Сергей Корниленко: «Соболев забил с центра поля. Тихонов поразился: «Как ты это делаешь?!»
Еще вчера, кажется, мы с любопытством следили за изгибами его судьбы — Корниленко то в «Зените» пытается заменить уехавшего Погребняка, то за «Рубин» против «Барселоны» играет. А потом отбывает вдруг в английскую премьер-лигу. Где становится вторым в истории белорусом — после Александра Глеба.
Мы толком не успели осознать, что Корниленко закончил — а уж побывал и тренером «Крыльев», и спортивным директором.
Директором, впрочем, остается. Обретя вкус к новой работе. Всё в радость. Ну и нам приятно смотреть на счастливого человека.
— Я не большой мастер в запоминании историй, — чуть смущенно выговорил Сергей. — Если только в разговоре что-то вспомнится.
Просидели несколько часов. Что-то вспомнилось.
Контракты
— В августе вы стали спортивным директором «Крыльев». Ваше решение?
— Я не мог не согласиться. Это было бы неправильно.
— Звучит интригующе.
— Собрались самые высокопоставленные люди Самарской области. Губернатор Дмитрий Азаров, вице-губернатор, спонсоры «Крыльев». Сначала высказывались по поводу нашего вылета из премьер-лиги. Я выступил с речью. Тут-то губернатор и объявил: «Предлагаю назначить Сергея Корниленко спортивным директором».
— Удивились?
— Не то слово!
— Самые неожиданные вопросы, которые пришлось разруливать в новой роли?
— Надо было разобраться с ребятами, которые оставались со времен премьер-лиги на больших контрактах. Я вел все переговоры с теми, кто отправлялся на выход, — с Поповичем, Радоньичем, Бурлаком...
— С кем самый сложный разговор?
— С Радоньичем, пожалуй. С Поповичем тоже тяжеловато прошло. Хотя у него наклевывался какой-то вариант — просто хотел повыгоднее расстаться с «Крыльями». А я уже представлял клуб, надо было биться за каждую копейку. Вот с Бурлаком быстро ударили по рукам.
— Неприятная миссия?
— Учитывая, что с ребятами отношения прекрасные, проблем не возникло. За уход этих футболистов мы не заплатили ни копейки.
— Ого!
— Да, покинули клуб без компенсации. Более того, они пошли навстречу «Крыльям» по части финансов. Удалось мне найти компромисс и с Хади, полузащитником сборной Ирака.
— Он-то в Самаре остался.
— Договорились о сокращении зарплаты. Вот это была долгая беседа. Еще и через переводчика.
— Если бы ответил «нет»?
— А что я смог бы сделать? Ничего!
— С вами «Крылья» тоже когда-то обсуждали сокращение зарплаты. Все прошло деликатно?
— Непростой был разговор. Это еще с предыдущим руководством. Контракт по тем временам заключил хороший. С опцией — каждый год идет повышение. Тут ломаюсь, нужна операция, клуб вылетает в ФНЛ. А у меня повышение прописано! Цифры называть не буду, все равно я эти деньги не получил.
— Так в газетах писали — больше миллиона долларов.
— Нет. Меньше. В конце концов обо всем договорились. Я сказал: готов клубу помочь, приехал в Самару не только зарабатывать. Раз вылетел в ФНЛ с «Крыльями», с ними и буду выбираться!
— Все справедливо.
— Я же чувствую за собой вину!
— Что за операция была?
— На колене. Потом с юристом Прокопцом целый месяц сидели и думали, как все разрулить. Еще был мой агент, Олег Артемов. Здесь мы втроем, с другой стороны — по скайпу руководство «Крыльев». Нисколько не жалею, что пошел навстречу клубу!
— Это здорово.
— Что «Крылья», что я получили в итоге больше. Самара — вторая родина. Я при деле. И простил клубу серьезные деньги.
— Агент Артемов славится тем, что способен отжать вообще все, что должны футболисту. Вам не предлагал: «Сергей, давай пойдем до конца»?
— Говорил иначе: «Не переживай, у тебя есть контракт, ты полностью защищен». Это первые его слова. Уточнил: «Твое мнение?» Я ответил: «Не хочу быть в клубе инородным телом. Бегать по кругу, не играя». Есть же примеры.
— Самсонов в «Краснодаре» бегал несколько лет.
— Вот этого мне совершенно не хотелось. Я бы так не смог.
— Да и Короман в «Крыльях» тоже наматывал круги.
— Ага, не сошлись с Кобелевым. До последнего находился в клубе. Но Короману было тридцать пять!
— Можно понять?
— Коромана — да. Но себя я бы не понял.
Зина
— Пост спортивного директора быстро учит распознавать людей, которые хотят обмануть?
— Еще как! Сразу вижу, кто переживает за игрока, а кто за свой интерес. Мне расписывают футболиста, начинаю смотреть матчи — ну как не стыдно даже предлагать? Я сам вчера играл, за пять минут пойму каждому цену!
— Вас засыпают дисками и нарезками игр?
— Как правило, из Африки. Прямо на почту: «Глядите, это второй Канте. Возьмите во вторую команду, потом в «Челси» продадите». Иногда включаешь и видишь — не поле, а пастбище. Трущобы. Хорошо, если «второй Канте» не босиком играет.
— Бывает и босиком?
— Да! Мальчуган полтора метра ростом, бегает без обуви. В порядке вещей.
— Какие цены выставляют?
— Да часто готовы задаром ехать — лишь бы взяли.
— Какую ошибку вы чуть было не совершили, но все-таки удержались?
— Хотел вернуть парня. Самарский, когда-то здесь играл. Думал, вот это будет красивый камбэк. Потом понял: оказал бы медвежью услугу.
— Почему?
— Позвал бы домой — а не факт, что он бы здесь пробился в состав. Учитывая наш нынешний стиль.
— Самый лакомый кусок в «Крыльях» — Зиньковский. Парня рвали на части. Как удалось удержать? Прием показали?
— Ни в коем случае.
— Что ж тогда?
— Ежедневные беседы! Никакого насилия!
— Вы разговаривали?
— Я в том числе. В какой-то момент понял, что меня стало многовато в жизни Зиньковского. Звонил по мобильному: «Зин, ты на месте? Я иду!» Приходил к нему в комнату на базе. Человеку хочется полежать, а тут снова я. Но действительно был уверен, что Антону лучше остаться в Самаре.
— Как убеждать человека остаться в ФНЛ, если зовут «Краснодар» и другие клубы премьер-лиги?
— У него в Самаре все получается, постоянно играет, команда в лидерах. Видно — парень получает удовольствие от футбола. Ну и играй! Зачем все бросать и ехать в условные «Химки»? В клуб, который борется за выживание?
— А «Краснодар»?
— Там не договорились по личным условиям. Еще активно интересовались «Ростов» и «Арсенал». Но официальный запрос был только от «Химок».
— Объективная цена Зиньковскому?
— Мое мнение — он должен стоить не меньше Лесового. (За него «Динамо» заплатило «Арсеналу» 1,8 миллиона евро. — Прим. «СЭ»).
— Хотя в контракте Зинковского прописаны 50 миллионов рублей отступных? Звучала цифра.
— Я официально подтверждать не имею права.
— Зарплату-то ему подняли?
— Делали предложение о повышении. Пока не подписал. Думает!
— Имеет право. Хороший человек?
— Талантливый. Обожает футбол. Возиться с мячом. Резкий, техничный. Дриблинг замечательный. Думаю, мечтает не о Москве, а о европейском чемпионате. Может замкнуться в себе, если что-то не складывается. Сразу подхожу: «Зина, что голову повесил? Давай веселее!»
Тандем
— К Дмитрию Комбарову Соболев подходил советоваться, стоит ли идти в «Спартак». Вариантов было много. С вами тоже разговаривал?
— Да. Сказал: «Саня, год назад ты ездил в аренду в «Енисей», а сегодня «Спартак» приглашает! Сам понимаешь, в такой клуб два раза не зовут».
— Нам-то казалось, Соболев будет в «Спартаке» как Пошкус в «Зените». Взяли — сами не поняли зачем. Но вписался!
— Я знал: если начнут доверять — все получится. Саню не надо лишний раз трогать. Вот Божович ухватил эту тему — и как Соболев расцвел!
— Еще есть у вас футболисты, которых «не надо трогать»?
— Ванька Сергеев. Лучший бомбардир ФНЛ, за первый круг 19 мячей наколотил. Играет, делает свое дело. Всё. Сам с собой разберется. А Соболев — человек штрафной площадки. Не обделен чутьишком, неплохо играет головой. Может забить сумасшедший гол. Андрей Тихонов как-то в раздевалке руками развел: «Сань, как ты это делаешь?!»
