Настоящий хоккейный Ironman. Был капитаном у Тихонова, играл с Мозякиным, ходит в армейский фан-сектор

Николай Пронин — один из самых уважаемых российских хоккеистов. Воспитанник ЦСКА начал хоккейный путь еще при Викторе Тихонове, который в 18 лет назначил его капитаном армейского клуба, когда часть хоккеистов объявила забастовку из-за задержек по зарплате. Пронин посвятил ЦСКА долгие годы и даже после завершения игровой карьеры в сердце остался армейцем. Сейчас Николай работает тренером по физической подготовке в «Сочи». Он отвечает за занятия в зале и закладывает функциональную базу хоккеистов. Предсезонка — жаркая пора для тренеров ОФП. С этого вопроса я и начал беседу с Николаем. Из большого интервью Пронина вы узнаете: были ли любимчики у Тихонова, максимальный вес штанги, которую Николай жал от груди, и что означают буквы ММА на номере его машины.

«Ты чего за мной ездишь, клоун?» Почему молодое поколение не уважает старших

Сочи, предсезонка

— Предсезонка — самый тяжелый этап для тренера по ОФП?

— Наверное, да. Из всех этапов чемпионата это один из наиболее трудных и напряженных. Много работы, плотный режим практически месяц: лед, зал. Двухразовые тренировки, график напряженный, но не скажу, что для меня такой режим — большая сложность. В «Адмирале» я работал и помощником главного тренера, и тренером по физической подготовке. И на скамейке стоял, и на льду катался с игроками, и работал в зале. Тогда было сложнее. Плюс еще перелеты, акклиматизация. Сейчас нет смысла жаловаться на сложности. Это моя работа. Вкалываю на благо результата и развития игроков. Я всю жизнь в спорте — нахожу время и для себя, чтобы позаниматься. Это мой стиль жизни: тренировки, спорт, движение. Наша задача — помогать ребятам совершенствоваться.

— Вы отвечаете только за физическую подготовку, или в ваши обязанности входит и разработка рациона питания?

— Прежде всего — за физическую подготовку, но стараюсь консультировать и по питанию. Этим занимаюсь не только я — за питание отвечает и медицинский штаб. Помогаем и подсказываем ребятам, как правильно питаться, как подводить организм к матчам, как восстанавливаться.

— Как выстроена вертикаль по взаимодействию с главным тренером? Вы сами определяете программу работы в зале, или же Евгений Михайлович спускает сверху рекомендации для вас?

— Когда в прошлом сезоне Евгений Михайлович пришел в команду, мы сразу нашли с ним общий язык. У нас полное взаимопонимание. Мы еще в конце прошлого чемпионата вместе обсуждали и формат тренировок, и их функциональную направленность. Это не только мои предложения — мы старались обсудить методики всем штабом. Если говорить про работу вне льда, конечно, ее большую часть провожу я. Но есть главный тренер, который всегда может что-то подсказать. Всегда прислушиваюсь к его советам и идеям. Повторюсь, что мы с ним на одной волне, глобальных разногласий на подготовку у нас нет.

— Как устроена работа по ОФП в «Сочи»? Все игроки занимаются в общей группе?

— Не открою большого секрета: мы работаем двумя группами. У нас много игроков, в том числе и на просмотровых контрактах. Тем более на предсезонке у некоторых хоккеистов были ограничения по физическим нагрузкам. Или из-за старых травм, или из-за перенесенных операций. Кому-то запрещена ударная нагрузка, кому-то нагрузка с большими весами. Их мы старались ограничить работой вне льда и давали нагрузку с учетом их физиологических особенностей и состояния здоровья. Стараемся для каждого игрока построить индивидуальный тренировочный процесс.

— Есть разница в летней подготовке защитников и нападающих?

— Разницы практически нет. Она идентична на 95 процентов.

— А у вратарей?

