«Поражался, как Ягр влезает в джинсы с такой задницей». Великий российский тренер, который ушел слишком рано
Джип — радость рыбака
До сих пор для меня загадка, почему Валерий Белоусов, человек закрытый и негромкий, вдруг раскрылся именно передо мной. Говорил подолгу, ласково. Почти по-родственному.
Быть может, не во мне дело, а в обстоятельствах. После великой «Магнитки», внезапного чемпионства с «Авангардом» оказался Валерий Константинович на пенсии. Чувствуя в себе еще лютую силу. Всей душой желая тренировать.
Он вернулся в Челябинск — где и намеревался встретить старость. Раз уж официально записали в пенсионеры. Выдав то самое пенсионное удостоверение.
Старость все не приходила и не приходила. Чем дольше забавлялся на огороде — тем сильнее желалось работать. Валерий Константинович искал новые радости. Покупал джип «Мицубиси» — гордость рыбака.
Но рыбалка и огород лишь подчеркивали тоску по хоккею. Начал вдруг теми же днями подниматься «Трактор» без его участия. Город охватило хоккейное безумие — народ из рук рвал билеты.
Из Москвы поглядывая в сторону Уральских гор, я не сомневался: очень скоро их притянет друг к другу — тренера Белоусова и хоккейный клуб его юности. Не может не притянуть. Великий тренер, тоскующий без настоящего дела, — и команда, в которой есть все. Кроме тренера, достойного крутых замыслов.
Но кому-то решение казалось слишком очевидным — а значит, неправильным. Белоусова все не назначали и не назначали. Пытались заманить в клуб Вячеслава Быкова, ведя душевные разговоры с мамой. Живущей до сих пор в Челябинске. Вступали в переговоры с Петром Воробьевым — и спотыкались на желании Петра Ильича взять ассистентом сына. Тогда еще думать никто не думал, что Илья Воробьев настолько способный парень.
— Ну уж нет, — отвечали в Челябинске Петру Ильичу. — Ассистентами будут наши ребята.
— Нет так нет, — не особо огорчался Воробьев.
На пути к чудесам
Все-таки они встретились — тот «Трактор», в который вкачаны были губернатором Юревичем миллионы, и Валерий Белоусов.
Не знаю, куда привел бы тот «Трактор» Быков или Воробьев. Но с Белоусовым очень скоро сыграл в финале Кубка Гагарина. Не слишком горюя от поражения в овертайме шестого матча — казалось, главное впереди. «Трактор» на пути к большим чудесам. Кубок Гагарина еще будет.
Прошло не так много времени, чтоб прояснилось: как раз тогда и было главное. Очень скоро губернатор Юревич, получив приставку «экс», переберется в лондонское имение. Белоусова окончательно выпроводят на пенсию — и проживет после этого Валерий Константинович недолго. Сменят страну для жизни хоккейный селекционер из Челябинска Марк Винницкий и самый знаменитый хоккейный журналист Челябинска, издатель «Футбола-Хоккея Южного Урала» Игорь Золотарев. Мелькнув в «Крыльях Советов», «Куньлуне», «Ладе» и даже в водном поло, пропадет куда-то Владимир Кречин. Директор того серебряного «Трактора». Все успехи — во многом и его заслуга. Не только Белоусова и Юревича.
Нынешний «Трактор» о Кубке Гагарина думает поменьше. Времена минувшие вспоминаются словно сказка. Уж сразу и не поймешь, с Челябинском ли все это было.
Три больших интервью
А нам с вами остались воспоминания.
Я помню, как счастлив был оказавшийся в «Тракторе» Белоусов. Как сиял. Готов был записать в друзья любого. Только попросись.
Я и попросился. Так родились три больших интервью. Мне кажется, за предыдущую жизнь Валерий Константинович не наговорил столько. При всякой новой встрече Белоусов начинал вдруг рассказывать анекдоты. Совсем странная для него ситуация. Даже брал меня за пуговицу.
Перед самой кончиной уже освобожденный из «Трактора» Белоусов снова замкнется, закроется. Никакие московские друзья ему нужны не будут. Я позвоню однажды — Валерий Константинович ответит сухо. Повесит трубку, не особо любезничая. Я даже подумал: узнал ли он, кто звонит?