— Что за гол был? Тихонов-то всякое повидал.
— Это в ФНЛ. Дал с центра поля по летящему мячу — и тот за уши вратарю.
— Еще каким эпизодом вас Соболев сильно удивил?
— О, сразу вспоминаю — играем с «Кубанью», сорок тысяч на трибунах. Матч за выход в премьер-лигу. Разыгрываем комбинацию, Соболеву отдают направо. Он «щекой» отрезает всех, выкатывает мне на пустые ворота. 1:0 — побеждаем!
— Отблагодарили?
— Говорю: «Ты красавец, так отдал. Просто лучший!» Тот кивает, доволен. Проходит месяца два — снова: «Сань, такой пас мне уже никто не отдаст». А он вдруг: «Серега, я бил по воротам...»
— Ой.
— «Ты что?! Кто ж с той позиции бьет?!» Он улыбается: «Извини...»
— Были б вы тренером «Спартака», кого ставили бы в нападение?
— Строго под соперника. Если надо продавить — лучше Соболева игрока нет. Когда много подач с фланга, силовой футбол. Если контратаки — нужнее Ларссон и Понсе, оба юркие, быстрые. Плюс Кокорин — великолепный форвард. Выбор есть.
— Соболев — парень довольно дерзкий, как мы понимаем.
— Это точно. Мог и нагрубить, и мяч зашвырнуть. Но в отношении меня не случилось ни разу! У нас вообще отличный был тандем. Если с защитниками заруба — берегитесь. Довольно агрессивно играли. Задавим, затопчем кого угодно. Друг за друга заступались.
— Соболев говорил в интервью, был момент — поймал в Самаре «звездняк». Плохо тренировался.
— Помню. Было. Выглядел разгильдяем — обижался, что не играет. Искал причины не в себе, а в ком-то.
— Большие действительно не любят бегать?
— Высокие-то? Конечно!
— Вы тоже?
— Терпеть не мог. До сих пор вспоминаю, как в киевском «Динамо» давали «шесть по тысяче». Или даже восемь. В Ялте при Михайличенко бегать начинали в шесть утра. По особой тропе.
— Почему в такую рань?
— Позже жарко. На каждый отрезок по десять минут. Привезли с собой из Киева легкоатлета — и тот не выдержал, сломался на вираже!
— Зачем легкоатлет?
— Чтобы вел команду. Все тропы знал.
— В каждой команде есть парень, которому любой кросс нипочем — готов пробежать немедленно второй и третий.
— В Киеве тоже! Если помните, был такой марокканец Бадр Эль-Каддури. Ему добавь кругов — обрадуется. А я беготню ненавидел. Как все монотонное.
— Соболеву об этом не рассказывали?
— Так все поменялось — сейчас нигде столько не бегают. Поняли, что смысла никакого. Каждый работает по своему пульсу. Последний тренер в «Крыльях» с выворачивающей предсезонкой — Кобелев.
Колено
— Закончили вы из-за травмы колена?
— В 2012-м играли в Оренбурге на Кубок, и получил на синтетике травму. Выйдя на замену. Чашечка ушла в сторону.
— Жуть.
— А боль какая — вы не представляете! Что внутри колена творилось!
— Подумали о самом худшем?
— Да, был уверен — или «кресты», или мениски полетели. Но в Германии посмотрели, говорят — нет, мениск цел, связки тоже. Я родился с такой вот чашечкой. У всех она с изгибом, а у меня раковина прямая. Трется, выезжает.
— Все могло случиться раньше?
— Да. Спросил немецкого доктора: «Что ж я до тридцати доиграл, ничего не беспокоило?» Он рассмеялся: «Так «Мерседес» тоже десять лет ездит, потом начинает сыпаться...» Все держалось за счет сильных бедер, оказывается. Не выезжало.
— Прооперировали?
— Почистили — поставили на место. Велели закачивать колени. Но после этого я процентов тридцать себя самого потерял.
— Что именно?
— Скорость. Подвижность при разворотах. Резко уже не мог затормозить. При моей комплекции все это очень важно. Стал бояться синтетики.
— Что ее так бояться-то?
— Совсем другой зацеп шипами. Ты уже развернулся, а нога осталась. Но я еще поиграл-то прилично!
— А в 2018-м матч с «Уфой»...
— Колено и до «Уфы» несколько раз вылетало.
— Вправляли руками сами?
— Нет, мотался в Германию. Операция за операцией. Ездил туда как к себе домой.
— Представляем, как вымотались.
— Да в первый-то приезд было все обнадеживающе. Закачаешь — и нормально! Два года колено держалось. Потом сказали — оно и дальше будет так себя вести, вылетать. Прежним уже не станет. Говорю докторам: «Ребята, у меня последний контракт, надо играть!» — «Тогда чистим и ставим на место. Снова закачивай. Может, пару сезонов протянешь».
— Ну и дела.
— Предупредили, что новая операция будет еще сложнее — из сухожилия надо вырезать кусок, на него все крепить. Что и случилось, когда с «Уфой» сломался. После такого восстановление дольше, чем после «крестов».
— В ваши-то годы.
— О чем и речь. В мае получил травму — только реабилитация до декабря. Январь и февраль на сборах. До окончания контракта остается три месяца. Ну, смысл? Мне тридцать пять!
— Помните секунду, когда сказали «всё»?
— Звонок от руководства клуба, предложение войти в тренерский штаб. И еще слова: «Миодраг не против». Я ответил — в интересах клуба готов уйти на тренерскую. Тем более категория А у меня была. Но сначала перезвонил Миодрагу: «Это правда?» — «Конечно! Буду рад с тобой поработать!»
— Этой секунды люди страшатся годами. А у вас все случилось легко и безболезненно?
— Я тоже думал, что будет страшно. Рядом сидела жена — повернулся к ней. Посмотрел в глаза. Она произнесла: «Ну и хорош тянуть! На тебя смотреть жалко — ходишь ночами, скрипишь...» Лишь после этого набрал Божовичу.
Ещенко
— Кто на вашей памяти особенно мучился, доигрывая?
— У Тимохи Калачева пластина в голеностопе. Говорил, так к ней привык, что вынимать не стал. Вот только сейчас, закончив, будет доставать. Дима Ленцевич, мой товарищ, играл в «Торпедо» у Ярцева. Просто извелся с хрящами! Мы с ним вместе в Германию летали.
— У каждого нападающего есть история — получил по ноге так, что должна была сломаться. Но почему-то выдержала.
— У меня было наоборот. Бил по мячу, а попал человеку в ногу. Ну и сломал.
— Какой ужас. Кому?
— 2015-й, первая ФНЛ в моей жизни, матч с «Ротором». Не помню фамилию пацана. Лужи, грязь, в штрафной мяч отскакивает — замахиваюсь со всей силы. А защитник в это время «протыкает». Я попадаю прямо в голень. После три раза и ему звонил, и в клуб, извинялся...
— Восстановился?
— Слава богу. Еще поиграл против него.
— Кто-то из защитников жаловался на вас в газетах — мол, Корниленко все ноги оттоптал.
— Это Ещенко!
— Если Ещенко жалуется — значит, действительно постарались.
— Я же таранный форвард. Играл не за счет техники, а на силовых качествах. В борьбе старался никому не уступать, стелился в подкатах. Мог локоть выставить. Но и сам окровавленным сколько раз матч заканчивал. Кто-то из «Урала», помню, мне лобешник разбил...
— В Киеве таким вещам специально обучали — как правильно засадить в бок при угловом. Чтобы человек еще пять минут дыхание настраивал.
— Я такого не застал. Но провокаторов и сейчас много. То наступят, то плюнут.
— В вас тоже плевали?
— Да сколько раз!
— Наши?
— Нет, наши — никогда. Обычно южные команды. На сборах, когда мозг «воспаленный». В России самым неприятным был Вернблум. Да и я не ангел. Ещенко вон жалуется...
— Вне поля с Андреем встречались?
— В Германии в одной клинике лежали. У него как раз «кресты» были. Сидели, обсуждали, кто что оттоптал. С Ещенко-то мы друзья, за «Днепр» вместе играли. Мне от Андрея тоже попадало будь здоров, просто не рассказываю. Или от другого приятеля — Саши Гацкана. Тот вообще на поле не разбирал. Настоящие зарубы были.
— Гацкан — злой.
— На поле — очень агрессивный!
— От локтя Вернблума настрадались?
— Думаю, он от моего не меньше — я же спиной борюсь, локти всегда выставляю. Надо себя обезопасить. Но носы никому не ломал.
— Головой в голову втыкались?
— Да постоянно!
— Когда особенно искрило?