— А у них уже отличается. У нас есть тренер вратарей Александр Залевский, который прекрасно разбирается в своих вопросах. С голкиперами я работаю меньше — этот вопрос отдан нашему тренеру вратарей, который и занимается их подготовкой. Но мы не отделяем вратарей в отдельную касту. Я принимаю участие в тренировочном процессе, но по большей части его организует тренер вратарей.

— Вы говорили, что прошли времена, когда хоккеисты приезжали на сборы не в форме. Неужели все прилетают в полной боевой готовности?

— Не отказываюсь от своих слов. Совру, если скажу, что все приехали в идеальной форме. Конечно, такого нет — кто-то готов лучше, кто-то хуже. Но сейчас нет такого, как в 1990-е годы, когда люди летом ничего не делали, а потом хотели быстро набрать форму перед сезоном. Все больше ребят относятся к этому профессиональнее. Они понимают, ради чего играют, что это их контракты, заработок семьи. Никто не хочет портить свою репутацию. Нам с главным тренером понравилось, в каком состоянии команда подошла к сезону. Это подтвердили и проведенные тесты. Конечно, кто-то был готов на 70 процентов, кто-то на 60. Самое главное, что все игроки готовились.

— Согласны, что сейчас особенно молодые хоккеисты уделяют физическим кондициям больше внимания, чем несколько лет назад? Вырабатывается психология элитного спортсмена.

— Абсолютно. Приятно видеть, что люди профессиональнее относятся к своей работе, здоровью и физическому состоянию. Да, это касается не всех, но тенденция положительная. Этот прогресс радует.

— Сколько должен длиться полный отдых от спорта летом? Или тренироваться нужно непрерывно — 365 дней в году?

— Постоянно тренироваться нельзя. Мы не роботы. Организм, мышцы и центральная нервная система должны отдыхать. Не забывайте, что сезон длится по 9-10 месяцев. У ребят серьезные нагрузки. Отдыхать надо, но с умом. Не лежать на диване с бутылкой пива — отдых должен быть активным. Кто-то отдыхает две недели, кто-то — месяц, кто-то — короткими циклами. У каждого свой формат, но отдыхать надо обязательно.

Летом я скидывал ребятам программу тренировок. Приятно видеть, что многие ее приняли и работали по ней. Вы можете слышать мнение, что отдыхать вообще не надо. Я его не поддерживаю. Сам был игроком и знаю всю кухню. Отдыхать обязательно надо.

— Сейчас почти все хоккеисты летом занимаются с персональными тренерами. Сталкивались с ситуациями, когда вы рекомендуете игроку делать одно, а нанятый им на лето тренер — другое?

— Конечно, такое было и будет. Это нормально. Программа, которую я скидываю на лето, — не табу. Это больше рекомендация и шаблон для помощи. Ребята готовились в разных городах, в разных условиях. Не считаю это большой проблемой. Главное, что они готовились.

— Многие хоккеисты говорят о том, что с годами начинают осознавать значимость разминок и заминок. И если бы в 18 лет они усерднее работали над своим телом, то могли бы играть намного дольше.

— Соглашусь с вами. Есть много примеров людей, которые профессионально относятся к своему здоровью. Возьмем того же Яромира Ягра — легендарная личность и фанатик хоккея. Это пример для всех спортсменов — и для молодых, и для опытных. Чтобы продлить жизнь в спорте, нужно следить за собой: правильной питание, разминки, заминки. Ничего не приходит спонтанно. Спортивное долголетие зависит от твоей подготовки и отношению к здоровью. Конечно, раньше не было тренеров по ОФП, не было даже пенных валиков. Большинство моментов шли на самотек. Когда пришли новые тренеры и привнесли новые методики, работа стала качественнее.

2003 год. Николай Пронин и Андрей Мухачев показывают трофей Виктору Тихонову на Кубке «Спартака». Фото Григорий Филиппов, —

«От судьбы не уйдешь». Почему Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады-1981, после чего Валерий погиб

Тихонов

— Правда, что в молодости вы жали от груди штангу весом 200 кг?

