Валерий Шмаров: шипы Зидана
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Кого годы пощадили, так это Валерия Шмарова – он мало изменился с игровых времен. Странно думать, что закончил с футболом бог знает когда.
Вечером после интервью наткнулись на чудесный фильм "Невозможный Бесков". Увлеклись, хоть видели не раз и не два. В чемпионском сезоне-1987 среди знакомых лиц мелькает и Шмаров. К следующему чемпионству "Спартак" приведет он. Самым важным голом в истории клуба.
САЕНКО
– Сегодняшняя ваша жизнь – это…
– Игры за ветеранов. Младший сын в академии "Спартака", каждый день вожу его на тренировки. Егору 10 лет.
– А работа?
– Сергей Родионов два года ждал меня в спартаковской академии. В тот момент переехать из Воронежа не мог. А когда переехал, места уже не было. Отдушина для меня – матчи за ветеранов. Играю за все команды, в которые зовут. Даже в дальнем Подмосковье. Турниров навалом, только двигайся.
– Оно и видно. Никакого лишнего веса.
– Это кажется. Прибавил килограммов пять. Люблю пиво, сосиски на гриле, шашлык. Вот пузо и растет.
– Вы же сами объясняли в интервью, что пиво надо пить через два часа после еды – тогда с весом проблем не будет.
– Правильно. Нам в "Карлсруэ" читали лекции о режиме питания. Пока играл – придерживался строго. Теперь таких стимулов нет. Да и вкуснее с сосисками.
– В Германии пиво лучше?
– Сравнили! В России есть приятные нефильтрованные сорта. Но в целом пиво безобразное.
– После воронежской отставки желание тренировать сохранилось?
– Не уверен. В Воронеже мне крылья обрубили. Я набрал группу мальчишек, довел их до второй лиги. За пару лет эти ребята обросли бы мясом, получили опыт. Мы всей командой перешли в "Факел". Пять туров позади – у нас 2 очка. И слышу: "Давай, до свидания". Хотя условий не было вообще. Телевизор и DVD из дома приносил, со стенки снимал.
– Зачем?
– Разбор игры устраивал. Сеток за воротами нет, ударят – полчаса бродят по лесу, мяч ищут. На майские праздники весь персонал базы, кроме повара, распустили. Ухаживать за полем некому. Затем явились – посередь ночи гармонь играет, песни орут. Прибегаю: "Вы что?! Завтра матч!" А они день рождения справляют.
– Но результата-то не было.
– Знаете, собственную задницу я прикрыть мог легко. Например, взял бы из московских клубов в аренду игроков, которые были посильнее. Но это путь в никуда. Необходимо своих воспитывать – чтоб бились за Воронеж. Чтоб после проигрыша стыдно было на улицу выйти.
– Вы любите Воронеж?
– Провокационный вопрос... Сегодня в этом городе у меня ни творческих перспектив, ни жизненных. Там никому ничего не нужно.
– Слухи ходят про загадочное семейство Саенко – плохи их дела.
– Я тоже сужу по слухам. Но их женская команда снялась с чемпионата, это факт.
– Младший, Иван, закончил футбольную карьеру неожиданно. Его давно видели?
– Летом 2011-го. Я приехал с ветеранами на базу, где работала женская команда. Иван в стороне рывки совершал, через барьеры прыгал. Мне показалось – к чему-то готовится.
– Поговорили?
– С чего бы?
– Любопытно.
– Вам – конечно. Но не мне. Семейство Саенко выжило из "Факела" и меня, и старшего сына Дениса. Был случай: идет двусторонка. Денис за дубль два забил и два отдал. Эдуард Саенко смотрит: "Этого мальчика берем на сбор с основным составом. Как фамилия?" – "Шмаров". – "Завтра же отчислить!"
– Про вас Эдуард Саенко сообщил занимательное: "Что Шмаров сделал для Воронежа? В 19 уехал, в 33 вернулся…" И беседовали вы, дескать, исключительно о деньгах.