— Играли с «Оренбургом». Меня начали «окучивать» с первых минут, причем с двух сторон. Чиркин и Бегич, который сейчас в «Рубине». То один в голову двинет, то другой. Башка-то выдержала, хоть и с трудом. Вот ребро сломалось.
— Крайне болезненная штука.
— Я и не думал, что настолько. Адские ощущения. Ты не можешь ни лечь, ни повернуться. Спишь полусидя... Кое-как до перерыва матч добегал, хотя вздохнуть не мог! Ощущение — сейчас что-то проткнет легкое! Тихонову шепчу: «Валерьич, меняйте». А буквально через несколько минут после того удара «Крылья» заработали пенальти. Обычно я бил.
— Здесь не стали?
— Куда мне, если еле дышу? Посылаю Мияйловича: «Давай!» Фролов тащит!
— Тот самый Фролов, который теперь в Самаре?
— Вот-вот. Так на меня в раздевалке еще косились с подозрением: «Ты что бить-то не пошел?» — «Пусть бьет тот, кто нормально себя чувствует».
— Поняли?
— Мне кажется, не до конца. Хотя не забил бы я — возникло бы еще больше вопросов. Сейчас думаю: надо было жахнуть из последних сил — и идти меняться.
— Из нереализованных пенальти — самый памятный?
— Играем с «Волгой», где на воротах Миша Кержаков. Последняя минута, горим 0:1. Иду к «точке». Думаю: зачем выдумывать? Дам по центру от души! А он не гадал, стоял до последнего. Ну и зарядил ему прямо в живот. Еще в сборной была осечка, на «Стад де Франс». Взял мяч, посмотрел на Льориса и понял — не забью.
— Так и получилось?
— Да. Он потащил, Путило успел добить мяч в ворота. Но все равно 1:3 проиграли.
— Недавно Серхио Рамос в одном матче смазал два 11-метровых. С вами случалось?
— Нет. Это лет шесть назад парагваец Кабальеро, игравший за «Крылья», Лодыгина героем сделал. Тот на «Петровском» за десять минут взял два пенальти.
— Вы в тот момент где были?
— На лавочке. Но в раздевалке никто Кабальеро не «пихал». Наоборот, поддержали. Даже великие с «точки» промахивались.
Божович
— Поработав в штабе Миодрага Божовича, что поняли о нем такого, чего не понимали раньше?
— Пока играл, думал, что Миодраг — «кайфовый» чудак, мастер создавать атмосферу для себя и всех вокруг. Сейчас узнал — еще и глубокий!
— Когда особенно ярко проявились человеческие качества?
— Когда в «Крылья» пришел Андрей Талалаев, а Миодраг собирался из Самары. Пандемия, никто не мог улететь. Рейсов нет. Я обсуждал с Божовичем, корректно ли мне оставаться в штабе нового тренера. Миодраг рассмеялся: «Что ты? Конечно, оставайся и спокойно работай! Пройдет пять лет — станешь главным». Но самое интересное было потом.
— Что же?
— Начал работать с Талалаевым, вдруг на завтраке звонок. Смотрю на телефон — Божович! «Извини, внезапно появился чартер, пришлось экстренно собраться. Не успели с тобой попрощаться. Обещаю — непременно посидим. В моем сербском или черногорском доме ты и твоя семья — всегда дорогие гости. Ждем». Вот человек, а? Другой, может, и эсэмэс не прислал бы! Уехал и уехал! А рядом со мной сидел Виктор Гаус, тренер вратарей. Говорю ему: «Божович позвонил». Он показывает телефон: «Вот и мне набирает...»
— Есть у вас ответ, почему все команды Божовича на второй сезон проседают?
— Зато первый обычно шикарный.
— Это да.
— Хотя в Самаре и первый не задался, доигрались до «стыков»... Миодраг — неконфликтный человек. Привык работать на доверии. Много свободы в тренировочном процессе. Лишний раз не будет грузить теорией. Самедов, Комбаров, Гацкан, Корниленко это поймут и оценят. А молодой решит, что можно всё. Но Божович к каждому относился с уважением.
— Хоть кого-то оштрафовал?
— Нет. Накричать мог, но моментально отходил. Добрейший человек.
— У Кобелева два любимых слова — «нет» и «зачем». Какие у Божовича?
— Ругательства на сербском. Но даже бранился добродушно. Хотя в последнее время в Самаре фон был негативный. Миодраг до слез переживал поражения! Зайдет в раздевалку — на человека больно смотреть. Всё через себя пропускал. Такой взгляд за очками... У меня самого ком подкатывал!
— Почему он не уходил? Держался за контракт?
— Божович несколько раз порывался уйти. Я говорил: «Подожди, не торопись. Все наладится». Находил какие-то слова. Да и Миодраг прикипел к команде. Знал резервы, верил в ребят. Ситуацию можно было исправить! Состав нормальный, показывали неплохой футбол. Просто какой-то нефарт.
— Вы с Миодрагом на «ты»?
— Пока играл, были на «вы». Потом перешли на «ты».
— Сейчас чем занимается?
— В Белграде. Иногда заезжает в Черногорию. У него и там дом. Созваниваемся время от времени.
— Месяц в штабе Талалаева чем запомнился?
— Контрастом — после Божовича. Всё иначе! Много теории, тактики. Тренировки изменились. Получили практику те, кто не играл при Миодраге. Эмоциональный всплеск, команда встряхнулась.
— Уютно вам было с Талалаевым?
— Вполне. Хороший специалист. Здорово перекладывает статистику, анализ и цифры на тренировочный процесс.
— До последнего было ощущение, что «Крылья» останутся. Когда поняли, что вылетаете?
— Мы долго сидели в неведении. Каждый день шли вбросы по поводу «Химок», которые никак не могли определиться, в какой лиге будут играть. От них зависело, одна команда отправится в ФНЛ или две. Однажды сидели на базе — и объявили: «Всё, вылетели». Еще многое решил матч «Сочи» с «Тамбовом».
— Ах, точно.
— Пандемия в «Сочи», три очка записали «Тамбову», нашему прямому конкуренту. Стало понятно, что мы на 15-м месте.
— Вы трижды с «Крыльями» опускались в ФНЛ. Слезы были?
— Когда первый раз вылетели. 2014-й, в стыковых матчах проиграли «Торпедо». Не рыдал, конечно, но слеза выкатилась. Морально был просто прибит.
— С вашим-то опытом в футболе, казалось бы, все можно пережить спокойно.
— Я не считаю, что «Крылья» — клуб для ФНЛ. По любому пункту — бюджету, истории, болельщикам, подбору игроков. Никак мы не должны вылетать!
Тимбилдинг
— С Тихоновым работалось комфортно?
— Да, при нем «Крылья» вернулись в премьер-лигу. Грамотный тренировочный процесс, прекрасная атмосфера в коллективе. Чем Тихонов поразил — как участвовал в тренировках. Хоть сегодня выпускай на поле, полчаса спокойно выдержит.
— Даже в РПЛ?
— Да! В «Крыльях» он был в шоке от некоторых моментов. Вот наши лучшие исполнители стандартов. Из десяти фланговых подач точных — от силы три. Вижу, Валерьич, закипает: «Я не пойму! Вы же в команде мастеров! Как это возможно?»
— Показал бы.
— Он и не выдерживал — шел подавать сам.
— Ну и как?
— Идеально! Десять из десяти! Хоть с левой ноги, хоть с правой — точно в голову.
— Из тех, с кем играли сами, кто лучше всех навешивал?
— Калачев — без вариантов! Жаль, мы в клубах разминулись. Играл бы такой человек в «Крыльях», может, и у меня голов было бы в два раза больше. Откуда я чаще забивал — вы обращали внимание?
— Из вратарской?
— Вот именно. Плюс из центра штрафной. А Тимофей как вино — с каждым годом становился все лучше. В тридцать пять был сильнее, чем в двадцать пять.
— Объяснение есть?
— Поработал с Бердыевым. Это продлило карьеру.
— Вы тоже поработали.
— Совсем немного. Очень переживал из-за этого.
— Тренировал «Крылья» и бельгиец Франк Веркаутерен. Между прочим, выдающийся футболист. В 1984-м после поражения от «Андерлехта» Федор Черенков прошел во вражескую раздевалку — просить у вашего будущего тренера автограф на программку.
— Да вы что? Вот это история. Оценить Веркаутерена как футболиста не могу — ни в одной тренировке он с мячом не работал. Колени больные. Да и возраст. Показалось, Франк не сразу понял, что такое ФНЛ и Россия. Куда вообще попал. Но молодец — пытался разобраться! Ему все было интересно! На сборах устраивал тимбилдинг. Чем только не занимались — то гребли на каноэ, то рассекали на гоночной трассе «Феррари»...