— 200 не жал, 180 было.

— Сколько вам тогда было лет?

— 22-23 года. Молодой еще был. Вы знаете мою любовь к тяжелой атлетике и штанге. У меня отец — бывший тяжелоатлет. Все лето, когда папа работал в зале, я проводил у него. Увлекаюсь этим и сейчас. Были времена, когда я жал 180 кг, но сейчас я, конечно, староват. С такими весами уже не работаю.

— 170 кг?

— Нет-нет, старые болячки дают о себе знать. К сожалению, это обратная сторона медали. Работаю в зале и люблю это, но от больших весов уже отошел.

— В спортзале у партнеров челюсть не отвисала, когда они наблюдали за тем, как вы жмете 180 кг?

— Конечно, многие удивлялись. Для многих это было в диковинку. Но я никогда не отделял работу в зале от хоккея. Это всегда шло вместе.

— Вы же даже выполнили норматив кандидата в мастера спорта по пауэрлифтингу. Что для вас значит это достижение?

— Это просто цель. Шло очередное межсезонье, я проводил лето в зале у отца и решил попробовать. Естественно, получилось не сразу, долго работал и выполнил норматив. Не могу сказать, что я хвалился этим, но было круто. Поставил для себя цель — и достиг ее.

— Могло ли так произойти, что вы связали бы жизнь не с хоккеем, а с тяжелой атлетикой?

— Папа изначально отдал меня в хоккей, так что вряд ли я бы связал жизнь с тяжелой атлетикой. Мне очень нравился хоккей, я получал удовольствие с детских лет. Вряд ли я бы связал жизнь с тяжелой атлетикой, хоть и очень люблю эту дисциплину. Всегда найду время, чтобы сходить в зал.

— Как добиться того, чтобы физические упражнения не мешали выполнять различные элементы на льду? Руки ведь забиваются — и уже не так чувствуешь клюшку.

— Это неоднозначный вопрос. Есть быстрые и техничные хоккеисты, которые по определению не жмут больших весов. Конечно, на них в какой-то степени это может повлиять — они могут стать более тяжелыми, закрепощенными, не такими техничными. Такие примеры есть. А есть игроки разрушительного плана, у которых другие узкоспециализированные функции. Им работа со штангой только пойдет на пользу. Но в любом случае силовая база нужна, без нее — никуда. Мы сейчас не говорим о невероятных весах и мышцах, но без силы ты не сможешь играть.

— Согласны, что упражнения с баллонами больше закаляют характер и развивают выносливость, чем придают колоссальную силу?

— Нельзя говорить, что баллоны вырабатывают характер. Баллоны бывают разные — в зависимости от веса и типа упражнений. Баллоны дают результат, но нужно четко понимать, когда и в каком режиме их давать.

— Вы применяете в своих занятиях баллоны?

— Сейчас на предсезонке мы их использовали. Не могу сказать, что сторонник баллонов. Для меня в приоритете остается работа в зале, на велосипедах, высокоинтенсивные интервальные тренировки. Но в этом году тренерский штаб решил включить их в программу. Мы дали адекватную нагрузку, посмотрим на результат в дальнейшем.

— Вспомните, с кем из тренеров летом приходилось тяжелее всего?

— Больше всего сезонов я провел у Виктора Васильевича Тихонова. Наверное, с ним и было тяжелее всего. Трудные летние сборы были у Петра Ильича Воробьева. Наверное, у Воробьева даже потяжелее было. Многие называют Тихонова тираном и жестким человеком. Но я не могу сказать ни одного плохого слова в его адрес. Да, у него непростой летний период, но не было такого, чтобы люди выживали.

— В чем главная особенность сборов Виктора Тихонова?

— Если коротко: мы работали на льду и в зале с акцентом на скоростную выносливость.