Потом пойму: видимо, уж подкрадывалось серьезное нездоровье. Белоусов все чувствовал.
«К Черепанову я приставил охранника»
Вот думаю — недавно писал заметку про большого тренера Олега Долматова. Вдруг слышу от кого-то из молодых: «А это кто такой?»
Кто такой Долматов?! Я даже задохнулся. Если рассказывать — то с чего начинать? Долматов — это... Это...
Время все стирает, все сглаживает. Может, и не стоит ничего рассказывать тем, кто не знает. Произнести «это» — и остановиться.
Любопытно: а помнят ли молодые, кто такой Белоусов? Лет десять лет прошло с последнего его матча. Восемь лет как умер. О чем рассказывать — как выводил все свои команды на самый-самый верх? Как поражал хоккеистов — ни разу не сорвавшись за всю карьеру на брань? Как подхватил загибающийся в тот год «Авангард» — и закончил сезон чемпионом? Как еще хоккеистом ездил из своего Челябинска в сборную СССР — и играл на Кубке Канады? Чтоб прорваться в сборную из «Трактора» — надо быть выдающимся хоккеистом!
Белоусов для меня до сих пор загадка. Что-то необъяснимое. Не могу даже себе разложить на детали природу его бесконечных побед. Знал Валерий Константинович что-то, чего не знает никто. Вот такой же Бердыев.
Когда-то мама погибшего хоккеиста Черепанова говорила в интервью: «Останься Белоусов в команде — сын был бы живой».
Уже в тренерской «Трактора» я вдруг припомнил ту строчку для самого Белоусова — и он вообще не удивился. Скорее поразился моему удивлению — для него-то все было объяснимо.
— Думаю, при мне Черепанов был бы живой. У меня никто из игроков не пропал. Даже не спивались!
«Вот это аргумент», — мелькнуло у меня.
— Я вам расскажу про Алешу, — уселся в кресле поудобнее Белоусов.
Надо было слышать, каким голосом это произносилось — будто песня: «Про Алешу». Говорил словно про сына.
— Смущает меня один момент. Когда Алеша был у меня в руках, он кроссы бегал лучше всех в «Авангарде». Я за ним следил круглые сутки. Помню наш последний разговор: «Ты мечтал об НХЛ? Забудь о ночных поездках. Забудь про девочек». Вокруг Черепанова появилось много друзей, всегда была полная машина. Когда шла предсезонка, Черепанов купил BMW. Начал кататься по ночам. Девочки, туда, сюда... Так я приказал автомобиль у Черепанова отобрать. На базе поставил охранника.
— Около машины?
— Около самого мальчишки. Чтоб приходил в 11 часов и ложился спать. Вот за Кузнецовым точно так же слежу. А тогда мне Курьянов позвонил прямо из Чехова — это был просто шок. Черепанов крепкий парень!
— Это ведь вы его отыскали?
— Он играл в молодежной команде, а я каждый день смотрел за фарм-клубом. Тренер все на него жаловался — плохое поведение. То Черепанов водой кого-то обольет, то шлем бросит, то клюшку, то тренер Игорь Петрович у него не такой. А я прикинул: пацан-то хороший, на следующий год подпускать буду. Забрал к себе на тренировку, чтоб со взрослыми мужиками пооббился. Разок выпустил — так он сразу забивать начал! Моментально влился!
— Помните, как Симпсон его лупил?
— Да у меня сердце кровью обливалось. Не могу понять этих людей — если уж хочешь подраться, найди такого же. Зачем нашу-то звездочку? Кто он вообще такой, этот Симпсон?
Добрый государь
В Челябинске Белоусов был словно добрый государь. В тренерскую к нему заглядывал заблудившийся под трибунами хоккеист «Авангарда» — и цепенел, увидев Белоусова: «Валерий Константинович, вы? А я тут... Где у вас тут...»
Белоусов улыбался. Выходил проводить до лифта.
Следом появлялся завхоз, забывший у Белоусова на столе очки: «Ищу-ищу, а они вот!»
Белоусов усмехался — приподняв свои на потешной тесемке: «Вот так повесь — искать не будешь...»