— На чем?
— На велосипедах. Еще в дартс играли. В боулинг. Всего не перечислишь!
— Нравилось вам такое? Или воспринимали как причуду?
— Ну... Это не то, к чему мы привыкли. На сборах сидели из года в год — ничего не менялось. А здесь — полная непредсказуемость! Могли потренироваться утром, а вечером никакой работы. Зато после обеда неожиданно возникает мероприятие. Веркаутерен говорил: «Не хочу, чтобы вы просто лежали на кровати!»
— Когда сам себя превзошел в выдумках?
— Пейнтболом, наверное, никого не удивишь? Бывало, прилетаем в другой город в десять вечера — сразу идем на разминку. Веркаутерен считал, надо встряхнуть мышцы после перелета. На сборах в Бельгии устраивал командные ужины. Хочешь выпить пару бокалов пива? Пожалуйста!
— А вино?
— Можно и вино. Каждым жестом давал понять: «Ребята, я вам доверяю. Все говорят, что русские любят выпить, но это не так». А тимбилдинг был ежедневно, мы постоянно чем-то занимались!
— Сплачивало?
— Наверное. Помню, привез на гребной канал. В каноэ расселись по парам. Так мне попался парень после травмы, за день до этого ключицу сломал. Он сидит, радуется, а я за двоих наяриваю. Вот такие «банки» раздулись, нагрузка будь здоров.
Сабо
— Вы человек деликатный. Что должен был творить болгарин в минском «Динамо», чтобы вы сказали — «это не тренер»?
— Мне в 20 лет было ясно — Гюров не давал футболистам ничего вообще. Сейчас думаю — Юрию Чижу, нашему президенту, знакомые голову задурили. Приехал «пассажир». Все было странным — и тренировочный процесс, и общение с ребятами.
— Даже про Йожефа Сабо вы так жестко не отзывались.
— Вот уж кого не хочу обсуждать... Дай бог ему долгих лет жизни. Я приходил в киевское «Динамо» при Михайличенко. Его быстро убрали, назначили Йожефа Йожефовича. Сделал ставку на других футболистов. Если б мне честно все сказал, я бы ему руку пожал и был благодарен. А он начал выдумывать козни.
— Например?
— Приезжаю на базу в Конча-Заспе, слышу: «У тебя давление сто тридцать». Каждое утро давление у нас проверяли. Я поражен: «Может, разволновался у доктора? Поднялся резко? Не выспался?»
— Что Сабо?
— «Ну все! Гуляй пешком вокруг поля. Сегодня не тренируешься». Разворачивается и уходит. А я отправляюсь в корпус дубля, к другому доктору. Тот проверяет давление — сто десять на семьдесят.
— ???
— Возвращаюсь к Сабо, рассказываю, но он ничего слушать не желает. Всем видом давал понять — я ему не нужен. Счастье, Кучеревский отметил меня в матче с «Днепром». Позвал к себе.
— Почему Сабо даже всматриваться в вас не желал?
— В «Динамо» было много легионеров, включая бразильского форварда Клебера. Естественно, на него делали ставку.
— Почему «естественно»?
— Потому что Йожеф Йожефович до этого работал спортивным директором «Динамо». Он Клебера и привез.
— Давление-то у вас больше не шалило?
— Да оно и тогда не шалило. Специально поехал в клинику, проверился — все отлично. Привез Сабо справку: «Я готов тренироваться». А он и смотреть не стал: «Может, ты кому-то повесил...»
— «Повесил»? В смысле заплатил?
— Нет. Вешают же датчик на сутки. Йожеф Йожефович подумал, что я кому-то другому нацепил. Рядом стояли опытные ребята — Белькевич, Хацкевич... Глыбы! Усмехнулись, шепотом: «Не обращай внимания, работай спокойно. Главное — без эмоций». Но меня быстро отправили во вторую команду. А оттуда — в «Днепр».
— Сабо нам рассказывал невероятную историю — у румына Гиоане приступ эпилепсии. Привели в чувство — и заговорил на чистейшем португальском языке. Которого не знал.
— Самое интересное — все правда!
— Ну и ну.
— В Киеве эту историю до сих пор пересказывают шепотом. Я в 2004-м застал Гиоане. Роскошный футболист. Мог играть на любой позиции. После того случая начал забивать в каждом матче.
— С Андреем Несмачным в Киеве пересекались?
— В одной комнате жили в Конча-Заспе. Его спальня налево, моя — направо. Коридорчик общий.
— Странно, что вы до сих пор не в секте.
— Это был отличный пацан. Веселый, компанейский. Никаких свидетелей Иеговы даже в мыслях. Годы спустя смотрю в интернете — вещает сами знаете что. Да-а, думаю, проникся. Живет теперь в своем мире. Проповедует.
— Милевского в Киеве тоже застали?
— И его, и Сашу Алиева. Уже звездами считались, на особом счету! Но в их компанию не попал ни разу. Наблюдал со стороны. Люди могли вдвоем обыграть целую команду. Я не шучу. В «Динамо-2» через «стенку» проходили все поле. Сумасшедшее чувство друг друга. И на поле, и за пределами.
— Как вас в «Днепре» встретили?
— О, там встречать умели. Это же считалась «народная команда». Одни украинцы. Приезжаю в 2005-м, Кучеревский представляет ребятам: «У нас новый футболист. Прошу любить и жаловать. Все нормально, пацаны. У него даже фамилия украинская...» Раздевалка хохотнула — и никаких проблем.
— Команда-то была отличная.
— Из того состава тринадцать человек ездили на чемпионат мира в 2006-м!
— Да и Кучеревский мог выдать спектакль.
— В перерыве нами недоволен, говорит: «Ребята, вы должны постоянно крутить головой на поле! Посмотрите, как девушки за рулем ездят...» Все задумались — как? Каждый свое представил. А Евгений Мефодьевич продолжает: «Она губы красит, рулит — и еще головой вертит по сторонам!»
— Да. А сам погиб за рулем.
— Нелепо. По дороге на игру дубля сердце схватило. Нога сошла с тормоза. Выехал на перекресток на красный свет — и прямо под грузовик.
— Яркий был человек.
— Любую ситуацию мог смягчить, разрулить. Ни одного несправедливого поступка от Кучеревского не помню.
— Про Лобановского Хацкевич с Белькевичем что говорили?
— Фантастическая энергетика. Дисциплина. Одного взгляда хватало, чтобы встряхнуть человека. Но при этом мог пригласить в кабинет просто пообщаться. Лобановский очень тепло, как рассказывают, к Хацкевичу относился. По-особенному. Я спросил Сашу, тот ответил: «Наверное, чувствовал, что у меня есть свое мнение. Всегда найду, что сказать в противовес». Лобановскому это нравилось.
— Белькевич — волшебный игрок.
— Выдающийся! На уровне Титова в лучшие годы. Даже не знаю, кто сильнее.
— Константин Еременко писал расписку, чтобы выпускали на поле — вся ответственность на нем, о больном сердце проинформирован. Белькевич тоже?
— Ребята! При чем здесь сердце?!
— Он умер не от этого?
— Насколько знаю, оторвался тромб. Может, еще что-то было ,но не станешь же выпытывать? В 2004-м Белькевич был капитаном команды, чувствовал себя прекрасно. Закончил в 2008-м. Тоже не жаловался. Правда, в последнее время сидел без работы и очень переживал.
— Как узнали о случившемся?
— Новости, интернет, друзья. Хацкевич, помню, позвонил. Он уже был главным тренером сборной — лично занялся установкой памятника. Ребята сбрасывались. Я что-то дал, Калачев, Глеб...
— Почему похоронили в Киеве?
— Лучшую часть карьеры провел там. В Минск возвращаться не собирался.
Навигатор
— Самый яркий разговор с кем-из Суркисов?
— С Григорием не пересекался, только на награждении руку пожал. А вот Игорь ярко выступил. Первый же разговор: «Машина есть?» — «Нет». — «Права есть?» — «Нет». — «На тебе 15 тысяч долларов...»
— Достал из тумбочки?
— Из стола. А я в Киев приехал с зарплаты 600 долларов. Причем казалась огромной. Когда в Минске этот контракт подписал, домой звонил: «Мама, как круто! Я готов всю карьеру получать 600 долларов!»
— Машину-то купили?
— Собирался — тут же! Хорошо, посвятил в планы Хацкевича. Дозанять у него хотел пять тысяч долларов. Только начал: «Сань, мне не хватает чуть-чуть...» Он прервал: «Стоп! Валик, иди сюда. Послушай».
— Белькевича подозвал?
— Да. Тот подходит: «Значит, так. Никаких машин. Купи квартиру в Минске. Затем в Киеве. После этого — машину. Все успеешь, успокойся!»
