«Вынули из сейфа наличные и стали угрожать Косте расправой с семьей...» Первый агент в российском футболе
Московская семья
Где-то мелькнуло — Косте Сарсании, доброму моему товарищу, чей телефонный номер помню через годы, исполнилось бы 54. Я точно знаю, что у Кости была агентская лицензия под номером 1 в нашем футболе. Как партбилет у Владимира Ильича. Сегодня впервые задумался: это во сколько ж лет он ее получил?
А 54 — это что за возраст такой? Разве можно умирать в 49? Мне страшно примеривать даты на себя — можно ведь додуматься и до того, что сам ты на пороге...
Все это странно и неправильно. Не буду думать.
Странное ощущение: кажется, что нет его давным-давно. Даже памятник на кладбище Ракитки открывали в позапрошлой жизни. Но вот день его смерти, новость, охвативший разом изнутри ужас помню, будто вчера случилось.
Костя был потрясающим парнем — и, познакомившись с его семьей, я понимаю, откуда что взялось.
Удивительная московская семья! Я, наблюдая со стороны, тихонечко удивлялся — вот бывает же такое. Столько светлых голов с одной фамилией. Приятнейшие, интеллигентные люди. С удивительными способностями. Отец — профессор с фантастическим чувством юмора. Каждый разговор с Сарсанией-старшим — как спектакль в Театре эстрады.
Сам Костя при всех миллионах и завтраках в «Балчуге» держал в кармане старенький телефон — мне такой и на стол-то неудобно было бы выкладывать. А ему и ни к чему модный — все номера Сарсания помнил наизусть.
Дочка Надя, знающая, кажется, десяток языков, пытается заниматься агентской работой. Причем самым удивительным образом — осваивает Южную Америку. То она в Венесуэле, то в Чили. В разговоре сама не замечает, как переходит на испанский.
Церковь Хованского кладбища
Минувшей осенью умер папа Кости, чудесный старик Сергей Константинович. Профессор института физкультуры, умница, все меня убеждавший: «Давай напишем книжку про Костю; давай напишем про допинг, я об этом знаю все...»
Я кивал, соглашался — конечно, давайте, Сергей Константинович. Что-то мы делали, фантазировали. Казалось, времени впереди вагон, еще срастется. Но вот ковид — и все, нет человека. Стояли в церкви Хованского кладбища, смотрел на него и думал: вроде столько говорили, все успели. А не успели ничего!
Сейчас сестра Кости, Таня, из кожи вон лезет, пытается пробить турнир имени брата. Ничего не выходит — футбольному миру не до турниров памяти. Есть вещи поважнее. Что-то мне это напомнило... Ах, точно — это ж прямо из Довлатова, рассказик «Куртка Фернана Леже»: «Происходило что-то странное. Пока был жив Черкасов, в доме ежедневно сидели гости. Это были знаменитые, талантливые люди — Мравинский, Райкин, Шостакович. Все они казались друзьями семьи. После смерти Николая Константиновича выяснилось, что это были его личные друзья...»
Наверное, не будет никакого турнира. Я б давно отчаялся. Только Таня не отчаивается.
«Что тебе надо?»
Костю обожали — в какой бы компании ни оказался, притягивал внимание всех. Ласковая, снисходительная насмешливость работала, словно магнит.
Хм... Вспомнилась история!
Как-то позвонил я Александру Яковлевичу Гомельскому. Представился.
— Что тебе надо? — спросил Гомельский без предварительных ласк.
Я еще подумал: вот ведь искренний человек. Кому б ты ни набрал в нашем спорте, у всякого мысль: интересно, чего ему надо?
А Костя, казалось, тебе искренне рад. Я, наткнувшись случайно, переслушал какие-то наши старые интервью, взятые по телефону, — ведь рад же! Не прикидывался!
Вот он и был какой-то светлый. Радостный. Всем вокруг дающий прозвища.
Интересно, какое дал мне?
Льняной пиджак, беленькая рубашка
Он много рассказал о себе в интервью, став однажды героем «Разговора по пятницам». Хоть больше мы расспрашивали про Аршавина, Кержакова, Адвоката и Петржелу. Едва не стал героем «Разговора» еще раз — мы даже переговорили в том самом «Балчуге». Потом перезвонил, извинился:
— Давайте отложим. Что-то сейчас совсем не время.
Сарсания был тогда в «Химках» — и что-то все валилось из рук. Необъяснимая для него ситуация.