Тянулись любители хоккея с талмудами в руках. Желая что-то прояснить в минувшем. Выпроводив очередного, Белоусов вставал и закрывал дверь на ключ.
— Все. Нас нет.
Говорил дальше вполголоса — если уж нет, то нет. Так войдем же в роль. Кто-то дергал за ручку с той стороны, и Белоусов начинал говорить еще глуше. Почти шепотом.
Сейчас мне думается, 62 года — совсем немного. Работать да работать.
Тогдашний Белоусов казался мне пусть не глубоким, но стариком.
«Мы здесь упираемся — а вратарь такие запускает»
«Трактор» Белоусов подхватил по ходу сезона. Когда ясно было, что год потерян.
В плей-офф он команду едва не вытянул. Не хватило малости.
— Отпуск затянулся на шесть месяцев, — покачивал головой Валерий Константинович. — Летом-то отдыхалось вроде ничего, а как дожди зарядили — все. Куда-то тянет, манит... Смотрел по телевизору на «Трактор». Меня и перед началом сезона просили принять команду — но я годик хотел передохнуть. А как в середине сезона стали дела совсем плохи, губернатор вызвал: «Помогай». Такому человеку я отказать не мог. Ребята здесь были не слишком мастеровитые — такую команду могли вытащить дисциплина и хороший вратарь. А вратаря не было. Поэтому в плей-офф не попали. Крупно-то никому не проигрывали, обычно в шайбу, — и тут подкосили как раз вратари. Команда дергалась. Когда боишься за спину, начинается игра от обороны, на контратаках — а это не мой стиль. Если б можно было исправить в собственном прошлом одну ошибку — я бы, конечно, решил вратарский вопрос...
— Как?
— Нашел бы кого-нибудь. А ведь как получилось? Алистратов два года был первым номером в «Тракторе» — и вдруг пригласили как основного вратаря Кэрона. У него не пошло, и Алистратов что-то растерял. Какой вратарь — такая команда.
— Бесков в 87-м году пускал съемочную группу в раздевалку прямо в перерыве матчей. И футбольный «Спартак» стал чемпионом. Вы попробовать не хотите?
— В раздевалку после матча — добро пожаловать. Вот в перерыве никого не пущу. Это мое время. Не хочу, чтоб кто-то слышал, в каком тоне разговариваем.
— Несколько лет назад в Череповце я был поражен — заглянул в перерыве в тренерскую к Михалеву, а он сидит на диванчике. К команде не пошел: «Ребятам надо сейчас поговорить без тренера». У вас такое возможно?
— Никогда в жизни. Чтоб в перерыве не прийти в раздевалку?! У меня бывало другое: я говорил два слова и уходил. Как в прошлом сезоне: «Ребята, ни в какие ворота. Четыре матча подряд проигрываем. Мы что, мальчики для битья?» Но у каждого сидело в голове: мы здесь упираемся — а вратарь такие запускает. Да ты хоть убейся...
***
Про собственную отставку из Омска другой великий челябинец, Геннадий Цыгуров, мне говорил: «Не простил. И не прощу никогда».
Белоусов отставку из «Авангарда» вспоминал со смешком. Весь хоккейный мир знал, что из самой главной ложи начали вдруг ему давать рекомендации.
— Ну да, — почти рассмеялся Белоусов. — Требовали, чтоб в перерыве убрал Соколова. Я не послушал — и перестал быть тренером «Авангарда». После этой отставки я ко всему готов. Впрочем, и прежде был готов. Двумя руками ни за какое кресло не хватался. Сейчас могу повторить: «Нужен? Буду работать. Если не нужен — только скажите. Возьму две ручки да блокноты свои — и пошел...»
— У Виктора Тихонова этих блокнотов скопился целый шкаф. А у вас?
— Полно. С 93-го года не выбрасываю. Книжечку за год исчеркал — ага, отложил. Но вот сейчас со мной большой блокнот. Вот он — еще с Магнитогорска! В нем все!
Белоусов постучал пальцем по блокноту в тисненой обложке. Действительно толстому. Где ж он сейчас — последний блокнот Белоусова?
— Виктор Васильевич мне говорил — родной сын не очень интересуется его записями. А ваши кто-то просил?