— Успели?
— В тот же год взял что-то совсем простое — BMW третьей серии. Подержанную. Я автомобилями никогда не болел, ноль кайфа.
— Нам-то казалось — наоборот. Судя по тому, на чем ездили в Англии.
— А на чем таком я ездил в Англии?!
— «Мерседес"-купе.
— Так вы меня спросите, какого года!
— Древний?
— Купил десятилетнюю машину за двенадцать тысяч фунтов. Уезжал — продал за девять. Сейчас сам молодежь наставляю, как меня Хацкевич: «Первым делом — квартиру...» Обычно успеваю.
— Последний футболист, поразивший вас автомобилем?
— Вы на Диму Комбарова намекаете? Я настолько равнодушен к машинам, что про его «Ламборджини» узнал последним в Самаре, наверное. Удивил меня другой человек. Один из сотрудников клуба взял «Гелик» года 1985-го.
— Это ход.
— Вложил в автомобиль прилично. Постоянно какие-то детали заказывает, достает. Ездит, тащится! Это его хобби!
— Попроситься на пять минут за руль «Ламборджини» — никакого искушения?
— Абсолютно. Я такси-то заказываю — мне плевать, что за автомобиль будет. Сам езжу на «китайце».
— О господи.
— Зря вы так. Машина классная, меня полностью устраивает. И не потому, что я амбассадор этой марки.
— При равнодушии к машинам вы и лицо автоконцерна, и «Яндекс-навигатор» предлагает передвигаться под ваш голос. Сколько фраз надо было наговорить?
— Сто пятьдесят.
— Какая особенно тяжело давалась? Приходилось перезаписывать?
— Да все, где присутствует буква «эр»!
— У вас проблемы с «эр»?!
— Вы что, не почувствовали? Везде, где гласная после «эр», тяжело дается.
— Если прислушаться — да.
— Но я с детства научился это маскировать. Прятать звук.
— Записывали-то долго?
— Часа три. Причем стоя.
— Это считается почетной миссией или что-то приплачивают?
— Я ничего не получил. Мне предложили — согласился, стало интересно. Вот как интересен «Разговор по пятницам». Тот же случай. Недавно в несколько подходов читал ваше интервью с фотографом. Можно же было разбить на десять маленьких, правильно? Но когда большое — интереснее! А я — за интересное. Лучше одно в год, чем пятнадцать маленьких.
— Вы же белорусских корреспондентов избегали лет десять.
— Хотелось чего-то небанального! Общение часто ограничивалось стандартными вопросами перед матчами за сборную: «Как добрались? Как настроение?» Ну и стандартные ответы: «Добрались хорошо, рад со всеми встретиться, надеюсь, такое же настроение будет и после игр». Но был у меня товарищ в «Прессболе», Серега Олехнович.
— Который умер совсем молодым?
— Да. Вот с Сережей нашли общий язык. Смело мог называть его своим другом. Брал у меня самое первое интервью — еще в минском «Динамо». А с остальными журналистами я не очень общался. Просто не хотелось — и все.
— Никаких «крайних точек» не было?
— Может, и была...
— Что за случай?
— С допингом. Просыпаюсь в день игры, включаю телефон — 28 пропущенных. А когда ты идешь третьим в списке бомбардиров чемпионата Украины или в РПЛ регулярно забиваешь — с родины ни одного звонка. Ни единого сообщения. Надо уметь радоваться за своих-то!
— Кстати, о допинге. Что это было?
— В «Крыльях» на турецком сборе простудился, перед игрой выпил растворимый порошок. Чтобы легче дышалось. Выбрал самый безобидный, с врачом проконсультировался. Кто б мог подумать, что в России и Турции состав у лекарства разный!
— Значит, сами виноваты?
— Врач-то разрешил! В РУСАДА быстро все поняли, даже ни одного матча не пропустил. А могли бы год или два впаять, не разбираясь. Вот этого я боялся.
Рыжиков
— В навигаторе у вас собственный голос настроен?
— Нет, что вы... Меня было бы слишком много — устал бы сам от себя.
— Вообще не включали?
— Денек поездил — и хватит. А жена как установила, так и катается. Рыжиков — то же самое. Однажды на базу с утра прихожу, он из автомобиля вылезает. Из Казани вернулся. «Серега, привет! — говорю. — Пойдем, кофе попьем?» — «Да отстань ты, надоел. Четыре часа тебя слушал, всю дорогу до Самары... Еще и кофе с тобой пить?!»
— Рыжиков — прекрасный, удивительный человек. Татуировки делал в сознательном возрасте, покрасился в белый цвет...
— Познакомились мы в 2010 году. В «Рубине». А десять лет спустя снова очутились в одной команде. Поиграли вместе, потом тренировал его. Представляете? Рыжикова тренировал! Это суперпрофессионал. Я второго такого не знаю.
— Пашет круглые сутки?
— Мне кажется, ему это даже вредит. Такое самоотречение — уже лишнее. Рыжикову достаточно того, что дают на тренировках.
— Еще и в жизни интересный.
— Да, о литературе с ним говорить одно удовольствие. Благодаря жене штудирует какие-то книжки по психологии.
— Когда волосы выкрасил — что ему сказали?
— «Ты с ума сошел на старости лет?»
— А он?
— Смеется. Я продолжаю: «В этом возрасте обычно заканчивают, а ты как Канисарес». Серега смутился: «Да я так... Встряхнуться решил немножко».
— А вы что думаете? Седину маскирует?
— Нет. Наверное, все это связано с какой-то неудачной серией. Хочется начать с чистого листа. Чисто вратарская тема.
— Значит, Рыжиков завязывать с футболом не собирается?
— Сто процентов. Главное — чтобы была команда, которая на него рассчитывает. Играет-то здорово! Держит себя в потрясающей форме. Много работает индивидуально. В тренажерном зале по специальной программе чуть ли не каждую мышцу прорабатывает.
— Страшно представить, какую форму к пятидесяти годам наберет.
— Ха! Мне тоже.
— Самое долгое собрание в вашей жизни?
— Теория у Гаджиева. Раньше, говорят, еще дольше длилась. У Кобелева могли засидеться — все игры смотрели с перемотками назад.
— Это на целый день.
— Да бросьте. В пару часов укладывались.
— Бывало, что клонит в сон, никаких сил сидеть?
— Да. Но я как-то держался. А защитник Дима Верховцов разок на установке у Кобелева зевнул. Я и не подозревал, что наш тренер настолько зоркий — сразу участливо: «Димуль, ты чего? Не выспался?» Кобелев мог «разбавить»...
— Вот бы не подумали.
— Да ну! Австрия, сборы. Летом там очень жарко, прямо невмоготу. С Глебом поехали на рыбалку. Саню сморило, закемарил. Одна сторона загорела, другая — нет. Возвращаемся, Кобелев навстречу: «Саша, тебя перевернуть забыли?!»
Глеб
— Нам Глеб казался человеком, который высчитывает каждую калорию. Потом узнали — ничего подобного!
— Саня может съесть больше, чем мы втроем. Никак на нем не скажется — даже грамма не прибавит. Богом поцелованный человек. Такого мог достичь в футболе!
— Что ж завалился в «Барселоне» — после чудес, которые творил в «Штутгарте»?
— Да что «Штутгарт»... Были великолепные три сезона в «Арсенале»! Болельщики его обожали. Еще неизвестно, кого Венгер любил больше — Глеба или Фабрегаса. Правда, есть у Глеба слабинка — статистика. Нигде не было такого, чтобы он 15 отдал и 15 забил. При этом «системообразующий игрок».
— Рассчитывали на него в «Барселоне» всерьез.
— Еще как! Гвардьола ему лично звонил, убеждал выбрать «Барселону». А параллельно звонок за звонком от Моуринью — звал в «Интер».
— Почему выбрал Каталонию?
— Контракт лучше. А «Интер» в тот год выиграл Лигу чемпионов.
— Вы с Глебом давно знакомы?
— С молодежной сборной!
— Никогда не казалось, что вам до топ-уровня — маленький шажочек? Не так уж и сильно вы уступаете Глебу...
— Я понимал другое: получи вдруг процентов пятнадцать таланта Сани — это было бы счастье!
— Так себя оценивали?
— Я осознавал, что его дар — запредельный. Это не натренируешь. Глеб видел поле с закрытыми глазами. Чувствовал темп партнера и пасы выдавал настолько точные, что мяч всегда ложился под удобную ногу. Ну и один в один мог любого обыграть. У Сани очень нестандартный дриблинг. Расскажу историю, которая ярко иллюстрирует его характер.
— Давайте.