– Это я-то – у него денег просил?! Когда в 2002-м они пришли к власти в воронежском футболе, Эдуард поинтересовался моими планами. Отвечаю: на себе команду вытягивать не по силам, но пользу принесу. Он обещал позвонить. И пропал. В январе набираю Диме Кузнецову: "Как команда?" – "Да я уже в Москве!" Рассказывает – закинул ногу на бордюр. Старший Саенко подходит: "Неправильно ты разминаешься. Вот так надо. Ну что, потянуло?" Кузнецов усмехнулся: "Ага. Домой меня потянуло". Пробыл он в "Факеле" три дня.
– Тренировок в шлемах не застали?
– Вроде нет. Я эти шлемы своими глазами не видел, лишь со слов ребят. На португальском сборе "Факел" играл в футбол регбийными мячами. Повезли с собой каратиста, подушки – отрабатывали борьбу. По деревьям лазили. Называлось это "прыжок в глубину". Залез, спрыгнул – и рывок. Я как узнал – честно говоря, перекрестился, что с тем "Факелом" контракт сорвался.
– Самый удивительный игрок, с которым свела тренерская жизнь?
– Играл у меня в Воронеже Сережа Ткачев. Тот, что сейчас в "Локомотиве". Так у него сердце на поле остановилось. На четыре с половиной минуты! Фланговая передача, он пытается ударить головой. А защитник бьет ему в висок лбом. Сережа падает.
– Кошмар.
– Язык запал, синеть начал. Сергей Якунин, мой помощник, туда побежал, разжал челюсти. Повезло, что наш доктор прежде на "скорой" работал. Готов к таким вещам. Вытащили пацана с того света.
– Дефибриллятор был?
– Нет. За воротами, где все случилось, дежурила "скорая". Ребята кричат, зовут врачей. А они вываливаются из машины, на ногах не держатся. Пьяные в ноль! Их прямо на стадионе отметелили. А Ткачеву, когда вернулся в команду, я запрещал головой лезть в борьбу: "Не вздумай! Играй внизу!"
– Позже три месяца вы руководили новосибирским "Чкаловцем". Вторая лига, зона "Восток" – экзотика…
– Да уж. В Улан-Удэ на площади обнаружил самую большую в мире голову Ленина. Неимоверная, до второго этажа. В Прокопьевске поселили не в гостинице, а в убогих домиках на турбазе. В Благовещенске – ливень, на поле воды по колено. Думал, игру отменят. Так они пожарных машин нагнали – за полчаса всё отсосали.
КАН
– Славное прошлое о себе напоминает?
– Как-то пришли ребята: "Покажи-ка "Карлсруэ" – "Валенсия". Уникальный матч. В Испании проиграли 1:3, но перекрестились, что три пропустили – должны были десять. Приехала "Валенсия" пижонами – что у себя не забили, то в гостях забьем. Тренер Хиддинк, на поле Миятович с Пеневым…
А мы с разминки уходили черными от пота и злости. Заряжены были как никогда. Даже в нас с Кирьяковым проснулся немецкий характер. И семь отгрузили. 7:0! Покер сделал Эдгар Шмитт, который исчез за пару дней до матча.
– Как?
– Не явился на тренировку. Бросились искать – будто сквозь землю провалился. Наутро в клуб сообщили, что Шмитт попал в аварию. Лежит в больнице. Все, думаем, кранты. Играть в атаке некому. А сутки спустя он заваливается на базу.
– В гипсе?
– Нет. Разве что лицо изрезано осколками. Рассказывает: был за рулем, его на такой скорости протаранила машина, что улетел с эстакады, четыре раза перевернулся. Но никаких переломов! Влегкую размялся, а следующим вечером вышел в основе и забил четыре мяча!
– Силен.
– Попер на свежачка. В раздевалке шутили: "Здорово тебе "лампочку встряхнули". По голу – за каждый переворот".
– Вы забили в том матче?
– Один. А последний гол – Славен Билич.
– Год назад он просил нас достать телефон Шмарова. Дозвонился?
– Нет. В Москве так и не пересеклись. Билич заикается?
– Ни следа.
– Ишь ты! При нас еле говорил. Его и капитаном-то выбрали, чтоб подколоть.
– Так сильно заикался?