— Недавно подошел Андрей Сапожников, чемпион мира. Тренирует «Белых медведей». Попросил полистать — я ему несколько отобрал. Учится по ним составлять графики. Я недавно тоже почитал старые записи — боже, сколько же было смешного...
— То есть?
— Некоторые упражнения совсем детские, даже несолидно взрослым мужикам давать. Нынче и в голову не пришло бы так готовить команду. Интересно сравнить, как проводил предсезонку в Магнитогорске когда-то и как сейчас. Хорошо, со мной выдающийся тренер по физподготовке Гудзик. Вырастил много чемпионов мира по легкой атлетике. Работал со мной еще в «Тракторе» 90-х.
«Молодой Кузя все время что-то придумывает»
Главной звездой того «Трактора» считался Евгений Кузнецов. Помню, как говорили первый раз — худющий мальчишка... В чем только душа держится?! Как он выдерживает эти удары по рукам?
Прошло полгода-год — напротив меня сидел совсем другой юноша. Поигрывающий бицепсом. Я озвучил свои соображения — Кузнецов обрадовался: «Да, я так прибавил в силе! Сам чувствую!»
В тот же вечер с Белоусовым говорили обо всем этом. Я зашел издалека:
— Последний случай, когда вас удивил собственный хоккеист?
— Молодой Кузя. Добавляет и добавляет! Все время что-то придумывает! Он и раньше выделялся — но в последний год просто поражает. Травма плеча его изводила, но сейчас все хорошо. Слава богу, убедили его еще годик в Америку не уезжать. Согласился.
— Для Черепанова вы придумали щадящий режим. А для Кузнецова?
— Кузнецов сейчас полностью готовился по индивидуальной программе. У Черепанова была проблема с режимом — как тепло становится, рвался гулять. Выпивать-то не выпивал, он другое любил — машина, девчонки... Его на базе закрывал в 11 вечера. С Кузнецовым в этом смысле намного проще.
— Почему?
— Только-только женился. Одной головной болью у меня стало меньше.
— К нему Овечкин приезжал на свадьбу. А вы — были?
— Нет, я в это время гостил в Швейцарии у дочки. Я вообще ни у одного хоккеиста на свадьбе не был.
— Потому что сковывает их ваше присутствие?
— Они свадьбы устраивают в отпуске. Я в это время в Европе. Прилетать на день не готов.
— Панов, которого так хотели получить, человек с невероятной мускулатурой. Когда-нибудь вас хоккеист поражал телосложением?
— Ягр удивил. Руки, плечи — ничего особенного. Никакого рельефного пресса. Зато ножищи невероятно мощные, раскачанные. Я поражался: как он в джинсы-то влезает — с такой задницей?
— Юлиус Шуплер недавно рассказывал: «Будь моя воля — в раздевалке постоянно звучал бы Верди». У вас вкусы другие?
— Будь моя воля — я бы вообще музыку отключил.
— Строгий вы человек.
— Они сейчас «музыкантами» все стали, наушники в ушах — и сидят. А еще радио на всю раздевалку: бум-бум... Обалдеваешь. Прежде у меня тренерская была рядом с раздевалкой — тяжеловато.
— Не заводило вас?
— Только расстраивало. Помощников посылал: «Пойди, выключи этот бум-бум». Уж не знаю, как хоккеисты переваривали. Не верю, что это может настроение поднять. Я закон издал — если в 7 вечера игра, то в 6 часов музыка прекращается.
«Пошел машину откапывать — дверь так и не открыл»
Очень скоро Белоусов стал самым узнаваемым человеком в Челябинске. Даже при живом Кузнецове.
— На рынок идете — вас на каждом шагу останавливают? — спрашивал я.
— Я два дня из дома не выходил. Специально, чтоб не дергали. Вот только сегодня пошел в гараж, машину откопать.
— Ту самую, новую?
— Ага, «Мицубиси». Но дверь так подмерзла — не открылась... А домой возвращаться — так я по закоулочкам прошел.