— Глеб тогда в «Штутгарте» был. Звонит агент за несколько часов до матча с «Баварией». Где на левом фланге обороны блистал француз Лизаразю, чемпион мира. А в дортмундской «Боруссии» слева играл бразилец Деде, тоже классный защитник. Агент спрашивает: «Ну что, Саня, готов?» Тот отвечает: «Конечно! Отполощу этого Деде...»
— Перепутал?
— Да Глебу было абсолютно все равно, кто против него выйдет — Лизаразю, Деде, еще кто-то. Никого не боялся! Уверенность в себе феноменальная.
— У него и с юмором порядок.
— Да. Но по части приколов вне конкуренции Виталий Володенков. В сборной-то мало поиграл, а в минском «Динамо» без конца что-то придумывал. Перед выездом в аэропорт мог массажисту в сумку гантели запихнуть. Потом к кому-то из игроков на базу жена с маленьким ребенком приехала, тот в памперс навалил. Виталик из мусорки вытащил, попросил в столовой красивую коробку, засунул в нее памперс, ленточкой перевязал. Положил на кровать.
— Вам?
— Боже упаси. Другому игроку. Еще и по-английски что-то приписал. А тому сказал: «Тебе посылка из Лондона». Парень распаковал и от смрада чуть не рухнул в обморок. А летом кто-то из ребят припарковал на базе автомобиль с открытым люком. Виталик увидел, быстренько вытащил переполненный ящик из газонокосилки, высыпал в салон. Тренировка закончилась, футболист подошел к машине, а внутри сеновал.
— Над вами-то шутил?
— Не так жестко. Бывало, просыпаюсь утром в день игры, а с соседней кровати в меня летит матрас. И голос Виталика: «Рота, подъем! Пора на завтрак!» Кстати, игрок хороший. В минском «Динамо» больше всех голевых передач мне отдал.
— Какие живописные люди вас окружали.
— А Серега Веремко? Однажды ехали на такси по Самаре. Вдруг просит притормозить возле магазина антиквариата. Иду с ним — он перебирает какие-то шпаги, арбалеты, расспрашивает...
— Знаток?
— Оказалось — да! Я спросил: «Ты в подарок кому-то?» — «Нет, себе. Собираю, моя тема». Первая мысль: может, с ума сошел? Ну, вратарь! Мы знакомы с пятнадцати лет. Даже не подозревал, что у человека такие интересы.
— Видели его коллекцию?
— Нет. Но хотелось бы. Еще с удовольствием бы посмотрел военную коллекцию Жиркова. Что он там насобирал?
Дзюба
— Не считая затяжной теории, чем еще запомнился Гаджиев?
— Как-то в раздевалке после тренировки присел на стол, ноги положил на железный ящик, кепку надвинул на глаза и начал рассуждать о концентрации. В привычной неторопливой манере. Казалось, вот-вот уснет. «Ребята, концентрация на футбольном поле — это очень важно. Вы должны быть как ковбои в американском кино. Когда они врываются в бар и начинают всех расстреливать...» На мгновение умолк. Внезапно вскочил, оттолкнул ногой ящик, который с грохотом повалился на пол, и руками, словно из пистолета, стал палить в разные стороны: «Вот так! Бах! Бах! Бах!»
— Картина.
— Мы обалдели. А Гаджи Муслимович продолжил спокойным голосом: «Вот и вы на поле с такой же скоростью обязаны реагировать на любые ситуации».
— Валерий Непомнящий — самый интеллигентный тренер в вашей жизни?
— Наравне с Протасовым.
— Ничего себе параллель.
— Вы что, не общались с Олегом Валерьевичем?
— Нет.
— Это удивительный человек! Культурный, европейский тренер. Первое слово, которое приходит на ум — «воспитанный».
— Мата не услышишь?
— От Протасова еще возможно. От Непомнящего — исключено.
— Зато Борис Вайнштейн, президент «Томи», был виртуозным матерщинником.
— Это правда, на собраниях мог завернуть. Но мне другой историей запомнился. Товарищ зазвал его на охоту. На медведя. Первый раз в жизни. Брели по лесу, вдруг наткнулись на гигантскую кучу дерьма. Борис Гаврилович охнул: «Ё! Что это?» — «Медведь навалил». Вайнштейн росточка небольшого, сжался весь. С опаской огляделся и прошептал: «Да ну на фиг. Поеду домой». Закончилась охота.
— Непомнящий рассказывал нам: «В «Томи» у меня было два классных форварда — Дзюба и Корниленко. По фактуре они похожи, казалось, на поле будут друг другу мешать. Я мучился, чередовал их, потом понял, что поступаю неправильно».
— Да, Кузьмич вызвал нас и спросил: «Ребята, ну как играть будем? Каждый по тайму?» Мы с Артемом, не сговариваясь: «Нет-нет, лучше вдвоем». Решили так: я на острие, Дзюба чуть левее. А справа выходил Климов, тоже высоченный. Против такого треугольника, когда в штрафную грузили верхом, защитникам было очень непросто.
— Климов постоянно над Дзюбой подшучивал?
— С первого дня. Артем не обижался. И обязательно находил момент, чтобы Клима уколоть.
— Помним-помним. Уже после ухода из «Томи» выговорился в интервью: «Я видел много яиц. Самые огромные — у Климова. Я шутил, что он их у слона скоммуниздил».
— Вот и тогда примерно в том же духе отвечал.
— Дзюба это образно?
— Понятия не имею. Я в душевой за Климом не подглядывал. Ну, любят они даже на расстоянии друг друга поддеть — что такого?
— Вы с Валерием отношения поддерживаете?
— Перезваниваемся.
— Интервью Артема обсуждали?
— Поржали. Клим понимает — это Дзюба, обижаться бессмысленно. А друзья шутили: «Да, Валера, в сорок пять лет тебя настигла слава...»
— Как восприняли последний скандал с Дзюбой?
— Ну вы нашли, что обсуждать...
— Это же в «Томи» вы поучаствовали на сборах в массовой драке?
— Да. Играли в Турции товарищеский матч с «Анкарагюджю». Командой, которую когда-то Непомнящий тренировал. В середине второго тайма полыхнуло. Как раз из-за меня.
— Что натворили?
— С защитником зацепился. Он толкнул, я упал, отбрыкнулся. Подлетел второй — и мне в голову. Коленом. А Климов ему в табло. Тут же Харитонов подскочил, навернул кому-то, Евсиков. Ну и понеслось. Стенка на стенку. Успокоились, только когда полицейские с автоматами на поле выбежали.
— Доиграли матч?
— Нет. Непомнящий был очень зол. В раздевалке сверкал глазами: «Корнила, ну и зачем ты все заварил?»
«Зенит»
— Летом 2009-го вы перебрались в «Зенит». В какой момент осознали — не ваша команда?
— Я бы и сегодня говорить так не стал. Приняли хорошо, доверие на первых порах было. Сам виноват, что не воспользовался шансом. Хотя, если честно, больше жалею не о том, что в «Зените» не задержался. А о том, что мало поработал с Бердыевым.
— До Бердыева еще дойдем. Сначала о «Зените».
— Я забил в первом же матче — «Сатурну». Потом в каждой игре моменты были. Но мяч не шел в ворота. Помню, с «Локомотивом» Костя Зырянов выдал изумительный пас, я выскочил один на один с вратарем, но засадил выше перекладины. Появилась неуверенность. Умом понимал, что нужно поспокойнее ко всему относиться, не загоняться. Но это на словах легко. А на поле... К тому же «Зенит» не тот клуб, где будут бесконечно давать шансы. Конкурентов в атаке хватало. Фатих Текке, Кежман, зимой еще Лазовича и Кержакова взяли. Сидеть на скамейке я не захотел. Начались аренды — «Томь», «Рубин», «Блэкпул».
— Фатих Текке — лентяй?
— Не без этого. В Турции считался суперзвездой, болельщики дали ему прозвище Султан. Быть на вторых ролях не привык. Если в «Зените» не попадал в стартовый состав, сразу обижался, мог с тренером в конфликт пойти. Форвард-то действительно крутой. Данные феноменальные. На поле умел всё.
— Он же маленький и толстый.
— Ха! Вот многим со стороны так казалось. А увидишь Текке на тренировке — картина совершенно другая. Шустрый, верткий. Хорош и внизу, и вверху. Головой забивал регулярно. Хотя рост — сто семьдесят восемь.
— Атмосфера в том «Зените» была нервная?
— Да. Увольнение Адвоката, который, собственно, меня и приглашал. Вылет из Лиги Европы от скромного португальского «Насьоналя». Неважные результаты в чемпионате. Возвращение Быстрова, реакция фанатов... У меня голова шла кругом.