– П-п-прилично… Но парень разбитной. Серьга в ухе, наушники, гитара.
– Кирьяков в "Карлсруэ" дрался с защитниками Дирком Шустером и Гюнтером Метцем. Вы тоже?
– Нет. Я с Манфредом Бендером воевал. Его из "Баварии" взяли, корчил из себя звезду. Хочу – побегу, хочу – постою. Мяч потеряет – ну и ладно. А ты за него вкалывай. До кулаков не доходило, но пихал Бендеру регулярно.
– Прислушивался?
– Куда там! Ему на все плевать. А Шустер и Метц долго "щипали" Кирьякова на тренировках, тот терпел. Когда же стали сзади откровенно лупить по ногам, Серега разозлился. Сперва одного остудил, затем другого. Меня из-за этих дурачков Шефер со временем в оборону перевел.
– Почему?
– Шустер и Метц – крайние защитники. Пасов ближе, чем на сорок метров, они не признавали. Просто шарашат вперед, а вы разбирайтесь. И меня отодвинули назад, чтоб атаки начинал. Я не играл строго в обороне – отвечал за всю левую бровку. Здоровья хватало носиться туда-сюда – и отдавал, и забивал. Шефер был доволен.
– Что ж не удержал вас?
– Контракт заканчивался. Тут немецкий агент подсуетился: "Зачем тебе "Карлсруэ"? Найду команду, где будешь получать в два раза больше". Я поверил. В последний момент что-то сорвалось. Попробовал вернуться, но Шефер был непреклонен: "Извини, поезд ушел".
– Зато Кирьякова Шефер обожал?
– Конечно! Два рыжих всегда договорятся. Они по сей день созваниваются. Куда-то ехали с ветеранами, Серега вытаскивает телефон: "Вон, Шефер сообщение прислал". Он сборную Таиланда пару сезонов возглавлял, а с июля – на Ямайке.
– Оливер Кан чем поражал?
– Грузный, задница огромная. Я и не представлял, что великим вратарем станет. Но Кан – упорный. Пыхтел, тренироваться был готов с утра до вечера. В жизни он – нормальный малый. На поле же иногда превращался в зверюгу. Мы накануне матчей Кубка УЕФА отрабатывали пенальти. Причем Кану до удара говоришь, в какой угол бьешь. Я показываю: "Оливер, правый". Разбегаюсь – и делаю подсечку.
– В стиле Антонина Паненки?
– Да. Кан был уверен, что на силу жахну. А мяч полетел в тот угол – но прямо над ним. Он в падении завороженно провожает его глазами и, не успев сгруппироваться, врезается в штангу. Да еще валится лицом в грязь – погода была плохая. Поднимается, скидывает перчатки – и за мной. Я деру! Через все поле! Спрятался за железной сеткой. Там достать меня Кан не мог.
МАРАДОНА
– Сколько надо тренировать штрафные – чтоб заходило восемь из десяти, как у вас?
– В 1989-м я полгода бил перед каждой тренировкой. Выходил на полчаса раньше и примерно с той точки, откуда киевскому "Динамо" положил, левой ногой наносил удары по пустым воротам.
– Вы же правша.
– Да. Но с правой все "стандарты" в "Спартаке" исполнял Родионов. Меня не подпускали. А с левой бить было некому.
– Черчесов понял, что будет гол Киеву, когда мяч находился в полете. А вы – в какой момент?
– Когда он в сетке затрепыхался. Вижу – летит-то правильно. Но если штанга? Или перекладину зацепит?
– Глупо спрашивать, какой гол для вас – номер один. А номер два?
– Спартаковский – на "Сантьяго Бернабеу". Третий в том матче – он-то "Реал" и добил. Помню еще свой самый курьезный гол. ЦСКА играл с "Крыльями". До конца первого тайма – секунды. Получив мяч в центральном круге, продвинулся метров на пять и решил со всей дури пульнуть в сторону ворот. Все равно, думаю, сейчас свисток на перерыв. Но мяч еле покатился – я носком бутсы ковырнул землю, чуть палец не выбил. Схватился за него, повернулся, корчась от боли, поковылял на свою половину поля. А трибуны заревели, и меня все кинулись поздравлять.