— Помните историю, как в ноябре 1996 года вас не выпускали в Вену вместе с ЦСКА из-за того, что у вас не было письменного разрешения от родителей на вылет? Тогда Тихонов кому-то позвонил, и вас все-таки пропустили. Не узнали, кому он звонил?

— Было такое. К сожалению, кому он звонил, я не знаю. Но, зная регалии, заслуги и величину имени Тихонова, могу предположить, что звонил «наверх» самым серьезным людям. Я тогда поехал еще несовершеннолетним, и меня не выпускали из страны. Виктор Васильевич решил вопрос очень быстро. Он — титан и легенда. Знаю, что многие вопросы он решал на раз-два. Его знали не только спортсмены, но и люди, которые не имели отношения к спорту. Его ценили, уважали, и, конечно, он мог решить разные вопросы.

— А можете сравнить подходы Тихонова и Валерия Белоусова, с которым вы работали в «Магнитке»?

— Белоусов — другая легенда тренерского цеха. У меня остались замечательные воспоминания от работы с ним. Прежде всего, он — хороший человек, от которого не услышишь грубого слова или крика. Он всегда был добрым и порядочным, старался найти подход к ребятам, знал, какие слова сказать. Белоусов — замечательный психолог и очень сильный специалист. Сложно сравнить его с Тихоновым. Они все-таки разные и несопоставимые по работе люди, но оба относятся к мэтрам нашего тренерского цеха.

— Сейчас у каждой команды по семь-восемь тренеров, раньше за все отвечали несколько человек. Как тренеры старой школы успевали за всем?

— Начнем с того, что были другие времена и не было современных технологий. Как-то справлялись. Сейчас все движется вперед: появляются и тренеры вратарей, и тренеры по ОФП, и тренеры по развитию. А раньше — два-три тренера отвечали за все. Это было в порядке вещей. Сейчас идет прогресс, хоккей движется вперед. Сейчас можем следить за микроскопическими аспектами, о которых раньше и представить не могли, что их можно отслеживать.

— Иностранные специалисты, с которыми вы работали, нагружали меньше?

— Нельзя сказать, что меньше. Скорее они нагружали по своим программам. Немного по-другому — по более современным методикам, перенятым из Северной Америки и Европы. У них был более современный подход.

— Когда в России придут к такому, чтобы хоккеисты собирались за неделю-две до старта контрольных матчей, как это происходит в НХЛ?

— Не забывайте, что у них длиннее сезон. В НХЛ играют на 25 матчей больше, чемпионат тяжелее. Не вижу смысла, имея за плечами такой тяжелый сезон, собираться на предсезонке за два месяца. У них давно все профессионально: игроки готовятся самостоятельно. Возможно, если бы у нас был чемпионат из 82 матчей, мы бы быстрее к этому пришли. Но пока у нас такие реалии. Мы движемся к этому, но главное — готовиться правильно. Неважно, за два месяца или за две недели.

Сергей Мозякин и Николай Пронин. Фото Александр Федоров, «СЭ»

Персонаж из хоккейной Красной книги. Легендарный Мозякин завершил карьеру

Мозякин, ЦСКА

— С каким настроением вы прочитали новость о том, что Сергей Мозякин завершил карьеру?

— С каким настроением... Прекрасно знаю Сергея, периодически общаемся, но не так близко, как когда играли вместе в «Химике», «Атланте» и ЦСКА. Грустно, что партнер и друг, с которым я играл много лет, закончил с хоккеем. Всему рано или поздно приходит конец. Думаю, Сергей принял взвешенное и обоснованное решение. Человек стал легендой российского хоккея, побил множество рекордов, в том числе снайперский Бориса Михайлова. Сергей золотыми буквами вписал свое имя в историю нашего хоккея. Грустно, что такой мастер закончил. Он вошел в историю — на его игре выросло не одно поколение хоккеистов и болельщиков. Это был прирожденный снайпер. Приятно, что мне довелось поиграть с ним в одной тройке. Сергей — уникальный игрок, такие рождаются раз в двадцать лет. Он задал планку, к которой надо стремиться.