— Тогда в Питере на стенах домов писали: «Быстров — сдохни!» Сжигали футболки с его фамилией. С «виража» неслось бог знает что. Вы задумывались, как парень все это выдержал?
— Другой бы на его месте сломался. А Быстров, наоборот, завелся. В том сезоне шесть матчей подряд забивал! Если бы не он, до бронзовых медалей «Зенит» бы не дотянул.
— Широков и Малафеев рассорились на ваших глазах?
— Да, после моего дебюта в Раменском. Вели 2:1, имели на игрока больше, но не удержали победу. Слава в концовке ошибся, запустил метров с сорока. В смешанной зоне Широков его раскритиковал. И добавил: «Даже я этот мяч бы отбил!» На фоне результатов команды шутка воспринялась болезненно.
— Малафеев ответил через газеты: «Я этому человеку руки не подам, его для меня не существует».
— Ага. Я прочитал и подумал: «Господи, что происходит?!» Но опытные ребята во главе с Анюковым, капитаном команды, ребят быстро помирили.
— Кто-то из зенитовцев рассказывал нам: «Анюков только кажется угрюмым. На самом деле — общительный, добрейший».
— Так и есть. Но ему нужна соответствующая атмосферка. Со своими ведет себя раскованно, может пошутить, посмеяться, а в незнакомой компании будет отмалчиваться.
— В «Динамо» про Денисова говорили: «Почти не улыбался. А молодежи «пихал» так, что становилось страшно». В «Зените» было то же самое?
— Денисов очень требовательный. Сам на поле никогда не сачковал и другим не позволял. Ни молодым, ни опытным. Но ко мне нормально относился. Прозвал просто — Машина.
— Из-за габаритов?
— Наверное. При встрече так и говорил: «Привет, Машина, как дела?»
Бердыев
— О работе с Бердыевым какие воспоминания?
— Исключительно теплые. Для начала предыстория. Переехать в Казань я мог еще летом 2009-го. Из Томска. Но у руководителей этих клубов были сложные отношения. «Рубин» выплачивать за меня деньги «Томи» желанием не горел. Предложили подать заявление в Палату РФС по разрешению споров и разорвать контракт.
— Основания?
— В «Томи» мы уже полгода сидели без зарплаты. В Москве накануне игры с «Локомотивом» заглянул к Непомнящему, объяснил ситуацию: «Зовут в «Рубин». Но разрывать контракт придется через Палату. Это не в ваш огород камень». Кузьмич поддержал: «Серега, все понимаю. Никаких вопросов». Я отнес заявление в Палату. Вскоре появился второй вариант — «Зенит». Причем он был готов «Томи» заплатить.
— Те самые два миллиона долларов, за которые вас и купили?
— Да. Я сказал: «Если Томск на мне что-то заработает, конечно, еду в Питер». Это было мое «спасибо» тренерскому штабу и ребятам.
— Не слабое «спасибо».
— Мы же в одном котле варились, коллектив в «Томи» всегда был замечательный. Да и перед Непомнящим чувствовал себя неловко за уход через Палату. Но теперь моя совесть была чиста. Заявление отозвал, а деньги за трансфер позволили клубу закрыть долги по зарплате и премиальным.
— Как на такой финт отреагировал Бердыев?
— Со временем остыл. Но все равно ехал к нему и дико волновался. Так получилось, что прилетел я сразу на игру, в Нальчик. До гостиницы добрался в два часа ночи. Но Бердыев ждал меня в холле. Приобнял, сказал с улыбкой: «Давно хотел с тобой поработать». И я выдохнул. Потом еще один интересный момент.
— Какой?
— Я уехал в сборную, в Париже мы сенсационно обыграли Францию — 1:0. Правда, мой вклад в победу получился символическим — вышел на замену за пять минут до конца. В тот же вечер звонок на мобильный. Номер неизвестный, трубку поднимать не стал. Следом эсэмэс: «Это Бердыев. Перезвони». В панике набираю и думаю: «Что стряслось?» А он: «Серега, хочу тебя не только с победой поздравить, но и поддержать. Не понимаю, почему в сборной мало играешь. Ты же лучший форвард Белоруссии последних десяти лет! Спокойно тренируйся, мы тебя ждем».
— Как в Лиге чемпионов к «Барселоне» готовились?
— Бердыев на установке любую команду раскладывает на молекулы. Не важно, с «Барселоной» матч или с «Сибирью», основная задача — выстроить игру так, чтобы лишить соперника сильных качеств. Расписывается все — кто куда бежит, на кого выдвигается. За эти полсезона в «Рубине» столько нового узнал! Сидел, потрясенный, — оказывается, даже в двадцать восемь лет можно еще прибавить.
— Что конкретно от вас требовалось в матче с «Барселоной»?
— При наших перестроениях в обороне мы с Гекденизом должны были синхронно перемещаться. Как часики. Он на пять метров влево — я за ним. И наоборот. Минуте к 30-й почувствовал, что силы на исходе. Включил морально-волевые. На 63-й все-таки заменили. За это время восемь километров пробежал!
— Прилично.
— В какой-то момент ты понимаешь, что тренерская установка — не просто набор слов. Это реально работает! Вся команда как единый механизм, никто не выпадает — и ты добиваешься результата. Вот он, кайф!
— В Казани сыграли 1:1. А на «Ноу Камп» «Барселона» вырвала победу — 2:1.
— Про ответный матч сказать нечего. В Испанию не летал. Был конъюнктивит, чтобы не перезаражал команду, оставили дома.
— Задержаться в «Рубине» шансов не было?
— Там все упиралось в паспорт. Если бы белорусов тогда перестали считать легионерами, Бердыев бы меня не отпустил. Но вопрос не решился — и я продолжил путешествовать.
Англия
— Дальше был «Блэкпул». Если б могли вернуть все назад, что поменяли бы в своей короткой английской командировке?
— Взял бы с собой переводчика и персонального тренера по физподготовке.
— Сколько бы это стоило?
— За четыре месяца, что там провел — в районе 10 тысяч фунтов. За двоих.
— С переводчиком понятно. А тренер зачем?
— Потому что я приехал разобранным. Отпуск, втягивающие тренировки с «Зенитом-2»... И вдруг попадаешь в Англию, где сезон в разгаре. Первый матч с «Тоттенхэмом» на эмоциях провел неплохо, поучаствовал в голевой атаке. А во втором к 25-й минуте встал. Понял — все, колеса сдулись.
— Вас еще до перерыва заменили?
— Да. Я старался как можно быстрее подтянуть физические кондиции, оставался дополнительно после тренировок. Но природу не обманешь. Форму набрал, когда чемпионат уже заканчивался.
— Обидно.
— Очень! «Блэкпул» — маленький клуб со скромной инфраструктурой. Но я на этом не зацикливался. Главное, коллектив дружный, тренер хороший — Иан Холлоуэй. Как-то спрашивает: «Что вечером собираешься делать?» — «Да ничего...» — «Пошли в казино».
— А там что?
— Пока он в автоматы играл, я просто рядом стоял. Потом присели, заказали фиш энд чипс, пообщались. Переводил эстонец, работник клуба. Кстати, совладельцем «Блэкпула» был бизнесмен из Латвии.
— О чем вас Холлоуэй расспрашивал?
— «Какие проблемы? Как проходит адаптация?» О команде рассказывал. Еще он вел колонки в The Independent. В одной из них написал про меня. Правда, придумал историю от и до.
— Что за история?
— Мол, после тренировки подошел к его ассистенту и произнес: «Police car!» Тот перепугался, решил, что у меня какие-то неприятности. А я продолжал повторять: «Police car!» Наконец кто-то сообразил, что пытаюсь сказать: «Please, car». И мне вызвали такси.
— Не было такого?
— Конечно, нет! Язык знал не очень хорошо, но не настолько же.
— Английский юмор своеобразный.
— Весьма. Например, перед тренировкой играем в «квадрат». Если кому-то между ногами мяч прокинут, немедленно наступает расплата. У нас в таком случае разве что пинка могут дать. А в «Блэкпуле» подбегают сзади и стягивают с человека штаны. Вместе с трусами! Все хохочут.
— Когда-то вы говорили: самое большое впечатление от Британии — Ирландское море, отливы на триста метров и моментальные приливы. А впечатление номер два?
— Болельщики. Там убедился: футбол для англичан — действительно религия. Вот пример. Играли на выезде с «Фулхэмом». Вышел на замену, в верховом единоборстве разбили голову в кровь. Ничего, перебинтовали, вернулся на поле. Ближе к ночи добрался до дома. У двери письмо. Поскольку мой английский оставлял желать лучшего, открыл компьютер, запустил Google-переводчик.
— И что в письме?