Я вот думаю: а что изменилось со смертью Кости? Ведь что-то же сделалось не так! Сейчас понял: стало чуточку темнее. Скучнее.
Сколько раз встречались, а перед глазами встреча последняя — когда даже поздороваться не успели. Какой-то мощный матч в Химках, вроде бы играл «Зенит». Съехались из Москвы все-все-все. Даже подзабытые тренеры, годами сидящие без места, подпирали лучшими своими пиджаками колонны. Сверлили потухшим взглядом толпу: а вдруг оттуда Вячеслав Иванович вынырнет? Вдруг посоветует куда?
Вячеслав Иванович — вроде бы отставной, а по сути, вполне себе действующий — конечно же, случился. Снисходительно пожимал тянущиеся со всех сторон руки.
Тут-то я и увидел Костю, Константина Сергеевича: легкий льняной пиджак, беленькая рубашка, джинсы. Чуть опоздав, летел от стоянки к дверям. Даже на ходу улыбаясь — что для нашего мрачного футбольного царства нонсенс. Окликать я не стал — но вот таким его и запомнил. Легким, свежим, ироничным ко всему — даже к собственной работе. Очень скоро Сарсания привезет в «Зенит» кучу нереальных аргентинцев — и футбол наш охнет от масштаба сделки. Вот это масштаб!
А потом все вдруг оборвется.
SMS от Кержакова
Поладить он мог с кем угодно — и даже такие недоверчивые люди, как Дик Адвокат и Курбан Бердыев, считали его своим другом. Будь Костя жив — думаю, Курбан Бекиевич уж пару раз стал бы героем «Разговора по пятницам». По-дружески посодействовал бы. А так — и не знаешь, с какой стороны подступиться.
Сарсания был удивительно сентиментален — и даже распрощавшись со своим VIP-клиентом Кержаковым, хранил в телефоне прощальную SMS. Доставал тот самый убогий аппарат, что-то в нем откручивал назад, назад, назад. Протягивал мне — чтоб ознакомился.
Я читал вслух: «Спасибо, Костя, за все. Приезжай в гости в Испанию».
— Да, я сентиментальный... — подтверждал Сарсания то, что я еще не озвучил. Но вот-вот собирался.
— Это последнее сообщение от него. Прислал из Севильи — после того как подписал там контракт. Мне приятно, что он это написал. Пять лет я работал с Кержаковым, и за этот период он вырос как футболист. Когда началось наше сотрудничество, он только книжку успел написать да несколько месяцев никак забить не мог в чемпионате. Сели вместе — Саша, его родители. Давай, говорю, определимся: либо ты играешь в футбол, либо пишешь книжки и снимаешься в клипах. А то договариваемся о встрече, прилетаю в Питер. Вдруг от тебя звонок: «Ой, Костя, давайте попозже увидимся... Я тут на съемках клипа застрял, пока не закончили». Куда это годится? Родители меня поддержали. Саша все правильно понял, и с того момента его карьера двигалась исключительно вверх.
Сейчас — много лет спустя — Кержаков как-то странно покинул «Нижний Новгород». Я понимаю, что пока ничего не понимаю. Что-то есть в этой истории глубоко тайное. Но скоро обиды наверняка выплеснутся.
А когда-то отношения Александра, лучшего форварда страны, остыли с Костей на другом уходе. Кержаков расставался с «Зенитом». Вот ведь выверт судьбы — бывший агент стал спортивным директором клуба. Саше показалось, играет теперь Сарсания на другой стороне.
— Этот конфликт — боль для вас? — спрашивали мы Сарсанию.
На развернутый ответ не рассчитывали — очень уж кровоточащая тема. Но Костя взял — и вдруг все рассказал.
— Да. Став спортивным директором «Зенита», сразу предупредил Сашу, что не могу в одном лице представлять и его интересы, и клуба. После этого все дела Кержакова вел папа. Летом совет директоров решил не отпускать его за границу, хотя мы с Диком говорили в один голос: «Если парень хочет уехать — пусть едет». Сказал потом Кержу: «Причем тут я и Адвокат?» Однако он то ли не поверил, то ли просто на весь «Зенит» уже пошла обида... Особенно когда в конце Адвокат его не ставил. Возмущался. Но на тренировках Саня, по словам самих же ребят, валял дурака. Во Владивосток не полетел, сослался на травму. А там «Зенит» победил, на месте Кержакова удачно действовал Денисов. Неудивительно, что он играл и в следующем туре. Уверен, в душе Саша знает, что был тогда неправ, но не хочет признавать. Характер такой. Да и молод он еще. А «Зенит», между прочим, пошел Кержакову навстречу. За него ведь давали больше денег, чем предлагали испанцы. «Спартак» в расчет не принимаю — усиливать прямого конкурента никто не собирался, — нет, речь о клубах из Англии. Но Саша хотел уехать только в «Севилью», и к нему отнеслись гуманно. Все-таки многое сделал для команды, забил больше ста мячей.