Был Белоусов в тот год столь добродушен, что я не верил в собственные воспоминания. Когда-то вел в «СЭ» рубрику «Тренеры». Молодой тренер ЦСКА Вячеслав Быков брал меня в автомобиль, вместе отправлялись в аэропорт встречать сына. Стояли в толпе, переговаривались вполголоса о хоккее. С Юлиусом Шуплером, принявшим ярославский «Локомотив», вместе ходили в банк. С Вуйтеком гуляли по Казани. С Михалевым пили чай в его тренерской прямо во время матча — пока его «Северсталь» сама разбиралась в раздевалке с невезением. «Ребят сейчас не надо трогать, пусть поговорят, — пояснил для меня Михалев. — Ты пей чаек. После матча что-нибудь покрепче найдем». Дэйв Кинг обещал показать какой-то орден — если доберусь до Канады. Иван Глинка отыскивал в памяти строчки из Пушкина. Юрий Моисеев представлял меня собственной команде в столовой: «Канадец из «Монреаля». По-русски ни бельмеса, зато руки золотые. 48 килограмм накачанных мышц!» Я поправлял очки указательным пальцем. До сих пор помню взгляд исподлобья нападающего Чупина. Глядевшего на меня как на конкурента.
Не заладилось лишь с Белоусовым. Сами ребята из пресс-службы пригласили в Омск. Обещали — все будет.
Я прилетел. Чувствую — что-то не то. День прошел, другой, а на третий ошарашенные парни из пресс-службы подошли:
— Это очень странно, но Валерий Константинович никаких интервью не хочет. Передумал. Сами удивляемся.
Меня смущенно выпроводили из Омска. Тот «Авангард» выносил всех подряд. Может, Белоусов боялся растерять фарт? Кто разберет!
Пройдет несколько месяцев — я многое пойму в характере Белоусова. Еще по Бескову я знал: если «Спартак» выигрывает — не подступишься. Как поражение — Бесков прост и участлив. Душа-человек.
Летящий вперед «Авангард» — это один Белоусов. Но вдруг тот «Авангард», пройдя могучую «Магнитку» Кинга, споткнулся в финале на Казани. Белоусов преобразился.
Получаса после того матча не прошло — Белоусов сам пригласил в кабинет. Говорил долго и проникновенно. Милее человека не представить. Жал руку на прощание двумя своими — будто это я только-только проиграл финал и вот нуждаюсь в поддержке.
«Кайло в спину»
С трудом вспоминаю отрывки из матчей того «Трактора». Какие-то этюды — ловкие руки Стаса Чистова. Пожалуй, лучшие руки в хоккее тех лет. Мощь Константина Панова. Если разгонится — не остановить. Помню, как отмечал победные матчи вместе с трибунами Женя Кузнецов.
Куда лучше помню интонации и слова Белоусова. Пожалуй, для меня это было интереснее хоккея. Его походка. Странные мелочи в поведении.
Я стоял после матча, дожидался Кузнецова. Сливался со стенкой — и сосредоточенного Белоусова, конечно же, за рукав не дергал.
А он, проскользнув мимо, вдруг останавливался, оборачивался:
— Ты что ж, меня поздравить не хочешь?
Сам протягивал руку — и я, закашлявшись, делал шаг навстречу. Пожимал эту крепкую, совсем не стариковскую пятерню.
Помню, как я узнавал странные вещи. Кто-то мне рассказывал, что Белоусов едва ли не в микроскоп изучает всякую заметку о себе. При этом ни разу не попросил вычитать наши интервью. Доверял — но проверял.
Страшно переживал после какой-то заметки, где его назвали то ли «обломком прошлого», то ли «динозавром». Разумеется, это был не я.
Другой журналист, из самых одаренных, написал про его «Магнитку», вдруг развалившуюся в плей-офф: «Секонд-хенд». Кстати, по делу.
Белоусов оскорбился настолько, что перестал здороваться года на два. Корреспондент подошел как-то мириться — и услышал: «Ты мне кайло в спину воткнул». Кайло, вы слышали? Кто из сегодняшних так формулирует?
— Но ведь и вправду вас многие списали — словно вчерашний день, — отваживался вдруг я на соображение.
Белоусов молча снял очки на том самом шнурке. Подышал на стекла, протер. Отложил в сторону — и надел другие. Тут же снял и эти. Заговорил вдруг на «вы».
— Я привык. У нас тренеров постоянно списывают.
