Валерий Четверик: сто тысяч за Акинфеева
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Герои 90-х отошли от больших футбольных дел. К великому нашему сожалению – потому что нынешние как-то прагматичнее. На сочинском погосте великолепный Арсен Найденов. В Таллине бодрится Валерий Овчинников. На волгоградской окраине вспоминает дни веселые Владимир Горюнов.
Валерий Четверик, шумевший в премьер-лиге с "КАМАЗом", и после всплывал в ролях довольно серьезных – то вице-президента "Крыльев", то спортивного директора ЦСКА. Сегодня он в Крыму – поднимает футбол. Туда и улетел на следующий день после нашей встречи в Москве.
* * *
– Не отстаете от событий, Валерий Васильевич. Как вас в Крым занесло?
– Вместе с руководителем крымской федерации футбола Николаем Гостевым создаем центр подготовки резерва. Называется "Футбол – детям Крыма". Нас поддержали Толстых и Колосков. В мае на матче Ночной хоккейной лиги я подошел к Путину. Президент России тоже все одобрил.
– Теперь вы постоянно в тех краях?
– За последние месяцы объездил там все стадионы и базы – от Керчи до Армянска. Условия для сборов великолепные, сотни футбольных полей. Какие, к чертям, Турция с Кипром? Лучше в Крым! Уже договорились, что в Гурзуфе и Алуште будут готовиться юношеские сборные России U-19 и U-14. А в Бахчисарае 1 июня провели турнир среди ветеранов памяти Николая Озерова.
– Об Озерове всегда говорите с теплотой. Когда познакомились?
– В 1987-м он приехал в Челны с программой "Товарищ кино". Показывал отрывки из фильмов, хоккейных, футбольных матчей. И комментировал. Народу битком. Я кое-как пролез за кулисы. Озеров спрашивает: "Ты кто?" – "Тренер заводской команды. Играем на КФК". – "А где команда?" – "В зале". Он улыбается и достает кассету: "Значит, будем про Леву Яшина рассказывать…"
На следующий день Озерову выступать в Казани. Повезли его на "Жигулях". Опаздывали, водитель гнал. Когда гаишники тормозили, Николай Николаевич выходил, вручал им свою визитку, – и нас отпускали. С тех пор каждый год до самой смерти он прилетал в Челны накануне сезона, встречался с командой и болельщиками.
– Кажется, Озерова похоронили в спартаковском костюме?
– Это было его желание. Даже записку за полгода до кончины оставил: "Когда умру, переодеть в спартаковский костюм". А я положил в гроб вымпел "КАМАЗа" и значок. Хоронили на Введенском кладбище, где лежат его родители. Чтобы поставить Озерову памятник, вдова Маргарита Петровна сдавала вещи в ломбард. Когда узнал об этом, предложил скинуться клубам премьер-лиги. Никто не откликнулся. Помог деньгами Пал Палыч Бородин. Сейчас на могиле большой мраморный крест. Была идея установить его на Лубянке вместо Феликса. Но Лужков в последний момент воспротивился.
– В гостях у Озерова бывали?
– Неоднократно. Адрес помню – Астраханский переулок, дом 5. Жили они скромно, но никогда не жаловались. Как-то сидели, Николай Николаевич вспомнил случай. Возвращается из зарубежной командировки. В аэропорту ждет машина: "Скорее в Останкино! Вы должны успеть в программе "Время" прочитать новости спорта". – "Да я с самолета…" В ответ: "Понимаете, слух прошел по Москве, что Озеров умер. Вам лучше появиться на экране".
Еще рассказывал, как на костылях ходил по инстанциям, собирал подписи, чтобы Яшину дали звезду Героя Соцтруда. Пробивал с боем! Многие возражали – дескать, зачем она футболисту, можно что-нибудь попроще. Когда, казалось, вопрос решен, Озерову звонит жена Яшина: "Из наградного отдела сообщили – будет орден Дружбы…" Что сделал Озеров?
– Что?