— Вы играли с Сергеем и Альбертом Лещевым в одном звене. Самое трудное, с чем вы столкнулись, когда искали химию?

— Воробьев увидел что-то в нас и поставил вместе в «Химике». Мы быстро нашли химию. Серега — технарь, распасовщик, снайпер. Я — больше игрок для черновой работы, таскал рояль. Мы хорошо дополняли друг друга, каждый был на своем месте и делал свою работу. Очень приятно вспоминать те сезоны, когда играли с Лещевым и Мозякиным в одном звене. У нас было хорошее взаимопонимание. Приятное время.

— Вы определили для себя, в чем феномен Мозякина? Что позволяло ему при не самых выдающихся габаритах раздевать оборону соперников и унижать вратарей?

— Вы правильно сказали слово «феномен». Да, у него не было фантастических физических данных. Мозякин — игрок от Бога. Его сильное качество — точный бросок. Кому-то кажется, что он не очень сильный, но так только кажется. У него прекрасное голевое чутье. Все знали, что он будет бросать со своей точки, будет натягивать, но никто не мог с ним ничего поделать. Человек с замечательным броском и голевым чутьем. Такие игроки рождаются раз в несколько десятилетий.

— Вы завершили игровую карьеру в 2017 году и уже в следующем сезоне перешли к тренерской деятельности. Быстро ли удалось переключиться?

— Нет, но первого сезона мне хватило, чтобы переключиться. Сначала было непривычно, хотя я оставался в своей среде. Глобальных проблем при переходе не было. Все знакомо, все на автоматизме.

— Никогда не приходила мысль — выбежать на лед и самому сделать то, что не получается у игроков?

— Было, и сейчас есть! Столько лет отдал хоккею — такого желания не может не быть.

— Вы сейчас не играете в хоккей?

— Сейчас нет. Очень много работы, и на это нет времени. Турниры, переезды, постоянно с командой. Удается поиграть только летом в межсезонье с любителями в Москве. Чисто для удовольствия. Сейчас нахожу время только позаниматься в зале.

— Вас уважали и уважают и партнеры, и судьи, и соперники. Сейчас, когда вы работаете тренером, воспитываете молодых игроков и с точки зрения хоккейной этики?

— Отчасти да. Стараюсь передавать свои знания и опыт. Задача любого тренера — сделать из игрока мастера. Не хочу сказать, что я стараюсь быть строгим учителем. Не понимаю тренеров, которые говорят, что надо убить в себе игрока. Наоборот, считаю, что ты должен оставить в себе частичку хоккеиста. Только тогда ты понимаешь, как живет команда. Хоть я и тренер, отчасти остаюсь игроком. Стараюсь передавать знания парням — за спиной богатый опыт.

— Часть сезона-1998/99 вы провели в Северной Америке. Почему не остались за океаном? Хоккеисты вашего типажа ценятся в НХЛ.

— Я не был задрафтован в НХЛ, это — минус для меня. Я поехал в Северную Америку с целью пробиться в НХЛ через сито низших лиг. Сложно занести тот сезон в актив, но я совершенно не жалею о том решении. Это колоссальный опыт в плане игры и уровня жизни. Я играл в не самых сильных лигах, но прекрасно знал, куда еду и как пробиться выше. Скажу больше — у меня уже был подписан контракт на следующий год с одним из клубов АХЛ. Но на тот момент произошла неприятная ситуация в ЦСКА, когда команда разделилась на два лагеря. Вернувшись из Северной Америки, я доиграл сезон за команду Тихонова. После одной из последних тренировок Виктор Васильевич меня подозвал и попросил остаться. Как вы помните, тогда ЦСКА Александра Волчкова играл в Суперлиге, а наш ЦСКА — в низшей лиге. У нас была непростая ситуация и с финансами, и с составом. Тихонов знал меня с 1996 года и попросил остаться — отказать ему я не мог.