– ???
– Вратарь хотел ногой остановить мяч, а он под шипами у него прошмыгнул – и в сетку! А вот как в Неаполе на последних минутах шикарный момент запорол, до сих пор не пойму. Навес Перепаденко, головой пасую Мостовому, тот бьет в штангу, и мяч отскакивает ко мне. На уровне пупка. Ворота пустые. Но пока подрабатывал, защитник вынес. Обидно.
– Майкой с Марадоной в Неаполе поменялись?
– В Москве. Заодно сфотографировался с ним под трибунами. Зрачки у Марадоны были неестественно расширены. Небось до игры что-то принял. Кстати, в Неаполе с ним тоже занятный эпизод связан. Бегу по флангу, Марадона за мной. И я прокидываю ему мяч между ногами! Марадона теряет равновесие, падает и с досады швыряет вылетевший из-под бутс кусок газона.
– Вы и против Зидана играли.
– Да, за "Карлсруэ" с его "Бордо". Сцепились. Я боролся за мяч с кем-то из французов, но без фола. А тот начал симулировать. Рухнул, корчится. Зидан подбегает, длинными шипами наступает мне на ногу и смотрит прямо в глаза.
– Что сделали?
– Толкнул его в плечо. Судья пожалел, не дал желтую. Мы уже 3:0 вели.
– Вот тебе и гений.
– Зидан с волосами тогда был – может, поэтому гениальности я не разглядел? Да, классный гол забил нам со штрафного в первом матче. А в остальном – ничего особенного. Возили мы этот "Бордо"! Хотя помимо Зидана там были Лизаразю, Дюгарри.
– Валерию Клейменову вы забивали практически в каждом матче. Был еще "любимый" вратарь?
– Нет, Клейменов – самый-самый. Пропускал от меня во всех командах, где играл. Бывало, скажет перед матчем: "Сегодня точно не забьешь!" Уже концовка, Клейменов видит меня, улыбается. И тут бац – пенальти. Или штрафной. Тащи!
БЕСКОВ
– В 1987-м вы ведь могли очутиться не в "Спартаке", а в киевском "Динамо"?
– Сомневаюсь, что Лобановский об этом знал. Меня из ЦСКА в Киев хотел отправить Юрий Морозов, друг Лобановского. Но от нагрузок Юрия Андреевича я на финише сезона был как выжатый лимон. Вернулся в "Факел" – ног не чувствовал от усталости. А Бесков ко мне специально приехал на базу в Архангельское с Петром Шубиным.
– Тайно?
– Нет. Это теперь базы охраняют – а в 80-е проходи любой. "Можно Шмарова?" – "Вы кто?" – "Родственник…" Спустился, да и все. Шубин говорит: "Пойдем, возле машины ждет Константин Иванович". Там и стояли. Бесков ни слова о зарплате не произнес. Только о футболе: "Мне нравится, как ты играешь. В "Спартаке" будем рады тебя видеть".
– Что ответили?
– "На год поеду в Воронеж, помогу "Факелу" выйти в высшую лигу". Но к середине следующего сезона стало ясно, что задача эта не выполнима. Я постоянно был на связи с Романцевым.
– С ним-то почему?
– Он тренировал "Красную Пресню", но считался доверенным лицом Бескова. Как через Москву летели – непременно с Романцевым встречался. Так и оказался в "Спартаке".
– В Киеве зарабатывали бы больше?
– Да. Но меня привлекал спартаковский футбол.
– И сколько вам полагалось за чемпионство?
– В 1987-м всем дали по "Волге". А мне – премию рублей в двести. Почему автомобилем обошли, до сих пор не пойму – я в тот год провел 26 игр, забил 5 мячей.
– Спросили бы у Бескова.
– Не представляю, как у Бескова можно было об этом расспрашивать. Зато в 1989-м на команду выделили всего две "Волги" – Романцев сразу распорядился, чтоб одну вручили мне. Вторую Генка Морозов и Боря Поздняков разыгрывали, кидали монету. Я свою машину продал человеку с Кавказа.