– Обратился напрямую к Раисе Горбачевой. И через два дня к Яшину домой пожаловала делегация вручать звезду Героя. Из друзей были Озеров, Симонян, Парамонов, Хазанов. Когда выключили камеры, Яшин шепнул жене: "Валя, давай!" Она принесла коньяк, выпили по рюмашке. Спустя шесть дней Лев Иванович умер.
* * *
– С Челнами кроме воспоминаний что-то связывает?
– Нет. Холодильник подарил одному болельщику, кухню – другому. Забрал из кабинета портрет Озерова, сказал: "Жаль, не поняли меня в этом городе". И уехал. Все, что было, продал – и то не хватило на двушку в Москве. Как раз цены взлетели. Помог Санечка Молдованов, друг и земляк. Бывший президент "Кубани". Так что последние 14 лет живу в Москве.
А футбольный клуб "КАМАЗ" навсегда в моем сердце. Прилетая в Челны, первым делом еду на кладбище – к тем, кто со мной вместе осваивал высшую лигу. Начальник команды Николай Салов. Эдуард Лосенко, которого признавали лучшим доктором высшего дивизиона. Романцев ему приз вручал. Хорошо, что до матча – после Олегу Ивановичу было не до призов, 2:0 мы "Спартак" обыграли.
– Умер ваш доктор как-то внезапно.
– 1998 год. Я отдал ему свою путевку на чемпионат мира – куда мне, дела! Возвращается счастливый. На лавочке фотографии перебираем: "Вот Эйфелева башня, Елисейские поля…" Через три дня в кресле – ой, и все. Вскрыли, а у него четвертый инфаркт. Он и сам не знал – перенес, не заметил.
– Некоторых игроков тоже нет.
– Борю Тропанца похоронили в Молдавии. Редкая форма онкологии, отмирание стволовых клеток. Вот сейчас говорю – и мурашки по коже. Боря – это фантастическое здоровье! Я помню его строение мышц, ни у кого в команде таких не было! До последнего не сдавался. Витя Панченко встречает его в Домодедове, везет в Шереметьево. Я живу на "Речном вокзале", рядом. Панченко спрашивает: "Боря, заедем к Васильичу?" А у того слеза покатилась…
– Не заехали?
– Не хочу, говорит, чтоб Васильич меня таким видел. Прилетел в Молдавию и прожил еще два дня. А Николая Колесова давно не стало.
– Вот уж кто казался богатырем.
– Вы помните его длинные волосы?
– Конечно.
– Колесов на год старше меня, одноклассник Толстых. Играл за московское "Динамо" – и тут переходит в "КАМАЗ". Я к нему по имени-отчеству обращался: "Николай Борисович, вы же не мальчишка. Зачем эта прическа?" Он посмотрел на меня грустно: "Был в "Кубани", случилась авария. У меня сзади все в шрамах". Волосы прикрывали раздробленный череп. Никому об этом Колесов не рассказывал. И умер от опухоли головного мозга. Нашли его в пустой квартире. Пролежал несколько суток.
– Кто нашел?
– Знакомая. Николай Борисович жил один. Так она же, продав эту квартиру, поставила ему шикарный памятник. Написала: "Больше всего он любил маму и футбол. Когда их не стало, сам ушел из жизни". Я узнал из газеты. Звоню в "Динамо", начинаю стыдить: почему не позвали проститься?
– Что ответили?
– "Не обижайтесь. Его обнаружили в таком состоянии, что в тот же день похоронили". Летом дело было. Все организовал Толстых, молодец. Вскоре мы с ветеранами поехали на кладбище. Где искать? Иду к директору, представляюсь. "Вы – тот самый Четверик? Он говорил про вас!" Оказывается, за месяц до смерти Колесов каждый день приезжал на могилу к маме. Вымерял место для себя. Там его и похоронили. А я сейчас вспоминаю 1995 год, матч с "Динамо". Колесова провожали на стадионе. Он с микрофоном вдруг рухнул передо мной на колени: "Спасибо за все…"
– А команда его игрой отблагодарила.