— «Дорогой Сергей! Это Клара, твоя соседка, живу этажом ниже. Мне 83 года. Смотрела по телевизору матч «Фулхэм» — «Блэкпул», видела столкновение. Как ты себя чувствуешь? Все ли в порядке? Если нужна помощь — обращайся в любое время. Посидим, выпьем чаю. PS. Когда разговариваешь по скайпу, пожалуйста, делай это чуть-чуть потише».
— Потрясающе. В такой атмосфере хочется играть как можно дольше.
— Я бы с удовольствием остался в «Блэкпуле». Даже в чемпионшип. Если б мне принесли трехлетний контракт, подписал бы не раздумывая. Но конкретики не было. Так, одни разговоры. А я устал от бесконечных аренд, постоянной неопределенности. «Томь», «Зенит», «Томь», «Рубин», «Блэкпул»... Пять клубов за три года! Хотелось стабильности. Обрел ее в «Крыльях».
— Неужели Самара предложила больше денег?
— Да в «Блэкпуле» за четыре месяца заработал копейки! Я ведь принадлежал «Зениту», который отдал меня в аренду с единственным условием — зарплату англичане полностью берут на себя. А это был последний день трансферного окна, свободных средств у них уже не осталось. Что-то наскребли, конечно. Но сумма смешная, даже озвучивать неудобно. Можно сказать, за «спасибо» играл.
— Это не смущало, когда соглашались на предложение «Блэкпула»?
— Ничуть. Ехал за мечтой. Поиграть в АПЛ — что может быть круче?! Да и не так уж трудно четыре месяца потерпеть.
— «Блэкпулу» очка не хватило, чтобы удержаться в премьер-лиге.
— В последнем туре играли на «Олд Траффорд». Еще в начале второго тайма вели 2:1. Но когда у «МЮ» вышли Руни и Оуэн, мы три пропустили. Итог — 2:4. Я был страшно разочарован. Посидев какое-то время в раздевалке, понял — здесь уже всем не до меня, вдобавок аренда подошла к концу. Дожидаться официальных речей, собрания не стал. Закинул сумку на плечо, взял такси — и в аэропорт. В тот же вечер улетел домой.
Орел
— Вы вспомнили победу Белоруссии на «Стад де Франс». Виталий Кутузов уверял, что вашей команде тогда помогла какая-то целительница.
— Зовут ее баба Люба. Живет в Минске. В свое время у Кутузова возникли серьезные проблемы с ахиллами — вылечила. Юру Жевнову тоже в норму привела. Да и я к бабе Любе разок обращался, когда была небольшая травма. Но Виталик и Юра с ней плотно общались. За день до матча Кутузов позвонил ей, спросил: «Как нам Францию обыграть?» В ответ услышал: «Пусть Жевнов за несколько минут до стартового свистка сядет на корточки, а остальные его обнимут». Ребята так и сделали.
— А вы где были?
— На скамейке. Еще подумал: «Что за показуха?» Но сработало! Французы кучу моментов не реализовали. А мы во втором тайме подловили их на контратаке. Слава Глеб протащил мяч по флангу, покатил Кисляку, и тот ка-а-к дал в «девятку». В конце отбились. 1:0 и закончили.
— Верите, что целительница действительно помогла?
— Наверное, чудеса бывают. Но чем старше становишься, тем меньше в это веришь.
— Вы разных защитников повидали. С кем было особенно сложно?
— С Игнашевичем и Сесаром Навасом.
— В чем?
— Навас — топ. Не слишком скоростной, но мозги уникальные. Всё читал, постоянно в нужном месте. А Игнашевич вообще скала! Мощь такая, что в единоборствах в него упираешься, как в каменную стену. То, что ЦСКА за эти годы я ни разу не забил, во многом заслуга Игнашевича.
— На уровне сборных кто впечатлил?
— Ван Дейк. Он тогда еще не был раскручен, за «Саутгемптон» играл. Резкий, цепкий, опережал всех что вверху, что внизу. Я поражался: как при росте под два метра можно быть настолько быстрым? Или Иско.
— Что Иско?
— Впервые в основе сборной Испании вышел как раз против Белоруссии. Затмил и Хави, и Иньесту. Фантастический гол в «девятку» положил. Я понять не мог — что за малый? Откуда?
— Бывало, что сталкиваетесь на поле с известным футболистом, а он никакой?
— Флетчер из «Манчестер Юнайтед». Как же Глеб возил этого шотландца! За два тайма петрушку из него сделал. А вот Крауч мне понравился. Умнейший игрок. Вроде длинный, худой, нескладный. Но очень техничный, пластичный, здорово подстраивался под мяч. Бербатов тоже хорош. Любую «свечу» принимал на грудь, вторым касанием опускал мяч и шел в обыгрыш. Защитники не могли его удержать, два гола нам забил.
— Стадион с самой недружелюбной атмосферой?
— В Боснии. Арена небольшая, но фанаты агрессивные, шумные. Перед игрой нас предупредили, чтобы ни в коем случае зрителей не провоцировали. Никаких жестов. И главное — не показывать албанского орла. А Калачева в конце первого тайма удалили.
— За что?
— За две желтые. Он кипит, приближается к тоннелю рядом с фанатской трибуной. Оттуда гул, свист. А Тимоха на ходу проделывает странные манипуляции, руками вертит, пальцы пытается сложить в какую-то комбинацию. С ужасом понимаю: хочет орла изобразить. Обидеть болельщиков.
— Удалось?
— Не-а. После матча проворчал: «Черт, забыл, как эти пальцы выворачивать...» Я успокоил: «Тима, ну и к лучшему. А то бы дополнительную дисквалификацию навесили».
— Как вам в «Днепре»?
— Было. В игре с «Металлистом» толкнул арбитра, который внаглую прибивал, высказал, что о нем думаю. В итоге — красная, пять матчей пришлось пропустить. А этого судью (Олега Орехова. — Прим. «СЭ») УЕФА вскоре пожизненно дисквалифицировал. За махинации с букмекерами.
— Выходит, вы еще благородно с ним обошлись.
— Да, узнав о решении УЕФА, сказал себе: «Красавчик! Правильно сделал!» Шучу. Все равно такое поведение не красит.
— Лучший российский арбитр?
— Сергей Карасев. У него очень высокий процент верных решений. Отмечу и Влада Безбородова. Хорошо понимает игру, правильно трактует моменты. Чувствуется футбольный человек. Сам поиграл на серьезном уровне. Мы даже пересекались в одной команде.
— Это в какой же?
— Минское «Динамо». 2002 год, главным тренером был Пискарев. Безбородов там карьеру заканчивал, а я начинал.
— Ну и каким был футболистом?
— Тоже нападающий. Крепенький, неуступчивый. Неплохая стартовая скорость.
— А с Юрием Пудышевым знакомы?
— Конечно! Он Юрию Пунтусу помогал — и в молодежной сборной, и в национальной. Дядька веселый, эпатажный. Легендами оброс случай, как Пудышев, приехав доигрывать в якутское «Динамо», потребовал женщину и ванну из шампанского.
— Говорят, руководители клуба обеспечили и то и другое. Пудышев до сих пор самый возрастной игрок в истории белорусского чемпионата?
— Да, в матче БАТЭ — «Динамо» Брест вышел на замену на 90-й минуте. В 56 лет! Думаю, в обозримом будущем этот рекорд никто не перекроет.
— Вы тоже удивлять умеете. В трамвае притворялись глухонемым.
— Это ж не вчера было.
— А когда?
— В детстве, по дороге на тренировку. Подошел кондуктор, попросил оплатить проезд. Мы с друзьями начали дурака валять, размахивать руками, изображать глухонемых.
— Поверил?
— Как ни странно. А наш тренер каким-то образом прознал об этом, ну и рассказал в интервью годы спустя.
— Если б вы сегодня были в Минске, выходили бы протестовать?
— Я давно живу в России. Легко показаться умным и смелым, когда находишься за полторы тысячи километров. Скажу одно: слишком дорогой ценой даются моей родине эти страницы истории.
— Кто-то из белорусов сказал: «Корниленко — самый добрый человек, которого я встретил в футболе». А вы кого назвали бы?
— (После паузы.) Можно не из футбола?
— Разумеется.
— Это Марина, моя жена. Она — крестная детей Сергея Самодина. Мы еще в «Днепре» вместе играли, а десять лет спустя он в «Крылья» перешел. Марина приехала в Самару проведать ребятишек, так и встретились. Поженились, родился сын Сережа. Я наслаждаюсь каждым днем, проведенным рядом с Мариной. Стараемся надолго не разлучаться. Она — мое всё. Чувствую, нашел свою половинку. Только сейчас понимаю, что такое настоящее семейное счастье.