– Тысяч за 25?
– Дороже. Эти деньги сгорели на сберкнижке спустя два года.
– У Бескова теория длилась часа три. Засыпали?
– Полгода мне было все интересно – а потом замечаю: повторяется Константин Иванович. По второму кругу пошел, я уже наизусть комбинации выучил. С нами больше Федор Новиков работал. А Бесков на тренировке пройдется по полю – и уходит. С игроками почти не разговаривал.
– Какие упражнения Бескова душа не принимала?
– Акробатику, которую он практиковал на сборах. Стелили маты, натягивали скакалку – и кувыркались через нее. Колесо крутили. Мука! Почему-то легче всего акробатика давалась тем, кто играть не умеет.
– Объектом его гнева становились часто?
– В 1988-м "объектов" было много. Гром и молния на всех распределились поровну. Обычно – несправедливо. Как до этого Миша Месхи вышел вместо меня на замену, забил пяткой решающий гол. После матча Бесков отчитал его в раздевалке: "Опять грузинские фокусы? Всё по-своему…" Михо демонстративно, не дослушав, рванул в душ. На ходу приговаривая: "Вах, что он хочет?!"
– В том сезоне Бесков вывел вам 12 "двоек". Это на деньгах сказывалось?
– Конечно! Побеждаем в Киеве – мне начисляют 33 рубля. А стандартная премия – 120. Но тогда мне "тройку" влепили. Иначе бы без копейки сидел. При этом ничего не объяснялось. Гаврилов как-то стал лучшим бомбардиром сезона – получив 19 "двоек"!
– А вы у Бескова значились в списке на отчисление.
– Приезжаю в Тарасовку за трудовой книжкой. Навстречу Старостин: "Погоди увольняться, будем Бескова убирать…" Отношения у них были тяжелые, но на людях не подавали виду, что друг друга не переносят. Старостин в любой ситуации был на стороне футболистов.
– Стихи вам читал?
– Однажды в автобусе берет микрофон: "Что было вчера – не помню. А 50 лет назад – как сегодня!" И наизусть "Евгения Онегина", от первой до последней строчки. Ребята притихли, глаза выпучили.
В другой раз рты пооткрывали, когда на южном сборе Дед прислонил сумку к забору и в рыжих туфлях, пиджаке, очках побежал вокруг поля! А ему под 90. Вот еще история. У Деда – день рождения. Но он ненавидел поздравления. Сидит в аэропорту, газетку читает. Подкрался Федор Новиков, скрипучим голосом: "Николай Петрович, у вас день рождения…" Старостин газету опускает – и громким шепотом, отчетливо: "Пошел на …!" Команда грохнула от смеха.
РОМАНЦЕВ
– Самым забавным в том "Спартаке" был Бубнов?
– Это сейчас он забавный. Раз пять сталкивались в ветеранских поездках. У меня есть фотография – Бубнов с Ловчевым в Ереване руки пожимают. И говорят: "Снимай скорее, в какую-нибудь газету продашь. А то кругом твердят, что мы враги…" Я на телефон щелкнул. Вам нужно?
– Нет, спасибо. Бубнов уверяет, что в 1989-м в Тбилиси спартаковцы хотели скатать договорняк. Только он был против. Играли честно. И победили – 1:0.
– Если Буба сказал – значит, знает. Опровергать не буду.
– Романцев каким раньше был?
– В 1989-м охотно с ребятами общался. Шутил, анекдоты травил. На фоне Бескова – контраст колоссальный. А вот когда я вернулся в "Спартак" из Германии, Романцев сильно изменился. Это уже был матерый тренер, с игроками – на дистанции. Отстраненностью Бескова напоминал.
– Вы слышали, как Романцев летал на турнир в Анталью со спартаковскими ветеранами?
– Я был в той поездке – правда, с другой командой. Возникла накладка с отелем. Спартаковцы не сразу заселились. Маялись в холле, ждали, пока освободятся номера. Потом стучат к Романцеву – тишина. Звонят на мобильный – выключен. Через полдня забили тревогу. Где Иваныч? Всю гостиницу обыскали. Позвали портье, запасным ключом открыли дверь – а комната пустая. Ни сумки, ни вещей. Один примятый "бычок" в пепельнице. Олег Иваныч зашел в номер, покурил и, никому слова не сказав, уехал в Москву.