– Да, пять голов забили "Динамо", которое тренировал Бесков. Время спустя мы эти 5:2 с Константином Ивановичем в Москве обсуждали. Что-то у "КАМАЗа" не клеилось – шли на третьем месте, получили шестое. Словно в стену уперлись. Я чувствую: ори не ори, не воспринимают. Нужна свежая кровь. Хотел на годик отойти от тренерства, пригласить большого мастера. А сам бы у него учился. Бесков усмехнулся, повернулся к жене: "Лера, твой тезка зовет в Челны. Это он 5:2 выиграл…"
– Не договорились?
– Константин Иванович уже в возрасте был. Решили – шесть раз за сезон будем с ним садиться в Москве и беседовать. Он даже обронил: "Я буду приезжать к твоим ребятам в гостиницу". Но и этого не случилось – позвонил Семин: "Ты хотел тренера? Зелькявичюс готов. Помнишь такого?" – "Еще бы! 1987-й, "Жальгирис"!" – "Пиши телефон". Я записал. И, к несчастью, набрал номер. С этого начался крах "КАМАЗа".
– Зелькявичюса через газеты вы назвали "академиком".
– Ошибся. Никакой он не академик. В "Роторе" позже числился консультантом. Витя Прокопенко раньше уехал с Кипра домой, оставил за главного Володю Файзулина. На следующий день новости – Зелькявичюс с Файзулиным подрался! А в "Балтике" ему сказали: "Четверик тебя завез в Россию, а мы проводим". Как тренера я его не понял, человеческие качества – жирный минус. Он отправил "КАМАЗ" в первую лигу. А Буталий, мой бывший ассистент, из первой – во вторую.
– Куда Буталий пропал?
– Тренирует команду на первенство Краснодарского края. Помню, в Кисловодске дал я кросс – так вместе с игроками заставил бежать своих братьев, работавших в команде, и Буталия. Сам на бровке, рядом доктор и ведро нашатырки. Кто не добегал – тому подносили.
* * *
– Как вы отца Платона Захарчука вытащили из тюрьмы?
– Не вытащил, а помог. Кто-то погиб, на него свалили. Дали срок – 10 лет. Пять к тому моменту отсидел. Как выяснилось, ни за что. Я включился в ситуацию. Дошел до Шаймиева. Тот ответил: "Внимательно разберутся". Прошло два месяца. Выпускают! Когда увидел Платона с отцом, я заплакал, честно. Он художник-реставратор. Сейчас живет в Подмосковье, пишет иконы. А Платон тренирует вратарей в Оренбурге.
– Из футболистов "КАМАЗа" кто-нибудь был в тюрьме?
– Эдик Югрин, защитник. 13 лет получил, подробностей не знаю. Скоро должен выйти. Парень добрый, но играл в стиле Горлуковича. Куда не каждый ногу сунет, Эдик головой лез. В Йошкар-Оле помчался страховать вратаря и врезался лбом в штангу. Все, думаю, потеряли парня.
– А он?
– Репу почесал и побежал как ни в чем не бывало. В 1993-м, уже в высшей лиге, не поставил его в Самаре. Обиделся. Команда в автобусе – Югрина нет. Исчез.
– Надолго?
– На год! Работал то ли барменом, то ли бизнесменом. Вдруг объявляется на стадионе: "Дайте шанс". Привели его в порядок – и помог нам. В 1997-м "Спартаку" забил! Мы 2:1 выиграли.
Я лепил команду из того, что было. И довел от заводского уровня до высшей лиги! Еще горжусь, что построил лицей имени Озерова. Среди его воспитанников – Бухаров, Одемвингие, Бобер, Алексей Козлов, Владислав Игнатьев… Фонтан у входа. Учил их вилочку в левой руке держать, нож – в правой. Город непростой, в те годы ни театра, ни дворца спорта. А я родителям нарисовал путь для детишек – лицей, команда, институт физкультуры.