— Кержаков еще в «Зените» перестал с вами общаться?
— Почему? Просто общение стало уже совсем другим. От былой дружбы мало что осталось. Через его отца передаем друг другу приветы. А с Сашей давно не разговаривал.
Раскаты грома
Это сейчас Курбан Бердыев — словно раскаты грома где-то вдалеке. То ли есть, то ли нет.
А лет десять назад считался тренером номер один в России. Способным сделать из «Ростова» пулю. Поражающую даже «Баварию» в Лиге чемпионов. Но на полуподписанном контракте со «Спартаком» и всем памятной SMS от Федуна будто надломилось что-то в большом тренере.
Быть может, вернется к работе в России, — а с новым контрактом вернется и фарт. Но что-то вспоминается фраза, которой поздравил Анатолий Бышовец с 60-летием Валерия Лобановского: «Мне кажется, в 60 тренер заканчивается...»
Правда, на собственное 60-летие внес в сказанное пылкий Анатолий Федорович коррективы — дескать, теперь-то я понял, в 60 все только начинается: «Вспоминаю бывшего тренера сборной Бельгии и марсельского «Олимпика» Гуталса. Виделись на каком-то совещании, смотрю: человеку за шестьдесят, сигара. Подумал, наверное, у него проблемы. А сегодня понимаю, что никаких проблем. Да, меньше движения, меньше лоска, меньше еще чего-то — но глубина! Но качество! И — ничего лишнего. Ни в движениях, ни в словах. Тебе уже не надо никого удивлять. Отходишь от принципа «чем громче, тем лучше»...»
С глубиной, качеством и недоступностью у Курбана Бекиевича все на уровне — и мало людей, способных рассказать о другой стороне жизни Бердыева. Получилось на моей памяти у двоих — дружелюбного Романа Широкова и Константина Сарсании.
Костя к Бердыеву относился с юмором, ничем эту насмешливость не маскируя. Но продолжали дружить!
Нам с Сашей Кружковым Сарсания рассказывал:
— С Арсеном Венгером мы действительно друзья. Считаю его лучшим тренером в мире. У него все продумано до мелочей. Каждый год к нему приезжаю, общаемся. Знакомил с ним Семина, Бердыева, которому Венгер уделил полтора часа. Курбан был потрясен: «Общаешься с человеком и видишь, какая это глыба».
— Вы-то как поладили с Бердыевым? По стилю общения — две противоположности...
— Это интересная история. Близкие к «Рубину» люди попросили найти игроков. Кого только не предлагал — Бердыев забраковал всех до единого. «Что ж такое?» — ломаю голову. Потом уже спросил его при встрече: чем, дескать, не устроил вас этот игрок? «Мне сказали, что он плохой футболист», — звучит в ответ. Ладно, говорю, давайте, Курбан Бекиевич, вместе поедем в Чехию, будем вдвоем искать игроков. По пути все обсудили, вместе просмотрели несколько матчей. Поняли, что у нас одинаковые взгляды на футбол и игроков. Главное, Курбан понял, что никто ему не собирается ничего «впаривать». И Бердыев сам сказал: «Все, я готов с тобой работать».
— Сломали подозрение восточного человека?
— Ну да. Тогда как раз мы взяли в Чехии Новотны, Чижека. Затем в Бразилии вместе нашли Каллисто и Рони. В том сезоне Бердыев занял с «Рубином» третье место. С той поры общаемся. У него какая беда? Говорит: «Нужен нападающий». «Какого плана?» — уточняю. «Высокий, быстрый, мощный». Хорошо, начинаем вместе искать. Вдруг слышу: «А может, вон того возьмем?» — и показывает на щупленького форварда. «Но вам же требовался высокий и мощный»! — «Да, — кивает, — но, может, с этим сыграем?» Это, кстати, ошибка многих тренеров: когда долго не могут отыскать нужного игрока, начинают шарахаться. Берут порой кого попало. Спрашиваю того же Бердыева: «Почему этот так плохо играет?» «Не угадал», — вздыхает. Рядом с тренером непременно должен находиться человек, с которым перед покупкой футболиста можно было бы советоваться.