– Черенков в игровые годы был набожным?
– Нет. Таким недавно стал. Разговариваешь с ним, матерок проскользнет – Федор пальцем грозит: "Ты при мне не ругайся!" А прежде и сам мог высказаться.
– Встречали хоть одного футболиста, который матом не изъяснялся?
– Футболист без мата – что солдат без автомата. Даже тренеров таких нет.
– В "Спартаке" 80-х были незаметные герои. Где, например, Юрий Суров?
– В Чехии осел.
– Сергей Новиков?
– Где-то в Подмосковье, бегает за ветеранов. Как и Гешка Морозов.
– Борис Кузнецов?
– Боря – крупный бизнесмен, занимается продуктами. Когда открывал печеночный завод, пригласил нас, ветеранов, сыграть. ЦСКА против "Спартака".
– Олег Иванов?
– В Финляндии. Сергей Базулев там же. Володя Капустин – в Швеции.
– От чего умер Юрий Суслопаров?
– Нелепая смерть. Поддатый заснул, сигарета попала в диван. И угорел. В августе Альмира Каюмова похоронили. Мой смоленский товарищ говорил с местной милицией. Камеры наружного наблюдения зафиксировали: Каюмов среди ночи бродил вдоль тротуара. Несколько часов. А потом, разбежавшись, кинулся под "Газель".
– Это не первая его попытка покончить с собой. В "Спартаке" о склонности к суициду знали?
– Нет. Хотя сидел я с Альмиром за одним столом.
– А жили с кем в номере?
– С Женей Кузнецовым. В 1996-м вместе оказались в корейском "Дрэгонз". Он нынче в Швеции.
– У Кузнецова была проблема – игромания. И у вас брал взаймы?
– Да.
– У него был целый список кредиторов – начиная с Александра Тукманова. С корейских гонораров что-то возвращал.
– Серьезно? Мне не вернул, хоть сумма небольшая.
– Читали мемуары агента Абрамова?
– Нет, но мне пересказывали.
– Есть ответ – почему про вас в книге ни единого доброго слова?
– Потому что уезжал в Корею благодаря испанским агентам, а не через его контору. Комиссионные прошли мимо Абрамова.
– Он пишет – вы в "Дрэгонз" дисциплину нарушали, тренировки пропускали. Забрали подъемные за два контрактных года и укатили. А корейцы собирались добиваться в ФИФА вашей пожизненной дисквалификации.
– Бред. Все было проще: приглашал меня и Кузнецова тренер, которого вскоре уволили. Новому мы не приглянулись. Мариновал в запасе. Ну и смысл в Корее торчать? Отправили нас по домам.
– А деньги?
– О каких деньгах говорить, если я тренеру не нужен?
– И дисквалификацией вам не грозили?
– Вот этого не знаю. На Кипре мы виделись, я уже был в "Факеле". Корейцы здоровались, обнимались. И президент тоже.
– Нагрузки в Корее адские?
– Гоняли до потери пульса. За тренировку – 10 отрезков по 100 метров, 10 по 200 и 50 по 30. Лобановскому подобные объемы не снились! А пресс мы качали, так второй тренер к спинам местных игроков нож приставлял!
– Оригинально.
– Ноги вверх – и удерживаешь около минуты. Мышцы слабеют, но едва касаешься спиной лезвия, тут же пытаешься подняться выше. Вообще корейцы народ своеобразный. Помню, в тренажерном зале спор затеяли – кто тяжелее вес возьмет. Мы-то с Кузнецовым не дураки, быстренько с дистанции сошли. А эти всерьез схлестнулись, устроили приседания со штангой. Кончилось тем, что два игрока надорвали мышцы задней поверхности бедра.
Или такое упражнение. Игроки мчатся навстречу друг другу, но в последнюю секунду надо увернуться. Первая пара нормально разбежалась, вторая столкнулась лоб в лоб. Кровищи – море…
– В казино с Кузнецовым заглядывали?