Меня всё "организатором" называли. А вы сами попробуйте, организуйте! Моя жена пять лет для команды форму стирала, гладила. Сушили на балконе, и весь город знал, где живет Четверик.
Вспоминаю 1985 год, Кутаиси. Направили туда в рамках помощи местному автозаводу. Мы реально работали, что-то таскали, красили. Затем сыграли с дублем кутаисского "Торпедо". Выиграли, и Гиви Нодия, главный тренер, говорит: "Валера, ты меня обманул! Это команда мастеров!" Я достаю челнинскую газету, где наша фотография. И подпись: "Чемпионы города-1982".
В следующий раз встретились на сборах, когда Нодия был с питерским "Локомотивом" в первом дивизионе, а я с "КАМАЗом" уже поднялся наверх. Он глазам не поверил: "Это ж ты в Кутаиси на заводе красил? И теперь в высшей лиге?!"
– Самый большой нераскрывшийся талант на вашей памяти?
– Роберт Евдокимов. Был в "Спартаке", Романцев его подтягивал к сборной. После "КАМАЗа" обошел несколько клубов в премьер-лиге. И – нигде ничего.
– Почему?
– Характер тяжелый. Лучше вам расскажу, как он уходил из "КАМАЗа". Играем в Ростове, возле лавки в разгар матча появляется Коля Латыш из "Алании": "Васильич, отдай Евдокимова". Я обалдел! В том сезоне был золотой матч "Алания" – "Спартак". Мы свое уже отбегали, впереди отпуск. Подходит Роберт: "Отпустите!"
– Куда?
– Его звали оба клуба. Вот, отвечаю, кто выиграет чемпионат – туда и поедешь. Так он очутился в "Спартаке".
– История была громкая – однажды после матча вы Евдокимову на кулаках объяснили, как надо играть.
– Не сдержался. И был не прав, извинялся тысячу раз. Это не мой метод. Сегодня Роберт сам тренер – надеюсь, некоторые мои поступки повторять не будет.
– Что особенного? Йожеф Сабо нам рассказывал, как крушил рукомойники в раздевалке.
– Да. А Валентин Козьмич Иванов заходил в судейскую и срывал у арбитра нашивку с груди. Алекс Фергюсон Бекхэму навернул. Всякое бывает! 18-летний Нигматуллин, выйдя на поле стадиона "Динамо", плюнул на траву. Я увидел и заставил подтирать: "Здесь Лев Иванович играл!"
– В диджеях Нигматуллину уютно, судя по всему.
– У него еще своя вратарская школа. А про то, что стал диджеем, мне рассказал: "Я таких денег в футболе не зарабатывал!" Где только не выступает. Он во многом был первый. Например, первый в Челнах купил то ли мобильный телефон, то ли рацию с огромной антенной. Его "радистом" прозвали.
– От девушек отбоя не было. А вам после вахтерши жаловались.
– Как-то в Адлере после тренировки ждал Нигматуллина на базе до шести утра. Дождался! Что, думаю, скажет?
– И что?
– Спокойно: "Работал по вашему указанию над индивидуальными ошибками. На стадионе светит одна мачта, бегал вокруг". Я решил поверить. И не зря – парень в сборной играл.
* * *
– Панченко вы где отыскали?
– Витю привел знакомый. "У тебя бутсы-то есть?" Разворачивает газету, достает. Обыграли какой-то завод 7:0, Панченко забил пять. Я внимательнее на него смотрю: "Играть ты, кажется, умеешь". А ему армия подходит, военком говорит мне: "Вот тебе неделя. Куда хочешь его спрячь". Отправился Витюша в Таллин, к Валерию Овчинникову. Брат его, Саша Панченко, нынче агент ФИФА. Там два года ходил с ключами по спортзалу, а Витя за него играл.