— На собственном примере можете сказать, что работа футбольного агента в нашей стране была опасной?
— Работа эта связана с деньгами, а там, где деньги, — всегда риск. Хотя в основном неприятности возникают у тех, кто ведет двойную игру. Особенно начинающие агенты часто этим грешат. Эти ребята не любят договариваться. Им бы поскорее урвать кусок, а дальше трава не расти. Я же до конфликтов никогда не довожу. Поэтому, проработав столько лет в этом бизнесе, не нажил себе врагов. Мне не надо ни от кого прятаться. Человек меня может не любить, но никто не скажет, что я кого-то обманул или что-то должен. Это мой главный успех.
«Вложи деньги в себя!»
Мне всегда казалось, в агенты можно явиться с улицы. Есть в тебе что-то природное для этого дела? Так вперед!
Вот нет во мне хватки, нет ума и обаяния Кости Сарсании — так и соваться нечего. Как выражается прекрасный Александр Львов: «Такого и за пивом не пошлешь. Или пиво разольет, или деньги потеряет...» Это точно про меня. Ну куда мне в агенты?
Костя-то был другим — уйдя из агентского дела, охотно мне рассказал, чем отличался от всех остальных. Я был поражен, узнав, как он учился, как вникал в тонкости.
Помню, задал вопрос:
— Покойный Прокопенко мне говорил, что всякого бывшего тренера тянет назад в профессию. А бывшего агента?
— Не тянет. Но молодые ребята, начинающие агенты, часто спрашивают совета. Я им говорю: «Самое главное — сделать, чтоб клиент был счастлив. Самый большой грех — сделать ему хуже ради того, чтоб положить себе копейку в карман...» Многие молодые агенты пытаются просто набить карманы.
— Вы начинали не так?
— Нет. Я этим и отличался. Просто сам играл в футбол и потому прежде всего думал об игроке.
— Вы были агентом номер один?
— Пожалуй, года с 98-го. Конкурентов у меня практически не было, пока не появился Павел Андреев. Но он работал исключительно на российском рынке, за рубежом у него никаких связей не было.
— Вам нравится ваша сегодняшняя жизнь?
— Не совсем. Нет свободного времени. Очень хотелось попробовать себя в роли тренера. Я знаю, как тренировать, второй год работаю со «Спортакадемклубом». Бывают дни, когда спрашиваешь самого себя: зачем все это надо? Молодые играют лучше и лучше, а потом настает день — выглядят так, будто вообще им ничего не говорил. В прошлом году мы заняли 14-е место, сегодня идем на третьем. Реальные шансы выйти в первую лигу.
Почему-то в России люди не хотят вкладывать в самих себя. Когда я начинал работать агентом, поначалу только тратил. Летал за свой счет в Бельгию, учился у самого известного тогда агента Луи Де Вриса. Просиживал у него в офисе, тратил то, что заработал, играя в футбол. Иногда слышу от тренеров: «Отправили бы меня сейчас на стажировку, а то нас никто не учит...» Отвечаю: «Поставь визу, попробуй с кем-то договориться, поезжай сам! Займи и вложи деньги в себя!»
«Верните крестик с цепочкой, от бабушки остался...»
Жизнь агента полна опасностей — даже если ты европейская величина. Рассказал обо всем этом нам Паоло Барбоза. Подтвердил Шандор Варга — милым рассказом, как сунулся однажды на российский рынок.
— В российском футболе я уже стал набирать вес. С Игнашевичем начал работать, Кержаков ко мне обратился. Тут пригласили в ресторан уважаемые люди. Агенты и те, кто крутится возле них. Фамилии называть не хочу. Сидим, мило беседуем, приятная компания. Один из них между делом говорит: «Что-то слишком бурную деятельность ты здесь развил, Шандор. Игроки к тебе тянутся. А что с Тишковым произошло, помнишь?» Смотрит в упор. Вот такой дружеский обед.
— Ваша реакция?
— «Ребята, намек понял». Конечно, был в шоке. Сразу вспомнил Джона Кеннеди, которого застрелили вскоре после того, как заявил, что хочет национализировать доллар. Я почувствовал, что тоже стою у черты. И свернул активность в России.
— Здравый смысл возобладал.