— Но вы ведь не старик?
— Вы посмотрите, какие у нас молодые орлы в команде. Разве с такими рядом постареешь? Для меня огромная радость — работать сегодня, чувствовать себя нужным человеком!
— 62 — это?..
— Не возраст!
— Как же — «не возраст»? — кинулся дожимать я. — Пенсионную книжку получили?
— Не получал. Жену за ней отправил. Не вышло из меня пенсионера. Как только позвали в «Трактор» — сразу кинулся на помощь. Вот я мечтал купить клок земли. Когда выпроводили из Магнитогорска — сразу взял. Это такое наслаждение — копаться в земле! О-ох!
— Продолжаете?
— При первой возможности — сразу на огород. Это теперь мое хобби. Еще рыбу ловлю. Специально домик поставил в пятидесяти километрах от Челябинска на озере. Для меня сказка была, когда всей семьей в этом домике собирались — мы с женой, дочь, внучка... Я наслаждался этим временем. Еще и узнал на огороде — силенки остались.
Белоусов расцветал, рассказывая все это. Даже предложил мне состязаться, поймав огонек недоверия в глазах:
— А?
— На рапирах? — рассеянно предположил я.
— На коньках!
— Ну уж нет, Валерий Константинович, — скис я. - Соревнуйтесь со своим Кузнецовым.
Белоусов будто не слышал — продолжая спорить с самим собой, старик он или нет.
— Ну какой же я «старый», если каждый год медали выигрываю? Обожаю работать с молодыми. Когда я в таком окружении, ни возраста не чувствую, ни головных болей. Мне болеть-то некогда. Очень хорошо помню, как справлял шестидесятилетие.
— Переживали?
— Конечно, переживал. Думал: елки-палки, а осталось-то чуть-чуть. А сейчас все иначе. 62? Ну и хрен с ним! Вот был бы пенсионером — точно захирел бы. А сейчас огород перекопал так, что жена поразилась.
Через четыре года после того разговора Валерия Белоусова не станет. Я не поверил, узнав.
«Возьмите в команду, я лучше Гомоляки...»
17 декабря нынешнего года ему исполнилось бы всего 75. Разве возраст? Тренирует же Зинэтула Билялетдинов — с каждым сезоном все сильнее смахивая на Жак-Ива Кусто. Дай бог ему тренировать и дальше. Вернулся к работе 73-летний Крикунов, игравший с Белоусовым в сборной СССР на Кубке Канады-1976.
Может, и Белоусов тренировал бы. Ну, консультировал.
Что точно — к 75-летию мы сделали бы четвертое большое интервью. Но вместо этого приходится вспоминать предыдущие. Но и это кайф — выхватывать из памяти мгновения, переживать заново. Расслаблялся я рядом с Белоусовым настолько, что решался на совсем отчаянные шаги.
С языка срывалось то, во что не верил:
— В Магнитогорске вы, говорят, после неудачных матчей отправляли своих вратарей к экстрасенсам.
Я думал, Белоусов рассмеется мне в лицо. Вдруг слышу:
— Бывало!
— Бывало? — переспросил я озадаченно.
— Даже в «Тракторе» 90-х отправлял. Мы с предсказателями работали.
Казалось, это какая-то шутка. Но Белоусов толковал вполне серьезно:
— Правда, кто постарше — тот экстрасенсам не верил. Клоунов-то много. Случалось, какие-то люди напрашивались: «Возьмите в команду, я лучше Гомоляки...» Пойдем, говорю, посмотрим. Вышел на лед — и упал.
— Вам пяти минут достаточно, чтоб понять о хоккеисте все?
— Мне достаточно посмотреть, как он клюшку мотает. Или коньки зашнуровывает. Думаете, это просто?
— Кто-то из ваших бывших хоккеистов сказал: «Белоусов не орет».
— Никогда не орал. Ни разу в жизни. У меня ни разу не было конфликта с игроком, всегда уходил от этого. Конфликт-то создать можно каждую минуту. Думаете, Белоусов все знает? Ох, как часто бывает — команда проигрывает, и не поймешь почему. Круглые сутки думаешь. Вот как «Трактор» мог шесть игр подряд проиграть? А ведь проигрывал...