Но в Челны приезжал постоянно – у него первая жена, Лена, заведовала кафе. Кормила футболистов. Однажды встречаю его в Липецке, растолстевшего. "Мениск неудачно прооперировали. Сказали, все, отыгрался…" Я посадил Витю с нами в самолет и больше не отпускал. Было ему под тридцать. На следующий год в первой лиге Панченко наколотил 26. В премьер-лиге – 21.
– Такого игрока в Челнах должны были на руках носить. А у него то квартиру обворуют, то машину уведут.
– А у Андрюши Тихонова в Тарасовке машину не угнали вместе с ребенком? Где не воруют? У меня в Италии барсетку выхватили, а в ней загранпаспорт и удостоверение заслуженного тренера. Мы пытались по своим каналам разобраться, и людей, которые Панченко грабили, нашли. Спички вставляли в замок. Потом приходят – если торчат, значит, никого нет.
– Платили тогда в футболе умеренно. Лучшие игроки ездили на "девятках".
– За выход в высшую лигу все ребята получили "Жигули". Себе я купил "четверку". Команде Шаймиев передал автобус "Мерседес". Министр сельского хозяйства спрашивает: "Четверик, хочешь, комбайн подарю?" "Нет, – отвечаю. – Комбайн пока не надо. Надо хорошее табло". Сделал!
– В 90-е за футболиста могли расплатиться и комбайном, и зерном.
– Я за Цвейбу расплачивался "КАМАЗами". Отправил в Киев четыре грузовика. Спросили бы меня: "Как вы, Валерий Васильевич, сохранили команду после пожара на заводе? Как летали?" Все под честное слово. И не снялся, удержал "КАМАЗ" в высшей лиге.
– Цвейба рассказывал, что в Киеве зарабатывал тысячу долларов. В "КАМАЗе" – две. В Японии – тридцать.
– Болтался он в Германии без команды. Я Ахрика выписал. Смущенный стоит: "У меня лишний вес". – "Да одно твое присутствие мне необходимо!" Сезон уже шел. Вечером свет на стадионе выключали – смотрю: кто это в сумерках на дальней трибуне скачет по рядам?
– Неужели Ахрик Сократович?
– Да! И Колесов такой же был! Это все видели пацаны в команде. Впечатление производило сильнейшее. Десять матчей сыграл – об Ахрике все вспомнили. Сборная Грузии звонит, сборная Украины. Я не отпускал!
– Почему?
– Перед этим Садырин расспрашивал меня про Клонцака. Я мысль закинул: "А Цвейба?" – "Точно!" И Ахрика вызвали в сборную России. Он в последний момент проскочил мимо чемпионата мира-1994 – от усердия надорвал заднюю мышцу.
– За что вас Найденов не любил?
– С чего вы взяли? Когда в 2004-м мы с Назаром Петросяном пытались возродить команду в Сочи, первый, кто пришел ко мне, – Найденов: "Валера, я с тобой. В этом городе можешь на меня рассчитывать". Но из-за разногласий с мэром все сорвалось.
– Мы вам процитируем интервью Найденова: "Как-то договорились с Четвериком проиграть в два мяча, а они нам назабивали…"
– Помню это интервью. Читал и поражался: "Что за бред?" У Арсена такое бывало. Сначала брякнет что-то, потом извиняется: "Я погорячился". Все привыкли к этому, уже не обижались. Только Найденов мог на конференции заявить с трибуны Тарпищеву: "Вы идите в теннис, подавайте мячики, а в футбол не лезьте…" С Валерой Овчинниковым недавно вспоминали Арсена. К нему можно относиться как угодно. Но пусть кто-нибудь в Сочи сделает для футбола то, что сделал Найденов.
– Овчинников по прозвищу Борман чем удивлял?
– Знакомство наше состоялось в 1989 году. Новороссийск, совет лиги. После заседания мне надо в Дагомыс, где "КАМАЗ" проводил сборы. Туда же ехали тренеры других клубов. С транспортом проблемы, нам предложили воспользоваться автобусом нижегородского "Локомотива". Сели в салон, ждем Овчинникова. Час, три, пять…Он все в гостинице с кем-то прощался. Наконец заходит. Первая фраза: "Господа, вы на территории нижегородского футбольного клуба "Локомотив"! В дороге об этом не забывайте!"
