернулась в правильную сторону. Понял, почему меня обменяли из «Сан-Хосе», и я благодарен клубу за это. В «Сан-Хосе» я заплывал за буйки.

Виктор Козлов: «С Федоровым «Вашингтон» пока не вспоминали»

— Как это проявлялось?

— Не до конца выполнял тренерские установки, не до конца делал то, что меня просили на «земле». Считал, что знаю свое тело лучше тренеров. Начал умничать. А в хоккее дисциплина — прежде всего.

— Открытого конфликта с тренером не было?

— Дэррил Саттер один раз со мной спокойно поговорил. Он мне сказал: «Виктор, ты парень высокий. Я хочу, чтобы ты просто 20 минут до тренировки крутил велосипед и был разогретым. Тогда на льду ты сразу побежишь». Я ему: «Да-да», а сам ничего не делал.

— Какие были санкции?

— Начало сезона было хорошим. Я набирал очки. А как только перестал, стал меньше играть. А потом меня поменяли во «Флориду».

— Как это случилось?

— Мы поехали в Лос-Анджелес на одну игру. В клубе знали, что готовится обмен, но мне ничего не сказали. Поехал без вещей, все-таки одна игра. После матча прихожу в гостиничный номер. Стоит баул, две мои клюшки и записка: «Виктор, тебя обменяли во «Флориду». Самолет завтра в 5.45».

— Даже лично не сказали?

— Нет. Мы с Андреем Назаровым сначала подумали, что кто-то прикалывается. Но нет — не прикалывались. И я полетел.

— С Саттером потом общались?

— Сначала была большая обида. Мы с ним случайно встретились через год. Один из его братьев работал во «Флориде». Через год, когда мы встретились в коридоре арены, я уже понял, почему он это сделал, и обмен мне пошел на пользу. Мы пожали друг другу руки, все нормально.

Фото Дарья Исаева, «СЭ»

Кто оказал влияние на Козлова

— Хоккеисты, с которыми вы работали как тренер, отмечают вашу порядочность, честность. Эти качества заложены с детства?

— Это однозначно воспитание. Плюс люди, которых я встречал по жизни. У меня были и есть хорошие друзья, у которых я многому научился. На одном тренерском семинаре был задан вопрос: «Как вы себя ведете, когда приходите на интервью к руководству?» Правильные слова сказал Питер Дебур: «Вы просто должны быть собой. Если вы будете что-то играть, то вы не сможете играть это постоянно. Наигранность ни к чему хорошему не приведет. Просто будьте собой».

Вот и я такой, какой есть. Вижу и говорю как есть. Хорошо, что мой тренерский штаб собран среди ровесников. Мы выросли в одно время, имеем схожие взгляды на жизнь. Естественно, характеры отличаются, но это наш плюс. Мы видим по-разному, можем спорить, но всегда в диалоге приходим к правильному решению.

— Какие люди оказали на вас особое влияние?

— Мне повезло оказаться в «Вашингтоне». Где играли Овечкин, Семин, Сергей Федоров. Общение с Сергеем — и в то время, и сейчас — меня приятно удивило. Сергей — столб, кремень. Я понимаю, почему «Вашингтон» тогда взял Федорова. Это большая личность. Лидер! Повезло пересечься с Павлом Буре, потренироваться с Владимиром Валерьевичем Буре. Конечно же, Сергей Гончар и Сергей Брылин. Мне повезло, что рядом были большие личности, от которых можно многое было почерпнуть. Одним словом — профессионалы и в хоккее, и по жизни.

— Напоследок вернемся к юбилею. Какой идеальный день рождения для Виктора Козлова?

— Я запомнил вот что. 14 февраля — День святого Валентина. Резервацию в ресторане надо делать заранее. Просто так свободный столик не найти. Это я говорю про время в США. С возрастом к праздникам отношусь спокойнее. Сейчас самое главное — собрать друзей, посидеть, поговорить. Иногда хочется просто побыть в кругу семьи, иногда — встретиться с друзьями.

— Раз день рождения выпадает на День святого Валентина, с супругой вы обмениваетесь подарками?

— Она в шутку говорит, что я могу не тратиться ей на подарок и она мне тоже ничего не подарит. К подаркам, если честно, отношусь спокойно. Как и к празднованию дней рождения. Нет какого-то культа. Мне просто нравится собрать друзей, пообщаться. Но Наталья, конечно, не перестает меня удивлять. Каждый год делает замечательные подарки. Мне очень повезло с женой.

Матч «Салават Юлаев» — «Ак Барс» — смотри на Кинопоиске с подпиской Яндекс Плюс