Остался ради клуба и Тихонова, но не ради денег — такого не было по определению. У меня на руках был контракт с командой АХЛ, но я не мог подвести Тихонова, который в 16 лет взял меня в команду и дал дорогу в большой хоккей. Совершенно не жалею, что тогда остался в ЦСКА.

— Вас в 18 лет выбрали капитаном ЦСКА, когда возрастные игроки объявили забастовку. Что чувствовали в тот момент?

— Тогда перед одной из игр осенью 1997 года большая часть команды объявила забастовку из-за задержек по зарплатам. Естественно, эти люди не вышли на игру. Тихонов решил выставить состав из ЦСКА-2. Несколько человек из основы, кто не бастовал, остались. Я был в их числе. Тихонов знал меня, я проводил уже третий сезон в команде. Наверное, капитанство — это больше аванс от Тихонова. Приятно, что он выбрал меня. Возможно, чем-то я был симпатичен Тихонову. «Нефтехимику» мы тогда крупно влетели — но это уже другой вопрос.

— Можно сказать, что вы были любимчиком Тихонова?

— У него не было любимчиков. Для него не существовало авторитетов на льду. Все играли по заслугам. Он мог крикнуть и на людей с именем, и на игроков более старшего возраста. Причем все это было по делу. Возможно, некоторые игроки ему были симпатичны за свое отношение к делу, но я не помню, чтобы у него были любимчики.

— У вас много татуировок. Вы говорили, что каждая из них со смыслом. Расскажете о некоторых?

— Долго рассказывать. (Улыбается.) Да и не особо люблю это распространять. Это не секрет, просто долго обо всем рассказывать. Например, если взять на груди две религиозные татуировки, это — лики Иисуса Христа и Николая Чудотворца. Я — верующий человек, наколки на груди связаны с религией. Уйдет много времени, чтобы объяснить все, но есть пара татуировок, про которые я вообще рассказывать не хочу.

— Татуировок, ассоциирующихся с родным ЦСКА, нет?

— Нет. Не секрет, что я — коренной армеец и поклонник ЦСКА. Многие друзья из армейских кругов часто спрашивали: «Когда ты набьешь себе наколку ЦСКА?» Когда играл, отвечал всем — что как только мы выиграем кубок. Но пока не довелось. (Смеется.)

— У вашей машины номер с тремя буквами ММА. В этом тоже есть символизм? По номеру можно подумать, что вы деретесь в ММА.

— В ММА я не дерусь, но они связаны именно с этим. Помимо хоккея у меня есть несколько видов спорта, за которыми я слежу. Очень люблю смешанные единоборства, стараюсь по возможности следить за турнирами UFC, Bellator.

— Никогда не пробовали себя в смешанных единоборствах?

— Пробовал. Одно лето я тренировался с профессионалами из ММА. Но это было больше личное желание погрузиться в эту кухню.

— Где вы тренировались?

— В Америке.

— Правда, что вы коллекционируете фигурки коней и лошадок?

— Да-да, это правда. Люблю этих животных, плюс — это армейский символ. Это было мое хобби, когда играл. Болельщики часто дарили мне игрушки лошадок. Их накопилось очень много. Сейчас занимаюсь этим меньше, но если люди дарят или появляется момент купить, я не упускаю возможности пополнить коллекцию.

Он весил под 140, играл с Федоровым и Буре, выигрывал чемпионат России. Уникальный технарь, которому не мешали лишние килограммы

— Вы ведь еще и фанат футбольного ЦСКА. Когда последний раз были в фан-секторе?

— В этом межсезонье.

— Что для вас значит поход в фан-сектор?