В том же сезоне принимаем Нижний. Они в предыдущем туре вынесли 3:0 крепкий Ижевск. Думаю, что ж с нами-то будет? Овчинников перед игрой в благодушном настроении: "Не волнуйся, больше трех не забьем".
– Как сыграли?
– Хлопнули их 2:0. После матча Бормана я уже не видел. Говорят, был в такой ярости, что на трассе высадил игроков из автобуса и устроил кросс до аэропорта. Он мне вскоре хороший урок преподал.
– Какой?
– Март, Нижний Новгород, промерзлое поле. Потренировались там накануне матча. На следующий день приезжаем на игру – газон не узнать. Сырой. Овчинников нагнал пожарные машины и приказал кипятком его растопить.
– В чем проблема?
– Шипы-то у нас были для морозной погоды. Мы и не предполагали, что другие понадобятся. Проиграли. Так я убедился, что в футболе мелочей не бывает. С той поры всегда – и дома, и на выезде – в день игры посылал администратора проверять газон. В зависимости от этого подбирали шипы. Мне, кстати, Нодия рассказывал, что Лобановский, приезжая в Кутаиси, из аэропорта сразу отправлялся на стадион. Оценивал, в каком состоянии поле, высоко ли подстрижена трава.
– Вы общались с Лобановским?
– Когда он вернулся из Эмиратов, мы вместе с Озеровым набрали ему в Киев. Потом я еще семь раз звонил. Трубку поднимала жена и, не здороваясь, передавала мужу: "Валера, тебя!" Однажды Лобановский пригласил меня в Киев на матч с "Ювентусом". Я не смог приехать, а они 0:5 попали. После этого месяц боялся его беспокоить. К сожалению, так мы и не встретились. Зато его "Бесконечный матч" для меня настольная книга.
У нас сегодня тренеров больше, чем команд. Лицензий Pro навыдавали! А какой в них смысл? Для меня Pro – это Лобановский, Бесков и Садырин. Три моих учителя. Именно Садырин в конце 2000-го пригласил меня в ЦСКА спортивным директором.
* * *
– В ЦСКА вы отработали два года. Помните юного Акинфеева?
– Это был настолько духовитый мальчишка! Такой характер! Громадная заслуга Вячеслава Чанова, конечно. Он ему как тятя. А уверенность у Игоря феноменальная.
– Могли его не разглядеть в ЦСКА?
– Вот вам история. На Песчанке в моем кабинете звонок: "Здравствуйте, это папа Акинфеева. Игоря испанцы приглашают". Он там за юношескую сборную роскошно отыграл. Предложили за него сто тысяч долларов. Отлично, отвечаю. Завтра собираемся. Посылаю за Акинфеевым в школу, приезжает. Папа сидит рядышком. Акинфеев выслушал про испанцев и отвечает: "Я буду играть. Но в ЦСКА". Езжай, говорю, в школу, а то урок биологии пропустишь. Мне все понятно.
– Кто в ЦСКА привел Перхуна?
– Я. Играл Сережа в Тирасполе. ЦСКА срочно нужен вратарь. Заявка заканчивается. За ночь успели получить трансфер. Я вел спортивную часть, Евгений Леннорович – остальное. А у Гинера все четко, как обычно.
– Откуда вы знали Перхуна?
– Он был на просмотре в "Торпедо-Металлурге". Почему-то не подошел. За молодежную сборную Украины пропустил чуть ли не семь мячей – его из списка вычеркнули. И отправился с рюкзаком в Тирасполь. Мне же о Перхуне рассказал Сергей Краковский, бывший вратарь "Днепра": "Отличный пацан!" Так и оказалось. Сколько я приезжал на базу в Архангельское – он с улыбкой.
Когда его хоронили, у гроба сидел Пашенька Садырин. Шептал: "Сережа, прости. Это я виноват…" Корил себя за то, что взял Перхуна в ЦСКА.