— Это с одной стороны. А с другой — считаю теперь себя трусом. Неправильно тогда поступил. Надо было быть посмелее.
— Зачем? Из-за денег?
— Нет-нет-нет. Они вообще ни при чем. Вопрос в игроках, Игнашевиче и Кержакове, которые в меня поверили. Не я же звонил им — они ко мне обратились. А я помочь не сумел. Хочу сейчас перед ними извиниться.
Сам Костя Сарсания про всякую жуть, сопутствующую профессии, рассказывать не хотел — многое я узнал после его кончины. Стало чуть яснее, почему он то на тренерскую дорожку сворачивал, то становился вдруг спортивным директором.
Рассказали друзья, родственники. А они, полагаю, и половины всех опасных эпизодов не знали.
Вот что услышал я от Сергея Константиновича, отца:
— Были опасные ситуации. Одна такая. Куда-то Костя улетал, а внуковский аэропорт держали дагестанцы. Прямо там на него напали, приставили пику.
— Деньги отобрали?
— Не только. Главное, сняли золотую цепь с крестом. Костя только сказал: «Ребята, напрасно вы это делаете. Придется вернуть».
— Пришлось?
— Вызвонил знакомых, еще круче. Те взяли ситуацию в свои руки, приехали разбираться. Вышли на грабителей — те ответили: «Поймите, это наша работа. Но Константин — уважаемый человек. Что мы должны вернуть?» — «Главное — крестик с цепочкой, от бабушки остался». Вернули. Костя этим крестиком очень дорожил, носил его, не снимая, до самой смерти. Этот крестик ему бабушка подарила. Переплавила свое обручальное кольцо и сделала крест внуку в подарок.
— А деньги?
— Про деньги сказали — вернуть не можем. Зато получишь два билета на самолет куда угодно. И еще один случай был. Лет пятнадцать назад. Костя улетал из Бельгии. В аэропорту в очереди на рейс стоял мужик, ему надо было заплатить за перевес, денег не хватало. Костя дал ему то ли 20, то ли 200 долларов. Тот обалдел. Спросил, как Костю зовут. Сказал, что все отдаст. Через несколько месяцев в Бельгии этот человек нашел сына в гостинице. Пришел не один. Костя впустил их в номер. Они, приставив оружие, вынули из сейфа все наличные, а потом стали угрожать Косте расправой с его семьей и требовать большие суммы. Вот такая благодарность. Слава богу, обошлось! Друзья помогли! Но этот случай не изменил моего сына. Уже после его смерти к нам с дочкой подходили люди и говорили, что Костя помог им: кому-то дал денег на операцию, кого-то устроил в хороший институт, кому-то помог квартиру купить...
Я слышал, что за какой-то трансфер Костя едва не заплатил жизнью, об этом даже близкие его друзья говорят шепотом. Не позволяя публиковать подробности. Они горячи, поверьте.
Как-то делал интервью с дочкой Константина Надей. Та как раз входила в агентский бизнес — безо всяких страхов.
Я удивлялся вслух:
— Отец ваш чуть жизнью не заплатил за какой-то трансфер. Когда об этом вспоминаете — что говорите самой себе? «Эти времена давно в прошлом»?
— Мне 31 год, в жизни было достаточно опасных историй. Ощущение, что могу договориться всегда! Каких-то вещей а-ля 90-е не боюсь. Или историй вроде той, что случилась у папы в Колумбии.
— Про историю в Колумбии я не знаю. Слышал про бельгийскую.
— К нему пришли в отель. Перевезли на виллу к человеку, который контролирует весь колумбийский футбол. Папа не представлял, как в этой стране все устроено. А этот человек объяснил: работать надо только с ним, а не решать вопросы через кого-то. Все прежние договоренности полетели коту под хвост. Вот такая история.
— Продолжения не было?
— Больше в Колумбию он не ездил. Все!
Супермен с добрыми глазами
После каждой встречи с Костей в «Балчуге» мне становилось лучше на душе — и во многом хотелось быть на него похожим. Быть таким же легким. Все понимающим. Решающим в уме бизнес-ребусы. Готовым прыгнуть спонтанно в Land Cruiser — и умчаться в Ригу, например.
Пожалуй, он был суперменом. Оставаясь человеком с добрыми глазами. В футболе таких немного — здесь я подбираю другие определения.
Отсюда, из «Балчуга», его и увезли в больницу. Откуда уже не вернулся.
А 11 июня ему было бы 54 года. Какие-то 54, Господи.