– Кванъян – город маленький, казино нет. А в Сеуле выбрались разок покрутить рулетку. Играем, внезапно заваливается компания. Болтают по-немецки.
– Кто такие?
– Футболисты "Штутгарта" во главе с Элбером. Среди них Торстен Легат, с которым я зарубался, когда он за "Вердер" играл. Узнал меня: "О, Валери, тесен мир!"
ДОМИНИКА
– Отбыли вы в Корею при туманных обстоятельствах. Кажется, разругались с Ярцевым?
– С ним конфликта не было. Зимой в "Спартаке" остался молодняк, и Ярцев попросил меня отыграть Лигу чемпионов. Я предупредил: если потом будет хорошее предложение, уеду. Мешать "Спартак" не станет. Такое предложение появилось – Корея. Поначалу отпускали за копейки, и вдруг сумма резко выросла. Корейцам-то по барабану, мне платить подъемные или "Спартаку". Ехать было невыгодно – в Москве я больше зарабатывал.
– Зачем же согласились?
– А мне вскоре в "Спартаке" сказали: "Нам ты не нужен". Был вариант с "Локомотивом". Валерий Филатов говорит: "Зайди завтра, обсудим детали". Пришел в клуб, там какое-то собрание, ребят много. Посидел, осмотрелся. Чувствую – не мое.
– Что-то конкретно смутило?
– Нет. Все на уровне ощущений. Настроение было такое, что хотелось куда-нибудь из Москвы сбежать. Подальше и поскорее.
– Из-за разлада с первой женой?
– Дело не в ней. Хотя склоки были постоянно. А вернулся из Кореи – полквартиры нет. Увезла в Воронеж. После этого оставалось лишь оформить развод. Лена позже приходила, хотела снова все начать. Но куда…
– Общаетесь?
– Нет. Только с Денисом.
– Сколько вы вместе прожили?
– Почти десять лет. А со Светой, второй женой, – уже семнадцать. Тоже воронежская. Познакомились в кафе.
– Кто ваш лучший друг в футбольном мире?
– Приятелей, товарищей, знакомых – полно. А друг… Наверное, в моей жизни такого человека не было.
– Вы как артист Збруев, который признался, что близких друзей у него нет. Говорит: "Мне и одному неплохо".
– Я его понимаю. Впрочем, знаю, кто мой лучший друг.
– И кто?
– Жена!
– Вы же когда-то в Воронеже открыли бензоколонку и парикмахерскую?
– Парикмахерской не было. А заправок было две. На трассе М-4, километрах в сорока от Воронежа. Но мои компаньоны оказались подонками. Так и напишите!
– Кто они? Бизнесмены?
– Стали бизнесменами. На моих деньгах. Я слишком доверился людям. Мы не оформляли никаких бумаг, всё на словах. В итоге одна заправка отошла к бывшим компаньонам, а вторая, в нерабочем состоянии, сохранилась за мной. Подремонтировал и продал. Еще было кафе в Воронеже. Но сообразили, что прогорим. И свернули лавочку.
– Сейчас что-то связывает с родным городом?
– Есть квартиры, которые пытаюсь продать. Хлопотное дело.
– Почему продаете?
– Потому что не собираюсь возвращаться в Воронеж. Сдавать в аренду невыгодно. Это ж не столица, цены низкие.
– Московская квартира от "Спартака" осталась?
– Поделили с Леной после развода. Новую купил на Щелковской.
– Дочери сколько лет?
– Пятнадцать. Мечтает о карьере певицы. Летом мой приятель Сергей Конев из группы "140 ударов в минуту" написал Даше песню. Если хотите, можете в интернете найти. "Подари мне крылья" называется. За первую неделю – 800 прослушиваний, 600 скачиваний. Сразу вошла в пять пиратских дисков и в два – лицензионных.
– Откуда подробности?
– Конев рассказал. Он все внимательно отслеживает. Выступает Даша под сценическим именем Доминика. Сама выбрала.
– Не страшно отпускать дочь в шоу-бизнес?
– Нет. Ей интересно – это главное.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