– Садырин пережил его на три месяца.
– Наша последняя встреча была в больнице Боткина. Садырин вернулся из Германии, проходил очередной курс химиотерапии. Навестили его с Гинером и вице-президентом ЦСКА Николаем Степановым. Когда они вышли в коридор, мы в палате остались вдвоем. Выглядел Паша неважно, был очень слаб. Лежал на кровати в спортивном костюме. Я наклонился, обнял его: "Федорыч…" Слезы душили. А Садырин даже в такой момент нашел силы улыбнуться: "Татарин, ты чего? Навсегда со мной прощаешься, что ли?" Потом вдруг сказал: "Если б ты знал, как в бассейне поплавать охота!" У Панченко вторая жена от рака умирала – твердила то же самое. Оказывается, на последней стадии онкологии больным очень хочется в воду. Через неделю, 1 декабря, я улетел отдыхать в Египет. Приземляюсь – звонок: "Паша умер".
– Какие слова Гинера вы никогда не забудете?
– Мальчишек из армейской школы хотели экипировать, как команду мастеров, в Umbro. Но фирма не шьет детские размеры. Мы заказали в Москве, доставили. Только бутс нет. Говорю: "Леннорыч, может, пока без них обойдемся?" – "Валера, ты что? Я до сих пор помню запах бутс, которые нам выдали в харьковском футбольном интернате! Пацаненком клал их под подушку и засыпал. Выкручивайтесь, но бутсами детей обеспечьте!" Вот это в Гинере подкупало. Профессиональный подход во всем.
Хотя была интересная ситуация. Пора закупать мебель для интерната, еще что-то. Я ходил к Гинеру, просил – с места ничего не двигалось. Месяца через два неожиданно вызывает: "Неужели думаешь, что я такой жадный? Конечно, ты прав. Но пойми, прежде чем выделить сумму, мне надо разобраться". Он вникал во все вопросы – от футбольных до хозяйственных.
– В ЦСКА вы имели отношение к трансферам. Самые сложные переговоры?
– С Роланом Гусевым. Заканчивался контракт с "Динамо", парень был нарасхват – звали и "Спартак", и Киев.
– Конкурентов перебили деньгами?
– Я вас умоляю! Кого в футболе удивишь деньгами? Мне понравилось, что Гусев сразу спросил не о зарплате, а о тренере: "Кто в ЦСКА будет в следующем сезоне?" – "Газзаев". Ролан работал с ним в "Динамо" и молодежной сборной, у них были отличные отношения. Это и стало одним из решающих факторов.
– Корил вас Гинер за то, что проворонили Сычева?
– Нет. Да и не занимался я в тот момент непосредственно селекцией. Просто привезли в ЦСКА человек тридцать, включая молодого Сычева. Поделили на команды, устроили матч. Дима не приглянулся. Скопом просматривать игроков тяжело. Лучше точечно. Сычев в ЦСКА не попал, зато я рекомендовал туда Жиркова, хотя уже не работал в клубе.
– Как это было?
– Конец 2003-го, я тренер-консультант "Кубани". В Краснодаре проходил турнир "Надежда". Юра играл на позиции центрального полузащитника. Левого хава из него уже в ЦСКА Жорже сделал. Я позвонил в приемную Гинера, рассказал про Жиркова. Вокруг него там уже бегали селекционеры из разных клубов. Но мне проще, ведь его агентом был тогда Панченко. Сели к Вите в машину, я обрисовал Юре перспективы в ЦСКА. Он кисло отвечает: "Спартаку" не подошел, "Локомотиву" – тоже". Чувствовалось, подрастерял уверенность.
Когда турнир закончился, Юра подошел на банкете к столику, за которым сидели Молдованов, Цвейба и я с женой. Сказал, смущаясь: "Нам выдали билеты на поезд. Сутки до Москвы ехать, потом еще до Тамбова. А вот расходы на питание не предусмотрены…" Он же копейки во второй лиге получал. Говорю жене: "Света, доставай". Вытащила две тысячи рублей: "Держи, Юра!" Больше мы никогда не виделись.