— Сложно сказать. Многие не понимают, что я забыл с этими ребятами, где вся трибуна скачет, все дымит, горит. Я — патриот клуба. Когда был игроком, никогда не отделял себя от болельщиков. Всегда играл ради них и клуба. Считаю, что команда и болельщики — это единое целое. Не понимаю, как некоторые игроки отделяют себя от фанатов. Повторюсь, я — коренной армеец. Прекрасно знаю, как нас поддерживают наши болельщики, и очень это ценил. Помню ту любовь, которую болельщики нам дарили, отдавая за билеты последние деньги. Это касается и футбола, и хоккея, и баскетбола.

Сейчас я уже не играю за ЦСКА, но меня помнят и ценят. Это лучшая награда, так как я всегда играл для болельщиков. Еще в юном возрасте, когда только зарождалось фанатское движение, всегда был в теме, следил за этим. И по сей день я знаю многих армейских болельщиков и ребят из околофутбольных тусовок. Горжусь дружбой с ними. Это тоже моя жизнь, мне это нравится. Мы одно целое с болельщиками. Многим, наверное, сложно понять, почему это так. Для этого надо быть одним из тех, кто там стоит. Я не футбольный ультрас, но никогда не отделял себя от ребят. Мне интересно, как живут фанаты, как живет трибуна. Не каждый из действующих игроков может назвать себя фанатом, а я могу.

— Вас узнают на трибунах, встречают по-особенному?

— Узнают, но не скажу, что как-то по-особенному встречают. Многие люди, особенно старой школы, любят, знают и ценят. Может, я и не выиграл какие-то титулы, но мне очень ценна любовь армейских болельщиков. Для меня это лучшая награда. Всегда готов поддержать армейский клуб наравне с другими болельщиками. Знаю, что многие известные спортсмены никогда не придут на трибуну к фанатам. Кто-то считает это постыдным или ставит себя выше них, но у меня другое мнение.

— Как восприняли назначение Алексея Березуцкого главным тренером футбольных армейцев?

— Посмотрим, пока сложно делать какие-то выводы. Для армейских болельщиков это культовая фигура, он столько лет отыграл за клуб. Хочу пожелать ему удачи. Работать в таком большом клубе — это серьезный вызов. Надеюсь, у него все получится.

— Вы можете себя представить в будущем тренером «Спартака»?

— Это исключено на сто процентов. По определению.

— Как восприняли решение о сносе ЛДС ЦСКА? Если бы от вашего решения зависело, сохранить Ледовый или построить на его месте новую арену, что бы вы выбрали?

— Если на этом месте построить новый современный дворец, я буду только рад, как и большинство армейских болельщиков. Пока говорят, что это так и будет: построят современный комплекс с тренировочными полями, академией и большой вместимостью трибун. Хотя, конечно, у меня екнуло сердце, когда узнал о сносе старого дворца. Я застал дворец практически с его основания, там прошла вся моя детская, юношеская и отчасти взрослая жизнь. Это для меня родной спортивный дом. Грустно, что его больше не будет. Конечно, и сейчас много более современных дворцов, но в ЛДС ЦСКА была своя атмосфера — неповторимая, уютная и незабываемая. Может, трибуны были не самыми удобными, но они были родными для всех фанатов. Этот дворец навсегда останется в сердце. Но время не стоит на месте — такому великому клубу нужна современная арена с большими и современными трибунами. ЦСКА заслужил это.

— Читал, что болельщикам раздавали кресла из ЛДС ЦСКА. Вы себе не взяли?

— Нет, но дворец остался у меня в сердце. Люди правда приходили и забирали кресла. Это показатель, что болельщики ценили это место. Я бы забрал кресла, которые были изначально в ЛДС ЦСКА, при первом строительстве. На старых фотографиях можете увидеть пластиковые и более широкие кресла коричневого цвета. Такое кресло я бы забрал себе на память.

— Надеюсь, после этого интервью выйдут на связь те, у кого они сохранились, и мы вам напишем.

— Ха-ха, хорошо.

Подписывайтесь на телеграм-канал Михаила Скрыля