* * *
– Почему покинули ЦСКА?
– Пригласили главным тренером в Новороссийск. Мне страшно хотелось тренировать. Но теперь понимаю, что на том уровне работать мог лишь в "КАМАЗе".
– Почему?
– Я обжегся в "Белшине", где пробыл пару месяцев. "Черноморец" – та же история. Не терплю, когда в работу тренера вмешиваются далекие от футбола люди. Хочешь покомандовать? Вот тебе свисток, а я – домой.
– Что в Новороссийске стало последней каплей?
– Президент клуба привез из Бразилии пять игроков. За неделю до старта высыпал из мешка, как котят. Расписал каждого так, будто это Кафу и Роналдо. А я их за дубль выпускаю – никакущие.
– Где откопал этих бразильцев?
– В футболе он несильно разбирался, вот и втюхал ему кто-то. Из пятерых один был неплохой, но остальные – тихий ужас. А от меня требуют ставить бразильцев, деньги-то заплачены. С этого началось недопонимание. И после второго тура я ушел. А "Черноморец", сменив за год то ли пять, то ли семь тренеров, загремел обратно в первую лигу.
– В Бобруйске было интересно?
– Поле там такое, что сказал директору клуба: "Здесь не в футбол играть, а в зарницу. Окопы рыть не нужно". Поехали на сбор в Минск. Утром два игрока не вышли на зарядку. Вскрыли номер – оба в муку, пена изо рта. А местные журналисты мне говорят: "Неужели вы не знали, куда попали? "Белшина" – самая "непьющая" команда".
Я одного отцепил, другого. Игроки стали роптать, нажаловалась директору шинного завода, который содержит команду. Мужик вроде нормальный, но некоторые его поступки в голове не укладывались.
– Например?
– Подходит накануне матча ведущий игрок: "Завтра с семьей улетаю на Кипр". – "Не понял. А игра?" – "Директор завода отпустил, мы давно договорились". И улетел. В "Белшине" такое было в порядке вещей.
– Еще вы работали спортивным директором в Ижевске у Владимира Тумаева, играющего президента "Газовика". Человек непосредственный. Говорят, однажды был недоволен игрой, выскочил на беговую дорожку и закричал зрителям – про собственную команду: "Что вы сидите? Выбегайте на поле, лупите их…"
– При мне этого не было. Вспоминаю другое. После победы все игроки, в том числе Тумаев, вставали в центральном круге. Взявшись за руки, разгонялись и скользили на животе к трибуне с болельщиками.
Тумаеву уже перевалило за 50. Ради того, чтоб играть в футбол, мотался за сто километров к бабке, лечил колено. Фанат! Впервые на поле его увидел, когда в Ижевск приехал лидер – "Сатурн" Сереги Павлова. Ведем 2:1. Вдруг минут за восемь до конца Тумаев в трусах спускается из ложи. Собирается выйти на замену. Я рванул к скамейке запасных.
– А там?
– Тишь да гладь. У тренера "Газовика" Виктора Слесарева никакой реакции. Кто-то мне шепнул: "Что вы переживаете? Нормально!" Тумаев с каждым поздоровался за руку и засеменил к штрафной "Сатурна". Слава богу, победный счет удержали. Но Тумаеву-то восьми минут мало. Не наигрался. Поэтому после матча на автобусе руководство и тренерский штаб отвозили в спортзал. Часок все играли, дальше баня. Со временем я тоже к этому привык.
– У вас, кажется, сын – футболист?
– Гришка прошел школу ЦСКА. Был во владимирском "Торпедо". Теперь в "Ялте", это вторая украинская лига. А дочка Настя – актриса. Окончила ГИТИС, играет в театре "У Никитских ворот". Сама преподает, работает больничным клоуном, детишкам помогает перед сложными операциями. Большая умница.
